Еще за несколько лет до революции возникли Российское общество по изучению Крыма и Московское физико-терапевтическое общество. Так возникла новая наука – курортология. В 1926 году даже был учрежден научно-исследовательский институт курортологии Наркомздрава РСФСР.
После окончания Гражданской войны правительство столкнулось с серьезной проблемой: масса идейно подкованного, но физически немощного народа, искалеченного, оголодавшего… Что делать? Страну надо восстанавливать, налаживать производство, и при этом осуществлять строгий идеологический контроль. А кто этим будет заниматься, если у большей части комиссаров серьезные проблемы со здоровьем?
Вот тут-то и вспомнили о курортах Крыма! Уже в декабре 1920 года, практически сразу же после взятия Крыма армией Михаила Фрунзе, вышел декрет Ленина «Об использовании Крыма для лечения трудящихся».
Сакско-Евпаторийский, Севастопольский, Ялтинский и Феодосийский районы стали общегосударственными курортными местностями. Все дворцы, особняки и дачи в них передавались под санатории. В 1927 году в Саках была открыта грязевая поликлиника.
Санаторий в Ливадии
В бывшей царской резиденции в Ливадии тоже был открыт круглогодичный санаторий. Курортное лечение надо было пропагандировать, поэтому в Ливадию почти насильно свозили со всей России крестьян, страдающих от «чахотки, малокровия, ревматизма, нервных и сердечных заболеваний». Им обеспечивали два месяца полного пансиона, проезд в оба конца и еду на обратную дорогу.
Прибывающие поначалу не верили, что лечение будет бесплатным, что их будут кормить, и на всякий случай привозили с собой мешки сухарей. Потом они дивились праздничным фейерверкам и великолепию обстановки, с удовольствием гуляли по паркам.
Людей не только лечили, но и занимали на специальных «часах знаний», посвященных ликвидации неграмотности, устраивали для отдыхающих концерты, показывали кино и театральные представления.
«В бывших царских дворцах теперь лечатся и отдыхают простые труженики. Их измученные вековым трудом лица показывают, что они заслужили это, – заметил на открытии санатория нарком здравоохранения СССР Николай Семашко. – Где, когда в мировой истории, в какой стране бывал такой факт, чтобы во дворцы царей приезжали крестьяне для того, чтобы поправить свое расшатанное здоровье? Нигде, никогда, ни в одной стране мира!»
Пионерлагерь «Артек»
Летом 1925 года был основан знаменитый пионерский лагерь «Артек», названный по протекающей в долине речке.
Газета «Красный Крым» писала: «Санаторий “Артек” у подножья Аю-Дага, создан из десятка больших походных палаток, он стал первым в Крыму, да, пожалуй, и в мире санаторием-лагерем для пионеров. В течение курортного сезона через него должны пропустить более 3000 детей рабочих из промышленных центров страны, в том числе 40 детей рабочих Крыма. Первую группу в числе 80 человек привезли в Крым из Москвы. При этом почти все ребята страдают от чахотки…»
Основателем пионерского лагеря «Артек» и еще нескольких оздоровительных детских лагерей считается Зиновий Петрович Соловьев, врач, заместитель Наркома здравоохранения РСФСР, много лет проработавший в Крыму в здравницах Красного Креста. Он был сам болен туберкулезом и знал все об этой болезни.
Газеты восхищались условиями жизни в «Артеке». «Вся жизнь в детском лагере основана на пионерской сознательности». «Весь день распределен по строгому плану. Дети получают пять раз в день разнообразную питательную и вкусную пищу». Особенную радость вызывало у журналистов то, что дети за месяц отдыха прибавляли в весе. В те времена это было крайне актуально.
Но далеко не все в Крыму благоденствовали!
В эти же годы в Крыму умирал голодной смертью выдающийся российский писатель, автор многих романтических и приключенческих романов, таких как «Бегущая по волнам» и «Алые паруса», Александр Грин (настоящее имя Александр Степанович Гриневский). С советской властью у Грина сложились тяжелые отношения: он считался идеологическим врагом.
Вместе с женой Ниной Николаевной Александр Грин поначалу обосновался в Феодосии, но затем из-за отсутствия денег супруги перебрались в Старый Крым, где жизнь была дешевле.
Советская цензура запретила переиздания Грина и ввела ограничение на новые книги: по одной в год. И Грин, и Нина отчаянно голодали и часто болели. От отчаяния Грин даже пытался охотиться на окрестных птиц с луком и стрелами, но толку не было. Последний роман Грина так и не был закончен, хотя писатель продумал его до конца, до мелочей.
Изредка Александр Грин навещал в соседнем Коктебеле Максимилиана Волошина, чья поэзия тоже была под запретом. Грин шел пешком через горы. Этот маршрут до сих пор популярен среди туристов и известен как «тропа Грина».
Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель…
По нагорьям терн узорный и кустарники в серебре.
По долинам тонким дымом розовеет внизу миндаль,
И лежит земля страстная в черных ризах и орарях.
