предположенной, на случай отступления белых, эвакуации рыбачьих лодок[207]. «Рыбачьи лодки из себя никакой ценности для военных целей не представляют, – пишет Комитет в обращении, – но от этой эвакуации пострадают сотни и тысячи рабочих рук, лишенных заработка». Обращение заканчивается указанием на то, что в случае его невыполнения будут приняты «всевозможные меры к ликвидации данного приказа».
Значительным тормозом в работе Комитетов было отсутствие вполне подготовленных для работы партийцев. В основном организации составлялись из партийного молодняка, не имеющего революционного опыта. Исключением может служить разве только Севастополь.
Общее недовольство армией и ее отношением к населению создавало благоприятные условия для агитации. Недовольство питалось также растущей безработицей, затруднениями продовольственного порядка, дороговизной и недостатком товаров.
В декабре месяце действия добрармии вызвали предъявление правительству целого ряда протестов. Феодосийские печатники объявили забастовку протеста, железнодорожники на съезде 31 декабря решительно протестовали против разгула и террора «чинов армии», требуя принятия строгих мер.
В Симферополе конференция рабочих и служащих потребовала от правительства освобождения арестованных за политические преступления, отказа от помощи добрармии. Совет министров обсудил на специальном заседании требования рабочих и угрозу забастовкой. В правительственном ответе рабочим сообщалось, что арестованные являются врагами единой России, что они связаны с Махно и освобождены не будут. В этом же сообщении правительство твердо заявило о своем отказе от демократических обещаний, соглашаясь с действиями командования армией, считало для себя обязательной поддержку армии, «угроза забастовкой ни в какой мере не может побудить правительство отказаться от того образа действий, который оно считает правильным»[208].
Для всех после такого ответа стало ясно, чем является правительство в руках военного командования. Разговаривать с ним нужно было не резолюциями, а более авторитетным языком забастовок и вооруженного выступления.
Объявившее свое решение правительство, однако, под напором требований и угрозой всеобщей забастовки занялось рабочим законодательным творчеством, желая тем самым отвлечь внимание от главного вопроса о власти.
15 февраля был опубликован закон о больничных кассах с изменениями, внесенными правительством. Изменения сводились к расширению круга страхуемых путем распространения закона на те группы, которые раньше не подходили под действие закона, и на предприятия не с 5 рабочими, как было, а с тремя. Устанавливался минимум взносов владельцев на врачебную помощь, размер денежных пособий увеличивался до полной заработной платы и не ниже средней заработной платы чернорабочего. Увеличены сроки выдачи пособий по беременности и на кормление ребенка. Приплаты владельцев увеличивались до полуторного взноса рабочих. Был учрежден единый страховой совет вместо страховых присутствий и совета.
Был правительством принят и закон о биржах труда, а на этом творчество министра труда закончилось. Удовлетворить рабочих такими законами было нельзя, особенно после того, как они имели возможность испытать значительно большие достижения при советской власти.
Куцыми реформами разрешить рабочего вопроса не удалось, тогда правительство с еще большей суровостью начало проводить особые и исключительные законы, принятые им. Попросту начался разгром профессиональных союзов и других рабочих организаций. В ответ на телеграмму деникинской ставки правительство согласилось ввести военное положение на железных дорогах с тем, чтобы было категорически воспрещено «вмешательство профессиональных организаций в дело управления дорогами», вопросы регулирования заработной платы железнодорожникам передавались командованию.
Был совершен налет на рабочий клуб в Симферополе. Налет сопровождался массовыми арестами рабочих, обысками не только в клубе, но и квартирах тех, которые в клубе были задержаны. Налет объяснялся тем, что рабочие не выполнили закона, запрещающего собрания.
В Севастополе наступление началось приказом о закрытии газеты меньшевиков «Прибой». Печатники объявили забастовку протеста, к ним присоединились рабочие других предприятий.
Наиболее твердо, настойчиво вели себя металлисты. Они имели с правительством весьма затянувшуюся борьбу о выплате им разницы заработка, по вопросу о начале работ на почти совершенно бездействующем морском заводе.
Еще в ноябре месяце правительством была создана комиссия по разбору требований рабочих. Это были требования, в свое время предъявленные правительству Сулькевича и немецкому командованию.
