— Простите нас, господин Харб. — В хриплом голосе Кремпи даже проскользнули нотки раскаяния.
Харб? Мист Харб, глава Серых? Он-то что здесь забыл?
Впрочем, при всем своем удивлении Крапчатый не мог не заметить, что именно благодаря появлению Харба все закончилось быстрее, чем он ожидал.
— Как не стыдно! — Харб, похоже, искренне наслаждался сложившейся ситуацией. — Обижаете тех, кто слабее вас.
— Простите нас, господин Харб. — Ноги чуть сдвинулись, освобождая проход для главы Серых.
Тихий шелест — и напротив лица Хельдера остановилась пара сандалий.
— Помогите ему встать.
Бурые столь рьяно кинулись исполнять приказ Серого — вцепились в плечи Хельдера, вздернули его вверх, — что, кажется, потянули Крапчатому еще пару связок. Тому оставалось только шипеть сквозь зубы от боли.
Мист Харб осуждающе вздохнул:
— Зачем же так грубо…
Бурые заныли:
— Простите нас, господин Харб. — Их слаженности мог позавидовать хор.
При этом извиняться перед Хельдером явно никто не собирался.
Впрочем, сам он именно по этому поводу особенно не расстраивался. Все, что ему хотелось, — добраться до дома. Глядишь, Имке сможет хотя бы слегка подлечить, перестанут болеть живот и ребра, срастется рассеченная кожа на подбородке, и можно будет избавиться от ворона и заняться своими делами.
Серый задумчиво провел ладонью по седым волосам и решительно приказал:
— Ты, — узловатый палец ткнулся в лицо Хельдеру, — пойдешь со мной, а вы, — это уже относилось к Бурым, — подумаете о своем поведении.
Те смущенно и наигранно потупились.
Самому Крапчатому было не до того, чтобы размышлять о поведении своих врагов. Болело все, а потому парень, надеясь как можно быстрее скрыться от Кремпи и его приятеля, покорно шагнул вперед, выпутываясь из цепкой хватки Бурых… и понял, что переоценил свои силы. Он рухнул на колени, больно ударившись ладонями о землю. Искажения сейчас были минимальны (еще бы, в центре-то острова!), и все, что изменялось, — это несколько робких травинок, с трудом пробившихся через мощеную поверхность тротуара. Они слабо извивались, выстреливая одинокими колосками, которые уже через пару секунд сворачивались в какое-то подобие почек, а потом изменялись на цветы.
Все это Хельдер умудрился рассмотреть, потому что у него просто не было сил на то, чтобы выпрямиться, не говоря уже о том, чтобы попытаться встать.
Мист Харб вздохнул:
— Понятно… Поможете ему дойти. — Это прозвучало как приказ.
Впрочем, никто ведь не говорил, что «помогать» Хельдеру дойти будут вежливо и культурно.
За те несколько минут, пока его, поддерживая с двух сторон, вели к особняку главы Серых, Крапчатый проклял все. Он даже не запомнил, сколько ударов исподтишка получил от Кремпи и его приятеля по ноющим ребрам. Выть от боли и ругаться в полный голос мешало лишь осознание того, что, если он сейчас откроет рот, будет только хуже: Харб закатит глаза и проведет длинную воспитательную беседу о том, как надо себя вести, Бурые покивают и извинятся в голос… А вот сам Хельдер после этого вряд ли отделается парой тычков.
Наконец перед глазами закачалась кованая решетка забора вокруг жилища Миста Харба.
Еще несколько минут пытки, пока Хельдера волокли через двор к дому, и затем Серый вальяжно пошевелил пальцами:
— Можете идти. Дальше я сам разберусь.
Хельдера вновь уронили на землю.
Он с трудом перекатился с живота на спину — сейчас ему было совершенно безразлично, кто и что о нем подумает. Над головой расстилалось бескрайнее, расчерченное черной решеткой защиты небо… Ребра дико болели — не перелом, так трещины точно есть.
Рядом с самим лицом переступали с ноги на ногу сапоги с металлом на носках.
Чуть слышно скрипнула дверь.
— Вы все еще здесь? — Серый оглянулся на Бурых.
— Мы… это самое… — У Кремпи весь запал прошел. — Благословение… можно?
— На что? — кисло поинтересовался Харб.
Бурые оживились:
— На все!
Подул легкий энергетический ветерок, колыхнувший магический фон.
Будь у Хельдера силы, он бы начал ругаться: теперь у Кремпи, обладающего и без того нехилым магическим потенциалом, на ближайший час-полтора сила повышена еще на пару уровней.
— Спасибо вам, господин Харб! — хором пропели Бурые.
Тот только поморщился:
— Идите уже.
Шум шагов.
— Ну а вы что стоите?! — К кому на этот раз обращался Серый, Хельдер не видел — для этого нужно было повернуть голову, что не представлялось возможным.
Легкие шаги — и над несчастным Крапчатым склонилось несколько фигур в серых мундирах, чем-то неуловимо напоминающих сутаны.
Прошла минута, вторая, фигуры отодвинулись.
К Хельдеру никто не прикасался, но он вдруг обнаружил, что уже не лежит, а стоит лицом к украшенной резьбой двери. Причем стоит, практически не шатаясь, словно кто-то его поддерживает. И в отличие от Кремпи и его приятеля поддерживает бережно и осторожно.
