Угрожая всеобщей забастовкой, профсоюзы потребовали освободить Народный дом. Не ожидавшие такой решительности со стороны масс, расценивая их по тактике официальных вождей меньшевиков, националисты попытались представить захват недоразумением, возникшим вне зависимости от Крымского штаба по вине одного человека – председателя национального правительства Челебиева, в самом же деле Челебиев исполнял один из пунктов плана Джафера Сейдамета. Штаб пошел на уступки, всеми мерами стараясь оправдать Д. Сейдамета, который являлся фактическим руководителем всей политики правительства. Ч. Челебиев вынужден был уйти в отставку. Этот ставленник мелкой буржуазии напугался развертывающихся событий. В момент, когда загремели уже в отдельных районах Крыма пушки, нервы буржуазного интеллигента не выдержали. Он уступил место более последовательному и решительному политику в лице Д. Сейдамета. Националист Челебиев ушел с поста председателя правительства не потому, как это хотят представить некоторые, что он был близок большевикам. Он ушел потому, что чувствовал в обстановке растущих против Крымского штаба восстаний невозможность удержать власть в руках только татар.
В таком духе он и выступал на открывшейся 9 января сессии курултая. Татары, по его мнению, представляют единственную реальную силу в Крыму, но, однако же, есть силы, которые имеют материальное и моральное влияние, и их следует привлечь на свою сторону. Такими силами Челебиев считал Совет народных представителей и большевиков. Надо не забывать того, что сессия происходила в то время, как уже была распущена учредилка, не встретившая массовой поддержки. Поставив вопрос о привлечении большевиков, курултай рассчитывал на сохранение руководящей роли татарской буржуазии в будущей краевой власти.
Большевики в ответ на предложение татарской делегации сообщили, что они до губернского съезда партии согласны вступить в правительство, но с условием, что оно будет бороться с контрреволюцией и признает власть совнаркома. Совет народных представителей нашел коалицию «с большевиками недопустимой». Весь день 10 января был посвящен обсуждению вопроса о власти. Решение, принятое в итоге, допускало коалицию с Советом народных представителей и признавало необходимой борьбу с большевиками до конца. Буржуазно-националистические стремления тут взяли верх над благоразумием. Исход борьбы, после того как в ряде городов власть перешла к большевикам, можно было предвидеть заранее. Некоторую надежду на победу националистам и реакционерам давала неорганизованность в действиях ревкомов и межеумочная политика меньшевиков.
Политика меньшевиков на этом этапе борьбы является самым ярким выражением их беспочвенности, непоследовательности, предательства и растерянности.
Чтобы не быть голословным, привожу речи вождей на конференции меньшевиков 7 и 8 января. Вот что говорит один их них: «Мы ничтожны и распылены в демократических учреждениях, ни на кого там не опираемся и поэтому работаем там не как с.-д. Наша задача там – оппозиция, и, если бы с самого начала стали на этот путь, принесли бы пользы несравненно больше делу пролетариата. Наша резолюция о недопустимости бороться с оружием в руках – провалилась в Сов. народн. представителей. Но из городских управ и Советов уходить нельзя, несмотря на то, что за нами никто не стоит, и несмотря на то, что нас клеймят за это. Там наше положение трагическое: мы между молотом и наковальней. Мы также не можем идти работать в массы, которые нас не слушают. Мы «интеллигенты» и в проф. союзах работать не можем: там сейчас могли бы работать только рабочие. Остается работать в газете, пока она существует. Выхода нет. Мы будем растерты жерновами двух враждующих лагерей»[96].
Пессимизм, неверие в свои силы и силы масс – таков смысл речи. Второй деятель, выступивший в прениях, старается оживить умирающий меньшевизм. «Не следует предаваться унынию и следует стараться понять», – говорит он и, продолжая, заявляет[97]:
«Положение нашей партии чрезвычайно трагично. А в то время как наша страна доросла только до демократического строя, делается попытка устроить у нас социализм.
При этом попытка к социализму делается не только фанатиками-вождями, но и пролетариатом. Инстинктивно буржуазная демократия чувствует гибельность этой попытки и борется с социальной демократией. Борьба с большевизмом является борьбой против ошибок пролетариата, против самого пролетариата. В лагере противобольшевистском, однако, находится и контрреволюция, кроме буржуазной демократии. Украина, Дон, Крым – это все арена борьбы двух сил: пролетариата и буржуазной демократии, причем национальная демократия должна соединять свои действия с действиями черных сил в борьбе против пролетариата. Если бы мы приняли участие в этой борьбе на стороне буржуазной демократии, то взяли бы этим на себя наибольшую ответственность, так как являемся наиболее сознательными там работниками. Меньшевизм – самый талантливый элемент в демократии, и если меньшевики остаются в лагере противобольшевистском, то берут на себя наибольшую ответственность, так как будут возглавлять там все – и черные, и демократические силы. Большевизм – ошибка пролетариата, а не другого какого-нибудь класса. Мы должны заново повести свою соц. – демократическую работу в массах, и нам нельзя возглавлять учреждения демократические, которые ведут вооруженную борьбу с большевиками. Однако мы должны в то же время разоблачать большевизм и его авантюристскую и гибельную для пролетариата тактику. Одним словом, мы должны создать третью позицию: против той и другой стороны»[98].
