Колонны снабжения
Моторизированные обозы, подразделялись на большие, средние и малые колонны (по 120, 60, 30 тонн, соответственно). Моторизированные обозные колоны нумеровались согласно принадлежности к боевому подразделению. Гужевые колонны (РаЬгко1опеп) доставляли грузы массой 17—30 тонн, в горных условиях — 15 тонн. Обычно использовались одинарные фургоны, а в кавалерийских частях — двойные повозки. Согласно инструкции, здоровые и тренированные лошади в день покрывали расстояние в 20—25 км, а в хорошую погоду до 32 км, после чего следовало организовать отдых. Объемы потребления припасов зависели от характера боевых действий, рода войск, зоны действия, климатических условий, объемов имевшихся в наличии припасов и их доступностью [10, с. 272].
Нормы боеприпасов
Первоначально все боеприпасы, хранившееся в обозах и на складах, выдавались боевым частям. После этого запас боеприпасов постоянно пополнялся по мере необходимости. Пополнение производилось на основании отчетов, составлявшихся командирами дивизий. Правда, в боевых условиях нередко приходилось нарушать привычную схему. Норма расхода на подразделение определялась, исходя из количества оружия, положенного по штату. На каждую единицу оружия выдавалось определенное количество боеприпасов (Мипкюп5аи851аИип£). В дивизии находилось два боекомплекта для всех единиц вооружения. Еще по одному комплекту хранилось на армейских складах и в обозах в качестве резерва.
Из двух боекомплектов, хранившихся в дивизии, более одного комплекта находилось на руках у солдат, при орудиях, а также в качестве батальонных и ротных резервов, оставшаяся же часть хранилась в дивизионных обозах и на складах. Точное количество боеприпасов, выдававшихся на человека, зависело в основном от общего количества боеприпасов, имевшихся в роте и батальоне.
Наличие трех боекомплектов на человека считалось доступным для ведения военных действий в течение 8—10 дней (показатель зависел от характера и театра боевых действий).
Боевой комплект артиллерийских частей [10, с. 278] показан в таблице.
Таблица № 4
Боевой комплект пехотинца на передовой к 7,92-мм карабину 98к составлял 99 патронов, 7,92-мм ручному пулемету MG-42 — 3450 патронов [10, с. 277].
Продовольственное снабжение
В снабжении полевых частей германская военная доктрина предписывала кормиться за счет захваченных территорий, насколько это было можно, и подавать запросы на армейские склады только для получения недостающих части припасов. Однако рассчитывать на полноценное обеспечение воюющей армии ресурсами оккупированных земель, особенно в Крыму, не приходилось. Солдатам полагалось трехразовое питание, однако на передовой не всегда удавалось доставлять пищу*****. Обычно на армейских складах хранился 10-дневный стандартный рацион для всех подразделений. Рационы состояли из полных и неприкосновенных запасов, причем последние потреблялись только в особых случаях.
Походный рацион представлял собой холодный паек, выдававшийся на 3—4 дня в войсках, передвигающихся на транспортных средствах или в пешем порядке. Включал 700 г хлеба, 200 г холодного мяса или сыра, 60 г масла, 9 г кофе, 10 г сахара, 6 сигарет. Общий вес пайка — 980 г.
Неприкосновенный запас (Eiserne Portion) состоял из 250 г печенья, 200 г холодного мяса, 150 г консервированных овощей, 25 г соли, 25 г кофе. Общий вес — 825г.
Боевой паек (Grosskampfpacken) и паек для ближнего боя (Nahkampfpacken) выдавались личному составу подразделений, которым предстояло идти в бой. В паек входили шоколад, конфеты, леденцы, сигареты и по возможности печенье [10, с. 275, 276].
Эвакуация раненых
Раненых с поля боя доставляли в один из полевых лазаретов или госпиталей. Пункты сбора раненых обычно создавались вдоль транспортного маршрута для облегчения формирования групп и их распределения при эвакуации. Обычно эти пункты обслуживались медицинскими подразделениями на железнодорожных узлах. Раненые, которые подлежали транспортировке, после оказания медицинской помощи в главных перевязочных пунктах или полевых лазаретах направлялись в военный госпиталь (Ю^Б^агеП) или резервный госпиталь общего типа (ЯеБегуЫагагеИ) [10, с. 281].
Ближайшие немецкие медицинские учреждения находились в населенных пунктах Багерово, Салынь (с. Чистополье Ленинского района), полевые госпитали — в н/п Мариенталь (ныне Горностаевка Ленинского района), Кобек (ныне Трудолюбовка Кировского района), Найман (ныне Абрикосовка Кировского района), Ислам-Терек (ныне пгт. Кировское), Феодосия [14, с. 265].
6. ОТСТУПЛЕНИЕ 5-го АРМЕЙСКОГО КОРПУСА И НАСТУПЛЕНИЕ ОТДЕЛЬНОЙ ПРИМОРСКОЙ АРМИИ
В результате наступления войск 4-го Украинского фронта
8—11 апреля была прорвана тактическая оборона немецко-румынских войск на Перекопском перешейке в северной части Крыма. Выйдя на оперативный простор, они вместе с войсками 51-й армии (генерал-лейтенант Я.Г. Крейзер) и введенным в прорыв 19-й танковым корпусом (генерал-лейтенант И.Д. Васильев) начали преследовать немецкие отступающие подразделения на всей территории степной и центральной части Крыма и создали благоприятные условия для наступления Отдельной Приморской армии.
