мского правительства не распространяется, распустить гласных там живших, лишить их прав гласных – Крымское правительство не может. Управа избрана ими, а потому… «настаиваем разрешить созыв Губернского земства». Таков ход рассуждений земцев. Конечно, никто им созвать земского собрания не разрешил.
Протесты земцев и городских дум имели место не только в Симферополе, – в Керчи городская дума из гласных дореволюционного состава за все время не могла собраться, несмотря на то что городское хозяйство, с каждым днем разрушающееся, требовало принятия срочных мер, направленных если не к восстановлению, то хотя бы к тому, чтобы задержать разрушения.
Не обращая внимания на голоса протеста со стороны различных организаций, самоуправлений, Сулькевич очень чутко прислушивался к голосам татарской буржуазии и националистической интеллигенции, стремясь через эти группы привлечь на свою сторону татарское крестьянство.
В июле Сулькевич попытался привлечь к активной помощи ему местное дворянство. Он обратился к бывшему предводителю дворянства с просьбой о созыве дворянского собрания для решения вопроса о взаимоотношениях с Украиной. В ответ на просьбу предводитель, вследствие уничтожения сословных прерогатив Временным правительством, сообщал, что никакого собрания дворян он устраивать не будет, ибо это противоречит закону Временного правительства. Даже дворяне, земельные права которых старалось охранять правительство Сулькевича, не пошло с ним.
Причину этого отказа нужно искать во внешней политике правительства в его стремлении ориентироваться на Турцию и Германию.
Прямое подтверждение турецко-германской ориентации можно найти в целом ряде законодательных актов. Наиболее ярким доказательством является посылка полномочного представителя в Турцию и переговоры с Германией. В вопросах об отношении к Германии и Турции в составе правительства не было единства взглядов. Различие взглядов по внешней политике привело к выходу из состава правительства графа Татищева, являющегося министром финансов, и Налбандова – бывшего краевым контролером, секретарем и министром исповеданий и народного просвещения.
Разноречивость взглядов в вопросах внешней политики сказалась в работах делегации, посланной в Германию в составе двух министров – Сейдамета и Татищева. Цель посылки делегации, по мнению Татищева, заключалась в установлении экономической связи с Германией, заключении торгового договора, организации смешанного торгового общества и получении кредитов под залог вина и табака. Сейдамет считал главной целью делегации – добиться государственного признания Крыма Германией. До отъезда делегации из Крыма вопрос признания Крымского правительства ставился перед Германией, но не получил решения. Немцы сознательно оттягивали решение вопроса о признании. Они долго не соглашались на выдачу разрешения на въезд делегации Крымского правительства в Германию.
Поездка и «дипломатическая», с позволения сказать, игра в Берлине являются ярким показателем двурушничества главы правительства и Джафера Сейдамета.
Татарская националистическая буржуазия через своих представителей в правительстве взяла курс на признание Крымского правительства Турцией раньше, чем Германией. Признание со стороны Турции, по мнению националистов, должно было заставить Германию ускорить признание. Перед отъездом делегации в Германию в Турцию был послан поверенный в делах Крымского пр-ва с документами, подписанными Джафером Сейдаметом, – он был министром иностранных дел. До посылки в Турцию поверенного в делах группа крымских общественных деятелей из татар, бывшая в Константинополе, с целью выражения соболезнования турецкому народу по случаю смерти халифа вела по поручению Сейдамета и Сулькевича переговоры о назначении представителя Крыма в Турции. Оттоманские государственные деятели признали правильным назначение представителя. О переговорах, как и о самом назначении посла – никто из министров, являющихся в правительстве представителями немцев, не знал. Совершенно неожиданно для этих министров, из газет они узнали о том, что турецкое правительство приняло верительные грамоты и признало посланника Крыма. Возмущенные, растерянные министры собрались в заседание Совета и потребовали объяснений. Сулькевич на первое заседание не явился, а на втором, припертый к стенке, свалил вину за посылку представителя на Джафера Сейдамета. Министры, которые, как выражается Татищев в письме к Налбандову, надеялись, что «татарская группа поймет всю недопустимость и несбыточность ее идеалов и претензий», поставленные перед фактом, не знали, что делать. Возмущение обманом и убеждение в неправильности политического шага, сделанного татарской группой министров, желание противодействовать узкошовинистической политике Сулькевича – требовало разрыва, ухода из состава правительства или официального отказа от признания поверенного в делах. Но желаниям этим противопоставлялось другое: боязнь, что, пользуясь разладом в правительстве, украинская буржуазия проглотит Крым. Такое положение привело к тому, что совет министров вынес ничего не говорящее решение сообщить о свершившемся делегации, которая была в Германии, и поручить ей урегулирование «создавшегося сложного международного инцидента». В Берлин послана была в адрес Татищева и Сейдамета такая телеграмма:
«Джафером Сейдаметом назначен уполномоченный по делам в Константинополе Айвазов, в настоящее время, по сведениям константинопольских газет, уже признанный турецким правительством. Так как Советом министров подобной должности для Константинополя не учреждалось, то и аккредитирование кого бы то ни было на эту должность со стороны Министерства иностранных дел не могло иметь места, почему Совет министров признает необходимым предложить Сейдамету немедленно прервать всякие действия Айвазова в качестве дипломатического агента, как не имеющего законных полномочий Правительства. Не считая возможным обострять международные отношения немедленным отозванием Айвазова, – просим принять все возможные меры к улажению этого печального недоразумения»[166].
