го артполка) и дивизион реактивной артиллерии[89].
В резерве корпуса находились части ПВО и 173-й противотанковый дивизион. Почти все пулеметы, минометы орудия полкового подчинения, противотанковые пушки были сосредоточены в опорных пунктах.
От правого фланга 42-го корпуса до берега моря находились позиции 30-го АК, который имел в первой линии только одну 132-ю ПД очень слабого состава. С другой стороны, за счет болота, полоса обороны была совсем узкой, и простреливалась артиллерией 30-го корпуса.
В тылу противник имел «оперативную группу» в составе 8-й кавбригады и 213-го полка 73-й ПД. Немецкие войска были явно слабее советской группировки, но их было вполне достаточно для обороны перешейка.
Советским войскам приходилось действовать в лоб. При этом самая сильная 51-я армия, наступая на правом фланге (на севере), при движении вперед (на запад), утыкалась в болото и неизбежно, должна была повернуть на юг.
44-я армия в случае успеха, неизбежно двигалась бы вокруг другого болота, с одной или с другой стороны, При движении армия неизбежно утыкалась в опорный пункт на высоте 66,3 или в опорный пункт в Дальних Камышах. Оба этих направления противник перекрыл проволочными заграждениями и минными полями.
Действия советских войск были прогнозируемы. Возможно, (и как показало дальнейшее развитие событий, целесообразно) было бы усилить севастопольскую группировку, и наступать оттуда, прорвав совсем редкую цепочку немецких дивизий. И, как потом выяснилось, из немецких документов, наступавшая из Севастополя 345-я СД в атаке 28.02. прорвала фронт, но…
Что произошло, то произошло. Тактическое исполнение наступления тоже оригинальностью не отличалось. Предусматривалось фронтальное наступление по всей линии.
В результате наступления, рассчитанного на 5 дней, 51-я армия должна была выйти к станции Ислам-Терек, после этого из 2-го эшелона должна была начать наступление 47-я армия.
Танковые части были распределены по всему фронту 51-й армии равномерно. По составу танковых бригад в советской литературе идут разночтения.
В статье «Мы закатим немцам «большую музыку». Наступление на Крымском фронте» указывается: «Благодаря прибытию танков из Ирана и хлопотам Мехлиса по усилению фронта новыми танками войска в Крыму были существенно усилены бронетехникой. 39-я и 40-я танковые бригады насчитывали по 10 КВ, 10 Т-34 и 25 Т-60. 55-я и 56-я танковые бригады из Ирана – по 66 Т-26 и 27 огнеметных танков. 226-й танковый батальон насчитывал 16 танков КВ».
Данные почти точные: 30 и 40-я бригады состояли из трех батальонов: двух танковых и батальона моторизованной пехоты. Каждый танковый батальон состоял из трех рот: рота танков КВ – 5 танков (по штату, должно быть 10), рота Т-34 численность 5 танков (по штату 10 танков), рота Т-60 (12 танков). Всего, в бригаде, действительно, 10 танков КВ, 10 танков Т-34, 24 легких танка Т-60 (плюс один командирский), мотострелковый батальон и части обеспечения (включая техническую роту).
Бригады второго типа (55-я и 56-я), состоявшие из легких танков Т-26 и XT-133, по штату имели три танковых батальона и батальон мотопехоты. Танковый батальон состоял из роты огнеметных танков (10 танков), роты пулеметных Т-26 (10 танков) и роты пушечных танков (10 танков). Всего, действительно, по 90 танков в бригаде.
Состав танковых частей, подтверждают немецкие документы (отдел 1C 42-го корпуса), составленные на основании захваченных советских документов[90].
Наступление советских войск планировалось на широком фронте, без сосредоточения атакующих войск в единый кулак. Традиционно принято приписывать все неудачи Крымского фронта вмешательству армейского комиссара 1-го ранга Л.3. Мехлиса, прибывшего в Крым после Феодосийского поражения.
В работе, на которую давалась ссылка выше, указывалось: «Столкнувшись с кризисом в организации наступления в Крыму, Ставка ВТК направила в Крым своих представителей – армейского комиссара 1-го ранга Л.З. Мехлиса и заместителя начальника Оперативного управления Генерального штаба генерал-майора П.П. Вечного. Колесивший по разным фронтам с самого начала войны Лев Захарович Мехлис был своего рода «глазами и ушами» Верховного Главнокомандующего в войсках.
По причине отсутствия навыков в этой области Мехлису не ставились задачи по управлению войсками. Он занимался формированием частей, осуществлял надзор и психологический нажим на высший командный состав. Все прекрасно знали, что Л.З. Мехлис имеет прямое отношение к аресту и последующему расстрелу командования Западного фронта (Д.Г. Павлова, В.Е. Климовских и других) в июле 1941 г., и поэтому угрозы, к которым часто прибегал армейский комиссар, не считали пустым звуком. Однако назначение Л.З. Мехлиса «глазами и ушами» в Крым было существенным кадровым просчетом. Волевые и профессиональные качества Д.Т. Козлова оставляли желать лучшего, и под нажимом энергичного до фанатизма Мехлиса он окончательно растерялся».
