[250]. После голосования стало очевидным, что меньшевики готовят себя вновь к роли «оппозиции» белогвардейской власти.
Добровольческая армия с помощью флота приготовила десант, который, высадившись, 24 июня подошел к Симферополю. На подступах к городу произошел бой, в результате которого Красная армия оставила город и начала отход к Перекопу. Засевшие в Керчи части добрармии повели энергичное наступление с целью отрезать путь отступающим из Симферополя частям. В боях под Владиславовкой удалось, однако, задержать белогвардейцев и тем обеспечить отход частей. 29 июля, после довольно сильных боев, части добрармии заняли Армянск, создав непосредственную угрозу укреплениям Перекопа.
1 июля командир корпуса добрармии генерал Добровольский доносил командующему, что очистил Крым от регулярных частей большевиков. «Завтра лично выезжаю в Севастополь делать ликвидацию последнего крупного большевистского гнезда в Крыму»[251]. Так заканчивалось донесение «бравого» генерала. Ликвидацию он произвел со свойственным белогвардейскому рубаке умением, десятки арестованных служили тому доказательством.
3 июля генерал обратился с воззванием к татарскому населению Крыма. Он звал татар «всем сердцем воссоединиться с ним для скорейшего воссоздания единой могущественной России»[252]. Обещал установить в Крыму гражданскую власть на общих основаниях «Управления областями и губерниями». «Самостоятельному Краевому правительству не может быть здесь места». Обещания были немедленно выполнены. В Крым явился губернатор, который в беседе с представителями печати, а затем и в приказе объявил все законы кадетского Крымского Краевого правительства отмененными, городские управы и думы, начавшие было управлять городами, распущенными. Городские управы, в которых недоставало работающих членов управ, пополнялись назначенными губернатором лицами. Такая же участь постигла и земские управы.
Начался новый период господства генералов и буржуазии под теплым крылышком союзнического флота.
Глава IX. Крым под властью Деникина
«Курск – Орел – Тула – Москва. Россия – родина – отечество – законность – свобода».
Вот небольшое число слов, в которые вкладывалось все содержание задач, целей и стремлений деникинского лагеря.
Единая Россия, без всяких оговорок, без исключений кому бы то ни было. «Россия создалась духовным подъемом в прошлом, им же она воскресает к новой жизни и теперь»[253]. Духовный подъем ведет белогвардейцев. Такую оценку давали они белому движению.
Деникин, в июне 1919 года занявший Крым, обновил свою программу, его политика в это время отличалась от политики конца 18 и начала 19 года.
Начало 19 года было таким временем, когда звезда Деникина только всходила, он и окружающая его клика входили во вкус власти.
Вторая половина 19 года – полный расцвет реакционности, беспредельная звериная жадность к возврату всего былого, старого.
До нового прихода в Крым Деникин терпел на территории, занятой добрармией, «различные государственные образования», в том числе и Крымское правительство, он заигрывал с защитниками федеративных лозунгов. Допускалось в Крыму существование выборной татарской директории. Отдельные области готовились к созыву областных законодательных собраний, съездов, парламентов и проч.
Перед падением Крыма под ударами Красной армии деникинцы начали наступление на буржуазный «демократизм», но наступление это было похоже на прощупывание почвы, пробу сил. Во всяком случае, в Крыму, несмотря на наступление Деникина, была сохранена внешность демократической власти, созданной съездом земств и городов. Власть утратила к апрелю свою самостоятельность, она была игрушкой в руках командования, но все же она представительствовала перед населением, спекулируя своими демократическими лозунгами.
Совсем иная картина развертывается после отхода частей Красной армии из Крыма. Никакого самостоятельного краевого правительства в Крыму Деникин не допускает. Высшей властью считается главноначальствующий губернией, он же является командиром всех военных частей в Крыму. По приказам главноначальствующего работает губернатор – он воплощение гражданской власти в губернии. В каждом армейском корпусе у командира есть начальник гражданской части – будущий губернатор-правитель занятой белогвардейцами местности.
Земские и городские думы «демократического» состава были распущены. Всякий неугодный деникинцам член управы мог быть заменен другим по приказу губернатора.