В боевом составе Отдельной Приморской армии находилось: 92 367 человек, орудий полевых — 961, орудий зенитных — 257, минометов — 824, различных реактивных установок — 399, танков — 212, САУ — 7. Боевые действия поддерживала 4-я воздушная армия, имевшая 523 самолета, из них 128 штурмовиков и 143 бомбардировщика [4].
Если говорить о соотношении сил, то надо отметить, что советские войска значительно превосходили противника в количестве личного состава, бронетехники и авиации.
Успех частей 4-го Украинского фронта в северной части Крыма и особенно выход их в район Джанкоя ставили под угрозу окружения всю группировку противника, оборонявшуюся на Керченском полуострове. В связи с этим немецкое командование было вынуждено принять решение на отвод своих сил с Керченского полуострова.
Начало операции «Адлер»
Офицер оперативного отдела штаба 17-й армии капитан X. Ген-зель (Hauptmann Hansel) в своем дневнике 9 апреля 1944 г. записал: «... 50-я пехотная дивизия вынуждена отступить на новую линию обороны. Еще в более критической ситуации оказалась 10-я румынская пехотная дивизия на Сивашском участке фронта. Армия запросила у штаба группы армий “А” разрешение на операцию “Адлер”. Это означает отступление войск к Севастополю. Ночью разрешение получено. Операция “Адлер” начинается».
На следующий день он дополнил записи: «Северный фронт удержать нельзя. 50-я пехотная дивизия, понеся большие потери, с трудом сумела отойти на запасную линию обороны. Но сильная танковая группировка русских наступает сейчас через брешь в румынском секторе обороны, создавая угрозу нашим тылам. Мы лихорадочно трудимся над тем, чтобы подготовиться к размещению войск на оборонительной линии “Гнейзе-нау” (Gneisenau) под Севастополем. Мне было приказано вылететь в 5-й корпус на Керченский полуостров связным самолетом “Шторх” (Storch), чтобы доставить туда приказ об отступлении к Севастополю».
Командование 5-го армейского корпуса получило приказ об отступлении с задачей — оторваться от наступающей Отдельной Приморской армии и в ближайшую ночь отходить к Севастополю, а там, объединиться с остальными силами 17-й армии [4].
В 15.45 10 апреля 1944 г. командующий 5-го армейского корпуса отдал приказ войскам восточного Крыма на отход к Ак-Монайским позициям с задержкой на рубеже Турецкого вала. Прикрытие отхода возлагалась на арьергарды батальонов 98-й и 73-й пехотных дивизий,
6-й румынской кавалерийской дивизии. На участке каждого батальона надлежало оставить до усиленной роты в качестве заслона [7, с. 130].
Разведка Отдельной Приморской армии обнаружила приготовления немецких подразделений к отходу. Это выразилось в вывозе военного имущества, уничтожении, сжигании и подрыве всего, что нельзя было вывезти, в усилении активности артиллерии расстреливавшей боеприпасы, на аэродроме в Багерово были подорваны военные объекты и выведена из строя взлетная полоса.
В это время 49-й корпус в северной части Крыма уже начал отход и преодолел значительное расстояние, а 5-му корпусу необходимо было еще покрыть 240 километров на запад за несколько дней, в основном пешим маршем (большая часть автотранспорта находилась за линией фронта на расстоянии 35 км).
Начало отхода основных сил
Отход 98-й и 73-й пехотных дивизий был назначен на 19.00 в этот день. Приказ этот был неожиданным не только для солдат, но и для офицеров немецкого 5-го корпуса, так как командование беспрерывно твердило о необходимости удерживать занимаемые рубежи до последнего человека. В первой половине дня начали отходить на запад первыми румынские части, «хиви» (добровольные помощники), зенитные подразделения и батареи штурмовых орудий StuG III [14, с. 280,281].
К вечеру 10 апреля (перед отходом) немецкая артиллерия открыла сильный артиллерийский и минометный огонь, расстреливая боеприпасы по позициям Отдельной Приморской армии, применяя дымовые снаряды (чего раньше не наблюдалось), пытаясь ввести в заблуждение готовые к наступлению советские части.
Советское командование было осведомлено о предстоящем отступлении немецкого корпуса еще до того, как оно началось. И как только немецкие части в назначенный час стали покидать свои позиции, Отдельная Приморская армия сразу же перешла в наступление.
Командующий армией генерал А.И. Еременко приказал в 21.30 начать артиллерийскую, авиационную подготовку и передовыми отрядами атаковать передний край немецкой линии обороны. Солдат 8-й роты 213-го полка 73-й пехотной дивизии, захваченный в плен в районе изгиба железнодорожной линии севернее Керчи, показал, что, находясь в районе штаба полка с 17 часов до 18 часов 10 апреля, он слышал разговоры офицеров об отходе с Керченского полуострова, о наличии приказа о готовности к отходу. Приказ этот был неожиданным не только для солдат, но и для офицеров, в частности, для командира 2-го батальона 213-го пехотного полка капитана Бонарта (Bonarta). Отход намечалось начать во второй половине ночи.