Хуже всего было то, что размещать войска было негде. Если немецкие и румынские войска располагались в населенных пунктах, то советские дивизии стояли в чистом поле, испытывая нужду буквально во всем. Не хватало топлива, теплого обмундирования, продовольствия, фуража и даже обычной пресной воды. Готовить наступление в этих условиях было чрезвычайно трудно. Из воспоминаний:
-- Ну, а как вы разместились здесь?
-- Вот наша гостиница, -- показал Карцев на щели, вырытые под танками. -- До вчерашней ночи здесь жили. Холодновато и не очень мягко, однако терпимо. А теперь обнаружили целые хоромы, и разместились, как в санатории. Свету, правда, маловато, да ведь мы народ рабочий, кое-что придумаем. Аветисов обещал люстры повесить.
Окончательно смутившийся Аветисов даже отошел в сторону.
-- Ни дворцов, ни хором поблизости не видно, -- оглянулся я.
-- Наш дворец скрыт под ракушечником. Гляньте, товарищ военинженер. -- Карцев вытянул руку в направлении развалин, под которыми виднелся обложенный камнями узкий вход. -- Немцы для нас постарались. Они оборудовали бетонированный подвал. Есть там две койки и полно соломы.
Уехал я, как говорится, с легким сердцем, хотя отлично понимал, что трудности только начинаются. Ежедневно десятки "мелочей" вставали на нашем пути и мешали нормально работать. Вот хотя бы горячая пища и пресная вода. Где взять воду? На чем варить пищу? Дрова стали такой роскошью, о которой можно только мечтать. Топливо бывало в частях лишь тогда, когда фашистской авиации удавалось прорваться к Керчи и разбомбить одно-два здания. У свежих развалин сразу появлялся интендант и, словно паек по карточкам, распределял между соединениями остатки разрушенных или обгоревших деревянных строений.
В феврале частям разрешили использовать для варки пищи керосин или дизельное топливо: ими пропитывали камни из ракушечника. С помощью этого дорогого и не совсем удобного заменителя удавалось более или менее регулярно готовить горячую пищу.
Еще труднее было с водой: за ней приходилось путешествовать в тыл, за 10-15 километров. Недаром в одном из донесений политуправлению фронта военком инженерных войск батальонный комиссар Горбатенко писал, что снабжение водой "является крайне катастрофическим. Все озера с пресной водой войска выпили". В довершение всего начала подводить и погода. Сильные морозы и жестокие ветры превращали работу у танков на открытой местности в мучение. Рукавицы мешали, но без них каждое прикосновение к ледяному металлу срывало с пальцев кожу. Потом внезапно потеплело, полили дожди. Крымский суглинок, как губка впитывавший влагу, размок, дороги стали непроходимыми, и ремонтники, еще вчера страдавшие от холода, теперь насквозь промокали и увязали в грязи". И еще :
"Во второй половине февраля 1942 года в наших частях стали все чаще открыто поговаривать о готовящемся наступлении. А 23 февраля немцы сбросили над Ак-Монайскими позициями, в районе Огуз-Тобе и Киет, листовки, в которых похвалялись, что знают о предстоящем наступлении русских. Стало ясно, что один из важнейших элементов успеха операции -- внезапность -- уже утерян. Однако подготовка к боям шла своим чередом".
Танки вязли, тылы отстали, немцы знали о наступлении, и, тем не менее, наступление началось. Оно началось утром 27-го февраля 1942г. Как развивались события этого наступления, в советских источниках обычно не пишут. Обычно указывают, что: " ...прорвать оборону противника и открыть себе дорогу в Крым войска фронта не смогли. И это несмотря на то, что они имели подавляющее превосходство над врагом (13 наших дивизий против 3 немецких). Абсолютное незнание системы обороны противника, плохая организация артиллерийского обеспечения наступления, взаимодействия родов войск и авиации и другие недостатки привели к провалу наступления".
Ну, с 3-мя немецкими и 13-ю советскими дивизиями мы уже разбирались. Не зная реального соотношения сил неудачи фронта, действительно выглядят загадочно. Обычно, в оправдание советских неудач, авторы приводят слова К.Симонова: ""Все завязло в грязи, танки не шли, пушки застряли где-то сзади, машины тоже, снаряды подносили на руках. Людей на передовой было бессмысленно много. Ни раньше, ни позже я не видел такого большого количества людей, убитых не в бою, не в атаке, а при систематических артналетах. На каждом десятке метров обязательно находился подвергавшийся этой опасности человек. Люди топтались и не знали, что делать. Кругом не было ни окопов, ни щелей -- ничего. Все происходило на голом, грязном, абсолютно открытом со всех сторон поле. Трупы утопали в грязи, и смерть здесь, на этом поле, почему-то казалась особенно ужасной".
