Но не все разделяли такие восторги. У Голицына было немало и тайных недоброжелателей, и почти явных противников, и Петр Алексеевич входил в возраст совершеннолетия. В том же 1689 г. молодой царь примет на себя всю полноту власти – после несколько странной развязки конфликта с сестрой, когда он среди ночи в одной ночной рубашке ускакал из Преображенского к Троице-Сергию, и туда перешел к нему от Софьи весь московский гарнизон. Подвигам Василия Голицына была дана совсем иная официальная оценка: он отправился в пожизненную ссылку. Царевна Софья была помещена в Новодевичий монастырь – пока не как монахиня, а «под домашний арест» (после Стрелецкого бунта была там же пострижена, а незадолго до смерти приняла иноческий чин).
Помимо «разведки боем», Крымские походы не были бесполезны и в рамках «Священной лиги» – они отвлекли немало не только татарских, но и турецких сил: после разгрома, учиненного Буджакской орде, османы стали держать на этом направлении немало своих войск, опасаясь очередного вторжения. В Стамбуле тоже осознали, какую опасность представляет упорство Российского государства и его народа: сто лет назад первым двинувшийся на Сибирь Ермак Тимофеевич сгинул со всей своей ратью, а теперь русские пределы простираются до Тихого океана, до куда более отдаленных мест, чем те, из которых начал когда-то свой победоносный поход Чингисхан.
В Крыму татарская знать почувствовала коренное изменение ситуации, и, когда султан в очередной раз потребовал от Селима Гирея прибыть с большим войском на войну с Австрией, беи и мурзы воспротивились. Они заявили своему хану, что теперь надо больше думать о защите Крыма, а не о походах в далекую Венгрию.
В результате по приказу разгневанного султана Сулеймана II хан Селим в очередной раз вынужден был оставить престол. Всего это случалось с ним трижды, и после каждого низложения авторитет его в народе только возрастал – но не будем предаваться истматовскому умилению, вспомним еще раз, чем привык заниматься этот народ. На этот раз, отрекшись от власти по требованию Стамбула, Селим совершил хадж в Мекку.
С тех пор, однако, при рассмотрении ситуации в Крымском ханстве кое-что из истама не мешает иногда припоминать: об объективной необходимости развития производительных сил, которые – основа здорового общественного бытия. А никак не «набеговое хозяйство». В Крыму все больше людей стало переходить на оседлый образ жизни. Большое число не только крымских татар, но и ногайцев стало проживать в селениях-аулах. Не факт, правда, что среди тех, кто стал возделывать землю или пасти скот поблизости от своего жилья, а не странствовать вслед за ним по степным просторам, было много коренных кочевников. Но надо иметь в виду и другое: в самом Крыму рабство уже не было широко распространено. В сообщении, относящемся к 1735 г., сказано о 20 тысячах «семейств пленных христиан», имеющих статус зависимый, но не рабский (освобождаемым через 5–6 лет после пленения рабам выход из Крыма был затруднен). Многие из них «отатаривались», усваивали язык, принимали ислам – тем самым существенно меняя облик крымско-татарского народа (процесс, находящийся сейчас в центре внимания его историков). Ханство продавало много зерна: иностранцы свидетельствовали, что из его гаваней ежедневно отправлялось по 100–150 груженных им кораблей.
Но некоторые ханы по-прежнему стояли на воинственных позициях. Султаны тоже направляли крымских всадников повсюду, где воевали сами, и их предводители не раз проявляли личную доблесть и совершали подвиги. Хаджи II Гирей прославился в Австрийском походе спасением войскового знамени. Впрочем, среди крымских владык отваги занимать не приходилось никому – так воспитывались с детства, да иначе бы их не избрали в ханы.
Отважен, горд и энергичен был Саадет III Гирей. Получив из Стамбула приказ прийти во главе войска в Австрию, жестокими мерами сломил нежелание ногайцев идти с ним в поход. Что редкость, на марше строго наказывал воинов, которые, вопреки его приказу, чинили насилия над местными жителями в Валахии. Но ханом он был всего год – опоздал к началу проигранной турками битвы. Те всю вину за поражение свалили на него и в очередной раз поставили у власти Селима Гирея – благо он как раз вернулся из хаджа.
Несколько странен был Сафа Гирей (правил в 1691–1692 гг.), от рождения наделенный коммерческой жилкой. Став ханом, взял на откуп сбор налогов (в известной мере, сам у себя). Продолжал заниматься торговлей рыбой и мылом (мыльный камень – один из немногих даров природы, которым она не обделила Крымскую землю; всем известная Сапун-гора – это «Мыльная гора»). Вдобавок стал пьянствовать, на чем изрядно подрастерял уважение своих подданных (для которых пьяница ассоциировался с христианином, т. е. с рабом или потенциальным рабом). Беи отказались идти за Сафой в поход. Смещенный султаном, он уплыл на Родос и там всецело посвятил себя торговле и вину.
