Люди-мореплаватели знают лишь поверхность моря, разбираются в ее настроениях и капризах. Глубины для них — нечто безграничное и загадочное, именуемое в песнях и легендах «безмолвными чертогами Умберли». Море, каким знал его Кзорш, было отнюдь не безмолвным. Пузырьки бормотали и лопались, совершая свой путь к звездам. По слабому шелесту колышимой водой травы можно было точно определять приливы и отливы, течения, глубины. Косяки рыб щелкали и повизгивали, проплывая в темной воде. Затихающее вдали низкое ворчливое кваканье сопровождало отступление булливагов. Песнь далекого стада китов вздымалась и опадала, назойливая и заунывная. Осторожное пощелкивание, почти неслышное за многообразными голосами моря, предупредило Кзорша, что впереди засада.
Он снял с пояса оружие: славный нож, откованный наземными эльфами, и один из драгоценных метательных «крабов». Собираясь использовать преимущество внезапности, он подтянул поближе гарпун и нырнул к густым зарослям морской травы.
Несколько морских эльфов показались из укромных мест, рассыпались и перегруппировались, пытаясь окружить Кзорша. Одна из них, крупная женщина с бритой головой, чтобы лучше были видны эффектные зелено-серебряные отметины на коже, была ему знакома. Он заметил трезубец в ее руках и угрюмую целеустремленность на лице.
Кзорш вскинул гарпун острием вверх в знак мира.
— Приветствую тебя, Коралэй. Тебе нужен именно я, или ловушка была приготовлена для другого?
Женщина опустила гарпун, но продолжала держать его наготове.
— Булливаги собрались в стаю и пели боевые песни. Почему ты не попросил помощи?
— Она была не нужна, — ответил Кзорш.
К Коралэй подплыл еще один эльф, молодой мужчина, строивший из себя бывалого мореплавателя, но чей гарпун еще не был обагрен кровью в бою.
— Зачем Кзоршу, великому морскому рейнджеру, наша помощь? — с издевкой проговорил он. — Зачем ему морские эльфы вообще, когда Кзорш считает своим другом всякое чудовище из глубин?
Кзорш напрягся, услышав этот язвительный намек на Ситтла, долгое время бывшего его другом и напарником, который лишь недавно был разоблачен как вероломный предатель Морского Народа. Ситтл оказался маленти, мутантом из злобного племени сахуагинов. Как у всех маленти, черная душа Ситтла была сокрыта под внешностью морского эльфа.
— Если ты обвиняешь меня в измене, — холодно бросил Кзорш, — то идешь против Совета Волн. Судьи рассмотрели это дело и объявили меня невиновным.
— Маленти сделал из тебя дурака, — упорствовал юнец.
— Он одурачил нас всех. — Тон, которым произнесла это Коралэй, требовал закрыть тему. Она прямо посмотрела на разведчика. — Мы здесь не для того, чтобы покататься на вчерашних волнах.
Кзорш кивнул, ожидая продолжения.
— На этот корабль напало множество булливагов. В море вернулось всего одиннадцать, живых и мертвых. Ты слывешь другом людей. Ты не оставил бы один из их кораблей в лапах этих чудовищ, покуда мог бы сражаться.
— Благодарю тебя за эти слова, — осторожно сказал Кзорш.
— И все же ты здесь.
Долгие мгновения они глядели друг на друга.
— С булливагами справились, — наконец произнес он.
— С такой уймой? — недоверчиво переспросила она. — Что же за человеческие существа плывут на этом корабле?
— Большей частью норманнские пираты. С ними воин из страны, что лежит далеко к востоку, и могущественный маг.
Лицо женщины посуровело.
— Расскажи об этом использующем магию.
Кзорш развел руками.
— Сражение выиграно. О чем тут еще говорить?
— Я слышала пространные истории о другом недавно выигранном сражении, — возразила Коралэй, — о сражении на суше и на море за Руафим. Там тоже была магия. Скажи мне честно: жрица-дроу с Руафима находится на борту этого корабля?
— Зачем тебе это знать? Что это даст тебе?
Глаза Коралэй сузились.
— Странный ответ для рейнджера, чей долг — информировать свой народ.
— Информировать, да, но также и защищать, — добавил Кзорш. Чтобы ответ его не оставил места для сомнений, он вновь наклонил гарпун в боевую позицию.
Изумленные пузырьки вырвались из губ морских эльфов.
— Ты собираешься защищать эту ужасную дроу от своего собственного народа? — воскликнул один из них.
Морской рейнджер перевел взгляд на спросившего.
— Ты когда-нибудь встречался с ней?
Эльф моргнул.
— Нет.
— В таком случае я со всем почтением настаиваю, что ты не вправе судить ее. Лириэль — принцесса в своей стране, с детства обучавшаяся магии. Она — испытанный друг как людей с Руафима, так и Морского Народа. Возможно, тебе будет интересно узнать, что она тоже росла на историях о злых, ужасных эльфах, с одной только разницей: негодяями в сказках ее детства выступали светлокожие эльфы небес и моря!
Коралэй нахмурилась.
— Это не одно и то же.
— Разве? — переспросил Кзорш. — Быть и казаться — это не одно и то же. Черная, как ночь, кожа — не доказательство злого сердца, равно как честное, знакомое лицо — не гарантия дружелюбия. Урок, преподанный маленти Ситтлом, начертан кровавыми рунами.