Итак, «наиболее талантливый элемент в демократии», меньшевизм, признавая свое собственное бессилие, садится между двух стульев. Меньшевики играют роль Пилата, омывающего руки в тот момент, когда история поставила на разрешение основной вопрос – или власть пролетариата, или невероятнейшее издевательство над пролетариатом со стороны буржуазии. Отходя на словах в сторону от борьбы, на деле меньшевики помогают буржуазии бороться с рабочими. Признавая невозможной революцию, в задачу которой входит строительство социализма, доказывая, что наша страна доросла только до демократического строя, иначе говоря до буржуазной республики, меньшевики дезориентируют рабочих в борьбе и дают буржуазии возможность оправдать дикие расправы с рабочими и беднейшим крестьянством. Ясно ведь, что если не доросли до перехода к строительству социализма, значит, надо подчиниться буржуазии, надо содействовать буржуазии, установить «демократический строй». Таков смысл речи крымского вождя меньшевиков.
На заседании комитета меньшевиков 8 января обсуждался вопрос о настроении Крымского штаба в связи с разгоном Учредительного собрания. Меньшевики еще раз повторяют сказанное за день. «Нужно, – говорится на этом заседании, – выйти немедленно из состава Совета нар. представителей в виду готовящейся Гражданской войны. Совет нар. представителей, очевидно (какая наивность, будто точно меньшевики этого не знают. – М.Б.), идет за штабом, который предпринимает подавление вооруженной рукой части пролетариата, идущей за большевиками. Если это так, то нашим товарищам нельзя оставаться в Сов. нар. представителей, для нас может быть приемлемой только словесная идейная борьба с большевиками»[99]. Начало борьбы словесной не откладывается в дальний ящик. Решено созвать собрание, на котором осветить политическое положение страны и Крыма «оттенив там авантюризм большевиков»[100].
Таким решением меньшевики говорили всякому имеющему голову на плечах буржуа и реакционеру: идите бейте большевиков, рабочих и крестьянскую бедноту, а мы тут на досуге вас оправдаем, мы выругаем большевиков авантюристами и грабителями. Более наглого неприкрытого предательства не придумаешь.
Чтобы завуалировать хоть немного свою предательскую наготу, меньшевики в стачечном комитете, созданном еще при захвате Народного дома, выносят резолюцию, допускающую всеобщую стачку для борьбы с вооруженными до зубов офицерскими частями. 12 января требование стачечного комитета о роспуске офицерских отрядов было поставлено на обсуждение совещания, созванного Советом нар. представителей.
Совещание это дало на выступления в словесной борьбе такой ответ: «Подтверждая, что борьба с захватническими властями необходима, Совет народн. представителей поручает ее вести штабу Крымских войск, которому он вполне доверяет»[101].
Этим архиреволюционный жест меньшевиков и кончился. Последнюю лебединую песнь они, перед победой советской власти, пропели своим выходом из состава Совета народн. представителей. Уход этот, однако, никого не удивил и не опечалил.
Джафер Сейдамет, воодушевленный доверием демократии, повел работу так, чтобы спровоцировать выступление севастопольцев против войск Крымского штаба. Были задержаны продовольственные эталоны, направляющиеся в Севастополь. После этого Крымский штаб предъявил требование Севастополю разоружиться и подчиниться его распоряжениям.
Во флоте в это время в связи с распоряжением о демобилизации и попытками украинизации флота положение было несколько напряженным. Некоторые корабли, где большинство принадлежало матросам-украинцам, подняли украинский флаг.
Крымский штаб двинул свои войска в район Севастополя. Первой задачей было захватить Камышловский мост и отрезать Севастополь от севера. Высланный навстречу контрреволюционным частям отряд в 200 человек с 10 на 11 января был атакован наступающими частями противника.
Удержать позиции отрядом в 200 человек было невозможно, противник был значительно сильнее. Ревком устроил тревогу под лозунгом: «Революционный Севастополь в опасности». На призыв Ревкома явилось несколько тысяч матросов и рабочих. 12 января на станцию Сюрень был уже выслан отряд в 800 человек с пулеметами и 2 орудиями, а вслед за ним прибыли еще отряды. Численность революционных войск была доведена до 3000 чел.