Недалеко от перевала Байдарские ворота Ялтинская дорога проходила через небольшой тоннель. По воспоминаниям М.Х.Пиастро, тоннель был заминирован "...большой торпедной миной, возле которой дежурили моряки...". Взрыв тоннеля мог бы надолго остановить продвижение противника, но почему-то этого не произошло. Сейчас пока сложно сказать, почему противник смог пройти, но, так или иначе, продвижение противника смогла задержать лишь небольшая группа пограничников на Байдарском перевале. Сейчас тоннель на старой Ялтинской дороге не существует, но взорван он был немцами в 1944-м. Его взрыв задержал продвижение советских войск на четверо суток.
Что произошло тогда, в ноябре 1941года пока неясно, возможны два варианта: трусость и спецоперация по предотвращению взрыва. Второй вариант, по моему мнению, более вероятен. Из воспоминаний Косенко: " ... мы засекли большую группу военнослужащих, одетых в наши шинели, но ведущих себя неестественно. Они нарочито громко кричали, махали руками. Вдруг из соседнего дома вышел еще один такой "красноармеец", на голове которого была немецкая пилотка, я понял, что перед нами враг".
Действовали "бранденбуржцы" и в городе. Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: "Спал я час-другой, не более. Когда почувствовал, что кто-то меня тормошит, вскочил, не совсем понимая, что к чему. Передо мной стоял кок Авакян.
-- Товарищ командир, я шпиона поймал.
-- А тебе не приснилось? -- недовольно покосился я на кока.
-- Как приснилось? Почему приснилось? -- начинает закипать Ашот. -- Понимаете, товарищ командир, я на камбуз шел, тихо шел. Возле черного камня смотрю -- идет. Нет, не идет -- как кошка, крадется. Аж согнулся. Будто я в темноте не вижу. Кричу: "Стой, кто идет!", а он бежать. Зачем бежать? Если свой -- не беги, стой, скажи, кто такой. А тут как раз часовой -- Леня Маяк -- хвать его и держит. Разрешите привести! -- немного поостыв, но все еще обиженно заканчивает Ашот.
-- Давай, -- бросаю неохотно, сгоняя с себя последние остатки сна.
Вводят невысокого стройного лейтенанта с черными петлицами инженерных войск на вороте гимнастерки. Взгляд цепкий, пронзительный, но в общем спокойный. Молчит, ждет вопросов.
-- Кто вы? -- спрашиваю негромко.
-- Лейтенант Михай Боцу, -- отвечает глуховатым голосом и протягивает командирскую книжку.
-- Как попали в наше расположение?
-- Случайно. Видите ли, мы недавно в Севастополе. Пробивались из Одессы. Этой ночью переходили на новую позицию. Я отошел чуток в сторону и вот... заблудился.
Чувствую -- ложь, хоть и правдоподобно закручена. Да и говорит очень медленно, будто подбирая слова, с еле уловимым незнакомым акцентом. Боцу! Наверное, из Молдавии, подумал я и тут же, отойдя в сторону, приказываю привести наших молдаван -- Петря Реву и Богдана Байдануцу.
-- Поговорите с земляком, -- сказал им, когда они вошли.
-- Норок, бадя лейтенант! -- обратился к незнакомцу Богдан.
-- Но-о-рок, -- протянул тот, и впервые в глазах мелькнула тревога.
-- Ты расспроси его поподробнее. Откуда, мол, родом, где бывал. Одним словом, прощупай по-своему.
Богдан зачастил по-молдавски. Лейтенант ответил односложно, неохотно, как бы отмахиваясь. Вступил в разговор Петря, о чем-то спросил, и лейтенант надолго задумался.
-- Он не молдаванин, товарищ командир. Он вообще не из наших мест, -- обратил на меня свои терновые глаза Петря.
-- Это румын, -- подтвердил и Богдан к великому удовольствию Авакяна".
Во время второго штурма, в декабре 1941г. действия 6-й роты "Бранденбурга" под командованием Г.Банзена, отмечены на участке 8-й бригады, где диверсантами были вырезаны передовые посты 8-й бригады, и в районе Бельбекской долины, где полностью была нарушена проводная связь. Об этом уже писалось в предыдущих главах.
Из воспоминаний Д.С. Озеркина (8-я бригада морпехоты): " ...Я наклонился к раненному бойцу, его лицо было страшно изуродовано. "Как же вы немца проглядели?", спросил я. "Не проглядели мы, товарищ батальонный комиссар, предатели впереди шли, переодетые в нашу форму, когда опомнились мы, поздно было ...". Я с ужасом посмотрел на его лицо, изрезанное ножами, на лбу моряка была вырезана звезда, кровь в виде звездочки просочилась через бинты...".
Из воспоминаний бывшего военнослужащего 22 дивизии Мюллера: " ...за бокалом крепкого вина, оберст фон Боддин поделился подробностями задуманной операции, при этом он заметил, что от добровольных помощников из числа местного населения отбоя не было, особенно старались крымские татары. Из их числа было отобрано человек пятьдесят наиболее пригодных для операции,... Еще в октябре 1941 года, в селении Ак-Шейх, нами был захвачен большой склад с обмундированием, которое было решено использовать для операции. ... Командир разведчиков 22-й дивизии был неистощим на выдумки.... Тогда еще никто не знал, что скоро нашего героя не станет...".
