Командующий флотом Саблин и председатель Центрофлота Кнорус, получив распоряжение об эвакуации флота, отказались от выполнения своих обязанностей. Меньшевики провели на некоторых рабочих собраниях резолюции, требующие обороны Севастополя, а поэтому протестующие против погрузки хлеба для продовольствия моряков.
26 апреля 1918 года состоялось делегатское собрание, созванное Центрофлотом Кнорусом, сообщая о причинах отказа его и Саблина от обязанностей, признался в том, что единственной влиятельной силой является не Центрофлот, не командующий, многие приказы которого не выполнялись, а линейный корабль «Воля». Такое состояние легко объясняется тем, что составу «Воли», наиболее революционно-настроенному, сохранившему крепкое ядро, удавалось, вскрывая двойственную политику командующего флотом, удерживать под своим идейным влиянием и ряд других кораблей. Командующий флотом вел, например, переговоры о протекторате Украины над флотом и Севастополем. Причиной отказа Саблина было не столько тяжелое состояние флота и его небоеспособность, сколько желание противодействовать эвакуации флота. Неудивительно после этого и то, что последователи Саблина оказались впоследствии ярыми сторонниками возвращения флота из Новороссийска в Севастополь по требованию немцев[138]. Саблин в своем выступлении на делегатском собрании 26 апреля оправдывал свой отказ желанием спасти флот, он говорил, что предупреждал Совнарком об опасности, требовал усиленного темпа при ремонте судов, эвакуация является бегством, переход в Новороссийск сумасшествием, ибо Новороссийск, совершенно не защищенный с моря и отрезанный от центра, не может быть базой флота, остаться в Севастополе, ждать решения великих держав, которые должны будут разделить флот на справедливых началах между Крымом, Доном и Кавказом, – таков смысл выступления Саблина, уснащенного трагическими возгласами о любви к флоту и о страдании за его судьбу.
После выступления Саблина и его категорического отказа был избран штаб в составе 3 человек, которому категорически предложено приготовить флот к отплытию.
Попытка буржуазно-соглашательских украинцев в самый решительный момент помешать уходу флота не дала результатов, в Севастополе осталась весьма небольшая часть судов, главные силы и транспортные суда 30 апреля ушли.
В Новороссийске положение флота не улучшилось. Влияние матросов торгового флота, двойственная политика штаба флота, имеющего связь с Саблиным и белогвардейскими генералами, недостаток топлива и слабая организованность снабжения привели к тому, что и без того недостаточный количественно состав флота начал расходиться по домам. Формальной причиной ухода матросов было то, что контракт с ними был заключен до 1 мая.
В Новороссийске не повысилась боеспособность флота, и он не мог выходить для боевых операций в море. Вместе с уходом с кораблей матросов началось их морально-политическое разложение. «Воля», настаивавшая на эвакуации из Севастополя в Новороссийск, подпала под влияние помощников Саблина и заняла позицию, враждебную другим сохранившим свою революционность кораблям. В июне немцы, не без участия Украинской рады, предъявили флоту ультиматум о возвращении в Севастополь. Ранее этого они требовали от флота при выходе в море кораблей поднимать вместо красного андреевский флаг.
Ультиматум немцев заставил флот вновь пережить тревожные минуты внутренней борьбы между офицерским, соглашательским составом командования и матросами.
Обостреннейшая борьба привела к тому, что 17 июня 1918 года в 9 часов утра часть судов флота (6 миноносцев и 1 линейный корабль) вышли в море с целью уйти в Севастополь. Не подчинившихся распоряжению командующего флотом в порту осталось 10 судов (9 миноносцев и один линейный корабль)[139].
18 июня оставшиеся в Новороссийске суда были потоплены. Миноносец «Керчь», руководивший потоплением судов, ушел в Туапсе, где тоже был решением собрания команды потоплен.
Так закончилась история флота на данном этапе революции. Найдутся, вероятно, люди, способные пожалеть о гибели ценнейшего государственного имущества в морской пучине. Напрасны сожаления. Те, кто решил потопить корабли, выполнили волю пролетариата, защищающего в невероятно тяжелой обстановке право на жизнь, на строительство своего государства. Передача флота немцам, а с ними Украинской раде вела к затяжке войны, к усилению буржуазии. Передать корабли – значило добровольно отдать оружие, которое на второй день будет обращено против сдавшего. Так и получилось с той частью флота, которая осталась в Севастополе, и той, которая вернулась туда. Эта часть флота помогала впоследствии различным группам белогвардейцев расстреливать рабочий класс и крестьянство не только Крыма, но и всей страны. Не обвинять нужно тех, кто пустил ко дну часть флота, а признать их искренними защитниками власти Советов.
