Хотя, возможно, именно половцы основали Ялту: арабский географ Аль-Идриси называет Джалиту (Ялту) куманским, т. е. половецким, городом (в переводе с крымско-татарского «ялыда» означает «на берегу»). Вполне может быть, что какому-то богатому половецкому хану захотелось иметь собственную морскую гавань.
Имеется историческое свидетельство в пользу того, что кыпчакский, или куманский, язык долгое время был в Крыму и вообще в Северном Причерноморье языком межнационального общения: в XIV в. в Италии был издан «Кодекс Куманикус», словарь куманского языка, призванный помочь отправляющимся сюда европейцам.
В Сугдее или Херсонесе половецкие ханы вели переговоры с византийскими властями – империя по-прежнему владела значительной частью крымского побережья.
Когда в начале XIII в. Византийская империя временно перестала существовать после захвата Константинополя крестоносцами, ее крымские владения номинально перешли под управление Венецианской республики – но Сугдея по-прежнему контролировалась половцами. В 1222 г. на нее совершили морской набег турки-сельджуки из малоазийского Конийского султаната – его повелителю нажаловались на притеснения со стороны здешних горожан проживающие в его владениях греческие купцы. Половцы, призвав на помощь оказавшийся поблизости русский отряд, пытались защитить Сугдею, но безуспешно – турки на некоторое время обосновались в ней.
В русские пределы половцы впервые зашли в 1055 г., но тогда они сразу откочевали к Волге. Однако пять лет спустя, когда русские князья разгромили торков, они тем самым освободили участок степи у самой своей границы – и половцы заняли его. В следующем, 1061 г. произошла первая большая битва с ними, и Всеволод Ярославич Переяславский, отец Владимира Мономаха, потерпел в ней поражение: «…пришли половцы повоевать на Русскую землю; Всеволод вышел к ним навстречу, половцы победили его, повоевали землю и ушли. То было первое зло от поганых и безбожных врагов». Ушли… да они, собственно, и не собирались оставаться. Они, как и все степняки, давно освоили премудрость: надо пристроиться поближе к богатой земледельческой цивилизации – и рвать из нее куски. Благо и рынки сбыта награбленного и ограбленных рядом.
В 1068 г. поражение было посерьезнее. Навстречу несметным ордам, которые вел кахан Шарукан Старый, вышел – тоже с войском великим, весь триумвират князей-Ярославичей: Изяслав, Святослав и Всеволод. Встретились близ Переяслава, на не раз уже упомянутой реке Альте. Русские были разбиты. Подробности битвы неизвестны, но за себя говорят ее последствия. Уцелевшие в сече киевляне, вернувшись в свой город, поведали, что идет сила несметная. Собравшееся вече потребовало, чтобы князь Изяслав раздал оружие, вооружил весь народ: «Половцы рассеялись по земле, дай нам князь, оружие и коней, хотим еще биться с ними». Великий князь отказал в этом. И произошел государственный переворот.
В Киеве в это время находился под стражей Всеслав Брячиславич Полоцкий по прозвищу Волхв (это о его сверхъестественных способностях в «Слове о полку Игореве»: «… ночью волком рыскал; из Киева до петухов, великому Хорсу (славянскому богу Солнца. – А. Д.) волком путь перебегая, в Тмутаракань добирался». Пленен Волхв был за великую учиненную им усобицу, во время которой он сжег добрую половину Новгорода, поснимал колокола с Софии Новгородской и увез к себе в Полоцк, да еще намеревался взять Псков. Боясь его всем известного чародейства, Всеслава посадили в «поруб» – темницу без дверей: ее возводили вокруг него, пока он сидел посредине, оставили только малое окошко, чтобы подавать пищу. Просидел он в этом узилище год, теперь народ разметал его по бревнышку, а Волхва провозгласил великим князем. Законный государь Изяслав бежал в Польшу и только с помощью Болеслава II и его ляхов сумел вернуть себе престол – о чем уже упоминалось. (За Всеслава не волнуйтесь, он устроил еще пару феодальных войн и после этого сидел у себя в Полоцке тихо.)
Половцы после победы на Альте, опустошая Русь, приблизились к Чернигову. Здесь прозвучали слова, подобные которым не раз звучали в истории России. Святослав Черниговский «выстроил полки и сказал им: пойдемте в битву! Нам некуда больше деться». В битве при Сновске три тысячи русских наголову разбили двенадцатитысячную половецкую рать, «одни из них были побиты, другие потонули в реке Снове, а князя их русские взяли руками».
Большое поражение после большой победы, похоже, стало для нехристей неожиданностью – в последующую четверть столетия почти не было набегов. Но зато половцы стали активно участвовать в русских усобицах. Князья (не все, но некоторые, вроде Олега Черниговского) охотно приглашали их в поход на соперника. За этими делами перезнакомились, пригляделись друг к другу, перероднились.
Все эти годы половцы продолжали вести борьбу с печенегами. Если кого-то еще они могли терпеть по соседству в степи, то не их (в степном Крыму рядом с половцами продолжали кочевать огузы, печенеги же если уцелели, то только на южном берегу).
