Советы. В каком же состоянии находилась в этот момент советская работа?
Выше уже было указано на неувязку в работе парторганизаций и Советов. Отличительным признаком этого периода являлись не прекратившаяся еще организационная путаница, слабый охват масс и некоторое оживление деятельности антисоветских групп, спекулировавших на затруднениях первого периода.
Севастополь, руководивший военной борьбой с контрреволюцией, сохранил первые дни в своих руках руководство краем. Созданный в Симферополе Ревком не мог сразу охватить своим влиянием всю губернию; кроме того, военная сила и штаб отрядов Красной гвардии продолжали оставаться в Севастополе, уменьшая тем самым реальную силу Губернского Ревкома. «Двоевластие» долго продолжаться, конечно, не могло; нужно было внести ясность во взаимоотношениях между уездами и губернским центром и в отношениях между Губернским Ревкомом и штабом. С этой целью на 29 января была созвана конференция Военно-революционных комитетов, собравшая 47 делегатов с мест и объявившая себя губернским съездом. На съезде были представлены только города и городские курортные местечки. Съезд, заслушав доклады с мест, после довольно длинных прений решил перенести центр управления губернией в Симферополь. Военный комиссар оставался в Севастополе, но обязан был свои действия согласовывать с губернским Исполнительным комитетом. На деле такое решение привело к ряду недоразумений между губернским центром и губернскими властями. Трения эти впоследствии оказали огромнейшее отрицательное влияние на работу по организации и боевому сплочению отрядов Красной армии, и, кроме того, несогласованность создавала условия для сепаратных выступлений отрядов и, наконец, содействовала разрыву мероприятий, направленных к закреплению завоеванных позиций. Единство действий и централизованная, крепкая власть были необходимы, потребность в них вызывалась всеми условиями развития революции не только в Крыму, но в России вообще, однако это не было достигнуто местными организациями.
Съезд избрал Таврический Центральный исполнительный комитет в составе 9 человек: 7 большевиков, 2 левых с.-р. Затем, обсудив земельный вопрос и предложив местам «руководствоваться земельными законами и инструкциями, изданными Третьим Всероссийским съездом советов и Советом народных комиссаров, применяя таковые к местным условиям», – съезд перешел к весьма острому в тот момент продовольственному вопросу.
Обсуждение вопроса в основном свелось к тому: какими методами собрать в Крыму хлеб для отправки его в промышленные районы и для армии. Докладчик, указывая на голод, который с каждым днем растет, заявляет: «Тяжело работать. Нет денежных знаков. Пять миллионов расходуется в один час при расплате за хлеб. Отправленный поезд на север был разграблен. Губернские комитеты не признают власти Исполнительного комитета. Нужно действовать дружно и вместе… Во имя спасения невозможно допустить никаких самочинных действий»[108].
Предложения докладчика о принятии решительных мер для сбора и отправки хлеба были одобрены съездом. Изъятие излишков хлеба допускалось и путем реквизиции. Предложено было не останавливаться перед привлечением к сбору хлеба вооруженной силы.
Исполнительный Комитет, избранный съездом, создал комиссариаты (отделы) по управлению и руководству отдельными отраслями хозяйственной и культурно-политической деятельности. Наряду с комиссариатами земледелия, финансов, путей сообщения, юстиции, почты и телеграфа, труда, народного просвещения, социального обеспечения был создан комиссариат по национальным делам. Многонациональность Крыма требовала создания такого комиссариата. Ошибочным надо признать то, что этому комиссариату поручалось регулирование работы и среди коренного населения Крыма – татар. Татарский курултай был распущен декретом Ревкома от 17 января, потому что, «составленный преимущественно из представителей татарской буржуазии совместно с Советом народных представителей, вел борьбу с советской властью в Крыму и в центре государства»[109]. Этот безусловно правильный шаг со стороны Ревкома не был тотчас же закреплен мероприятиями, которые бы содействовали привлечению к работе татарской бедноты или близких большевикам групп татарской интеллигенции. Ревком в своем декрете объяснял это так: «…Население Крыма состоит не только из татар, но и народов других национальностей, как то: русских, евреев, караимов и др. Революционный комитет ставит своей задачей создание в Крыму именно такой демократической советской власти, которая могла бы удовлетворить все национальности»[110]. Возразить что-нибудь принципиально против такой мотивировки нельзя. В практическом же преломлении это привело к тому, что массы татарского населения остались несколько в стороне. В глазах мелкой националистической буржуазии это было простым возвращением русских к власти, насилием, произведенным русскими войсками над пробудившимся национальным движением. Такое положение содействовало развитию агитации в массах оставшимися буржуазно-националистическими группами. Этот отрыв и затем еще некоторые далеко неверные шаги привели к организации антисоветских татарских ячеек на местах, а затем и к вооруженному выступлению против Советов.