Конец истории флота в этот период является последней страницей службы Черноморского флота революционному народу. Дальше идут уже новые страницы расстрела флотом рабочих по указке белогвардейских генералов. Эти жуткие страницы истории кончились кражей флота англо-французскими капиталистами, которой предшествовала беспардонная распродажа флота многочисленными правителями, побывавшими в Крыму.
Новая полоса, новый этап начался для флота после окончательного укрепления советской власти на юге. Это уже история Красного рабоче-крестьянского флота.
Последние дни Республики Тавриды. Напряженное состояние, постоянная борьба последние дни с буржуазными и соглашательскими группами, экономические недостатки обостряются после съезда Советов под влиянием начавшегося продвижения немецкой армии в глубь страны. Неприкрытое стремление немцев свергнуть советскую власть вообще, а в Крыму свергнуть ее еще и потому, что она являлась помехой для связи Германии с Турцией, а затем и желание украинской буржуазии сделать Крым частью своих владений заставили крымское правительство начать более усиленную подготовку к неизбежной войне.
В целях объединения сил для борьбы с буржуазной Украиной и немцами Совнарком советской Украины на 15 марта созвал в Екатеринославе совещание представителей Крыма, Одесской республики, советского Дона. На совещании предполагалось объединение этих областей в целях вооруженной защиты советской власти. Соглашение, по мнению Совнаркома Украины, могло состояться на следующих основаниях: «… организуется особый комитет по борьбе с контрреволюцией из представителей поименованных республик. Ни одна из входящих в союз республик не может без ведома и согласия правительства остальных республик выйти из объединения и заключать секретные соглашения, к этому комитету переходит вся полнота власти по формированию, организации и руководству военно-оперативными техническими силами. Военно-оперативные части находятся целиком и исключительно в руках общего главного командования, и всеми военными силами распоряжается только это главнокомандование. Главнокомандующим войсками Украинской народной республики с общим главнокомандующим всеми военными силами назначается т. Антонов-Овсеенко. Все средства, необходимые для успешного ведения Гражданской войны, финансы, продовольствие, обмундирование, оружие и т. д. распределяются объединенными комитетами в целях создания всех необходимых объединенных организаций»[140].
Совещание состоялось. Представитель Крыма в докладе Совнаркому об этом совещании сообщал, что решено открыто выступить на борьбу с наступающими всеми республиками, которые по договору Винниченко с Германией входят в состав Украины.
Части Красной армии нуждались в пополнении специалистами артиллерии и технических войск. 27 марта Совнарком и ЦИК Тавриды, в целях обороны и сохранения нейтралитета республики, объявили мобилизацию саперов, минеров и артиллеристов. Кроме этого, приступлено было к мобилизации лошадей главным образом у городских жителей, и объявлена принудительная повинность для буржуазии в возрасте от 18 до 30 лет. Здесь интересно сопоставить отношение к распоряжениям со стороны двух Советов – Балаклавского и Керченского. Первый приветствует распоряжения ЦИКа и предлагает мобилизовать не 2 % буржуазии, как предположено, а всех способных к земляным работам. Второй же, Керченский, чтобы затянуть выполнение решения, просит разъяснить, кого считать буржуазией. Уместно отметить, что Керченский Совет все время своего существования сожительствовал с городской управой и крестьянским советом. Управа то признавала Совет единым высшим органом, то протестовала против его решений. В ответ на запрос Керчи сообщалось, что запрашивать смешно и что надо, созвав Совет, немедленно решить вопросы на месте.
В некоторых кругах населения и у части руководящих работников в Советах пользовалось успехом предложение о мобилизации в армию буржуазии и тех, кто в империалистическую войну скрывался от мобилизации. Предложение это совершенно не считалось с характером войны, не было, видимо, у вносивших его сознания того, что буржуазия в любой момент повернет штыки против советов, что она никогда не будет защищать завоевания пролетариата. Несмотря на совершенно очевидную несуразность, предложение это было принято еще на съезде Советов, хорошо, что ЦИК выполнил его только в части привлечения буржуазии для рытья окопов.
Все части Красной армии сосредоточивались у Перекопа и Чонгарского моста, на границе Крыма. Симферополь, Евпатория, Феодосия и Севастополь – все посылали свои отряды для защиты входа в Крым, но ни одна из организаций не могла своим авторитетом установить единую власть над отрядами. Главком, присланный из штаба Антонова-Овсеенко[141], был признан недостаточно подготовленным, местного способного выполнять обязанность главкома работника не было. Отряды действовали разрозненно, попытки со стороны Приклонского[142]