День гибели последней авантюры буржуа был недалек. Помощь союзников таяла. Не помогло и обращение, принятое съездом общественных организаций, к народам Франции и Соединенных Штатов Америки с «просьбой дать денег на спасение Крыма от большевистского ига», ибо «доблесть» войск Врангеля не гарантировала защиты полуострова. Красная армия настойчиво стучала в двери, перепуганная буржуазия бросилась к морю, на корабли, в далекое путешествие.
Двигался на смену белым новый строй окрепшей и выросшей Советской страны.
Подполье и красно-зеленое движение. О партийном подполье и красно-зеленом движении сохранилось очень мало документов, воспоминания участников страдают, как и всякие воспоминания, некоторой субъективностью в оценке событий. Сохранившиеся материалы позволяют все же разобрать схематично главные события, характеризующие работу партийной организации.
В конце марта, по инициативе некоторых местных организаций, Областной Комитет предпринял объезд организаций в целях подготовки к партийной конференции, называемой тогда съездом.
Не успел еще командированный в уездные города член Комитета закончить объезда, как симферопольская, наиболее сильная, организация была предана провокатором. В Севастополе после отъезда делегатов на конференцию тоже началась усиленная работа контрразведки. Она искала руководителей, в том числе и тов. Столярова. Его предал один из членов организации, расстрелянный после получения от него необходимых сведений об организации[309].
Собирать съезд-конференцию в Симферополе было нельзя, поэтому решили перенести ее в Коктебель, местечко, на которое контрразведка не обращала особого внимания. Всего собралось на конференцию 15 человек.
Конференция обсуждала доклад Областного Комитета, военный вопрос и о работе в деревне. Следует остановиться на двух последних вопросах. В военном вопросе конференция решила главное внимание партийной организации перенести на работу в лесу с красно-зелеными. Неудача подготовки восстаний, выражавшаяся в замкнутости самой подготовки в небольших группах, без руководства подготовкой восстания в массовом виде, убедила Комитет, а с ним и конференцию в важности красно-зеленого движения. Помогать зеленым, руководить движением безусловно было нужно, но красно-зеленые обещали успех тогда, когда это движение принимает массовый характер с привлечением крестьянства и рабочих.
Пока красно-зеленое движение выражалось в выступлениях разрозненных отрядов, зачастую не ставящих себе четко политических задач. Выступления могли носить геройский характер, говорили иногда о смелости участников, но это, однако, не было еще способом привлечения к движению масс.
Крестьяне да и рабочие должны являться основной силой движения. Красно-зеленые не имели такого характера, в этом отношении Керченские да и Евпаторийские каменоломни стоят выше. Каменоломщики были крестьянами или рабочими, их ряды непрерывно пополнялись представителями деревень, а те, кто непосредственно с оружием в руках не участвовал в боях, занимались снабжением и выполнением обязанностей очень активной разведки.
Зеленые в своем составе имели освобожденных из тюрьмы красноармейцев, солдат, дезертировавших из белой армии, и весьма незначительный процент местного населения. Крестьяне, скрывающиеся от мобилизации, приходили к зеленым, тогда как белое командование усиливало вербовку подлежащих мобилизации. У зеленых находили мобилизуемые место, где можно укрыться от глаз белогвардейцев. Когда вербовка и розыски сокращались, крестьяне уходили обратно в свои деревни. В зависимости от географических условий зеленое движение сосредоточивалось в горном районе. Степные уезды, в которых земельные противоречия выливались в открытые столкновения с карательными отрядами, совершенно не были втянуты в движение. Горный район, заселенный главным образом татарским крестьянством, к движению, кроме общих социально-политических требований, предъявлял требования национального характера. В рядах зеленых, до организации отряда под руководством одного из татарских работников, не было людей, знающих особенности татарской экономики и быта, была даже нужда в людях, владеющих татарским языком.
Татарское крестьянство вначале очень осторожно относилось к зеленому движению, оно пошло на путь более активной помощи значительно позднее, когда и националисты увидали, что из заигрывания Врангеля ничего не получается. С рабочим движением городов зеленые организационно, в смысле единого плана выступления, не были связаны, хотя рабочие и весьма сочувствовали целям зеленого движения.
В планах вооруженного восстания у Комитета, как указано в предыдущей главе, не было необходимой точности и подготовленности, так, например, пропагандистски подготовив солдат, прибывших из Франции, к вооруженному выступлению, Комитет в момент их отправки из Симферополя не мог организовать выступления. В надежде, что удастся приготовить все необходимое к выступлению солдат, Комитет задержал их отправку взрывом на железной дороге. Но задержка результатов не дала, солдаты были отправлены, а Комитет в их лице лишился значительной силы, на которую можно было с надеждой опираться.
