Если в августе вынуждено правительство пойти на оказание поддержки бирже труда, заигрывая в усложняющихся условиях с рабочими, то в общем курсе рабочей политики оно держалось линии ущемления организаций рабочих.
Профессиональные союзы, возглавляемые меньшевиками, которые в июне считали, что задача заключается в том, чтобы наблюдать, что же будет делать правительство, даже эти профессиональные союзы Сулькевич старался свести к нулю. Не разрешались собрания, газета выходила с белыми полосами – следы работы цензора. Наряду с этим, местной «вполне надежной, более богатой интеллигенции» разрешались собрания, открывались для нее клубы, имеющие право быть открытыми не до 12 часов, как все клубы, рестораны и проч., а до 2 часов ночи.
Состоявшееся 9 июня заседание Совета профсоюзов отмечает развал профдвижения, апатию масс под влиянием репрессий немцев и их приказчика Сулькевича. Состояние апатии объяснялось не только, однако, репрессиями, тут имело некоторое значение и растущее под влиянием событий после прихода немцев недоверие к руководителям меньшевикам, предательская роль которых в гибели советской власти стала для многих выясняться более четко.
Совет профсоюзов объявил себя в июне месяце закрытым, выбрав организационную комиссию по созыву съезда профсоюзов Крыма. Местом съезда был назначен Севастополь.
Некоторое оживление работы профессиональных союзов начинается с ослаблением полицейского нажима со стороны властей и ростом недовольства экономической и политической программой правительства и практикой ее проведения. Расправы оккупантов и созданного Сулькевичем отряда ингушей, наводившего ужас при своем появлении, не прошли бесследно. Испытавшие действительную свободу при советской власти, массы начали толкать руководителей на более активное выступление против произвола правительства.
6 октября совет профессиональных союзов в своем заседании принял резолюцию, в которой заявил о том, что политика крымского правительства, построенная исключительно на защите интересов имущих классов, полное игнорирование потребностей широких масс населения, грубое попирательство самых насущных требований демократии, разгон органов местного самоуправления, стремление к реставрации дореволюционных отношений усугубляет разруху краевого и местного хозяйства и вызывает сильное возмущение рабочего класса. Эти обстоятельства еще отягощаются теми условиями, которые вытекают из «самостоятельности» края, проводимой крымским правительством, приведшей к полной экономической изолированности Крыма и отсюда к еще большему расстройству хозяйственного аппарата края.
Эти экономические и политические условия края с особенной силой отражаются на положении рабочего класса.
Резолюция, осуждая стремление к отделению Крыма, настаивала на соединении Крыма с остальной частью государства, признавалось возможным объединение с Украиной при условии сохранения автономии Крыма во внутреннем управлении, в конце резолюции предлагалось восстановить демократические органы местного самоуправления. Никак не могли меньшевики отказаться от своих полумер, от курса на буржуазную республику, несмотря на то что опыт годичной борьбы советской власти с белогвардейцами показал, к чему ведут «демократические самоуправления». Урок был, видимо, еще мал.
Спешное отступление советских войск не позволило некоторым группам эвакуироваться, кроме того, решениями партийных комитетов в городах были оставлены отдельные члены партии большевиков для подпольной работы. Так, в Ялте на подпольную работу было оставлено три человека, остались работники и в Севастополе, Евпатории и Симферополе.
Условия, сложившиеся с приходом немцев, были настолько тяжелы, что первые недели и месяцы даже не приходилось думать о развитии систематической, плановой работы в массах.
Террор, пытки, порки только по подозрению не в большевизме, а хотя бы в какой-нибудь посторонней связи в прошлом с большевиками, были обычным явлением и со стороны немецкого командования и не меньше со стороны пришедшего к власти Сулькевича.
С особенной суровостью чинили суд и расправу над рабочими, проявившими активность в борьбе за советскую власть, так, напр., в Симферополе в первые же дни были произведены массовые аресты рабочих завода Анатра, жел. дороги, а на электростанции был арестован целиком весь фабзавком по обвинению в укрывательстве оружия, несмотря на то, что у них было разрешение на хранение.
В Ялте местом расправы с арестованными служила Ай-Васильская балка. Долго после занятия Ялты немцами вечерами неслись из балки стоны истязуемых – это чинили суд и расправу победители.
Правительство и национально-татарская директория. Разбор мероприятий правительства в различных областях его деятельности с очевидностью говорит о том, что массы населения Крыма, начиная с буржуазии и кончая рабочими и крестьянами, в той или иной форме выражали свое недовольство политикой правительства.
