Т.е. дзот вступил в бой не 17-го декабря, а 18-го утром, только после того, как погиб находившийся чуть впереди дзот N 12. Из воспоминаний Г.Пузика: "...около 10 часов на огонь противника не стал отвечать дзот N12, в 11 часов связь с ним прервалась. В дзоте погиб мой земляк П.Д.Ручка. Погибли мои товарищи Борис Кецба, А.Арустумян ". В живых из расчета 12-го остались только командир дзота старший краснофлотец А.Е.Беленко, вышедший к штабу батальона, и подобранный 19.12.41г.бойцами 778-го полка 388-й дивизии краснофлотец И.Еремко. По официальной версии, И.Еремко подобрали 22.12.41г. бойцы 79-й морской стрелковой бригады, в районе дзота N11, после контратаки, но в этом случае, сложно объяснить, как он оказался в медсанбате уже 20.12.41г.
Я воздержусь от описания боя дзота N11, изложив только факты.
17.12.41г. 15 часов. При обстреле дзота гибнет В.Мудрик.
18.12.41г. 11:00 дзот вступил в бой.
18.12.41г. 14:10 дзот вызвал огонь на себя
18.12.41г. 14:50 огонь открыл 2-й дивизион (152мм) 265 корпусного артполка (командир старший лейтенант Бундич) выпущено 19 снарядов.
18.12.41г. 15:10 Связь с 11-м потеряна.
18.12.41г. 15:20 в бой вводится резерв батальона ЭМШ- разведвзвод (командир мичман Ю.Железняков) с задачей пробиться к дзотам N11 и 12. Из воспоминаний В.А.Шабаева: "Начались бои. 18.11.41г. из дзота N11 к нам пробрался Григорий Доля и доложил, что положение дзота отчаянное, нужна помощью Тот собрал все, что было под рукой, в том числе и комендантский взвод, и послал на выручку дзота. Под минометным огнем мы вышли к дзоту, но было уже поздно: дзот был разбит и его гарнизон погиб". Судьба взвода, в составе которого числятся и три человека, упоминаемые в связи с 11-м дзотом, неизвестна. По документам, М.Потапенко, П.Корж, К.Король погибли 18.12.41г [6].
18.12.41г. 20:20 в дзот вышли три санитарных бойца. До рассвета двое санитаров вернулись, доставив одного раненого. Раненый был без сознания. Один санитар, Титаренко остался в дзоте. [7].
19.12.41г. вечером бойцами 778-го полка был подобран И.Еремко, находившийся без сознания.
20.12.41г. документальная дата гибели Д.Погорелова.
На том, подтвержденные (хотя бы воспоминаниями) данные исчерпываются. Все остальные события восстановлены со слов Г.Доли и И.Еремкова, в которых очень многое не сходится. Я понимаю, что нарисованная картина несколько отличается от общепринятой, но так выходит по документам и воспоминаниям, если отбросить вымысел.
Командир 16-го дзота Г.С.Пузик остался жив. Проживал он после войны в селе Вилино Бахчисарайского района. Из воспоминаний Г.Пузика: "18 декабря после двухчасовой подготовки противник перешел в наступление. Мимо нас отступал кавказский полк, но остановить его мы не могли, нас было всего 10 человек. Прибыло еще 3 человека корректировщиков с 30-й батареи. После этого отступления у нас появились "трофеи" еще один "Максим" и еще один "Дегтярев" с лентами и дисками. Нас атаковали до двух рот противника с тремя танками. Два танка были подбиты огнем 30-й батареи, а еще один продолжал двигаться незамеченным, дубняком, ведя огонь по траншее где находились "запасные" "Максим" и "Дегтярев". К 3 часам дня верхние пулеметы были разбиты, погибло 7 человек. Остались в живых Кравченко Георгий (из Симферополя), Фурсенко Константин (из Геническа), и я. Я лишился одного глаза. Через два часа немцы отошли в дубняк, но вскоре опять атаковали, и так три раза. В 7 вечера немцы обошли нас с 3 строн. Мы запалили дзот бутылкой с горючей смесью, и отошли к дзоту N14, в последующих боях я был повторно ранен, теперь уже тяжело.... Медаль "За оборону Севастополя " я получил уже на Кавказе, а правительственную награду, к которой меня и К.Фурсенко, представил командир батальона, я так и не получил".
"Награды даются не там где их зарабатывают, а там, где их раздают", сказал когда-то У.Черчилль.
Дольше всех на этой линии, держался дзот N14, находившийся под взорванным Камышловским мостом. Из воспоминаний М.Садовникова: "Обстановка была неясной. Послали связного - краснофлотца Коваленко (Коваленко Иван Макарович, ординарец М.Н. Садовникова). По пути он встретил раненого командира дзота N13 - Романчука, расспросил его, отправил в медсанбат, а сам попросил разрешения остаться в дзоте N14, у Пампухи. Они дружили давно, ещё с финской войны, вместе отпросились после неё служить на флоте". Командир 14-го дзота И.Пампуха вместе с И.Коваленко провели разведку в районе разбитого 13-го дзота. Они насчитали возле дзота 49 убитых немцев, два разбитых пулемета и одно 37мм орудие".
