значительно больше были связаны с националистами, они решительнее отстаивали иллюзии самостоятельности. В распоряжение учителей, а не священнослужителя давались средства, они же вели, как представители дирекции финансов, дела о вакуфных доходах, являющихся экономической основой национально-буржуазного движения.
До объявления декларации Сулькевич обратился в директорию с просьбой выдвинуть кандидата на пост статс-секретаря по татарским делам. Секретарь этот должен быть делегатом курултая в целях тесной связи с директорией, содержание его будет идти за счет общегосударственных средств. «Только при этих условиях, – пишет Сулькевич, – я могу всегда иметь точные сведения о желаниях, нуждах и настроениях родного мне народа, дабы не упустить из виду его кровных интересов при управлении краем»[181].
Все распоряжения директории по вопросам о вакуфах по приказу Сулькевича подлежали выполнению органами полиции.
В октябре, когда Сулькевич почувствовал приближение грозы, он дал распоряжение всем начальникам уездов о наборе во внутреннюю стражу татар по выдвижению отделов национально-татарской директории. Так, по Симферопольскому уезду только предложено было выдвинуть 86 человек стражников.
Закон об обществах и союзах требовал утверждения их министерством внутренних дел. По отношению к татарским организациям было допущено исключение, мотивированное признанием культурно-национальной автономии. Все уставы татарских организаций рассматривались директорией с последующим сообщением министерству.
Интересно и решение об освобождении от налога доходов, не превышающих 2000 рублей. Оно почти целиком рассчитано на освобождение от налога татарской мелкой буржуазии.
Итак, указанные факты и рассмотрение общей политики правительства убеждают в том, что Сулькевич, являясь ставленником татарской буржуазии, очень точно выполнял ее директивы в практической деятельности.
Падение власти Сулькевича было одновременно крахом национально-буржуазных иллюзий. Вся история оккупации и правительства Сулькевича является доказательством неправильной политики татарской националистической буржуазии. Попытки осуществить неосуществимое не удались и привели к разрушению хозяйственной жизни края.
Уход немцев и правительства Сулькевича. Несмотря на то что вся политика Сулькевича была противоречием политико-экономическим задачам края, он держался у власти с помощью немецких штыков.
Беспорядки экономического и аграрного порядка, стремление найти опору в более широких слоях населения края заставили Сулькевича пойти по пути некоторого развязывания начал буржуазной демократии. Одной из главных мер было распоряжение о подготовке к созыву на 20 декабря 1918 года краевого парламента, второй мерой было восстановление волостных земств (постановление 22 октября) и, наконец, восстановление городских дум, избранных по закону Временного правительства.
Все эти меры оказались запоздавшими и уже не могли привлечь внимания населения и организаций. В ответ на приглашение принять участие в работах комиссии по созыву краевого парламента правительство получило отказ с указанием, что участие рассматривается ими как содействие реакционной работе правительства. Отказались все, начиная с профсоюзов, с.-р. и кончая союзом промышленников и торговцев. Керчь-Еникальская городская управа сообщала правительству, что городская дума «в собрании своем, происходившем 2 ноября (20 октября) 1918 года, открытой подачей голосов единогласно постановила: послать своих представителей только в ту комиссию по выработке положения о выборах в Крымский краевой сейм, которая будет организована правительством, избранным Таврическим губернским земским собранием».
Симферопольский совет профессиональных союзов сообщает:
«Согласно своего постановления от 28 сего месяца, им не будут делегированы приглашенные вами представители, так как все профессиональные союзы рабочих в открытых собраниях ясно заявили свое требование немедленного ухода правительства Сулькевича, как правительства безответственного перед народом и им неизбранного, и выразил полное недоверие к его демократическим обещаниям и начинаниям.
Правительство, разогнавшее демократические думы и земские самоуправления, правительство, опирающееся только на физическую силу, черпаемую извне, не может быть действительным и искренним проводником демократической волн населения. Вынужденный демократизм правительства генерала Сулькевича есть им самим признаваемое доказательство необходимости его ухода»[182].
Не менее решительные ответы получены и от других. Комиссию предположено было созвать 20 ноября в составе 83 человек (из них 18 человек от татарского парламента, 5 немцев и 8 украинцев, остальные по 1–2 человека от партий, кооперативов, профсоюзов и проч.). Явилось для работ комиссии 18–20 чел. Это, однако, не смущало руководителей, они сочли нужным открыть работу комиссии. Было проведено два заседания, на которых комиссия признала себя законной при любом составе членов и на этом, не успев расцвести, завяла.
В комиссии обнаружились противоречия. Почувствовали члены комиссии, что повисли в воздухе. Созванное к этому времени губернское земское собрание подняло свой голос, требуя ухода правительства.
