Размагниченные интеллигенты остались на перепутье, они не знали, что делать. Выход из тупика нашла лучшая часть увлеченных националистами татар. Единственный возможный выход – это встать на сторону коммунистов, принять участие в классовой борьбе. Национальное развитие без победы над буржуазией – это миф.
Группа татарских работников «из левой» курултая и парламента порвала с прошлым и организовала первую в Крыму татарскую ячейку коммунистической партии (большевиков). К этой наиболее решительной и революционной группе примкнули или ей сочувствовали и те, кто через коммунистическую партию и советскую власть надеялись прийти к независимости и самоопределению в буржуазном толковании. Это были те, кто корнями врос в буржуазно-кулацкую часть татарской деревни и кто еще не окончательно изжил мелкобуржуазных иллюзий.
После раскола внутри татарского парламента Сулькевич повис в воздухе. Окончательный удар был нанесен ему высадкой в Керчи частей добровольческой армии.
Правительство, созданное земцами и имеющее в своем составе кадетов, меньшевиков и эсеров, 16 ноября возвестило населению Крыма о принятии власти «в тяжелую и ответственную историческую минуту»[184].
В обращении к населению новое правительство звало всех соблюдать законность, порядок и свободу, которые могут обеспечить ему возможность борьбы с «разлагающими силами анархии и разнузданными дикими страстями».
Уже из этой части понятно, чего же хочет новая власть, интересы какой группы она призвана защищать.
Надежды обманутого крестьянства на то, что оно получит землю от «демократической власти», были совершенно напрасны. Приняв власть лишь на время, «до образования единой русской государственной власти», Крымское правительство исключило из своей программы всякие крупные социальные реформы[185], могущие быть принятыми лишь в крупном всероссийском масштабе.
Правительство собиралось учинить всероссийский грабеж рабоче-крестьянских масс, а до того, пока нет единой России, оно оставляло в силе законы Временного правительства, свергнутого в Октябре.
Планы «воссоединения» были обширны, и на их исполнение намечался небольшой срок. Мечтатели собирались через два месяца создать всероссийскую власть. Но, чтобы не было конфуза, они оговаривались, что если в два месяца не удастся им «покорить большевиков», то необходим созыв краевого сейма.
Слабо верили, однако, в двухмесячный срок сами творцы «новой эры». Они предусмотрительно, еще до прихода к власти, создали комиссию по разработке положения о созыве краевого сейма. В обращении к населению правительство предупреждало, что единая Россия, за которую оно призывает бороться, не будет старой бюрократической, централизованной Россией, нет, – то будет «свободное демократическое государство, в котором будут обеспечены права на самобытную культуру всех национальностей, его населяющих»[186]. Но напрасно ждать по этому пункту самоопределения, ибо «правительство убеждено, что обеспечение благополучия и процветания всех народов, населяющих Россию, ни в коем случае не может быть построено на отрицании единой России, на ее ослаблении и на стремлении к отторжению от нее (разрядка моя. – М.Б.). От самобытной культуры всех национальностей, таким образом, ничего не осталось.
Непоследовательность обращения в этом вопросе компенсируется строжайшей выдержанностью в других. Так, например, призывая к борьбе со «злейшими врагами права и свободы», правительство твердо заявило, что оно «не остановится перед самыми решительными мерами и воспользуется как всеми средствами, имеющимися в его распоряжении, так и готовой ему содействовать военной силой». Вскоре, как увидим ниже, правительство выполнило это обещание.
Не успели высохнуть чернила на подписях обращения, в котором были призывы такого, например, характера: «Пусть умолкнут гибельные призывы к дикой вражде, ненависти и взаимному истреблению», как в городах появились отряды добровольческой армии.
18 ноября отряд в 50 человек приехал в Севастополь, а через несколько дней был решен вопрос о передаче немцами «оружия и других запасов и лошадей добровольческой армии»[187]. Союзники, победившие Германию, начали вооружать своих наемников, обманывающих население лозунгами демократической свободы.
Меньшевики, мечтавшие о бескровном соединении России, эти, дальше своего носа ничего не видевшие социалисты, советовали столковаться, «договориться прежде, чем вы не погубите окончательно Россию, демократию и свободу»[188]. Их никто не слушал. На разрешение был поставлен вопрос о превращении Крыма в полуколонию англо-французского капитализма руками оголтелой буржуазии, которая добивалась восстановления потерянных прав. Целая система мероприятий была направлена на уничтожение Советской страны, раздел России между победителями в мировой войне. Север, Запад, Восток и Юг – все со всех сторон обложили черные тучи интервентов и привлеченных ими генералов и буржуа.