Остался в 14-м дзоте и связист роты краснофлотец Д.Криничный[8]. Из его воспоминаний: " я был послан в 14-й дзот для восстановления связи. Командовал дзотом старшина 2-й статьи И.Пампуха. Восстановив связь я застал в дзоте N14 нескольких раненых. Всего в дзоте было 7 человек. Мне было приказано занять место выбывших из строя. Наступавший по шоссе батальон фашистов попал под перекрестный огонь дзотов N 7 и 8 с одной стороны и N 14 и 28 с другой...". С номерами дзотов явная путаница. Дзота N28 в составе батальона не было, это был резервный расчет, 7-й и 8-й дзоты было во второй роте, совсем на другом участке. Немцев в клещи взяли дзоты N27, 14 и 16, и пока 16-й не смолк, немцы пройти не смогли. Они засели в садовых домиках бывшего хутора Моцениго, в долине Бельбека (не сохранились). Командир 14-го старшина 2-й статьи Пампуха предпринял вылазку, и закидал противника гранатами, уничтожив 26 солдат противника. Дзот держался три дня, до вечера 20-го декабря 1941г., но был разбит артиллерийским огнем противника.
Настала очередь вести бой тыловой линии. Дзоты N 25, 26, 27, 29 умолкали один за другим, но свою задачу они выполнили: противник был остановлен. Вместе с пулеметчиками 1-й пульроты лейтенанта Садовникова сражались и бойцы стрелковых окопов 1-й стрелковой роты л-та Сафронова. Стрелковые окопы N9 и 10 (командир Ф.И.Жигулин), проходившие по краю Камышловского оврага от взорванного моста держались до 20 декабря 1941г.
Командир 9-го окопа А.А.Прохорский вспоминает [9]: " Отпор мы дали хороший! Во время первого боя моего взвода ко мне прибыл командир роты лейтенант Сафронов. Он наблюдал за боем, а когда от нашего огня немцы стали разбегаться и ползти обратно, Сафронов мне сказал: "Это они так шли напролом, пока не встретили сопротивления, а вон как они бегут от твоего огня". После первой атаки командир роты от нас ушёл, а через некоторое время немцы вновь обрушили на нас шквал огня, миномётного и артиллерийского. В первый день, т.е. 17 декабря, мы отбили две атаки немцев. Кроме того, попало от нас и своим. Правда, было это уже 18 декабря. Мы были уверены, что впереди нас наших нет, а тут часов в 14 дня появилась группа, человек пятьдесят - семьдесят, со стороны деревни Камышлы и прямо во весь рост идут на нас, без всяких опознавательных сигналов. Понять сразу - свои или чужие - было трудно. Мы открыли по ним огонь, тогда они начали кричать "ура!" и махать руками. Только тогда я понял, что это были наши. Мы пропустили их через Камышловский мост к штабу роты. С 17 по 21 декабря мы отбили много немецких атак и всё же не пропустили на своём участке врага.
19 декабря немцы взяли деревню Камышлы, а 20 декабря они решили взять нас на хитрость. Выставили впереди себя женщин и детей, а сами сзади пошли по просёлочной дороге мне в правый фланг, а слева - дзоту N12. ...Точно не помню, но кажется: дзоты 11 и 12 прекратили огонь числа 19-го или 20-го декабря. Я эти дзоты мог прикрывать только с левого фланга, а немцы обошли их справа, с тыла и забросали их грантами, т.к. с тыла они не были ничем и никем прикрыты, а кругового обстрела у них не было. Это и послужило причиной гибели личного состава этих дзотов.
19 или 20 декабря вечером ко мне на сопку прибыло пополнение из Горной стрелковой Кавказской дивизии. Один батальон - три роты. Я разместил их по приказанию из штаба батальона: одну роту - в долине Камышлы, другую - в Бельбекской долине, сам занял оборону со своим, оставшимся в живых личным составом вдоль дороги Камышлы - Севастополь, а третью роту поставил в правый фланг своего подразделения, в подразделении у меня осталось человек восемь. Свои землянки я оставил командованию прибывшего батальона для их командного пункта, надеясь, что немцы у нас не пройдут. 20 декабря, рано утром немцы снова сделали по нашей линии артподготовку. Наша артиллерия открыла ответный огонь, а два наших самолёта бомбили д.Камышлы и обстреляли 12-й дзот, это окончательно нас убедило, что наши дзоты не действуют. Мы надеялись, что позиции у моста удастся удержать, но вышло иначе...".
Бойцы окопов N6, 7 и 8, находившиеся на высоте над дзотом N 11 вели бой до вечера 19.12.41г. Из воспоминаний М.Кунатенко (6-й окоп): "... в конце, после трех суток боев, в живых из 10 человек осталось только трое: краснофлотцы: Исмаил, Шостак и я. Уцелел один пулемет Дегтярева с дисками, несколько противотанковых и ручных гранат. После очередного артобстрела противник поднялся в атаку, которую мы отражали огнем Дегтярева, из которого вел огонь Шостак, и винтовок СВТ, образца 1940 года, из которых стреляли я и Исмаил. В этом неравном бою погиб от вражеской пули краснофлотец Исмаил. Потом был налет вражеской авиации, во время которого погиб Шостак... Отбивая последнюю атаку я потратил все диски (их было шесть штук), начал отбиваться гранатами".
Обычно, подчеркивая стойкость 1-й пульроты батальона ЭМШ, приводят цитату Манштейна: "...50-я и 24-я пехотные дивизии, наступавшие с востока на бухту Северную, не продвинулись сколько-нибудь заметно в поросшей почти непроходимым кустарником горной местности. В боях за упорно обороняемые противником долговременные сооружения войска несли большие потери"". Но, эта цитата больше относится ко второй пульроте, которая смогла удержать противника на Главном рубеже, после отхода основных сил 3-го сектора. Подробности боя пока неизвестны, но немецкие войска были остановлены как раз на той редкой цепочке огневых точек, которые занимала 2-я пульрота В.Э.Немченко и 2-я стрелковая рота л-та Бреславцева. Бойцам этих двух рот удалось удержать свои позиции.