Глава VIII. Второй период Советской власти в Крыму
«Свершилось… Пришла долгожданная советская власть. Велика наша радость и гордость за победу советской идеи… В настоящее время на всей территории Крыма добровольческая армия остается еще в Феодосии и Керчи. В последние дни она оставила Ялту. Нет сомнения, что славная Красная армия, сумевшая преодолеть перекопский «рубикон», без больших усилий прогонит «последние тучки рассеянной бури»[230]. Так писали газеты в дни, когда под ударами Красной армии очищался Крым от деникинских банд.
Отступающие в панике добровольческие части грабили население деревень. Было много случаев, когда при приближении отступающих «добровольцев» крестьяне покидали деревни, уходили в степь, в лес, в надежде там найти спасение от диких расправ и разгула защитников «единой неделимой России».
Маленькими группами стягивались разбитые части добрармии к Керчи, Феодосии и Севастополю – последним пунктам, от которых единственным путем отступления являлось море, единственным спасеньем – берега «заграницы» – чуждой, неизведанной и весьма нелюбезно встречающей беглецов.
9 апреля в Симферополе власть перешла в руки военно-революционного комитета, который организовался 7 апреля из состава областного и городского комитетов большевиков, двух представителей от меньшевиков и по одному от анархистов и «Дашнакцутюн» (армянская партия).
Советские войска в это время были еще далеко за Симферополем, занятые окончательным разгромом отступающей добрармии. Город нуждался в охране, темные уголовные элементы решили было воспользоваться отсутствием охраны, но быстро организованная рабочая дружина взяла на себя охрану города. Выехавшая 9 апреля для встречи советских войск делегация вернулась обратно – войска были далеко за Сарабузом. Только в ночь на 11 апреля Красная армия выслала своих представителей вместе с делегацией Симферополя, выезжавшей второй раз для встречи. 12 апреля пришел для охраны города один эскадрон кавалерии. 10 апреля Ревком еще до прихода Красной армии освободил политических заключенных из Симферопольской тюрьмы. 101 арестованный, измученный деникинским застенком, вышел на свободу; многих недосчитывались – они были расстреляны или замучены белогвардейцами.
В Евпатории еще 10 апреля Ревком объявил себя властью. Быстро удалось установить порядок в городе… Ялта, Алушта в эти дни также стали советскими.
Встреча первого отряда Красной армии в Симферополе превратилась в триумфальное шествие освободителей Крыма. Запруженные народом улицы, сотни красных полотнищ с лозунгами приветствия, с призывами к борьбе и цветы, цветы и цветы – путь был буквально усыпан ими. Встречали не одни симферопольцы, тут были многочисленные делегации от других освобожденных городов и сел.
Приказ командира войск Перекопского направления, призывающий к спокойствию, выдержанности и помощи Красной армии, нашел живой отклик в массах. Случаев выступлений или беспорядков города и села не знали. Мирная трудовая жизнь почти не нарушалась. Крестьяне очень многих деревень взялись за увеличение площади посевов, они почувствовали, что их хозяйство находится под надежной охраной.
Радость, однако, была не повсеместной – Севастополь и Керчь продолжали оставаться под пятой капиталистов. В Севастополе были французы, а в Керчи – остатки добровольческой армии, которые поддерживались с моря частью Черноморского флота, уведенной усилиями адмирала Саблина и его помощников из Новороссийска в июне 1918 года.
Севастопольский Ревком, созданный еще в дни забастовки, предложил полковнику Труссону сдать власть Ревкому. Командование Красной армии в свою очередь предложило французам не препятствовать вступлению советских войск в Севастополь, при условии, что Красная армия не помешает эвакуироваться французам. Труссон не согласился и, вместо мирного разрешения вопроса, начал обстрел позиций, занятых Красной армией на высотах Севастополя. По вине французского командования, мирное население города переживало жуткие дни и ночи. Снаряды тяжелой артиллерии летели через город на позиции Красной армии с французских кораблей, а в ответ им, увеличивая ужас жителей, летели выстрелы советской артиллерии. Французские корабли вынуждены были отойти дальше в море.
Роль посредника между французским командованием и Красной армией взяло на себя городское самоуправление во главе с меньшевиком Могилевским.
С французским командованием было заключено перемирие до получения им распоряжения о выходе из Севастополя. Французы начали готовиться к выходу, нагружая углем свои военные суда. 19 апреля они начали взрывать батареи крепости и готовить к уходу из Севастополя все годные к плаванию суда Черноморского флота. Соглашение о перемирии было продлено до 11 час. дня 29 апреля, к этому времени французы должны были очистить Севастополь.