Припаду я к острым щебням, к серым срывам размытых гор,
Причащусь я горькой соли задыхающейся волны,
Обовью я чобром, мятой и полынью седой чело.
Здравствуй, ты, в весне распятый,
мой торжественный Коктебель! —
не об этой ли тропе писал Максимилиан Волошин?
Глава восьмаяВеликая Отечественная
Крым в Великой Отечественной войне
В последнем мирном номере газеты «Красный Крым» за 22 июня 1941 года, как обычно, была напечатана радостная заметка о прибывших в Крым на отдых курортниках. Увы, отдохнуть им не пришлось: в этот же день началась страшная война, которая продлится четыре года. После кровопролитнейших боев Крым будет оккупирован и разорен.
На подступы к Перекопу нацисты вышли в конце сентября. Бои за Ишуньские позиции продолжались еще месяц, но затем фронт был прорван.
Медленно продвигались гитлеровцы по полуострову. Оборона Крыма состоит из множества подвигов, оставшихся в памяти народа. Один из них – подвиг пяти краснофлотцев в районе села Верхнесадовое (ныне в черте Севастополя). Политрук Фильченков и черноморцы Цыбулько, Паршин, Одинцов, Красносельский ценой своих жизней задержали движение вражеских танков. На месте подвига на возвышенности Кара-Тау им установлен памятник. В Симферополь войска вермахта вошли в ночь на 2 ноября, а к середине месяца советская армия сдала Керчь и эвакуировалась на Тамань. Севастополь оказался в осаде.
Севастополь
Оборона Севастополя длилась с 30 октября 1941 года до июля 1942-го. Город пал только после третьего штурма.
Подземные укрепления в Севастополе начали строить еще в середине XIX века: во время Крымской войны знаменитый военный инженер Тотлебен встретил неприятеля сетью минных галерей. В начале XX века работы продолжились, и к началу Великой Отечественной войны Севастополь стал одним из самых укрепленных городов в мире. Его окружали десятки орудийных позиций, минные поля и две бронебашенные батареи: 30-я – в устье реки Бельбек и 35-я – на мысе Херсонес. На немецких картах батареи получили кодовые наименования – форт «Максим Горький 1», и форт «Максим Горький 2».
Большая часть обеих батарей размещалась под землей, а на поверхность выходили лишь бронированные вращающиеся башни с орудиями, бившими на сорок километров.
В подземельях батарей были снарядные погреба, помещения для жилья, склады, камбуз, медпункт, баня и даже клуб. Все внутренние помещения были разделены бронированными дверями. Командный пост и радиостанция находились в пятистах метрах от артиллерийских установок и соединялись с башнями подземным ходом. Другой подземный ход вел на берег моря, на пристань.
Несмотря на исключительный героизм защитников Севастополя, к концу мая участь города была решена. Первой из двух батарей пала 30-я: израсходовав все боеприпасы, ее защитники пытались уйти через подземный водоток, но были обнаружены и попали в плен.
К концу июня город был уже захвачен фашистами, держалась лишь 35-я батарея. Наркому ВМФ отправили телеграмму с просьбой «о скорейшем вывозе на Кавказ ответственных работников самолетами с аэродрома Херсонесский маяк». Пришел ответ: эвакуация ответственных работников разрешена. И все – о рядовых бойцах не было ни слова. Той же ночью более двухсот человек командного состава были эвакуированы.
Во главе частей, продолжавших сопротивление, остался генерал Петр Георгиевич Новиков, позднее погибший в плену. Кроме того, на мысе Херсонес остались десятки тысяч офицеров, матросов, солдат. Обычно называют цифру 80 тысяч человек.
Командир 35-й батареи капитан Алексей Яковлевич Лещенко получил приказ не допустить захвата батареи врагом. Он поставил последние шесть снарядов на картечь и ударил по противнику прямой наводкой, а затем организовал подрыв батареи. От взрыва часть стены обрушилась в море, где и сейчас на глубине от двух до шести метров порой находят гильзы и снаряды. Около трех часов ночи, с группой в 32 человека, покинув цитадель, Лещенко вплавь добрался до одного из последних катеров, уходящих в Новороссийск. Но тем бойцам, что укрывались в подземных коммуникациях, он помочь уже не мог.
1 июля немцы прорвались в военный городок батареи, и более суток там шли ожесточенные рукопашные бои. Остатки севастопольского гарнизона без артиллерии и боеприпасов, лишенные самого необходимого, дрались жестоко, беспощадно, обреченно. Не было продуктов, воды – люди пили морскую. Немцы приходили в ужас, видя, как на пулеметы и танки шли изможденные, обожженные, оборванные люди. Почти все они погибли. Немногим удалось выйти к берегу, куда все еще подходили подводные лодки, тральщики, сторожевые корабли, пытаясь принять людей на борт. Военная авиация, корабли и подводные лодки вывезли несколько тысяч раненых бойцов – но это была лишь малая часть. Немногим удалось прорваться в горы к партизанам – остальные были пленены.