«Есть везде разные люди и людишки, эти людишки много о себе мнят и думают, что если они имеют штык и думают, что раз есть штык, то, значит, и право. Это проявляется везде и всюду, и вот поэтому нам нужно просто обратить самое серьезное внимание на это, и те лица, которые попадают в эту среду и которые мешают жить и чувствовать остальных спокойно, на них нужно обратить самое серьезное внимание, и я предложил бы вам, чтобы в таких случаях велась самая беспощадная борьба. Дело в том, что если вы захотите что-либо проводить и когда вам нужна помощь Совета и Армии, то вы сначала должны представиться красногвардейцам, доложить, в чем дело, и тогда они вынесут свое постановление, насколько они обязаны что-либо сделать. Они являются подчиненными той организации, которой поручено ведать всей губернией, которая является от вас и которая ответственна за всякое проявление, откуда бы оно ни происходило. Мы знаем, что всегда говорят, что Совет заинтересован во всякой вакханалии. Нужно, набирая людей в Красную армию, знать, что они есть истинные революционеры, а не жандармы, а то у нас есть такие господа, что если им попадается в руки, то без насилия не обойдется, революция против таких людей, вот что им нужно внушить, и потому вам нужно сказать, что всякое проявление, учиненное насилие, кто бы его ни сделал. Съезд поручает совету вести с ними борьбу самым беспощадным образом и расправляться с такими господами»[126].
Долго так продолжаться не могло, надо было очищать отряды от лиц с уголовным прошлым, явно примазавшихся контрреволюционеров и любителей сильных ощущений. Декрет центрального правительства установил уже порядок формирования Красной армии, был уже и закон о мобилизации в ее ряды, чтобы создать надежную военную силу, обеспечив этим самым бесперебойное организационное укрепление аппарата власти от случайных выступлений разнузданных групп, которые своим поведением могли подорвать, да и подрывали авторитет власти. Советы приступили к организации вместо отрядов рот и батальонов, формируя их в соответствии с декретом и военными уставными положениями. Наиболее здоровый элемент из отрядов привлекался в батальоны; основным же ядром их были рабочие и матросы. Совнарком Тавриды в одном из заседаний вынес постановление, которым поручалось военному комиссару удалить всех недобросовестно относящихся к делу лиц, образовать ревизионную комиссию, которая проверит состояние денежных оборотов, ликвидировать все контрразведочные отделы в Симферополе и реорганизовать военно-революционный штаб в штаб Красной армии. Организации большевиков на местах взялись за военное обучение членов партии для того, чтобы быть готовым к выступлению и чтобы при командировке в части армии уметь повести за собой других. Строевое переформирование вызвало изменение в системе снабжения. Нужно было положить конец неорганизованности и этой части.
Главная часть работы по реорганизации отрядов проводилась уже после съезда советов и не была, собственно, закончена к моменту немецко-гайдамацкого нашествия.
Переформирование отрядов не прошло безболезненно, введение дисциплины, борьба с распущенностью вызвали протесты со стороны тех, от кого нужно было освободиться или призвать к порядку. В отдельных городах протест этот принимал различные формы. В Феодосии, например, до ее эвакуации не удалось установить единства действий военачальников, каждый из них стремился к маршальскому жезлу в Феодосийском гарнизоне и отрицал необходимость подчинения военному штабу, находящемуся в Севастополе. В Евпатории дело свелось к целому ряду весьма острых столкновений отряда Красной гвардии с советом, к аресту членов Совета. Темные или прямо контрреволюционные личности использовали трения между Советом и отрядом, втянули в решение споров толпу и демагогическими выпадами противопоставили ее организующей воле Совета. События в Евпатории вызвали командировку туда представителя ЦИК Тавриды, который так описывает происходящее там[127].
«Узнав от часового, что в городском театре происходит заседание Совета, я направился туда, не теряя ни минуты.
В театре я увидел следующую поразившую меня картину: зал и балкон битком набиты публикой: вокруг театра, а также в самом театре – в проходах и у дверей – стоит усиленная охрана из вооруженных красногвардейцев.
С председательского места говорил какой-то молодой человек в военной форме, с винтовкой за плечами, с револьвером у пояса и переплетенными на груди пулеметными лентами. Почти каждое слово этого человека публика с балкона и из партера сопровождала оглушительными рукоплесканиями и ревом восхищения. Эта публика была все той же разодетой и расфранченной буржуазной публикой, к которой я уже немного привык.