Предводительница эльфов долго молча смотрела на него.
— Мы обдумаем твои слова. Подумаешь ли ты над моими?
Кзорш почтительно склонил голову.
— Как ты говоришь, быть и казаться — не одно и то же. Мы часто видим то, что ожидаем увидеть, или то, что хотим увидеть. Возможно, ты прав насчет этой дроу. Она сражалась на твоей стороне и дала тебе магическое оружие. Говорят даже, что она пообещала учить тебя Утраченному Искусству. — Она вопросительно приподняла бровь.
— Это правда, — признал Кзорш.
— Все это замечательно, ~ согласилась она. — Может, мы ошибаемся, когда смотрим на эту дроу и видим одно лишь зло, но не может ли быть такого, что и ты видишь лишь то хорошее, что она показала тебе, и отказываешься заглянуть глубже?
Кзорш хотел возразить, решительно опровергнуть ее слова. Наверно, он даже смог бы это сделать, если бы не видел ту битву у берегов Руафима.
— Мой долг — защищать, — медленно произнес он, — и, возможно, лучшее, что я могу сделать для народа, — это как следует оберегать Лириэль. Пока я жив, никакое зло не случится с нею — или из-за нее.
Наконец Коралэй опустила свой гарпун.
— Это все, что я хотела услышать. Иди и делай то, что сказал.
Светловолосый молодой мужчина, разодетый в дорогие шелка, насвистывал популярную портовую песенку, неспешно подходя к башне Черного Посоха.
Круглая черная башня была достопримечательностью Глубоководья, древним чудом из гладкого камня без окон и дверей.
Молодой человек направился прямиком к башне, словно собираясь пройти сквозь камень. Он с силой врезался в стену и, пошатываясь, отступил на пару шагов, обхватив голову унизанными драгоценностями пальцами и ругаясь с великим жаром и весьма изобретательно.
Его следующие несколько попыток были более осторожными — толкнуть тут, несильно ударить здесь. Наконец из стены высунулась тонкая женская рука, сгребла его за тунику и втянула в невидимую дверь.
Данила Танн взглянул в снисходительное лицо эльфийки Шарларры Виндрифф, обучающейся магии у Хелбена Черного Посоха Арунсуна. Он отнял ее руку от туники, посмотрел в глаза — фиолетовые с золотыми крапинками — и поднес ее пальцы к губам.
— Прекрасная Шарларра, — прошептал он, — до сего дня именовавшаяся самой красивой эльфийкой Глубоководья.
Все еще улыбаясь, она вызывающе подняла бровь.
— До сего дня?
— Ну, естественно. — Данила осторожно потрогал лоб. — Поскольку сегодня я вижу сразу две тебя, тебе придется поделиться славой.
Эльфийка рассмеялась и взяла его под руку.
— Уверяю тебя, таких, как я, больше здесь нет, — промурлыкала она.
— Жаль. Перспективы были, по меньшей мере, захватывающие.
— Вы уже закончили?
Вопрос был задан низким, слегка грассирующим мужским голосом, в котором явно слышалось раздражение. Шарларра открыла рот от удивления и, обернувшись, оказалась лицом к лицу со своим учителем.
Хелбен Арунсун был — или казался — крепким человеком в зрелых летах. Его темные волосы были тронуты сединой, и серебряные пряди блестели в аккуратно подстриженной бороде.
— Зелья? — напомнил он Шарларре, изображая рукой помешивание.
Эльфийка поклонилась и заспешила к своим обязанностям. Данила проводил ее уход ухмылкой, явно свидетельствовавшей о его мужском интересе. Однако в тот же миг, как она вышла из комнаты, его улыбка исчезла.
— В чем дело, дядюшка? От заклинания срочности, добавленного к твоему вызову, пергамент едва не вспыхнул!
— Это пришло от водяных из порта. — Архимаг поднял руку, щелкнул пальцами и выхватил из воздуха пергамент из выделанной тюленьей шкуры.
Данила взял документ и бегло просмотрел его. Спустя мгновение он поднял недоверчивый взгляд на лицо наставника.
— Несомненно, ты произвел впечатление на эту дроу-мага, собирающуюся нанести нам визит, — кисло произнес Хелбен.
Молодой человек самодовольно улыбнулся.
— Женщины часто говорят, что я — это нечто незабываемое.
— Я слышал точно такие же слова о тифе и дизентерии. Ты не будешь встречать дроу в порту.
— Не буду?
— Нет. Не спорь со мной насчет этого, Данила. Здесь на кону стоит слишком многое, о чем ты не знаешь.
— Как обычно, — проворчал Данила. Он сложил руки на груди и привалился к стенке. — Просто для разнообразия, может, просветишь меня?
Архимаг заложил руки за спину и принялся мерить комнату шагами.
— Каладорн Кассалантер плывет вместе с дроу. Он был очень недоволен тем, что ты замешан в эту историю с дроу, и отзывался о тебе не слишком лестно. Я думал, вы друзья.
— Были и будем снова, — беспечно бросил Данила. — Но Каладорн увивался вокруг Джудит, а я отреагировал, как положено младшему брату. Брату, который знает кое-что о магии, — поправился он, — и у которого среди всяких волшебных компонентов есть немалый запас селитры. — Он вызывающе вскинул голову, размышляя над собственными словами, — Неудивительно, что Каладорн удрал в море. Пока заклинание не перестанет действовать, ему ничего другого не оставалось.