Французская военная эскадра двигалась в Крым к Севастополю для того, чтобы военной силой, оружием и снаряжением помочь внутренним контрреволюционерам и обеспечить свое влияние на юге, богатом каменным углем, железом и нефтью. Крымское правительство готовило торжественную встречу союзникам.
24 ноября эскадра союзников в составе греческих и французских военных кораблей пришла в Севастополь.
На приеме местных деятелей командир эскадры заявил о невмешательстве во внутренние дела Крыма. Через несколько дней миноносцы и другие суда из эскадры вышли в Феодосию, Керчь.
Городские самоуправления боялись выступления недовольных масс населения. Как только начали уходить немецкие гарнизоны, тревога буржуазии возросла, она настойчиво требовала защиты, не надеясь на свои силы. Джанкойские городские деятели 1 декабря телеграфируют в Симферополь о том, что «почва большевикам благоприятная, оживился неблагонадежный элемент, ведется открытая большевистская агитация», они просят срочно выслать им «хотя бы небольшой отряд»[189].
Феодосия настаивает на присылке миноносца. Министр внутренних дел успокоил Джанкой сообщением, что у них будет отряд добровольческой армии.
23 ноября командующий всеми силами добровольческой армии в Крыму в листовке к населению писал: «Главнокомандующий добровольческой армией в недавней своей речи сказал: добровольческая армия, ведя борьбу за самое бытие России, не преследует никаких реакционных целей и не предрешает формы будущего образа правления. Эти слова главнокомандующий поручил мне повторить ныне перед населением Крыма»[190]. Командующий сообщал в том же обращении, что добровольческая армия пришла в Крым по соглашению с Крымским правительством исключительно «для поддержания в крае порядка». Он обещал не вмешиваться в политическую жизнь, не нарушать объявленной правительством программы. «Добровольческая армия стремится к той же цели[191], и в этой общности патриотического порыва кроется залог единения армии с населением и его правительством». «Воссоздания прежнего величия» России добровольческая армия, по мысли ее главкома, добьется при условии, если не допустит в армии классовой, национальной вражды и будет «в своих действиях руководствоваться сознанием равенства всех граждан и уважением к человеческой личности». Обращение заканчивалось призывом к «сердечному доверию и дружной поддержке» армии со стороны населения.
Читало крымское население обращение и недоверчиво посматривало в сторону «добровольцев». Не верилось им, что банда, руководимая генералами, будет уважать человеческую личность.
Так оно в самом деле и оказалось. Не успела армия доехать до места расквартирования, как краевому правительству полетели телеграммы о бесчинствах, творимых «чинами добровольческой армии». 5 декабря премьер-министр получил такое сообщение:
«Поступил целый ряд донесений с линии, что чины добровольческой армии по станции вскрывают и расхищают товарные вагоны, вчера же на станции Симферополь открыли стрельбу по начальнику станции, явившемуся для устранения беспорядка. Необходимы решительные срочные меры к восстановлению порядка и недопущению хищения грузов. Создается нежелательное отрицательное отношение железнодорожников к добровольческой армии, принесет несомненный и непоправимый вред общему делу. Прошу вашего содействия».
Начальник станции Симферополь сообщал о том, что идет вторую ночь грабеж грузов.
«Сердечное отношение», выражавшееся в бандитском грабеже, проявили «чины» добровольческой армии и к населению деревень. Вот как, например, описывают крестьяне деревни Джепар-Берды посещение деревни «добровольцами»:
«Около 12 час. дня в дер. Джепар-Берды приехало 6 вооруженных солдат, именуя себя чеченцами, имея при себе револьверы, винтовки, шашки. Приехали они верхом. На левом рукаве был нашит треугольный знак добровольческой армии. У одного из них был нашит на брюках серебряный лампас. Приехав в деревню, они начали реквизировать лошадей. Потом начали искать револьверы, винтовки. Начиная искать оружие, они перерыли все комоды, сундуки, шкафы. То, что им из вещей нравилось, они брали себе. У жителя Темидора они взяли: 2 кружки серебряных, 1 сахарницу серебряную, 2 пары серег золотых, 2 брошки золотых для женских шапочек головного убора, 3 шт. колец золотых, 350 руб. наличными деньгами, 1 смушек, 2 пары ботинок, 1 венисариат. У одного из его рабочих взяли 40 р. наличными деньгами. Еще у одного рабочего взяли часы серебряные с цепочкой, 2 пачки табаку, 1 шт. кольцо золотое, 1 пара галош. Кроме этого, они еще взяли женских татарских вещей шелковых. У Мелчаги Садла-оглу (