Немецкий Комитет в националистическом угаре из-за деревьев национального угнетения и неравенства при царизме не видел леса империалистического угнетения. Стремясь к освобождению от Великороссии потому только, что их угнетал царизм, немецкие националисты проглядели те изменения социально-экономического порядка, которые произошли после Октября. В животном страхе за свою собственность, за привилегии буржуазного и мелкобуржуазного бытия шайка националистических авантюристов, без всяких оснований говорившая от имени народа, толкала весь народ и особенно его трудящуюся часть в новое рабство.
Не сбылись мечты националистов, Германия, долго затянувшая переговоры, в сентябре решительно изменила курс и через командование начала толкать Крым на установление более крепких и определенных в деталях отношений с Украиной.
Надо сказать, что вопрос об отношении Крыма и Украины встал перед правительством и германским командованием с первых дней появления на свет Крымского совета министров. В течение нескольких месяцев жизни Крымское правительство проделало большой путь от упорного нежелания подчинить себя в какой бы то ни было степени украинской буржуазной власти до посылки делегации в Киев с наказом идти на уступки. Метаморфоза эта заслуживает того, чтобы ее проследить от начала до конца.
Крым и Украина. 25 июня в ответе на представленную декларацию правительства генерал Кош писал, что он надеется на установление добрососедских отношений между Крымом и Украиной. По мотивам политической близорукости многие министры были удивлены этой надежде Коша – они не видели оснований к тому, чтобы об этом писать в ответе на декларацию. Командование, по указаниям своего правительства, оказалось более дальнозорким. Дело в том, что Крым нуждался в экономической поддержке, его расстроенные финансы без займа восстановить было нельзя: табак, фрукты, вино настойчиво пробивались к рынку, был огромный недостаток фабрично-заводских изделий. Германия, разоренная войной, не могла помогать восстановлению хозяйства или хотя бы задержать дальнейшее разрушение, – она при занятии Украины и Крыма стремилась к выкачиванию из этих районов хлеба и сырья для нужд армии, голодающих жителей городов и закрывающихся фабрик и заводов в Германии. Украина и Крым должны были заменить для Германии колонии, от которых она была отрезана. На западном фронте германская армия в это время едва сдерживала наступление англо-франко-американских войск, измученная голодная армия нуждалась в хлебе. Кроме Украины и Крыма, хлеб негде было достать. Вопрос о нормальной торговле не время было ставить. Украина, богатая хлебом, служила продовольственной базой для немецкой армии. Создавать напряженное положение с Украиной командованию было совершенно невыгодно. Недовольство Украины потребовало бы переброски военной силы с наиболее опасных участков западного фронта.
В целях отвлечения внимания Украины от противоречий ее с германским капитализмом и потом, чтобы избавить себя от выполнения требований экономического порядка со стороны Крыма, командование шло на ряд уступок Украине за счет Крыма как менее сильного, тем более что Турция – защитник Крыма – к этому времени в военном, да и экономическом отношениях ослабла. Украина добивалась полного присоединения Крыма, который для нее был окном к морю. Завладеть побережьем и флотом – вот цель украинской буржуазии. Для Крыма потерять побережье и флот – значит превратиться в округ Украины.
Украинцы предлагали Крыму стать соединенной частью Украины под управлением наместника, назначаемого гетманом. При наместнике предположено было создать совет, в задачу которого входила охрана бытовых, культурных и религиозных особенностей Крыма[170]. После обсуждения на частном совещании предложение это было отвергнуто.
На границе Крыма и Украины начиналась упорная таможенная борьба. Украинцы запретили ввоз в Крым фабрично-заводских изделий и хлеба, вывоз фруктов, табаку и вина в Украину также не разрешался. При установлении границ украинцы старались оттянуть к себе такие районы, владение которыми закрывало бы Крым как в коробке и облегчало бы продвижение на территорию полуострова. Так, например, украинцы взяли Перекоп, проникли на Арабатскую стрелку и овладели соляными промыслами там. С помощью немецкого командования они пробирались к Севастополю, создав в командном составе флота крепкую себе опору. Маяки и флот взяты были под руководство гетмана Украины.
Крымское правительство через командование добивалось передачи военного имущества и флота Крыму. Но переговоры ни к чему не привели. После этого Сулькевич пошел в наступление – он объявил Севастополь торговым портом[171], запретил вывоз соли из Крыма на Украину.
В ответ на такие выступления Украина усилила таможенную борьбу и установила на железных дорогах правила, исключающие какую бы то ни было возможность пользования ими для нужд Крыма. Железные дороги на территории Крыма были объявлены собственностью Украины.
Несколько дней прошло после весьма «решительного» шага крымского правителя, а он уже сам начал бить отбой, изыскивая пути связи с Украиной.