Это не так. План наступления, которое началось 27.02.42 г. разрабатывался без участия Л.З. Мехлиса, который, в основном, решал вопросы усиления армии. План наступления разрабатывался в штабах армий, и согласовывался штабом фронта. Об этом четко указывается в журналах боевых действий армий.
Возможно, какая-то информация Л.З. Мехлиса, поступившая в Ставку, послужила причиной задержки наступления фронта, до прибытия танковых бригад и полков гвардейских минометов, но в составление планов операции на том этапе он не вмешивался. Возможно, задержка оказалась критической.
Все дело в том, что 27.02. выделенная для «урегулирования» ситуации, немецкая 28-я легкопехотная дивизия уже подходила к Херсону, а 22-я танковая дивизия уже двигалась по направлению к Крыму железнодорожным транспортом. Даже в случае успеха наступления, советские части были бы остановлены на Перекопе.
По воспоминаниям, Л.З. Мехлис в феврале занимался тем, что командующий фронтом генерал Д.Т. Козлов считал «ерундой». А именно: он занимался снабжением, доставкой моторов, «выбиванием» новых частей, кадровыми назначениями и т.д. Именно по его просьбе доставка запасных частей для танковых и авиационных частей стала осуществляться авиатранспортом. Говорить о том, что наступление 27.02.42 г. окончилось неудачей из-за вмешательства Л.З. Мехлиса, как минимум, некорректно.
Выполняя комиссарские функции, Л.З.Мехлис в феврале был занят пополнением дивизий и «перетасовкой» личного состава по национальному признаку. Прибывшее в Крым пополнение было, в основном, русскоязычным, однако, учитывая национальный состав ранее сформированных дивизий, Крымский фронт во многом являлся «столпотворением двунадесяти языков». Для того чтобы хоть как-то нивелировать языковой барьер, было начато создание «национальных» дивизий (армянских, грузинских, азербайджанских), где хотя бы командиры и политработники владели бы русским и национальным языком. Мысль, в общем, здравая и разумная. У России (а затем у СССР) всегда были очень интересные взаимоотношения с Персией (достаточно ознакомиться с договором 1929 года), поэтому в армии встречались даже персы (жители иранского Азербайджана) и курды, ранее служившие в шахской армии.
Вооружение, захваченное в Иране в качестве трофеев, тоже использовалось для оснащения Крымского фронта. Правда, его стремились отправить подальше (например, в Севастополь). Именно поэтому на Севастопольских позициях иногда встречаются «маузеровские» патроны с персидской вязью. Причем, встречаются они с двух сторон и с советской (патроны шахской армии) и с немецкой (патроны, не дошедшие до шаха, оставшиеся у немцев).
После Феодосийских событий и Керченской высадки советские дивизии и бригады очень нуждались в доукомплектовании. По состоянию на начало февраля 1942 г. некомплект личного состава насчитывал[91]:
44-я армия:
– 157 СД 3674 человека;
– 236 СД 6842 человека;
– 404 СД 4267 человек;
– 398 СД 745 человек;
– 63 ГСД 3522 человека;
Всего 19 050 человек.
31.01. прибыл один вооруженный батальон (1000 человек), направленный в 236-ю СД. На транспортах из Зак ВО следовало 3000 человек для 157-й СД, 3184 человека для 236-й СД, 1068 для 404-й СД, 1198 для 63 ГСД. (всего 8450). Еще около 2 тыс. бойцов должно было поступить из среднеазиатского ВО.
51 армия:
– 224 СД (которую решили сделать грузинской) некомплект 4 244 человека;
– 390 CД (армянская) 3422;
– 396 СД (азербайджанская) 5222;
– 302 ГСД 2242;
– 12 СБр 888;
– 83 СБр 1049.
В начале февраля поступили 3332 человека для 224-й СД, 2288 для 390-й, 4405 для 396-й СД. К началу наступления практически все дивизии были укомплектованы личным составом.
План наступления 51-й армии был разработан генерал-лейтенантом В.Н. Львовым, согласован с командованием фронта в середине февраля. В соответствии с этим планом (утвержденным командованием фронта) предусматривалась следующая последовательность действий: «51-я армия наносит главный удар в общем направлении 30,3, Тулумчак, Ислам-Терек, и вспомогательный удар в направлении Парпач, Кой-Асан, Владиславовка». От армии требовалось выйти к исходу дня на линию Киет – Владиславовка. Вся операция была рассчитана на 5 дней. 77-я ГСД должна была наступать на правом фланге, через боевые порядки 224-й СД при поддержке основных сил 55-й танковой бригады. Ей ставилась задача «уничтожить передовые части противника в районе Джантора, отм. 19,8, в дальнейшем наступать 25,3. Киет, обеспечивая правый фланг армии»[92].
Удар наносился вдоль проселочной дороги, ведущей к д. Киет, огибая болотистую местность на берегу Сивашей.
12-я стрелковая бригада с 979-м полком УСВ и саперной ротой 205-го саперного батальона, во взаимодействии с 39-й бригадой, двигаясь через боевые порядки 390-й СД, должна была овладеть районом Тулумчак и наступать в направлении кургана Кара-Оба (24,3). К исходу дня бригада должна была выйти к посадкам в 1 км южнее д. Киет (Победное, ныне не сущ.). Артиллерийская поддержка 1-й подгруппы армейской артгруппы.