Я уловил несколько слов оратора, из которых становился понятным и весь смысл его речи. В этой речи изливалось негодование на деятельность Исполкома Евпаторийского Совета. Обвиняя исполком в каких-то расстрелах, оратор бросил зажигательную фразу: «Пока не переизбран Исполком, у нас не перестанет литься кровь». И он предлагал сейчас же арестовать членов существующего Исполкома. На это его предложение кто-то из президиума возразил, что на данном собрании Совета нет кворума. Но оратор отвечал, указывая рукой на балкон театра: «Балкон ломится от народа, и говорят, что нет кворума!»
Только тут я понял, что все происходящее на этом собрании является результатом не личной грызни, а что все это является определенной травлей против Евпаторийского Исполкома, травлей, носящей ярко политическую окраску, и что травля эта, и именно в этот момент, грозит вылиться в нечто, могущее вызвать весьма серьезные последствия.
Настоящее собрание созвано единолично начальником отряда, от которого всем членам Исполкома было приказано под угрозой ареста обязательно явиться на собрание. Почти все присутствующие члены Исполкома явились сюда чуть не под конвоем, а председатель Совета тов. Демушев, зная, что ему грозит арест, скрылся. Члены же совета вызваны на это собрание начальником отряда не все, а только та часть их, которая идет за ним. Настоящее собрание подобрано таким образом потому, чтобы начальник отряда Красной гвардии мог завладеть всей полнотой власти в Евпатории. Фактически здесь подготовлялся правоэсеровский переворот.
В своей последней речи начальник отряда усиленно напирал на то, что хотя он и уходит из Евпатории, но город оставляет в надежных руках: излишками оружия вооружает некоторые профессиональные союзы, которые тут же перечислил, а на вопросы с мест, почему не оставляется оружие остальным профсоюзам, ответил, что этим союзам не доверяет. В заключение он обратился к населению с призывом поддерживать вооруженные им союзы, так как они всегда придут на защиту жителей против неправильных действий Исполкома».
Симферополь тоже пережил тревожные минуты. Здесь после ухода отряда на фронт остались пять человек из него, которые, считая виновником отправки на фронт и требований дисциплины тов. Хацько, убили его в гостинице, где он жил. Арестованные виновники убийства были впоследствии освобождены возвратившимся самовольно с фронта отрядом.
Более благополучно обошлось в Ялте и Керчи, но это можно объяснить тем, что там были весьма небольшие военные группы.
Республика Тавриды. Особо нужно проследить события и их характер во флоте, но, чтобы не уходить далеко вперед, вернемся к Съезду советов.
10 марта Съезд избрал Центральный Исполнительный Комитет в составе 12 большевиков и 8 левых с.-p.; предложенный беспартийной группой членов Съезда список был отвергнут; фракции отказались голосовать за введение беспартийных кандидатов в ЦИК. Совнарком был создан в составе 8 большевиков и 4 левых с.-р.
При распределении обязанностей между комиссарами возник конфликт с левыми с.-p., которые настаивали на предоставлении им портфеля военного комиссара, после отказа со стороны большевиков эсеры заявили о нежелании войти в Совнарком. Большевики приняли меры к тому, чтобы не допускать разрыва с левыми с.-р. После обсуждения вопроса на фракции с.-р. согласились временно остаться в составе ЦИК и приняли назначения на посты комиссаров земледелия, юстиции, путей сообщения и призрения[128].
Совнарком был окончательно сконструирован на заседании ЦИКа 21 марта 1918 г.; на этом же заседании был решен вопрос об объявлении Крыма Республикой Тавриды[129]. Республика Тавриды была объявлена по инициативе Совнаркома РСФСР. Решение по этому вопросу было привезено одним из членов Таврического ЦИКа, который ездил в Центр за получением средств. Основной причиной, побудившей объявить Крым Республикой, было желание сохранить его от немецкого нашествия, от посягательств на Крым со стороны Украинской рады и сохранить для Советской страны представляющий огромную ценность Черноморский флот. Объявление республики давало право на объявление Крыма нейтральной зоной.
Кроме декрета, объявляющего Крым республикой, было опубликовано обращение к «иностранным державам». «Берлин, Вена, Лондон, Вашингтон, всем, всем», – несли радиоволны весть о том, что «Советская Республика Тавриды принимает на себя и считает для себя обязательными условия мирного договора, заключенного между правительствами центральных империй и Советом Народных Комиссаров Федеративной Советской Республики России»[130].
В передовой «Таврической Правды» 23 марта 1918 г. писали:
«Формально этот акт имеет большое значение: образовалась новая автономная государственная единица, новая республика, которая имеет такое же право на самостоятельное существование, как все другие советские объединения или республики, образовавшиеся на громадном теле бывшей Российской империи раньше Таврической.
Но сам факт объявления всей Таврической губернии единой самостоятельной государственной единицей выражает непризнание революционной демократией Тавриды империалистических притязаний буржуазной Украинской Центральной рады.