— удила; 18, 19, 27, 28, 36–38, 41 — подпружные и уздечные пряжки; 9 — наносник; 14 — начельник; 24 — реконструкция оголовья; 39 — украшение упряжи; 42, 43 — цурки-застежки.
1–7, 11, 18, 19, 27, 28, 38, 44 — железо; 8, 9, 16, 17, 20–26, 29–37, 40, 41 — бронза; 10, 12 — железо с бронзой; 13–15, 39 — бронза с позолотой; 42, 43 — кость.
Могильники. Шесхарис: 1 — п.л. 3; на г. Сапун: 2 — к. 14; 4, 7, 9, 11, 27, 28 — к. 19; 5, 36 — к. 22; 13–15 — к. 5; Цемдолинский курганный: 3, 12, 16, 17, 21–24, 26, 38 — к. 14; 6, 18–20, 29–35 — к. 4, п.л. 1; 25, 26, 40–44 — к. 3; 37 — к. 9; Потомственный — 8, 39.
Таблица 99. Оружие из кремационных подкурганных погребений конца XI–XIII вв. Составлена Е.А. Армарчук.
1–3 — наконечники копий; 4-21, 26–28 — наконечники стрел; 22 — пластина обивки колчана; 23, 24 — колчанные петли-скобы; 25 — колчанные накладки в порядке их расположения in situ; 29–31 — накладки лука; 32 — нож с долом; 33–34 — перекрестия сабель; 35, 36 — навершия сабельных рукоятей; 37 — наконечник сабельных ножен; 38 — верхняя часть сабли с накладной пластиной и перекрестием; 39 — скоба сабельных ножен; 40, 41 — сабли; 42–45 — сабля с комплектом сабельной гарнитуры — перекрестием, навершием рукояти и наконечником ножен.
1–9, 11–24, 26–28, 32–45 — железо; 10, 25, 29–31 — кость.
Могильники: у Керченской щели — 1, 2; на г. Сапун: 3 — к. 22; 4–7, 28 — к. 5; 8, 9 — к. 19; 25 — к. 14; 32 — к. 26; Цемдолинский курганный: 10, 29 — к. 3; 11, 13, 15–17, 20, 27 — к. 14; 12, 22, 23 — к. 13; 14, 18, 19, 21, 26, 30, 31 — к. 4; 24 — к. 4, п.л. 2; 37, 39 — к. 2; 38, 42–45 — к. 7; у с. Кабардинка: 33 — к. 40; Борисовский курганный: 34, 36 — к. 5; Цемдолинский на пашне: 35 — п. 46; 40 — п. 42; 41 — п. 20.
Таблица 100. Бытовые предметы и украшения из кремационных подкурганных погребений конца XI–XIII вв. Составлена Е.А. Армарчук.
1 — ножницы; 2–4 — ножи; 5, 6 — оселки; 7, 8 — пинцеты; 9 — мотыжка; 10, 11, 13, 16, 17 — кресала; 12, 15 — пуговицы-пронизи; 14 — кремешок; 18, 19 — складные серпы; 20–22, 31, 32 — пряжки; 23–25, 41, 43 — бубенчики; 26, 27–29, 39, 40 — бусы; 30, 35, 37, 38, 45, 46, 53 — височные кольца; 33, 34 — браслеты; 36, 44 — кольца для подвешивания; 42 — крест; 47, 51, 52 — перстни; 48, 49 — пуговки; 50 — зеркало; 54–56 — пряслица; 57 — гребешок; 58 — булавка.
1–4, 7, 9-11, 13, 16–22, 31 — железо; 5, 6 — камень; 8, 23–25, 30–36, 41–44, 46–52, 58 — бронза; 12, 15, 57 — кость; 14 — кремень; 26 — сердолик; 27, 29, 39 — стекло; 28 — каури; 37, 38, 45, 53 — серебро; 40 — стекло, сердолик, 54–56 — керамика.
Могильники: на г. Сапун: 1 — к. 19; 7, 50 — к. 20/п. 1; 19 — к. 19, п.л.; 33 — к. 10; 34, 40 — к. 12/п. 1; 39 — к. 5; 41, 58 — к. 22/п. 1; 45, 47 — к. 8; 51— к. 13/п. 2; 57 — к. 18/п. 2. Цемдолинский курганный: 2, 5, 13, 25, 31 — к. 8; 3, 4, 8, 17, 24, 28, 35, 37, 38, 44, 48, 49 — к. 14; 6, 16, 20, 22 — к. 7; 10, 29, 46 — к. 5; 11, 18, 27, 30, 36 — к. 11; 27 — к. 9; 23, 26 — к. 3; 42, 53 — к. 10. Борисовский курганный: 9 — к. 18; 12 — к. 2; 15 — к. 7; 32 — к. 14; 43 — к. 18. У Керченской щели: 52 — к. 17. Пивни — 54–56.