Неплохо "поработали" диверсанты и на участке 287-го полка 25-й Чапаевской дивизии, по другую сторону долины. Из воспоминаний Северюхина: " радист монотонно бормочет: "Белка, белка, я Чайка, как слышите?" и так до бесконечности. Вдруг его интонации меняются, он уже не бормочет, он кричит. "Товарищ лейтенант, связь потеряна!" лицо радиста растеряно. Неожиданно заскакивает командир разведки: "На передовой, на линии обороны 4-й роты перехвачена группа противника, переодетая в нашу форму!". " Иди в 4-ю роту, узнай, в чем дело и доложи обстановку!" Но куда там, там уже стрельба, крики, душераздирающие стоны раненых..."
К сожалению, советское командование, не справилось ни с агентурой внутри города, ни с диверсантами на передовой.
Из воспоминаний бывшего командира лидера "Ташкент" Ерошенко: " ...лидер прошел линию бонового заграждения. Немедленно над Малаховым курганом повисла зеленая ракета, и со стороны Качи огонь открыла батарея противника...". С "ракетчиками" НКВД города боролась долго, но безуспешно. Регулярно нарушались открытые линии связи, регулярно в небо Севастополя взлетали ракеты, указывая, дислокацию кораблей и частей.
Достаточно яркое описание столкновений с переодетым врагом дает в своих воспоминаниях бывший командир 2-го артдивизиона 953-го артиллерийского полка Норенко: "Через час разведка привела подозрительного "красноармейца". Он был одет во все красноармейское, но неряшливо. Они встретили его в нейтральной зоне, он шел в нашу сторону. На вопрос кто он, и откуда, он ответил, что он курсант полковой школы 773-го полка, отбился от своей части, и теперь ее ищет. Назвал фамилию ее начальника, какого-то капитана. До прибытия в Севастополь такая школа в полку была, но по прибытию в Севастополь ее влили в полк. Разбираться не было времени, и я отправил его в штаб Богдановского полка под конвоем. ...Вечером я вновь выслал разведку, и буквально через час бойцы привели того же "красноармейца", который снова шел со стороны немцев в нашу сторону. Допрашивать его я не стал: все и так было ясно. Кроме того из штаба позвонили, что из-за ротозейства некоторых товарищей, он сбежал. Я приказал его связать и отправить его в тыл, в особый отдел дивизии".
В ходе выполнения заданий во время 2-го штурма, немецкие спецподразделения понесли потери, но главное испытание было впереди. Евпаторийский десант, несмотря на то, что он был бездарно спланирован, стал болезненным ударом для немцев. На его подавление немцы были вынуждены бросить лучшие части. Одними из первых прибыли на место 22-й разведбат под командованием О.фон Боддина и рота "бранденбуржцев", под командованием обер - лейтенанта Зигфрида Граберта и именно они приняли на себя первый удар советского десанта. Советские десантники дрались ожесточенно, и нанесли серьезные потери и разведбату и диверсантам, сражавшимся, как обычное пехотное подразделение. И неизвестно, чем бы все кончилось, если бы силы десантников были бы чуть больше, и если бы корабли доставили в Евпаторию артиллерию. Командир 22-го разведбата погиб, а командир диверсионной роты был ранен. Оба подразделения потеряли до 40% личного состава.
После ликвидации Евпаторийского десанта 6-я рота 2-го батальона полка 800, оказывается сначала в Симферополе, где батальон получает пополнения, а затем под Керчью. 6-я рота входила в состав бригады Гроддека, сыгравшей важную роль операции немецкого командования по уничтожению Керченской группировки. Это тема особого исследования.
Но не стоит думать, что под Севастополем противник отказался от диверсионной работы. Под Севастополем появляется т.н. "учебный пионерный батальон" или "пионерная школа", с дислокацией в районе Качи. Создаются "курсы овцеводов" и "курсы виноградарей", где из местного населения готовятся диверсионные группы для работы в тылу советских войск. В составе 22-го пионерного батальона (22-я пехотная дивизия) формируется 4-я рота, причем 55% ее личного состава, это добровольцы из числа перебежчиков и пленных, пожелавших сражаться на стороне немцев.
Тема перебежчиков всегда являлась предметом спекуляций. На самом деле перебежчики были во всех армиях. В немецкой армии их было совсем немного, потому, что на тот момент казалось, что Германия одерживает верх в этом поединке. Из советских частей перебежчиков было больше. Причин несколько. Первую и, наверное, главную, мы только что назвали. Вторая, не менее важная причина в том, что бытовые условия в Севастополе были, мягко говоря, тяжелыми. Особенно весной. Осадный паек не сильно отличался от блокадного: 300 грамм хлеба и котелок супа на сутки. Иногда рыбные консервы. О разнообразии говорить не приходилось. Жили, в основном, в окопах. Землянки начали строить только в начале декабря, но их вечно не хватало. Да, бежали и из-за этого. Некоторые бежали по идеологическим соображениям, но таких было мало.
Что можно отметить: ветераны Приморской армии, пополнение, пришедшее с кораблей ЧФ, добровольцы, прибывшие в январе 1942г. сдавались и перебегали крайне редко. Чаще всего низкие моральные качества проявляли бойцы, прибывшие в Севастополь весной. Миф о том, что бежали, в основном, кавказцы, в документах не подтверждается. Чаще перебегали русские. Были и другие причины, вызванные глупостью отцов- командиров.