зе.
Дороги в Крыму
При графе Воронцове была выстроена гравийная дорога Симферополь – Алушта – Ялта – Севастополь. Это был насыпной искусственный путь, необходимый для полноценного транспортного сообщения. Дорога связала центр полуострова и Байдарскую долину с Южным берегом. Это было грандиозное строительство: из-за сложного горного рельефа оно продолжалось более десятилетия. В честь окончания строительства на горном перевале были сооружены ворота, называемые Байдарскими. Воронцовская дорога интенсивно использовалась вплоть до 1972 года, а потом была выстроена новая – более широкая и безопасная.
Форосский храм
На маленьком пятачке у изгиба старой дороги высится православный храм Воскресения Христова. От него открывается дивный вид на море и горы. Судьба у этого храма непростая. Его первый и единственный настоятель в 1924 году был сослан в Сибирь, а драгоценная церковная утварь была разграблена.
Храм Воскресения Христова. Форос
В начале Великой Отечественной войны, при наступлении немцев храм служил оборонительным пунктом отряду пограничников. Поэтому стены храма посечены пулями и осколками снарядов. Захватив храм, фашисты выломали красивые стенные панели и мраморные подоконники, а сам храм использовали под конюшню.
После войны тут открылся ресторан, проработавший до 1960 года, когда из-за него чуть не случился международный скандал. По Крыму путешествовали Никита Хрущев и шах Ирана. Для высоких гостей в храме-ресторане были накрыты столы, но шах категорически отказался от обеда, посчитав это кощунством. Разозленный Хрущев распорядился снести ресторан. Приказ выполнили, но наполовину: ресторан закрыли, а храм оставили и использовали под склад.
В 1980 году внезапно возникла довольно нелепая идея выстроить на этом весьма удаленном от моря клочке земли пансионат. Местные жители воспротивились, и здание храма наконец взяли на учет как памятник архитектуры. Начались реставрационные работы, и храм вернули верующим.
Ялта
Благодаря шоссейной дороге Ялта из простой рыбацкой деревушки превратилась в процветающий город. Статус города она получила в 1838 году. Правда, поначалу новый город состоял всего из одной улицы – Елизаветинской (ныне улица Игнатенко) и насчитывал лишь 30 дворов и 130 жителей. Зато там протекало две речки с пресной водой и была удобная бухта. Но Ялта еще несколько лет не имела морского порта. Пароходы останавливались на рейде и сообщались с берегом при помощи баркасов, подходивших к деревянной пристани – дебаркадеру.
Журналист и писатель Марк Твен, посетивший Ялту спустя тридцать лет после того, как она стала городом, писал, что это место напомнило ему Сьерра-Неваду: «Высокие суровые горы стеной замыкают бухту, их склоны щетинятся соснами, прорезаны глубокими ущельями, то здесь, то там вздымается к небу седой утес, длинные прямые расселины круто спускаются от вершин к морю, отмечая путь древних лавин и обвалов, – все как в Сьерра-Неваде, верный ее портрет.
Деревушка Ялта гнездится внизу амфитеатра, который, отступая от моря, понемногу подымается и переходит в крутую горную гряду, и кажется, что деревушка эта тихо соскользнула сюда откуда-то сверху. В низине раскинулись парки и сады знати, в густой зелени то там, то тут вдруг сверкнет, словно яркий цветок, какой-нибудь дворец. Очень красивое место».
Севастопольский чумной бунт
Михаилу Семеновичу Воронцову приходилось заниматься и делами крайне неприятными. Так, ему выпало расследовать страшный бунт, случившийся в Севастополе летом 1830 года из-за жестоких карантинных мер, предпринятых в связи с эпидемией заразной болезни, которую поначалу приняли за чуму. Потом выяснилось, что это холера.
Эпидемия началась на Юге России еще в 1828 году. То было время русско-турецкой войны, когда Черноморский флот был необычайно важен. Потому было необходимо не допустить проникновения инфекции на корабли. Севастополь закрыли на карантин, причем весьма жесткий: въезд в город был разрешен только через заставы, причем каждый приезжающий должен был две-три недели содержаться в специальной карантинной зоне, где условия были далеки от комфортных. В результате сельские жители перестали ездить в город и привозить продовольствие. Цены на продукты выросли неимоверно, чиновники стали на этом наживаться.
Неизвестный художник. Севастопольский чумной бунт. XIX в.
Особенно страдала городская беднота, где вследствие голода стали развиваться другие болезни – не холера. Но вместо того, чтобы наладить снабжение беднейших кварталов продовольствием, власти еще больше ужесточили карантин: жителям даже запретили покидать дома. А у многих матросов черноморского флота именно там, среди бедноты, были родные!
Вспыхнул бунт, подавлять который было некому. К восставшим присоединились матросы, затем солдаты… Губернатор Севастополя пытался призвать бунтовщиков к порядку, но был растерзан толпой. Полиция бежала из города, а гарнизон отказался подавлять бунт. Толпа избивала чиновников и офицеров, громила их дома. Только когда власти стянули к городу военные части, восстание было подавлено.