Таблица 101. Керамика из могильников и с поселений Северо-Восточного Причерноморья. Составлена Е.А. Армарчук.
1–5, 7, 8, 22 — круговые красноглиняные кувшины; 6 — белоглиняный кувшин с зеленой поливой; 9, 10, 12, 13, 15 — лепные сосуды; 14 — круговой горшок; 16–19, 23 — урны; 20, 21 — амфоры; 24–26 — пифосы.
1-12 — из ингумационных, 16–23, 25, 26 — из кремационных погребений; 13–15, 24 — с поселений.
Могильники: под Анапой, у дороги на Варваровку: 1 — к. 5; 2, 10 — к. 4; на г. Сапун: 3, 12 — к. 9/п. 2; 4 — к. 14/п. 2; 5, 9 — к. 14/п. 5; 6 — к. 4/п. 2; 8 — к. 25/п. 3; у Раевского городища: 7 — к. 1/п. 3; Андреевская щель: 11 — п. 3; Цемдолинский курганный: 16 — к. 5; 17, 19 — к. 8; 18 — к. 11; 22 — к. 13; 23 — к. 2; на р. Жанэ: 20 — к. 1; у с. Кабардинка: 21 — к. 2; из Архипо-Осиповки — 25; Шесхарис: 26 — п. 16.
Поселения: Глебовское — 13–15; Малый Утриш — 24.
Таблица 102. Инвентарь ингумационных погребений в каменных ящиках конца XIII–XIV в. Составлена Е.А. Армарчук.
1, 2 — зеркала; 3 — височное кольцо; 4 — пуговка; 5 — бусы; 6–8 — стаканы; 9 — ногтечистка; 10 — гребень; 11, 12 — проколки; 13 — пряслице; 14 — мотыжка; 15, 24–27 — колчанные накладки; 16 — наперсток; 17–19 — кресала; 20, 21 — бубенчики; 22 — оселок; 23 — нож; 28, 34–40 — наконечники стрел; 29 — накладка на лук; 30, 31 — пуговицы-пронизи; 32, 33 — наконечники копий; 41, 43 — сабля и навершие сабельной рукояти; 42 — наконечник сабельных ножен; 44 — удила; 45–47 — сбруйные пряжки; 48 — стремена.
1–4, 9, 16, 20, 21 — бронза; 5 — стекло, горный хрусталь; 6–8 — стекло; 10 — самшит; 11, 12, 15, 24–27, 29–31 — кость; 13 — глина; 14, 17–19, 23, 28, 32–18 — железо; 22 — камень.
Могильники: Цемдолинский на пашне: 1, 16, 19, 34 — п. 38; 17, 21, 42 — п. 36; 30, 31 — п. 34; 36, 37, 39 — п. 2; 48 — п. 44; у с. Кабардинка: 2, 4, 5, 18 — к. 7/п. 4; 3, 13 — к. 29; 9, 14 — к. 22; 11, 12 — к. 16; 20 — к. 36; 32 — к. 6; 33 — к. 25; 43 — к. 20; на г. Сапун: 6 — к. 6/п. 2; у подножья г. Мысхако: 7, 24–27 — к. 1; из окрестностей Дузу-кале — 8; в пос. Мысхако — 5, 10, 15; Цемдолинский курганный: 22, 23, 38 — к. 12/п. 1; в Новороссийске, по ул. Днестровской: 28, 29, 36, 40 — к. 6; 44, 46 — к. 2, п.л.; 45, 47 — к. 7, п.л.
Часть IIIЗакавказье
Грузия
Глава 10Грузия в эпоху раннего средневековья (IV–VIII вв.)
С первых веков нашей эры значительную роль в экономической, политической и культурной жизни Кавказа и всего Ближнего Востока играли Картлийское и Эгрисское царства (рис. 15) (Очерки истории Грузии, 1988, с. 396, рис. 1). После объявления христианства государственной религией, процесс дальнейшего культурного и политического сближения (и, впоследствии, слияния) этих двух грузинских государств получает новый размах. Он не ослабевает даже после временного ослабления Картлийского царства и, соответственно, усиления Эгриси (Лазики) в IV–V вв., когда Закавказье превратилось в арену ожесточенных битв между мировыми державами — Византией и Ираном.
Рис. 15. Политическая карта Грузии IV–VI вв. Составлена Р.М. Рамишвили по материалам Д.Л. Мусхелишвили.