Германские войска начали отход из занятых ими районов. Разбитая, поставленная союзниками на колени, Германия превратилась из страны империалистической в угнетенную более сильными врагами. Революция в Германии смела старый строй. Пораженная германская буржуазия думала уже не о приобретении колоний, а о том, как спасти свою власть в стране, не дать рабочему движению пойти по пути российского пролетариата.
Германское командование в Крыму обратилось с письмом к Сулькевичу, сообщая, что оказывать ему поддержки больше не может. Земцы обратились к генералу Кошу за помощью, они просили убрать Сулькевича; в ответ на их обращение Кош «трижды отрекся» от Сулькевича, заявив, что командование не вмешивается во внутренние дела, и только по принципу невмешательства оно согласилось ранее с тем, что Сулькевич взял власть.
Кош заметал следы, а Сулькевич в это время изыскивал способы сохранения власти в руках объединяемой им группы. Он обратился к командованию добровольческой армии в надежде там получить опору. Но были уже «иные времена, иные песни». В Крым после победы над Германией двигался новый хозяин, цели которого были прямопротивоположны целям Турции и Германии. Шел в Крым новый захватчик в лице англо-франко-американского капитала.
Новому империалисту нужна была и новая оболочка, скрываясь под которой он мог бы безнаказанно грабить край, превращать его в плацдарм борьбы капитала с трудом. Англо-французский империализм опирался на буржуазию и соглашателей, мечтавших о Босфоре и Дарданеллах. И те и другие старую одежду «дорогих союзников» принимали за существо. Союзники шли в Крым и Россию не потому, что они хотели восстановить «былую Русь», они шли защищать свои фабрики и заводы, построенные на юге, тянулись к кавказской нефти и южно-российскому сырью. Захватывали Черное море не потому, что хотели предоставить его с Дарданеллами вместе российским буржуа, а потому, что господство на Черном море дает им право господства не только на юге, но и в средней полосе России и на Востоке. Этих простых истин не поняли соглашатели. В смертельном страхе перед Советской страной они бросались в объятия отвратительно хищных союзников и добровольческой армии, которая уже высадилась в Керчи.
Сулькевич не сумел договориться с добрармией и союзниками, ему не удалось быть второй раз палачом Крыма. Роль эту земское собрание, съезд городских деятелей и совещание группы татар торжественно вручило кадетам и социалистам-соглашателям.
До решения вопроса о передаче власти татарской группой Сулькевич не соглашался распустить правительство, заявляя о том, что губернское земское собрание не является организацией, выражающей волю всего населения. Сулькевич держался, стараясь обеспечить для татарской буржуазии большее влияние в будущем правительстве. Соотношение сил, однако, было таково, что пришлось ограничиться только сохранением татарско-национальной директории. 15 ноября Сулькевич объявил, что его правительство сдало управление краем новому правительству во главе с председателем земского собрания С.С. Крымом.
Глава VII. Англо-Французская интервенция, добровольческая армия и Краевое правительство
Правительство кадетов, добровольческая армия и их отношения. На смену правительства Сулькевича, который являлся ставленником немцев и националистической татарской буржуазии, пришла армия и их новая власть, созданная съездом городских и отношения земских самоуправлений. 18 октября 1918 года, когда Сулькевич изыскивал способы сохранения власти, а немцы начали заметать следы, лишая Сулькевича поддержки, собрался съезд губернских гласных земства с участием городских голов, представителей уездных земских управ и членов Учредительного собрания. Съезд высказался за власть «демократическую», которая будет содействовать воссоединению этой части (т. е. Крыма. – М.Б.) со всею Россиею, основываясь на началах русской государственности во внутренней политике и верности союзникам во внешней политике»[183].
«Единая Россия и верность союзникам» – такова программа правительства. 7-10 ноября съезд гласных подтвердил свое решение и дополнил его указанием на важность установления срочной связи с правительством, составившимся в Уфе, «в целях ускорения дела объединения всех возникающих новых государственных образований и возрождения единой России на демократических началах».
Левая группа татарского парламента, убедившись в том, что самостоятельного Крыма не видать как своих ушей и что Крым превратился в арену борьбы империалистов, в которой они наряду с другими являются орудием не национального освобождения, а закабаления масс, порвала с Сулькевичем. Левая занялась исканиями. Куда идти? К земцам нельзя, ибо они отрицают самостоятельность Крыма, не допускают и автономии татар. Сулькевич и немцы бессильны что-нибудь сделать, их дни уже сочтены. Мечты разлетелись, как дым. Будущее казалось им кошмарным национальным угнетением, а настоящее кричало об обмане татарских масс лозунгами национальной независимости. Независимость, превратившаяся в стремление сделать Крым дорогой в Индию, не отвечала желаниям левой части татарских националистов.