Следственная комиссия под руководством графа Воронцова рассмотрела около шести тысяч дел. Более тысячи горожан и матросов попали на каторгу, а семерых повесили. Более четырех тысяч севастопольцев были высланы в другие города, офицеры получили дисциплинарные наказания.
Карл Кебах – главный садовник ЮБК
На службе у графа Воронцова состоял Карл Кебах – один и самых известных садовников того времени. Губернатор поставил ему задачу: превратить имения в круглогодичный декоративный сад.
Кебах выписывал растения из многих ботанических садов Европы, он поддерживал тесные контакты со вторым директором Никитского ботанического сада Николаем Гартвисом.
Карлу Кебаху так понравилось в Крыму, что он даже женился на местной женщине. Он прожил в Крыму четверть века, неустанно трудясь на благо края.
Кебах показал себя настолько энергичным человеком, что его стали называть главным садовником всего Южного берега Крыма. Все окрестные помещики звали его к себе для консультаций. Стиль Кебаха можно распознать в большинстве старинных парков Крыма. Садовником стал и сын Карла Антон, родившийся в Алупке.
Алупка
Забавный факт: городом Алупка стала только в 1938 году, а до этого считалась селом. Воронцов выстроил тут свой знаменитый дворец, избрав для этого загроможденную камнями, неровную местность. Граф не покушался на ровные площадки и тем более на плодородные земли, напротив, он нарочно выбрал самый трудный участок, сознавая, что, возможно, у него одного хватит средств, чтобы окультурить его.
За два десятилетия территория почти в 40 гектаров была расчищена от камней. На этой площади был разбит чудесный сад, выстроен дивный дворец, высажены виноградники и оливковые рощи.
Поселок Кореиз и «старуха со скалы»
Прибрежный поселок Кореиз расположен западнее Ялты, между мысом Ай-Тодор и Алупкой. Поселок известен с VIII века, но в документах впервые упоминается лишь в конце века XVIII.
Двести лет назад в Кореизе находилось большое имение, которым владела княгиня Анна Сергеевна Голицына, прозванная «старухой со скалы».
В юности она была одной из самых богатых невест России, но замуж не спешила и отваживала от себя всех женихов. Ее считали эксцентричной и экзальтированной особой. Уже в возрасте она все же вышла за князя Ивана Александровича Голицына, слывшего транжирой. Как-то в один вечер в Париже он выиграл миллион франков, а потом проигрался так, что не осталось даже денег на дорогу. Имея более пяти миллионов долга, он и женился на Анне Сергеевне. По преданию, почти сразу после венчания Анна Сергеевна вручила мужу портфель и сказала: «Вот половина моего приданого, а я княгиня Голицына, и теперь все кончено между нами!»
Судя по ее дальнейшей жизни, Анна Сергеевна вовсе не любила мужчин. Она избегала общения с ними и всячески старалась доказать их никчемность. Сама она предпочитала одеваться в мужское платье, любила ездить верхом по крымским горным кручам с плеткой в руке. Перед ней трепетали работники, ее сторонились татары и побаивались чиновники.
А еще Анна Сергеевна не на шутку увлеклась мистическими оккультными течениями, модными в то время. Она подружилась с баронессой Юлией фон Крюденер, которая под влиянием трудов немецких философов и мистиков вступила на проповеднический путь.
Баронесса прожила недолго: она умерла в Карасубазаре от чахотки, а вот ее дочь Жюльетта Беркгейм поселилась в Кореизе вместе со «старухой со скалы» и попала к ней в полное подчинение. Их отношения озадачивали общество: хотя Жюльетта была замужем, она жила отдельно от супруга в доме Голициной. «Старуха со скалы» разрешала Жюльетте видеться с мужем только при свидетелях; когда же он смертельно заболел, то княгиня позволила бедной женщине попрощаться с мужем только в ее присутствии, после чего немедленно ее увезла. Франц Беркгейм умер на руках камердинера.
Анна Сергеевна Голицына скончалась в 1838 году и была похоронена в Вознесенской церкви в Кореизе, завещав все свое имущество баронессе Беркгейм, которая продолжала жить в имении по заветам княгини Голицыной и своей матери Юлии фон Крюденер.
Героиня Дюма – в Крыму!
Это странное женское общество дополняла еще одна примечательная персона – графиня де Гаше. «Старушка среднего роста, довольно стройная. Лицо не то чтобы красивое, но умное и приятное украшалось живыми глазами», – так описывали ее современники. Периоды увлечения оккультизмом у нее сменялись страстной проповедью христианства среди местных татар. Противоречить ей не смели, так как свои проповеди она произносила сидя верхом на лошади, с двумя пистолетами за поясом. А средства для достаточно обеспеченной жизни странная графиня получала, скупая и перепродавая контрабандные товары.