1 — Гиши;2 — Хорнабуджи; 3 — Бодбе; 4 — Хунани; 5 — Хилхала; 6 — Дзори; 7 — Колби; 8 — Цопи; 9 — Болниси; 10 — Самшвилде; 11 — Некреси; 12 — Велисцихе; 13 — Череми; 14 — Ниноцминда; 15 — Уджарма; 16 — Жалети; 17 — Цилкани; 18 — Мцхета; 19 — Манглиси; 20 — Самтависи; 21 — Урбниси; 22 — Руиси; 23 — Никози; 24 — Арагвискари; 25 — Касрискари; 26 — Цунда; 27 — Эрушети; 28 — Артануджи; 29 — Тухариси; 30 — Ахиза; 31 — Атина; 32 — Ризе; 33 — Алсарос; 34 — Петра; 35 — Толеби; 36 — Вардцихе; 37 — Шорапани; 38 — Сканда; 39 — Цихегоджи; 40 — Цаиши; 41 — Дзиханеоси; 42 — Чахари; 43 — Цебельда; 44 — Себастополис; 45 — Трахеа.
Условные обозначения: 1 — Иберия в середине IV в.; 2 — Эгриси во второй половине IV — первой половине V в.; 3 — Иберия во второй половине V — начале VI в.; 4 — Эгриси в VI в.; 5 — города; 6 — центры епархий; 7 — крепости.
Источники. С раннехристианского периода появляются сохранившиеся до наших дней первые грузинские письменные произведения и эпиграфические памятники, которые содержат весьма богатые сведения о политической, социальной и культурной жизни грузинского народа (Меликишвили Г.А., 1977, с. 22–62; Новосельцев А.П., 1980, с. 39 и сл.; Корпус грузинских надписей, 1980). Среди грузинских источников в первую очередь следует отметить хронику «Обращение Грузии» и свод древнегрузинских летописей «Картлис цховреба» (КЦ, 1955) — ценнейший источник по истории Грузии.
Несмотря на эпический характер некоторых сведений, эти источники содержат ценнейшие факты и на фоне новых археологических открытий заслуживают все более возрастающего доверия.
При исследовании кардинальных проблем истории Грузии и, особенно, вопросов материальной и духовной культуры, важные сведения можно почерпнуть из оригинальных грузинских литературных произведений, в основном агиографического характера (Джавахишвили И.А., 1945; Кекелидзе К.С., 1954), среди которых особо следует отметить «Мученичество Шушаник», написанное очевидцем этих происшествий в 80-х годах V в.
Среди лапидарных памятников особое значение приобретают надписи: из Болниси, датирующиеся второй половиной V в. (Чубинашвили Г.Н., 1940, с. 62–78; Мачавариани Е.М., 1985), Палестинии (Церетели Г.В., 1960), Урбниси (Корпус грузинских надписей, 1980, с. 62–63), с. Давати (Рамишвили Р.М., 1986; Патаридзе Р.М., 1987; Нарсидзе Г., 1987; 1987а).
Следует также назвать открытые археологическими исследованиями в Грузии арамейские (Церетели Г.В., 1948; Апакидзе А.М. и др. 1958 и др.), греческие (Каухчишвили С.Г., 1943 и др.) и еврейские эпиграфические памятники, подтверждающие достоверность сообщений древнегрузинских источников о существовании в столице Картлийского царства еврейской колонии (Церетели Г.В., 1940).
Ценнейшие сведения по истории Грузии раннесредневекового периода содержат также работы историков древней Армении, которые, во многих случаях, были лучше информированы о Грузии, чем византийские, латинские, арабские, сирийские и другие авторы. Среди них особенно следует выделить армянскую географию VII в. анонимного автора (Абегян М., 1948).
Много интересного по истории Грузии можно почерпнуть из трудов византийских (Каухчишвили С.Г., 1961) и арабских авторов (Жузе П.К., 1927).
Несмотря на то, что за последние десятилетия источниковедческая база по истории заметно расширилась, все же одним из основных источников по истории Грузии и Кавказа раннего средневековья остаются памятники материальной культуры.
В Грузии памятники раннесредневекового периода впервые были выявлены в Уплисцихе (Мегвинетухуцеси в 1842 г.) и на Самтаврском могильнике в Мцхета в 1870 г. (Фр. Байери). Из дореволюционных исследователей особенно следует отметить заслуги П.С. Уваровой и Е.С. Такаишвили. Интенсивное изучение археологических памятников раннехристианского периода заметно расширилось с 30-х годов XX в. (С.И. Макалатия, Г.К., Ниорадзе, Г.С. Читая, Б.А. Куфтин, М.М. Иващенко, Л.В. Мусхелишвили). В последний период, особенно после второй мировой войны, исследование памятников раннего средневековья получает новый размах.