Французское командование должно было ускорить свой уход из Севастополя, ибо французские солдаты не «внушали доверия». Солдаты и матросы продолжали выступления против борьбы с Красной армией, требуя отправки на родину. Французы, солдаты 175-го полка обратились с письмом к Красной армии, в письме они сожалели о том, что пришли в Россию, и высказывали уверенность, что правительство будет наказано за интервенцию в России. «Мы потребуем еще объяснений по этому поводу и вместе с тем оповестим весь мир, что наш, как и ваш, русские товарищи, самый большой враг – это тигр Клемансо…[231] Мы не желаем стрелять в своих братьев, стремящихся выйти из-под буржуазного ига»[232].
Продолжать обстрел советских войск при таких настроениях солдат было весьма рискованно, и французское командование отправило войска обратно на родину с тем, чтобы заменить их впоследствии цветными войсками из французских колоний.
Освободившись от непрошеных гостей, Севастополь занялся мирной хозяйственной работой.
В Феодосию Красная армия вступила 21 апреля, встреченная общим ликованием населения, измученного безобразиями добрармии и союзников.
Единственным пунктом, где добровольческая армия закрепилась, был Керченский полуостров. В Керчи собрались огромнейшие массы добрармии, с моря защитниками белой Керчи были «дорогие союзники» со своим флотом. Артиллерийский огонь с миноносцев и крейсеров англо-французского флота начинался тотчас же, как только замечалось продвижение частей Красной армии к Керчи. Степи, примыкающие к морю, давали возможность обстреливать на значительном расстоянии. Было очевидно, что Керчь решено сохранить под властью Деникина с тем, чтобы при улучшении положения на юго-востоке можно было из Керчи повести наступление на Красную армию, а до этого времени ежедневно мешать мирной жизни окрестных деревень, да и всего Крыма, ибо угроза со стороны Керчи вызывала сосредоточения против нее значительных сил армии. Коммунистическая организация была поставлена в невероятно тяжелые условия. Работать среди рабочих мелкобуржуазно настроенных было весьма трудно. Кроме социальных причин, которые сводились к тому, что, слабо организованный в прошлом, рабочий, при всем отвращении к добрармии, трудно поддавался на организационные мероприятия партии, работа затруднялась белогвардейской контр-разведкой, которая буквально заполнила Керчь шпиками. Вот вся эта сумма условий толкнула керченских коммунистов в каменоломни, где ушедшие уже раньше товарищи создали боевую группу и были заняты ее вооружением.
Керченские каменоломни. В каменоломнях партийная организация решила во что бы ни стало содействовать взятию каменоломни Керчи частями Красной армии. Горсточка храбрецов, очень плохо вооруженная, решила выступить, чтобы отвлечь силы с фронта и дезорганизовать белый тыл.
Помощниками засевшим в каменоломнях оказались крестьяне – они снабжали отряд продовольствием, сообщали ему о передвижениях частей добрармии и давали даже значительное пополнение людьми. С особым желанием шла в каменоломни, расположенные близ деревни Аджимушкай, молодежь призывных возрастов. Не желая драться на стороне белых, она с удовольствием шла на борьбу с ними.
К несчастью, в отряде, кроме революционной части, была группа присосавшегося к революции уголовного элемента. Неорганизованная, пьяная, мечтающая о легкой наживе, эта часть разлагающим образом действовала на здоровую часть отряда. Руководитель уголовной группы ни в коем случае не хотел подчиняться распоряжениям штаба отряда. Большой помехой являлись они в общей борьбе отряда с белыми. Непродуманные, самостийные выступления, бесцельная гибель в перестрелках с белыми вынуждали штаб к мерам изоляции группы уголовно-бандитского характера. Нужно было отделить от них наиболее здоровую часть и сохранить ее для общего дела. Ряд реорганизаций и иных мер (переформирования) позволил поставить уголовную публику в положение, при котором их влияние если не исключалось совсем, то значительно суживалось. Штаб отряда развил большую агитационную работу, об отряде узнали матросы, городские рабочие и крестьяне. В марте отряд произвел нападение на казармы одной из добровольческих частей и захватил много оружия. В каменоломнях была организована оружейная мастерская, занятая ремонтом винтовок и ружей.
В половине марта к отряду присоединились матросы, ушедшие с судов, приготовленных деникинцами для эвакуации. Отряд разбился на пять строевых рот. Было произведено несколько удачных выступлений, давших отряду оружие и снаряжение.
Белогвардейцы забеспокоились. Почти ежедневные выступления этого отряда, разгром сторожевых отрядов белых, захват маяков, порча железнодорожного пути, обстрел поездов, и, наконец, нападение на Керченскую крепость – выводили белых из терпенья. Офицерские карательные отряды двинулись в деревни, прилегающие к каменоломням, «чинить суд и расправу над крестьянами, помогавшими каменолом-щикам. Один из карательных отрядов был атакован партизанами из каменоломен и разбит ими наголову. В бою партизаны захватили оружие и обмундирование. Весьма удачно было проведено также нападение на Брянский завод. Эта операция дала массу пленных и пополнила вооружение и снаряжение отряда.