В Симферополе вернулся к власти городской голова, бывший до Февральской революции. Социалисты, радостно встречавшие добрармию, вынуждены были уйти из городских управ. В Крыму, по выражению «Крымского вестника», создалось «безголовье». Социалисты уходили, бросая посты городских голов и членов управы, заместители находились не сразу. Вскоре правительство Деникина издало закон о выборах в городские думы, который устанавливал: а) повышение возраста избирателей до 25 лет; б) ценз оседлости для города в 2 года; в) двустепенность выборов в земство; г) куриальная система выборов[254].
Общее управление занятыми добрармией районами принадлежало верховному правителю России – Колчаку, которого Деникин признал и представителем которого он являлся на юге России. Деникин был заместителем всероссийского диктатора. «Русское государство, как единое целое, с момента признания в нем единой Верховной власти, в лице верховного правителя адмирала Колчака, восстановлено»[255]. Так писал Деникин в переданном им конференции представителей областей положении об управлении югом России.
При заместителе верховного правителя на юге России создавались органы управления, которые «могут называться правительством», но на самом деле это были организации, выполняющие волю диктатора. Высшая власть в отдельных областях «должна иметь всю полноту и независимость полномочий». «Переговоры и соглашения с представителями отдельных областей могут иметь значение лишь для обмена мнениями предварительного и подготовительного характера и юридическим основанием к созданию государственных учреждений не являются»[256]. Всякие союзы между областями допускались в целях культурного и экономического характера, создание союзов «правового значения» признавалось противоречащим идее «государственного единства России».
При диктаторе юга создавался законосовещательный орган, членами которого не могли быть допущены представители политических или общественных организаций, они назначались из лиц, отмеченных особыми «заслугами на почве церковного, государственного и общественного служения»[257]. Законосовещательный орган имел право представлять правительству вопросы, но ни в коем случае не мог решать вопроса о доверии или недоверии правительству.
Особое почетное место в законосовещательном органе предоставлялось казакам за их «заслуги». В положении оговаривалось, что число представителей от казаков ни в коем случае не может быть равным представительству «всех прочих частей России в совокупности, как Поволжье, Московский район и другие области»[258].
Курс на диктатуру при поддержке реакционных слоев казачества был взят довольно твердо. Несколько позднее этот реакционный курс привел Деникина к столкновениям с буржуазной более прогрессивной группой Кубанской области. Кубанцы отстаивали принципы буржуазно-демократической самостоятельности и кончили тем, что Деникин издал распоряжение об аресте руководителей войскового казачьего круга. Реакционные газеты были заполнены ругательствами по адресу кубанских «самостийников – губящих единую Россию».
Весьма ярко желания реакционеров выразила одна из крымских газет, вот какие планы излагала она:
«Теперь Россия стоит на распутье и думает, кого ей поставить у власти, кому вручить бразды правления в настоящий трудный и ответственный перед историей момент. Ведь сколько бы ни говорилось, ни писалось об Учредительном собрании, какие бы новые теории народоправства ни создавались в кабинетах и доморощенных учениях, – ясно одно: Россией будет управлять небольшая группа лиц, составляющих министерство.
Министерство должно быть однородно по своему составу, с ясными, всем понятными лозунгами, с определенным национальным великодержавным направлением как во внутренней, так и во внешней политике.
Этим самым из состава его отметаются все элементы с интернациональным направлением от эсеров до большевиков включительно. Этим течениям мы можем предоставить возможность совершить паломничество в Швейцарию и там в деревенской глуши выносить свои решения. Но к делу управления мы их не должны подпускать на пушечный выстрел»[259].
«Небольшая группа лиц», в которую не допускаются не только большевики, но даже такие «интернационалисты», как эсеры, под сомнение ставятся и кадеты, ибо они не прочь иногда для красного словца поступиться великодержавностью в пользу куцой автономности. Буржуазные деятели, допускающие различные ориентации, устраняются, ибо «великая Россия ни на одну минуту не может допустить, чтобы ее правители имели какую-нибудь ориентацию, кроме русской»[260].
«В духовном общении всех классов» искали реакционеры утраченную Россию. Им не нравилось по своему составу даже такое правительство, как совет министров Колчака. Создавались планы его замены «людьми государственного ума и образования», кроме этих качеств будущее правительство должно удовлетворять требованиям торгово-промышленного порядка.