Исключение могут составлять разве только крупные землевладельцы, находившие поддержку правительства в возвращении им земельных владений. Но и эта группа населения имела причины для недовольства правительством, она так же, как и другие, страдала от экономической изоляции Крыма и вывоза германцами по весьма низким ценам продовольственных продуктов.
На кого же, однако, опиралось правительство? Была ли группа населения, которая поддерживала правительство? Главной опорой являлись военные части оккупантов, немецкое командование, волю которого правительство выполняло.
Правительство Сулькевича являлось орудием борьбы Германии за Крым. Но было бы ошибкой ограничиться только таким положением. Германия в своей борьбе за Крым, за отделение его от России нашла и внутренние силы, интересы которых шли в том же направлении. Такой силой, которая стремилась отделить Крым от России, связать его судьбу с судьбами Турции и временно Германии, – была татарская националистическая буржуазия. Начавши с лозунга самостоятельности Крыма, националистическая буржуазия, как указано выше, докатилась до Крыма, переданного Германии, как «дорога в Индию».
В момент захвата немцами Крыма татарская националистическая буржуазия порывает со своими старыми взглядами. Если в послефевральские дни она считает возможным существование Российской федерации, то, увлеченная помощью Турции и убежденная в том, что Советская страна является федерацией, в которой не место буржуазии у власти, националистическая буржуазия отказывается от федерации. В первом номере газеты «Крым», издающейся при участии членов татарского парламента, высказываются такие мысли: «Говорить о создании федеративной республики не приходится. Неумолимый рок истории толкает наш родной Крым сделать такой же политический шаг, какой сделали Финляндия и Украина».
Цели из этого уже ясны, но они становятся еще более понятными, если прочесть другие места той же газетной статьи, отражающей чаяния руководящей татарско-националистической группы. О характере государства газета говорит, что оно «должно защищать интересы всех классов, всех народов, населяющих Крым». Во Всероссийское учредительное собрание газета не верит, она считает, что все говорящие о возможности его созыва «уподобляются политическим младенцам, ничему не научившимся».
Из этого уже ясно, что взят твердый курс на создание отдельной буржуазной республики, в правительстве которой руководящая роль будет принадлежать татарской буржуазии. Только этим можно объяснить требование об ответственности правительства перед татарским парламентом и решение о взятии инициативы по организации власти в руки парламента, принятое при поименном голосовании 53 голосами при 2 воздержавшихся.
4 июня парламент, объявивший себя краевой властью, сообщил Украине, что никаких решений о Крыме, если они будут Украиной или кем-либо другим приняты, не признает. После неудачного формирования кабинета Сейдаметом парламент, заявив, что он считает для себя обязательным защиту самостоятельности Крыма, разъехался на каникулы.
Очень многие, в том числе меньшевики, считали, что песенка национально-татарской буржуазии спета, что ее политика уже не будет проводиться. Но на деле происходило иначе. Появился Сулькевич, которого предполагали ввести в состав кабинета Сейдамета и готовили для роли национального освободителя еще с момента организации мусульманского корпуса, который, наконец, подписывал упоминаемый выше меморандум Украине о самостоятельности Крыма вместе с видными деятелями парламента. Сулькевич неслучайно назначенная немцами фигура. Тут произошла просто некоторая перестановка мест. Из министров он попал в премьеры, Сейдамет же просто в министры. Почему это произошло?
Потому что не удовлетворившая никого, кроме татар, кандидатура Сейдамета вызвала «общественный» протест. Переменив места, татарская буржуазия, однако, сохранила для нее важные посты: министерство иностранных, военных и внутренних дел. Дальнейшая политика правительства с очевидностью показывает, что Сулькевич последовательно проводил в жизнь волю татарской националистической буржуазии и связанной с ней интеллигенции. Кроме всего, можно, например, считать установленным, что перед отъездом Сейдамета в Берлин и отправкой «полпреда» в Турцию Сулькевич имел совещание, на котором присутствовало до 20 человек руководящих лиц парламента.
Наличие связи можно проследить и по ряду других фактов. Возьмем хотя бы такой большой для националистической буржуазии вопрос, как вопрос принадлежности вакуфов. Вскоре после создания правительства министерство юстиции, по заданию премьера, представило длинную объяснительную записку о вакуфах. В ней доказывалась необходимость передачи вакуфов национально-татарской директории.
Преемником татарского парламента осталась директория, которая достаточно быстро покрыла Крым сетью уездных и волостных отделов директории. В состав волостного отдела входил учитель, имам или хатип (священнослужители) и уполномоченный от общества. Интересно, что учитель являлся представителем директории по финансовым и внешним делам. Этим директория обеспечивала себя от влияния на политику со стороны реакционного духовенства, ибо учителя