А еще через несколько секунд Крапчатый медленно полетел по воздуху вперед и влетел в дом.
Только перелетев порог, Хельдер вдруг вспомнил обрывок разговора с Первым, навязчивой мухой крутившийся в памяти и ускользающий при попытке его поймать. Обрывок, который он мог вспомнить еще раньше, да Кремпи помешал…
— …А я, между прочим, не так уж много прошу!
— Ага. Всего лишь круглосуточных служб, после которых буквально подыхаешь! На кой они вообще тебе нужны?!
— А кто тебе сказал, что эти ваши службы нужны мне?..
Дверь закрылась.
Бурые, стоявшие за забором, переглянулись. Приятель Кремпи прищурился и вкрадчиво поинтересовался:
— Так ты говоришь, та девка, открывшая нам дверь, его сестра?..
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,в которой Хельдер получает больше вопросов, чем ответов, Майя начинает о чем-то догадываться, а Адам открывает у себя новые старые способности
Если особняк Черного Хельдер благодаря знакомству с Рутой посещал пару раз, то в доме Миста Харба не был никогда. Серые, выполнявшие одновременно функции ученых и церковников, вообще держались поодаль от остальных койотов. Вдобавок, если у тех же Бурых на каждом острове был свой руководитель, то Мист Харб являлся единственным главой Серых на всех островах. Этим он походил на Черного, который вообще был единственным…
В любом случае Крапчатый мог похвастаться лишь тем, что он раза три за всю свою жизнь присутствовал на официальных выступлениях — проповедях главы Серых да пару раз посещал публичную библиотеку. Последний визит и привел его на Запретный остров: когда находишь книгу, в которой сказано, как разом поднять свой уровень на несколько порядков, и не на полчаса, как от благословения, а навсегда, грех этим не воспользоваться.
И вот сейчас Крапчатого грыз крохотный червячок страха, что Серый мог как-то узнать о его попытке. Все-таки Харб, в отличие от того же Черного, посещающего Запретный остров раз в год, имеет туда постоянный доступ…
Если языки искажений, дотянувшиеся от края острова к дому Даккена, и затронули жилище Серого, то сейчас уже все стихло. Холл с уходящей наверх лестницей был пустынен. Шпалеры на стенах, ковер с толстым ворсом да стойка для зонтиков в углу.
— В зеленую гостиную его, — коротко скомандовал Харб. С морщинистого лица разом пропал всякий намек на благодушие.
Хельдер пока так и не понял, может ли он шевелиться. То, что его удерживают в вертикальном положении, не дают упасть — это, конечно, хорошо, но насколько он сейчас свободен?
Магия молчаливо шагающих Серых (сколько их: двое, трое?) неспешно несла Хельдера по коридорам, и он, стараясь не думать о боли в груди, осторожно попробовал пошевелить рукой. Пальцы двигались, что уже радовало. Впрочем, даже этот короткий жест не ускользнул от внимания безымянного Серого.
— Не дергайся, — равнодушно буркнул он за спиной хриплым голосом. — Хуже будет.
Хельдера от этого «вежливого» предупреждения мороз по коже продрал.
Зеленая гостиная оказалась здесь же, на первом этаже. Крохотная комната с бирюзовыми обоями выглядела какой-то инородной, пустынной. Из всей обстановки — пара кресел, картина, изображающая сошествие Первого на землю Запретного острова (с точки зрения Хельдера, Первый совершенно на себя не походил, был каким-то чересчур лощеным, откормленным, но кто сейчас будет спрашивать мнение очевидца?), да ростовая ваза в углу, изукрашенная цветными змеями.
— В кресло. — Слова Харба походили на приказ, да и, скорее всего, таковым и являлись.
Крапчатый приземлился на одно из свободных сидений. И надо сказать, его даже не уронили: опустили в кресло мягко, осторожно. Это, конечно, могло успокоить, порадовать, но Хельдеру от внезапно вежливого обхождения стало еще неуютнее. А если еще вспомнить прозвучавшее в спину напутствие в коридоре…
Серых было все-таки трое (это если не считать самого Харба). Только сейчас Хельдер смог их разглядеть. Казалось, они все доводились друг другу родственниками. Вроде бы и разные лица, и разная комплекция, и даже на мундирах-сутанах разные знаки различия, и все равно такое чувство, будто между ними что-то общее. То ли мимика, то ли жесты, то ли что-то неуловимое в глазах…
Мист Харб медленно опустился в свободное кресло. Задумчиво потер мочку уха и кивнул Серым:
— Идите.
Дождавшись, пока за конвоирами закроется дверь, мужчина перевел взгляд на Хельдера:
— А теперь поговорим…
Каждый вздох отзывался болью в груди. «Не иначе как опять перелом или трещина ребра», — кисло подумал Хельдер, переводя взгляд на главу Серых. Умеет Кремпи бить, этого у него не отнять.
— Как тебя зовут? — ровно поинтересовался Харб.
Крапчатый поморщился от боли.
— Хельдер Лейден.
Эх, сейчас бы хоть чуть-чуть подлечиться… Способности Имке очень малы, сразу она не поможет. Тут бы хорошо сработала магия Черного. Или Первого.
Ага, это будет очень весело: пинком открыть дверь в кабинет к Гормо Даккену и грозно заявить: «Я помог Руте, вылечи меня, а то тут Бурый из твоей свиты сломал мне пару ребер». Черный будет счастлив и несомненно поможет.