18) типов. Круглые в сечении железные наконечники стрел найдены в погребении четвертого типа (Черепанова Е.Н., Щепинский А.А., 1968, рис. 6, 10) и в могилах седьмого (табл. 49, 19) и 11-го (Черепанова Е.Н., Щепинский А.А., 1968, рис. 9, 6) типов с вещами XI–XII вв. Железные наконечники копий XI в. (Медведев А.Ф., 1966, табл. 18, 3; Кирпичников А.А., 1966, табл. XXIII, 4) обнаружены в Рисовом в захоронении первого типа (табл. 49, 9). Железные наконечники дротиков XI в. (Медведев А.Ф., 1966, табл. XX, 27) извлечен из могил 10-го (табл. 49, 35) и пятого (табл. 49, 29) типов. В захоронениях первого (табл. 49, 24) и седьмого (табл. 49, 17) типов встречены костяные наконечники стрел XII в. (Медведев А.Ф., 1966, табл. 22, 29, 32, 33). Упомянем также трехлопастный железный наконечник стрелы XIII–XIV вв. (Кызласов И.Л., 1981, рис. 74, 27; Могильников В.А., 1981, рис. 73: 24) из Херсона. На двух лопастях данного наконечника сделаны лунковидные прорези (табл. 50, 21).
От сложносоставного лука в одной из могил первого типа сохранились две костяные боковые накладки (табл. 49, 26).
С IX в. воины стали носить луки в футлярах-налучьях, предохраняющих их от непогоды. На поясе изготовлявшиеся из кожи или плотной материи налучья подвешивались с помощью костяных петель (Медведев А.Ф., 1966, с. 23, рис. 3; табл. 8). Некоторые налучья украшались костяными накладками. Обломки таких накладок с гравированными кружками с точками (Черепанова Е.Н., Щепинский А.А., 1968, рис. 14, 1, 2) находились в захоронении шестого типа вместе с наконечниками стрелы XI в. (табл. 49, 10). Костяные петли для подвешивания налучья обнаружены в могилах девятого (Черепанова Е.Н., Щепинский А.А., 1968, рис. 13, 3) и 11-го (табл. 49, 34) типов с инвентарем XII в. Костяные петли из одновременных могил из Мартыновки (табл. 49, 38), Бахчи-Эли (Черепанова Е.Н., Щепинский А.А., 1968, рис. 13, 2) и из Ближнего Боевого (табл. 49, 36, 37) служили для подвешивания на поясе берестяных колчанов (Медведев А.Ф., 1966, с. 20, 21, табл. 9). Как правило, концы этих петель вырезаны в виде зооморфных голов.
Из крымских кочевнических погребений X-XII вв. происходят около двух десятков сабель. Почти прямая короткая (длина 0,65 м) сабля из с. Танковое Красноперекопского района, из захоронения третьего типа (Щепинский А.А., Черепанова Е.Н., 1969, с. 190, 191) типологически близки саблям VIII-X вв. (Генинг В.Ф., 1962, с. 57–58, табл. XIII, 6; Плетнева С.А., 1967, с. 157–158; 1981, с. 215). Слегка изогнутая длинная сабля (длина клинка 1,31 м) из Чокурчинского кургана из погребения 11-го типа (табл. 49, 22) может быть датирована по найденным там же стременам конца XI–XII вв. (табл. 50, 6). Типология аналогичных сабель из Поросья разработана С.А. Плетневой (1973, с. 17, 18, рис. 5). По длине и кривизне саблю из погребения четвертого типа (Казанка, курган 3) следует отнести к отделу 1-В, саблю из погребения пятого типа (Мартыновка) — к отделу 1-Б, сабли из погребений седьмого типа (Сарайлы-Кият, курганы 2 и 6; гора Коклюк, курган 6) и из могилы 11-го типа (Сарайлы-Кият, курган 5) — к отделу 1-Д (табл. 49, 20), саблю из захоронения десятого типа (Мамай) — к отделу 1-Г (табл. 49, 21), сабли из погребений восьмого типа (Ближнее Боевое, курган 1, могила 1) и девятого (Бахчи-Эли) — ко второму типу. С.А. Плетнева датировала сабли отделов В и Г — первой половиной XII в., а сабли отдела Д — концом XII — первой половиной XIII в. (Плетнева С.А., 1973, с. 17, 18). На сабле из Мамайского кургана сохранились пластинчатая оковка и наконечник ножен (табл. 49, 21). К клинку из коклюкской могилы прикипели две проволочные оковки ножен с петлями (табл. 49, 30). Рядом с клинком лежали две костяные соединительные пластины от портупейных ремней (табл. 49, 15).
Владельцами кольчатого доспеха в X-XIV вв. прежде всего были привилегированные воины. В двух могилах седьмого типа (Коклюк, курган 6; Сарайлы-Кият, курган 6) и в кургане 9 пос. Приморский (близ Феодосии) найдены проржавевшие фрагменты кольчуг, сплетенных из проволочных колец (табл. 50, 13).
Особенно интересна кочевническая кованная железная маска с отлитым из бронзы ухом (табл. 49, 40), обнаруженная в 1889 г., в Херсоне, на Северном берегу, на полу дома вместе с фрагментами железной кольчуги, гривнами и другими вещами (Пятышева Н.В., 1964, с. 2, 6, 7, рис. 3, 4, табл. I; IX). В литературе высказаны противоречивые мнения о датировке, назначении и об этнической принадлежности кочевнических железных масок. По словам Н.В. Пятышевой, в Херсон кольчугу и маску в конце XIII — начале XIV в. привез половец. По ее предположению, херсонесская и другие одновременные кочевнические маски имели культовое и церемониальное назначение (Пятышева Н.В., 1964, с. 29–34; 1980, с. 135, 137). С.А. Плетнева вполне обоснованно считает, что черноклобуцкие воины использовали железные маски в качестве забрала (Плетнева С.А., 1981, с. 216).