В 1090 г. вытесненные отовсюду печенежские орды вторглись в балканские провинции Византии. С огромным табором, в котором находились женщины, старики, дети, печенегам просто некуда было деваться, им жизненно необходимо было завоевать себе землю. Попутно они заключили союз с эмиром государства турок-сельджуков со столицей в Смирне, отчаянным пиратом Чака Беем, располагавшим мощным флотом на Эгейском море. Это представляло большую опасность для Константинополя.
Император Алексей I Комнин пригласил на подмогу половецких ханов Боняка и Тугоркана, кочевавших на Дунае, которые привели с собой 40 тысяч воинов. Когда ханы заметили, что император не торопится вступить в битву, они дали ему понять, что им, собственно, все равно на кого наброситься, с кого содрать шкуру. Так ему и сказали: «До каких пор мы будет оттягивать бой? Знай, что мы больше не намерены ждать и с восходом солнца отведаем мяса или волка, или ягненка».
Тогда Алексей поторопился, и печенегам был учинен полный разгром. Но то, что произошло дальше, покоробило даже их заклятых врагов – половцев. Цивилизованные византийцы перебили не только почти всех взятых в плен мужчин, но и их близких (правда, как утверждает дочь императора Алексея Анна, сама известный историк, вопреки его воле). «Можно было видеть необычайное зрелище: целый народ, считавшийся не десятками тысяч, но превышавший всякое число, с женщинами и детьми, целиком погиб в этот день» (Анна Комнина).
В 1093 г. в Киеве скончался великий князь Всеволод Ярославич, отец Мономаха, его место занял перебравшийся из Турова сын Изяслава Ярославича – Святополк. Половцы, оценив момент, прислали к новому великому князю (очень нелестно оцениваемому летописцами за вздорный нрав и жадность) послов с предложением мира, а поскольку войны никакой не было, то, по сути, с требованием отступных за ненападение. Святополк, по совету своей молодой дружины, отправил их под стражу. Узнав об этом, половецкие ханы возмутились и пошли походом на Русь. Великий князь послов освободил, но было поздно.
На реке Стугне степняков встретило объединенное войско Святополка, Владимира Мономаха и его брата Ростислава Всеволодовича, князя Переяславского. К битве толком не подготовились, время провели в выяснениях отношений, сил было мало. После упорного боя половцы одолели, во время бегства русского войска утонул в реке Ростислав, Мономах, пытаясь спасти брата, сам чуть было не разделил его участь.
Следом – еще одно поражение. Половцы наводнили Русскую землю, людей гнали в полон тысячами. «Печальные, изнуренные голодом и жаждою, с осунувшимися лицами, почерневшим телом, нагие, босые, исколотые терновником, шли русские люди в степи, со слезами рассказывая друг другу, откуда кто родом – из какого города или из какой веси» (С. М. Соловьев).
Великий князь Святополк Изяславич вступил с врагами в переговоры, помирился, заплатил, сколько те потребовали, и женился на дочери их предводителя Тугоркана.
Но после этого Владимир Мономах взял дело защиты Руси в свои руки. По границе стали строиться новые укрепленные городки (хищникам это было не по нраву, они всячески мешали строительству). Отводились все новые земли «черным клобукам» («своим поганым») – кочевникам не половецкого племени, пожелавшим поселиться на окраине Русской земли и защищать ее. Мономах был вдохновителем и организатором хорошо подготовленных наступательных походов объединенных сил русских княжеств в глубь степи – как правило, они заканчивались успехом (автор «Слова» бранил Игоря Святославича как раз за то, что тот пошел в поход один).
После того как в 1116 г. войско во главе с Владимиром Мономахом (тогда уже великим князем) погромило вражеские города, половцы стали откочевывать куда подальше от русских границ. В очередной раз вышедшие в степь русские полки не встретили врагов. Те ушли за Дон и Волгу или на Кавказ. Значительная часть половцев поступила на службу в Грузию, где немало поспособствовала устроению грузинского войска и отражению турок-сельджуков.
Но после смерти Мономаха в 1125 г. половцы опять объявились, возобновились набеги (правда, не с прежней силой и частотой). Опять они выступали активной силой в княжьих усобицах – теперь, как правило, на стороне северских (черниговских) и набравших силу суздальских князей. Дважды участвовали в разгроме Киева – в 1169 г. Андреем Боголюбским и в 1203 г. смоленским Рюриком Ростиславичем в союзе с чернигово-северскими князьями.
После этого стала обозначаться тенденция к мирному сосуществованию. Половцы начинали переходить к оседлой жизни, все больше их знати принимало христианство. Но увы… С далекого востока накатывалась огненная волна, обозначающая расширение границ империи Чингисхана. И все больше половцев на том краю света становилось хрестоматийными татаро-монголами в его разноплеменном войске, спаянном жестокой дисциплиной и гордыней от сознания собственной непобедимости.