Решение о перенесении центра тяжести в работе на зеленых, кроме военного, имело еще то значение, что избавляло организацию от бесчисленных провалов.
В работе партийной организации до конференции надо отметить деятельность татарской секции. Она не получила особо широкого распространения, была сосредоточена главным образом в районе Бахчисарая, но листовки Комитета на татарском языке очень беспокоили белогвардейцев. Листовки эти путали карты белого командования в его национальной игре с татарским крестьянством.
Коктебельская конференция не закончила своей работы. Контр-разведка по указке провокатора устроила налет на Коктебель. В перестрелке с контрразведчиками был убит один из делегатов конференции, остальным удалось скрыться.
Работа в городах после конференции замерла. В донесениях, сохранившихся в архиве, есть сообщение о том, что партийная организация разбита.
Почивать на лаврах победителям пришлось недолго. Областной Комитет мобилизовал членов партии в отряды зеленых и вскоре издал приказ, объявляющий красный террор.
Белогвардейское командование всполошилось. Зеленые начали беспокоить своими выступлениями тыл. Ложные доносы государственной стражи невероятно раздували количество зеленых. По донесениям стражи, даются очень путаные сведения о зеленых: один и тот же отряд в глазах двух различных начальников стражи количественно различен, у одного, например, отряд, оперирующий в районе Карасубазар – Феодосия, насчитывает 40–60 человек, у другого 100 человек, да еще с пулеметами.
Почему-то белое командование вообразило, что зеленое движение находится под руководством капитана Орлова. Одно из донесений сообщает, что Орлову зеленые не доверяют, и вместо него командиром выбрали поручика Гетмана, бывш. помощника Орлова. Вероятно, такие выводы делаются на том основании, что перед выступлением Орлова переговоры с Ревкомитетом от его имени велись Гетманом. Особенно нервозность белых повышается тогда, как одним из отрядов был пойман и расстрелян крупный землевладелец граф Капнист. Прокурор Харьковской судебной палаты высказывает недовольство слабой распорядительностью и совершенной неосведомленностью начальников гарнизона, недоволен он и тем, что управление государственной стражи ничего о зеленых не знает: «Их осведомленность основана на слухах и сведениях, получаемых от приезжих крестьян, не видно планомерности в борьбе с зелеными». Создать планомерность, по мнению одних, можно передачей всего дела государственной страже, другие категорически возражают и в качестве доказательства приводят случаи продажи «чинами стражи» оружия зеленым. Отряд у Карасубазара в одном из донесений вырастает до 500 человек; «опираясь на поголовное сочувствие жителей окрестных деревень (в особенности Таплов, Курта, Камышлов и Еленовки), зеленые безнаказанно посещают эти деревни, где получают в изобилии продовольствие и собирают необходимые сведения о продвижении войсковых частей».
500 человек в это время в отряде не было, что же касается сочувствия населения, так в этом автор донесения прав. Крестьяне находили защиту у зеленых, когда скрывались от мобилизации, получали от них помощь и в случаях реквизиции у крестьян скота белыми. Имели место такие случаи, когда реквизируемое у крестьян отдавалось обратно зелеными, отбивающими крестьянское имущество у государственной стражи.
Страх перед зелеными был настолько велик, что командование белых не останавливалось впоследствии перед снятием военных частей с фронта. В мае месяце дело борьбы с зеленым движением было сосредоточено в руках начальника тылового района. В беседе с сотрудником «Таврического голоса» начальник района охарактеризовал зеленое движение как болезнь, опасность которой зависит от способов борьбы с ней. Количество зеленых, по мнению того же начальника, определить трудно, «ибо сельское население, которое по своей культуре не стоит на должной высоте, чтобы понять общность государственных интересов, – в значительной степени поддерживает их в надежде, что они освободятся от необходимости нести жертвы, которых требует от них государство. Поведение крестьянства и вообще некультурной части общества в значительной мере зависит и от отношения культурного слоя – нашей интеллигенции – к государственным задачам и своим обязанностям, так что борьба с болезнью, которая вызывает появление зеленых и которая заключается в отсутствии понимания и в стремлении уклоняться от исполнения своих обязанностей, будет тем успешней, чем энергичней и добросовестней будет исполнять свой долг прежде всего культурный слой. Тогда наступит конец зеленым и вообще конец всей нашей разрухе»[310].
Крымские зеленые в глазах белых носят определенный характер «способствования большевикам», «главари их, вероятно, коммунисты». Только в июле командование приходит к мысли о том, что «вероятно коммунисты» руководят зеленым движением. Усвоивши мысль о возможности массовости зеленого движения, командование, как видно из цитированного выше, стремится борьбу с ним сделать тоже массовой, привлекая к энергичному выполнению своего долга «культурный слой общества». Но такую оценку движению дают белые, что же оно представляет к этому моменту на самом деле?