На самом деле так выглядели последующие дни наступления, а вначале все было несколько иначе. Наступление началось в 7 часов 30 минут. Артиллерийская подготовка длилась около тридцати минут, огонь вели всего около сотни орудий. Наступление началось одновременно по всему двадцатикилометровому фронту. Видимо именно это было главной ошибкой. Наступать нужно было на двух-трех участках, развивая наступление там, где удавалось достигнуть наибольшего успеха. Тогда советские войска еще не умели наступать. Да и возможности маневра резервами у частей были ограничены, в этом районе тогда почти не было хороших дорог. А улучшать дорожную сеть для быстрой переброски резервов никто не додумался.
В день наступления пошел дождь. Из-за начавшегося сильного дождя дороги развезло, уровень воды в реках поднялся, техника вязла в грязи. Однако, несмотря на это, на правом фланге наметился успех. Из журнала боевых действий 51- армии:
"Под прикрытием тумана пехота шла в расчлененных колоннах. На правом фланге противник, не оказывая сопротивления, за исключением редких выстрелов по танкам, бросая оружие, бежал. На левом фланге наступающие части противник сдерживал сильным огнем минометов и артиллерии из районов юго-восточнее Корпечь, Кой-Асан и Крым-Шибань... К исходу дня, в результате дождя, дороги испортились, грунт размок и трудно проходим для танков, действия танков ограничены".
Если немецкие части смогли удержать свои рубежи, отойдя на 500-800м, то румынские части, в частности 18-я румынская дивизия, стоявшие против 51-й армии не выдержали и побежали. За ними вынуждены были отступить и немецкие подразделения. Положение удалось восстановить только введением в бой немецкого 213-го пехотного полка (73-я СД), частей 170-й дивизии и румынского моторизованного полка.
Стрелковые части 51-й армии продвинулись вперед на 1,5-2км. Остановить наступление советских войск, немцам удалось только на второй линии обороны. Отступая, румынские и немецкие части бросили на поле боя до сотни орудий, три батареи шестиствольных минометов, много стрелкового оружия. Но воспользоваться достигнутым успехом советские части не смогли. Чтобы развить успех советское командование двинуло вперед 39-ю и 40-ю танковые бригады, но это оказалось большой ошибкой. Тяжелые танки разбили грунтовки, и если передовые танки прошли нормально, то остальная, (большая) часть машин завязла. Пытаясь выбраться из грязи, многие машины выходили из строя. Дело в том, что танки КВ, и ранние версии Т-34 имели слабые коробки передач, которые выходили из строя при резком или неправильном переключении. Танки Т-60 легко выводились из строя даже огнем немецких противотанковых ружей.
В первый день наступления танки лишь ограниченно смогли оказать содействие пехоте, и темп наступления снизился. Когда части повторно перешли в наступление, атакующие были накрыты плотным артиллерийским огнем, и понесли большие потери. Подавить артиллерию противника не удалось. Цели для подавления артогнем выявлены не были, а у артиллерии было слишком мало снарядов. Генерал В. Н. Львов получил приказ отвести на 500-600м вырвавшиеся вперед части, и закрепиться на выгодных для обороны высотах. Из-за того, что резервы находились далеко от передовой, а дороги были разбиты техникой, подтянуть вовремя свежие части не удалось. Слабо подготовленное наступление захлебнулось.
Приведу запись разговора генералов Василевского и Козлова.
ВАСИЛЕВСКИЙ. Тов. Сталин приказал мне передать Вам, что, по его мнению, основной причиной неуспеха в наступлении армий фронта является неумелое использование в армиях средств усиления, а именно: РСов, минометов, артиллерии, танков и авиации. Я лично хотел бы получить Ваше мнение по вопросу о дальнейшем плане операций. Не считаете ли Вы наиболее целесообразным в дальнейшем, отказавшись от лобовых атак Кой-Асанского опорного пункта и опорного пункта у Корпечи, использовать успех 77 сд и, прикрываясь ею, введя сюда армейские резервы, нанести фланговый удар в обход Корпечи [и] Кой-Асана, а быть может даже и Владиславовки? Что Вы на это скажете? У меня все.
КОЗЛОВ. Причины неудач в ходе операции тов. Сталиным определены верно. Недостатки в этом сказываются. Подводя итоги боев прошедших дней, я пришел к такому же заключению. Кроме этого, весьма существенной помехой является погода, которая меняется молниеносно. Состояние дорог снова не позволяет двигаться ни машинам, ни повозкам. Перешли на подвоз вьючным транспортом. Артиллерия [на] конной тяге двигаться не может, танки тоже. Я настаивал на том, чтобы они действовали. Специалисты, в лице Вольского (начальник автобронетанковых сил фронта), прямо заявляют, что, если начать действовать танками, за один день можно вывести из строя почти все.
Сегодня тщательнейшим образом своими представителями проверил состояние грунта дорог и установил, что может двигаться только пехота и то с большим трудом: вязнет на 5--10 сантиментов, ложиться невозможно. Исходя из сложившейся обстановки, я, после одобрения тов. Мехлисом, принял решение, о котором донес Народному комиссару обороны. Прошу его утверждения. Основная доля потерь в живой силе и танках ложится за счет грунта и дорог. Сейчас на всем полуострове и в Крыму сплошные туманы, мелкий дождик, и прогноз в ближайшие дни надежды не дает.