Урегулировать «сложный международный инцидент», однако, не удалось. Татарская националистическая часть правительства оказалась весьма последовательной в своих стремлениях, и через несколько дней после заседания Совет министров был удивлен еще одним, не менее интересным выступлением татар. Оказалось, что Джафер Сейдамет в Берлине выступает с обращением к «Высокому Германскому Правительству», написанным национально-татарской директорией; в обращении националисты, сообщая заведомо ложные сведения о силе, о тысячах жертв офицеров и солдат, погибших в борьбе за независимость Крыма, о поддержке их Украинской радой, считают важным достигнуть следующих основных положений политической жизни:
«1) Преобразования Крыма в независимое нейтральное ханство, опираясь на германскую и турецкую политику; 2) достижение признания независимого Крымского Ханства и Германии и ее союзников и в нейтральных странах до заключения всеобщего мира; 3) образование татарского правительства в Крыму, с целью совершенного освобождения Крыма от господства и политического влияния русских; 4) водворение татарских правительственных чиновников и офицеров, проживающих в Турции, Добрудже и Болгарии, обратно в Крым; 5) обеспечение образования татарского войска для сохранения порядка в стране; 6) право на возвращение в Крым проживающих в Добрудже и Турции крымских эмигрантов и их материальное обеспечение. Турецко-мусульманский мир готовился к политическому союзу с Великой Германской Империей, своей спасительницей, приносит в жертву сотни тысяч жизней и в дальнейшем готово принести жертвы в еще большем масштабе, чтобы укрепить навсегда достигнутое могущественное положение. В то время, как России, его великий исторический враг, погибла и дорога в Индию освобождена для Германии, поколебались твердыни Англии, мусульманский мир находит силы в твердой решимости тех магометан, которые в Крыму и на Кавказе в течение столетий были лишены чести иметь право умереть за свои стремления и надежды»[167].
Приведенное едва ли нуждается в комментариях, яснее этого чаяния татарской националистической буржуазии, ставшей жалкой попрошайкой у стола всесильных империалистов, не выразить. В стремлении к самостоятельному грабежу, эксплуатации трудящихся всех национальностей, населяющих Крым, буржуазия и националистическая интеллигенция дошла до последнего предела. Она отдавала Крым, как «дорогу в Индию», в распоряжение германского империализма и в награду за это хотела только одного – освобождения от конкурента – русского буржуа и оставления иллюзорной, нетвердой и совершенно не самостоятельной власти татарской буржуазии.
В стремлении к отделению Крыма татарская часть правительства оказалась не одинокой. Центральное управление немецкой связи Крыма (то же, что и Немецкий Комитет) по случаю отъезда Джафера Сейдамета в Берлин обратилось к нему с письмом, в котором от имени всех немцев, живущих в Крыму, в доказательство дружбы между татарами и немцами-колонистами объявляло себя «солидарными с татарами в отношении вопроса об отделении полуострова от Великороссии и Украины и образовании из него особой государственной единицы». Зная, однако, что замкнуто, самостоятельно Крым не может жить, – Немецкий Комитет «для обеспечения его независимости» счел необходимым просить помощи и защиты в Германии[168].
Заявление это свалилось как снег на голову на представителей от немцев в правительстве. Они ничего о письме не знали до тех пор, пока Сейдамет не объявил о его существовании, а так как это произошло в Берлине, то немецкая группа не могла обсудить положения. Татищев из Берлина письмом Налбандову предупредил правительство о выходе из его состава «с момента вступления на территорию Крыма»[169].
Что же, однако, руководило Немецким Комитетом? Что заставило их обратиться с письмом к Сейдамету? Не будет ошибочным, если сказать: ими руководили большие аппетиты и неповоротливость ума. В самом деле. Самостоятельной экономической и в частности торговой политики Крым вести не мог. Имея значение, как часть в общем хозяйственно-политическом комплексе страны, он при отделении неизбежно должен был подпасть под влияние какого-нибудь капиталистического государства. Как часть советской страны, Крым способен развивать производительные силы с помощью других областей, при Советах у него значительно шире перспектива развития сельского хозяйства, крестьянство при Советах, получивши землю, уходит от вековой кабалы землевладельца, интенсифицирует сельское хозяйство и участвует в общей работе по развитию промышленности. Самостоятельный на бумаге, – на деле же отданный Германии, – Крым превращается в колонию со всеми прелестями колониального рабства. Развивать Крымское хозяйство Германии было бы совершенно невыгодно, ей более выгодно иметь Крым как военную и сырьевую базу на Черном море.