Украшения и предметы туалета в рассматриваемых погребениях весьма немногочисленны. В одной из могил первого типа (деревня Матвеевка) находились бронзовые перстни с жуковиной из темно-синего стекла (табл. 49, 6) и с плоской пластинчатой жуковиной (табл. 49, 5). Жуковина второго перстня по форме восходит к соответствующим деталям поздних салтовских перстней. В нескольких могилах конца XI–XII вв. и XIII в. встречены одноцветные стеклянные бусы, костяные и бронзовые подвески, бубенчики с крестовидной прорезью и пуговицы (табл. 49, 25; 50, 12, 14, 15; 51, 1, 2). Из Херсона из могилы седьмого типа происходит бронзовое зеркало XI–XII вв. (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с. 81) с крестовидным орнаментом (табл. 49, 12). В могиле седьмого типа (Приморский, курган 2) бронзовое гладкое зеркало (табл. 50, 19) найдено вместе с золотой серьгой в виде знака вопроса (табл. 50, 20), железными ножницами (табл. 50, 17), джучидской монетой XIII–XIV вв. и с монетой хана Узбека, чеканенной в 1330 г. Редкими находками являются обломок деревянного гребня (табл. 49, 3) и железные ножницы (табл. 49, 4, 11; 50, 17).
Целые керамические сосуды стояли в нескольких могилах (Щепинский А.А., Черепанова Е.Г., 1969, рис. 105, 8). У тонкостенных гончарных кувшинов из коклюкской могилы черепок плотный, светло-красный. Высота большого кувшина 28 см (табл. 50, 4). Его горло украшено валиком, а тулово волной, выполненной гребенкой. Ручка в сечении почти плоская, со слабо профилированными краями. Высота второго кувшина 14,8 см (табл. 50, 5). Он имеет характерный для сосудов данного типа невысокий отогнутый наружу венчик, к верхнему краю которого прикреплена плоская ручка. Поверхность корпуса сильно закопчена. Аналогичные гончарные кувшины встречены в слоях XII–XIII вв. в Херсонесе (Якобсон А.Л., 1950, с. 108–109, рис. 67, 1, 2, 7; 68, 1, 5), на Бакле (Талис Д.Л., 1974, рис. 1, 4) и в верхнем слое Саркела-Белой Вежи (Плетнева С.А., 1959, с. 251, рис. 33, 1). У круговых плоскодонных горшков из Мартыновки (высота 17,5 см) и Приморского (высота 12 см) черепок светло-красный, рыхлый с примесью толченой ракушки и песка (табл. 50, 9, 16). Горшок из Мартыновки декорирован спиралевидным орнаментом (табл. 50, 9). Поверхность обоих горшков сильно закопчена. Фрагменты однотипных сосудов содержались в слоях XII–XIII вв. на Бакле (Рудаков В.Е., 1975, с. 26, рис. 2, 5) и на Тепе-Кермене (Талис Д.Л., 1977, рис. 4, 5). В фондах Крымского республиканского краеведческого музея хранятся круговой горшок, орнаментированный волной и гончарный одноручный кувшин, покрытый сплошным линейным орнаментом. Оба сосуда, видимо, были обнаружены Н.И. Веселовским в 1891 г. в кочевнических захоронениях. В Тмутаракани подобная керамика находилась в слоях X-XIV и XII–XV вв. (Плетнева С.А., 1963, с. 24, 28, 46, рис. 15, 5, 7; 27, 5).
Судя по инвентарю, погребения первого и третьего типов датируются X-XII вв., четвертого и шестого типов — XI — началом XII в., пятого, восьмого и десятого типов — концом XI–XII вв., седьмого, девятого и 11-го типов — концом XI–XIII вв., второго типа — XIV в. По конструкции и особенностям погребального обряда могилы первого, третьего и шестого типов характерны для печенегов, могила пятого типа — для торков, могилы седьмого — десятого типов — для половцев, а могилы четвертого и 11-го типов — для пенежско-половецкого населения (Плетнева С.А., 1981, с. 218, 219).
Приведенные факты в основном согласуются с информацией письменных источников о печенегах в Крыму. В анонимном персидском географическом труде X в. печенеги разделены на две ветви — «тюркскую» и «хазарскую» (Плетнева С.А., 1959, с. 213). Хазарские печенеги кочевали в Предкавказской степи в междуречье рек Дона и Кубани (Плетнева С.А., 1958, с. 213: Артамонов М.И., 1962, с. 351). Вероятно, в первой половине X в. хазарские печенеги проникли в Крымское Присивашье. Именно здесь открыты все наиболее ранние печенежские погребения с вещами X в. (в Танковом близ Красноперекопска, на р. Чатырлык и в Матвеевке в Первомайском районе). Как показывают археологические материалы, печенеги до конца XI в. оставались основным населением крымской степи.
После изгнания хазар из Крыма византийская администрация утверждается в Юго-Восточном Крыму в Сугдее. Второй половиной IX — первой половиной XI в. датируются найденные в городе печати логофетов, отвечавших за сбор налогов в империи (Степанова Е.В., 1997, с. 175–176). В конце X — первой половине XI в. в Сугдее была образована стратегия, управлявшаяся назначенным из Константинополя стратигом в ранге протоспафария. Около 1059 г. Сугдею включили в фему Херсона (