Значительно позднее, уже после объявления Республики Тавриды, был создан комиссариат по крымско-мусульманским делам при Центральном исполнительном комитете и на местах при Советах. Декрет объяснял создание комиссариатов на местах следующими соображениями: «Как показывает опыт деятельности комиссариата за время его существования, последний, находясь в Симферополе, не имеет возможности предусмотреть и своевременно удовлетворить все дела и нужды мусульманского населения в уездах и волостях. Для устранения этого неизбежного при управлении из центра недостатка и ущерба для интересов мусульман на местах признано необходимым организовывать в уездах, волостях и городах отделы комиссариата по крымско-мусульманским делам».
Комиссариаты на местах избирались общими собраниями мусульманского населения в городе и селе. Комиссариат состоял из 5 человек: председатель, секретарь, казначей и два члена. В состав краевого комиссариата по мусульманским делам вошла левая группа курултая.
Решение о создании комиссариатов, принятое в целях приближения татарской части населения к Советам, нельзя, однако, признать правильным. Оно являлось уступкой неизжитому национализму левой группы курултая. Отсутствие классовости в этом решении, мелкобуржуазность его подтверждается хотя бы тем, что комиссариат должен выбираться общим собранием населения. Такой порядок выборов ни в какой степени не гарантирует четкости политической линии комиссариата. По выборам могли пройти не только просто кулаки, но и татарская буржуазия, что и имело место в практике выборов комиссариатов. В январе месяце по директиве Севастопольского совета было приступлено к реорганизации советов на местах «по образцу центральной власти» с отделами «по всем отраслям государственного управления»; этой же директивой предлагалось провести слияние Советов рабочих и солдатских депутатов с крестьянскими советами.
Крестьянские советы, имевшие эсеровское большинство, ни в какой степени не гарантировали успешного проведения мероприятий, направленных к закреплению советской власти в деревне. Поднятые революционной войной и принужденные санкционировать революционные акты в деревне или принимать участие в событиях революционного характера, они в любой момент могли пойти обратно, могли затормозить или сорвать отдельные начинания, да и всю политическую линию. Губернский Центральный комитет Советов в начале февраля дал указание местным ревкомам и Советам о перевыборах всех советов и земельных комитетов, избранных до 13 января. На предстоящем губернском съезде Советов имели право участвовать только те Советы, в которых проведены перевыборы.
В составе Советов число большевиков и близких им групп беспартийных увеличилось, но остались и довольно значительные группы с.-p., анархистов, меньшевиков, которые занимались тем, что тормозили работу Совета, вставляли палки в колеса. Такая тактика соглашательских партий не могла, конечно, не отзываться на отношениях Совета с массами. Были случаи, когда в Совете наряду с революционно настроенными группами депутатов заседали и не признающие власти Советов. В Феодосии, чтобы сорвать авторитет Совета, на его заседании, например, из 200 человек являлось только до 60 человек. Городские думы и земства после решения о их роспуске пытались еще ужиться в соседстве с Советом, сохранить свой аппарат и участвовать в работе на правах «хозяев города». Биржи труда, продовольственные организации были в руках меньшевиков и с.-р. Симферопольский гор. продовольственный комитет имел свою газету «Симферопольский городской вестник». Во 2-м номере этого «Вестника» меньшевики возвещали, например, следующее: «У нас анархия, нас постигла катастрофа, мы впали в первобытное состояние. Организованность и самоограничение спасут положение. Организуйтесь вокруг продкомов». Характерно и то, что этот самый «Вестник», ведущий антисоветскую агитацию, дожил до прихода немцев и при них продолжал выходить, заменив в заголовке комиссариат словами «комитет при городском самоуправлении». Продовольственные комитеты вместо регулирования снабжения населения занимались саботажем распределения и провокацией населения. В апреле в Симферополе удалось провокацию и саботаж довести до открытого бунта толпы, которая убила продовольственного комиссара.
В Феодосии местный Ревком не сумел справиться с анархическими выступлениями сорганизовавшихся отрядов Красной гвардии, и дело кончилось тем, что председатель его 16 января был арестован и на его место был выдвинут никому не известный командир одного из отрядов.
Самосуды, обыски, реквизиции золотых вещей отрядами, которые часто не были зарегистрированы в Совете и являлись просто шайками людей, жаждущих легкой наживы, имели в первые организационные недели широкое распространение в городах и селах Крыма. Многие из них прикрывались именем Ревкома и мотивировали свои действия необходимостью бороться с буржуазией и контрреволюционерами. Имели место и такие случаи, когда назначение на ответственные посты производилось не Ревкомом или Советом, а отдельным отрядом Красной гвардии.