Чтобы удержаться на престоле, с беями и мурзами следовало находиться в добрых отношениях. Хан Мурад Гирей (правил в 1678–1683 гг.) провел правовую реформу, взяв за основу старинные своды законов и обычаи – что весьма польстило аристократии. А вот отважный Хаджи II отменил выплаты из ханской казны и из стамбульских дотаций высшим должностным лицам, которые по происхождению почти сплошь были из знати, развязал репрессии против Ширинов – и на троне не задержался.
Если крупнейшие родовые кланы по-прежнему представляли собой значительную самостоятельную силу, то подобную же силу все чаще стремились представлять собой и ханские сыновья и другие представители высшей придворной знати. Получив пост наместника или по собственной инициативе обосновавшись среди ногайских орд, черкесов и других входивших в состав Крымского ханства народностей, они старались приобрести среди них большое влияние и начинали проводить собственную политику.
В те времена ханы стали практиковать добровольно-принудительное переселение племен и народов: ногайцы из прикаспийских орд, недавно вторгшиеся на их землю калмыки (успевшие истребить немалую часть ногайцев) и другие переселялись на Кубань или в прилегающие к Крыму степи.
Глава 45Эпоха Петра Великого (Азовские и Прутский походы)
На третий отрезок правления Селима Гирея пришлись Азовские походы молодого Петра I (1672–1725, правил в 1689–1725 гг.), имевшие целью захватить турецкую крепость в устье Дона. Непосредственной пользы от ее захвата Россия получала мало: чтобы из небольшого Азовского моря попасть в Черное, необходимо было миновать Керченский пролив, а его контролировали мощная твердыня Еникале близ Керчи и несколько укреплений по берегам пролива. Не говоря уже про турецкий флот, которого у России вообще еще не было.
Но стратегические цели оправдывали это предприятие: об освобождении из-под турецкого владычества взывали и иерархи православных церквей во главе с патриархом Иерусалимским Досифеем, и покоренные османами христианские народы. Восточная политика Петра в перспективе строилась в расчете на их всеобщее восстание.
Одним из непосредственных поводов для походов было то, что турецкое правительство все в большей степени передавало надзор за христианскими святынями в Святой земле французам – в ущерб православной церкви. В частности, они получили право на ремонт сводов храма Гроба Господня в Иерусалиме. А еще до Москвы постоянно долетали известия о чинимых над Россией насмешках, первоисточники которых находились в Стамбуле и Бахчисарае, а распространялись они по всем европейским дворам: что Русское государство крымскому хану дань платит, а тот – вассал турецкого султана; значит, русские и у татар, и у турок в данниках ходят. Ни распространителей, ни слушателей не смущало то, что после Крымских походов Голицына всяческие «поминки» Бахчисараю прекратились.
Перед началом похода 1695 г. в целях секретности московское правительство распространяло слухи, что собирающееся войско двинется на Крым. Действительно, по весне к Перекопу двинулись дворянская поместная конница и запорожские казаки. Основные же силы, включающие лучшие стрелецкие полки, полки иноземного строя, петровских потешных – преображенцев и семеновцев, донских казаков – всего около 30 тысяч человек с большой артиллерией, направились к Азову.
Кампания 1695 г. закончилась если не совсем безрезультатно, то больших успехов не принесла. Лишь боевые башни на берегах Дона были захвачены «охотниками» из числа казаков, которым было обещано по десять рублей каждому. Попытка штурма крепости и минный подкоп оказались неудачными, а осада турок не пугала: они свободно снабжались по морю. Потери же царского войска были немалые. В Москве и прочей России народ воспринял итоги этого похода с ироничным неодобрением.
Но Петр и его сподвижники находились только «в начале славных дел», и первым ощутимым плодом этого начала стал поход 1696 г., причем не столько даже его победный результат, сколько подготовка и проведение. За осень, зиму и раннюю весну в Воронеже на спешно сооруженных верфях по созданным иностранными корабелами образцам была построена целая флотилия из двух парусных судов и нескольких десятков галер. Она перекрыла снабжение Азова с моря, был разбит караван турецких грузовых судов.
Осада велась довольно успешно. Были возведены высокие насыпи, рылись подкопы. Штурмы хоть и не привели к окончательному успеху, но по ходу их осаждающим удавалось врываться в город, а еще они закрепились на валах крепости. Но не обошлось и без конфузии: голландец на русской службе, Ян Янсенс, перебежал к туркам и поведал им, что после обеда, во время полуденного зноя, русское воинство безалаберно почивает в своем лагере. Турки и постоянно находившиеся за рекой Кагальник крымские татары не преминули совершить нападение: многие из осаждающих так и не проснулись, но остальные, как оказалось, спали не так уж крепко. Нападающие были отбиты с большими для них потерями, но турки все же уволокли к себе девять пушек, а несколько самых больших вывели из строя. Теперь русские были постоянно настороже, и следующая вылазка гарнизона, поддержанная атакой из степи татарского войска, была успешно отражена.