Комиссия, созданная правительством, признала правильными ряд требований рабочих. Так, например, решено было выплатить заработную плату за вторую половину апреля 1918 года (время, когда явились в Крым немцы), выдать разницу по добавочной заработной плате с марта 1917 года и заштатное шестимесячное содержание. Комиссия считала, что выдача всех сумм лежит на обязанности Великорусского правительства и полностью выполнение требований непосильно краевому казначейству. Однако решено было выделить три миллиона рублей для выдачи в счет требований рабочим[209].
Решение комиссии, утвержденное советом министров в декабре, задерживалось выполнением и вызывало массовые недовольства. Комитет коммунистической партии, учитывая рост недовольства рабочих масс и необходимость организованного руководства, созвал конференцию (в начале марта), на которой присутствовали два представителя от Евпатории. Конференция решила начать подготовку к всеобщей забастовке, чтобы тем самым облегчить продвижение Красной армии, уже подошедшей к Крыму.
Собрания рабочих и служащих относились к забастовке весьма сочувственно. Первыми вынесли решение о забастовке металлисты. Нужно отметить, что к этому времени в Севастополе был создан подпольный Ревком – Исполком, как его называли тогда. В Керчи, Феодосии также существовали подпольные революционные комитеты. Заслуживают внимания решения отдельных организаций по вопросу об очередных задачах и забастовке. Собрание рабочих и служащих ж.-д. станции Севастополь 11 марта обсуждало резолюцию о забастовке, принятую на митинге в цирке Труцци. Меньшевики, выступавшие на собрании, убеждали рабочих отказаться от забастовки. Они мотивировали свое предложение тем, что забастовка может принять характер политический, хотя этого и не нужно было доказывать или предполагать, т. к. в резолюции митинга был прямо определен ее характер как политической забастовки. Дезорганизованность рабочих, отсутствие стачечного фонда, забастовка ухудшат и без того скверное положение рабочих, забастовка превратит Крым в арену Гражданской войны со всеми ужасными последствиями ее и не усилит, а ослабит рабочий класс. Таковы мотивы меньшевиков против забастовки. Сладкопевцам-меньшевикам удалось было убедить собрание этими мотивами и тем, что забастовка не вызывается «достаточными местными причинами». Резолюция, признающая забастовку в целях «восстановления власти», была отвергнута в первом голосовании, но достаточно было внести в резолюцию указание на «восстановление советской власти», как резолюция эта была абсолютным большинством принята (89 за резолюцию, против 23 и 5 воздержалось от голосования). Металлисты на своем собрании решили отказаться от денег, ассигнованных правительством, работы прекратить, союзу предложить на работу никого не посылать.
13 марта была созвана конференция профессиональных союзов Севастополя. После длинных ожесточенных споров с меньшевиками удалось провести на конференции такую резолюцию:
«Конференции профсоюзов, обсудив всесторонне вопрос о власти, признает, что при создающемся положении, как внутри области, так и на Крымском фронте, на пролетариате и беднейшем крестьянстве Крыма лежит священный долг прийти на помощь героической Красной Армии и свергнуть ненавистное краевое правительство. Исходи из этого, конференция постановляет немедленно объявить всеобщую политическую забастовку в Севастополе с требованием: 1) удаления добровольческой армии, 2) ухода крымского краевого правительства, 3) установления советской власти, 4) освобождения всех политических заключенных. Для руководства всеобщей забастовкой и всей развивающейся борьбой за советскую власть конференция постановляет избрать стачечный комитет из 7 лиц, в который могут войти с правом совещательного голоса представители социалистических партий, стоящие на платформе признания советской власти. День объявления всеобщей забастовки, а также и указание производств и учреждений, на какие она распространяется, поручено установить стачечному комитету и до этого работы производить.
Резолюция и возбужденное настроение измученных и изголодавшихся рабочих внесли большой переполох в ряды защитников добровольческой армии и краевого правительства. Меньшевики на своем собрании категорически заявили, что они не допустят организации советской власти. Защищать правительство они также не рискнули, признав его не удовлетворяющим «основным требованиям демократии». Меньшевики высказались за социалистическое правительство[210]. В целях борьбы с безработицей, по их мнению, правительство должно было провести «принудительный заем у состоятельных классов населения из спекулятивных прибылей», заем предполагался для организации общественных работ.
Французское командование издало приказ, в котором предупреждало всех, что оно не признает «никакой власти, исходящей от большевиков»[211].
Собрание военных моряков присоединилось к решению о забастовке и требовало разоружения и ухода из Крыма добровольческой армии.
В ответ на требование об освобождении политических заключенных правительство и командование решило перевести всех арестованных из Севастополя в Симферополь.