Шел август месяц, созрели фрукты в садах, уборка урожая в полях обнаружила значительный недостаток хлеба, бродило вино в подвалах, все настойчивее напоминая властям о необходимости его вывоза, выволоченная на берег соль ожидала, когда наконец ей разрешат перебраться на кухню к украинскому крестьянину, опустела правительственная казна – не было денег, выпускать свои крымские денежные знаки весьма рискованно – едва ли будет принимать их население. Росли протесты со стороны населения, требовавшего прекращения таможенной войны с Украиной. Неисчислимые убытки приносила населению узколобая политика правительства, стремящегося к самостоятельности и независимости Крыма. Посыпались на голову Сулькевича требования садоводов, урожай садов которых начал гнить, не находя выхода к потребителю. Табаководы, виноделы и, наконец, всякий желающий кушать хлеб и не имеющий права достать его с Украины, – все подняли свой голос, ибо всем было ясно, что курс на подчинение Крыма Турции при разрыве с Украиной и Россией может быть выгоден для Турции, но явно грозит гибелью крымскому хозяйству.
Двустороннего напора правительство выдержать не могло. Из его состава начали уходить те, кто через связь с Украиной мечтал о связи с Россией. Пополненное узконационалистическими представителями, правительство все же не повысило свой авторитет в массах. Татарское крестьянство, обманутое националистическими вождями, увидало свою ошибку и начало толкать правительство на установление сношений с Украиной. Многим было понятно, что связь с Украиной не решит всех вопросов, но в хозяйственном тупике бросались в этот, хотя облегчающий экономическое положение выход. Экономика края требовала связи с советской страной, а руководители силой хотели удержать Крым от советизации. В стремлении не допустить советской власти в Крыму, лелея надежду на победу над Советской Россией в союзе с Украиной и белогвардейскими бандами, оперирующими на Северном Кавказе, крымская буржуазия толкала правительство Сулькевича на союз с украинской буржуазией.
Шовинистически настроенное правительство, имея небольшую поддержку со стороны Турции, старалось выйти из тупика, в который оно привело край, «с честью» сохранив свою самостоятельность. С этой целью через одного приехавшего в Крым общественного деятеля в Киев был послан проект телеграммы, которую украинское правительство должно было послать Сулькевичу.
Вот текст этого проекта:
«Не признавая возможным в переживаемую тяжелую историческую минуту отягощать судеб народов близкого Украине Крыма и не отказываясь от прав своих на Крым, повелительно диктуемых Украине всей ее историей и экономическими требованиями жизни, но соглашаясь признать объявленную декларацией Крымского правительства самостоятельность полуострова, впредь до выяснения положения его на международной мирной конференции, Украинское правительство предлагает Крымскому правительству вступить немедленно в переговоры для устранения нежелательных последствий настоящего положения, для чего командировать в Киев уполномоченных лиц с целью выработать основание временного соглашения между Украиной и Крымом».
При обсуждении этого проекта, составленного Налбандовым, Совет министров вначале не соглашался на утверждении, но гроза, надвигавшаяся со стороны фруктового рынка, и общехозяйственные затруднения сделали свое дело. Проект был принят, причем тут же был составлен и новый проект ответа на телеграмму в следующем виде:
«Оставляя в стороне вопросы политического содержания, а в том числе главнейший из них вопрос о политической судьбе Крыма, который позволит окончательное разрешение исключительно на международной конференции при заключении всеобщего мира (когда получат разрешение такие же вопросы, касающиеся и других частей быв. Российской империи), Крымское правительство в интересах своего населения с экономической точки зрения, а равно и в тех же интересах населения Украины находит желательным войти с правительством Украины в переговоры об установлении взаимных добрососедских отношений в делах торговых, путей сообщения, почты, телеграфа и т. п. и для достижения сего согласно принять у себя представителей правительства Украины или же делегировать своих в столицу Украины, предоставляя выбор места и времени предстоящих переговоров правительству Украины».
Несмотря на попытки завязать переговоры, Украина молчала. Посредничество отдельных лиц не помогало налаживанию отношений. Когда это стало ясно для немецкого командования, оно взяло более решительно дело в свои руки. Сулькевич не смел противоречить хозяину, и 10 сентября на запрос командования ответил, что правительство готово к началу переговоров и ждет только указаний о времени и месте конференции.
30 сентября переговоры наконец были начаты выехавшей в Киев делегацией Крымского правительства. Бурные заседания сводились, собственно, к одному вопросу о форме самостоятельности Крыма. Украинцы не допускали мысли о том, что Крым самостоятельное государство, крымчаки никак не хотели согласиться на превращение Крыма в округ Украины с самостоятельностью только в вопросах бытовых, культурных и религиозных.