Важнейшим рубежом в истории Грузии было принятие христианства. В 326 г. царь Мириан официально провозгласил в Картлийском царстве христианство в качестве государственной религии. По мнению некоторых ученых христианство примерно тогда же было объявлено государственной религией в Лазике (Ломоури Н.Ю., 1968, с. 130) (рис. 16).
Рис. 16. Языческие и древнейшие христианские центры. Составлена Р.М. Рамишвили.
1 — Гиши; 2 — Хорнабуджи; 3 — Бодбе; 4 — Хунани; 5 — Некреси; 6 — Череми; 7 — Ниноцминда; 8 — Рустави; 9 — Болниси, 10 — Мцхета; 11 — Жалети; 12 — Ахали Жинвали; 13 — Цилкани; 14 — Дзалиса; 15 — Самтависи; 16 — Урбниси; 17 — Настакиси; 18 — Манглиси; 19 — Цихиагора; 20 — Дедоплис Миндори; 21 — Никози; 22 — Руиси; 23 — Саирхе; 24 — Эрушети; 25 — Вардцихе; 26 — Вани; 27 — Петра; 28 — Пота; 29 — Цихегоджи; 30 — Дзиханеоси; 31 — Себастополис; 32 — Бичвинта (Питаунт).
Условные обозначения; 1 — современные поселения; 2 — языческие центры; 3 — древнейшие христианские центры.
Принятие христианства имело для Грузии не только огромное политическое, социальное и экономическое, но и большое культурное значение, вызвавшее поразительные перемены в быту и мышлении народа. Следы таких кардинальных перемен очень хорошо прослеживаются по археологическим материалам.
Так, фундаментально меняется мода как в одежде, так и в сфере украшений, большое распространение получает каменное строительство на известковом растворе и распространяется христианская архитектура, появляются новые оригинальные литературные произведения. Анализ материалов, добытых при раскопках поселений, показал, что материальная культура Грузии в раннем средневековье развивалась традиционно по постоянно восходящей линии и что все основные отрасли хозяйства (гончарное, металлообработка, строительное дело, златокузнечество, отдельные отрасли прикладного искусства) испытывали логическое развитие и неуклонную эволюцию.
Прежде чем приступить к рассмотрению материальной культуры Грузии, коснемся периодизации, ибо она создает тот каркас, в рамках которого возможно будет проследить развитие разных областей материальной культуры раннесредневекового периода. При разработке периодизации истории средневековой Грузии совершенно новое, обоснованное слово принадлежит С.Н. Джанашия. По мнению ученого, феодальный способ производства в Грузии формируется уже в IV в. (Джанашия С.Н., 1949, с. 127). Дальнейшее укрепление феодального строя происходило в VI–VIII вв., а IX–X вв. являются периодом дальнейшего углубления феодальных отношений.
Несмотря на некоторые разногласия при разработке периодизации истории средневековья, большинство историков, особенно второй половины XX в., склоняются к тому, чтобы раннее средневековье определить IV–VIII вв.
В данном разделе будут рассмотрены те археологические памятники, которые соответствуют раннему средневековью и дают возможность охарактеризовать раннехристианскую материальную и духовную культуру.
Вместе с «древними городами» грузинских источников, большинство которых продолжало свое существование (Мцхета, Уплисцихе, Урбниси, Одзрхе, Некреси, Цихисдзири, Поти, Цхуми (Себастополис), Бичвинта (Питиунт), Нокалакеви (Археополис и др.), возникают и развиваются новые, среди которых особенно можно выделить Тбилиси, Рустави, Уджарма, Череми, Вардцихе, Артануджи и др. Все эти древние и новые города продолжали играть огромную роль в политической, экономической и культурной жизни Иберии и Эгриси.
Среди городов раннехристианской Восточной Грузии в первую очередь следует отметить Тбилиси, возвышение которого начинается с IV в. н. э., а с V в., при царе Вахтанге Горгасали на территории нынешнего старого города начинаются строительные работы с целью перенесения царского трона из Мцхета в Тбилиси. Выбор правителя Картли оказался столь удачным, что впоследствии Тбилиси превратился в столицу всей Грузии (Ломтатидзе Г.А., 1959; Месхия Ш.А., 1959; Чилашвили Л.А., 1970; Чилашвили Л.А., 1986).
В письменных источниках название Тбилиси впервые упоминается в IV в. (Обращение Грузии, 1964, с. 95; КЦ, 1955, с. 136). Первоначально Тбилиси состоял из трех городов: Тбилиси, Кала и Исани, из которых Исани находится на левом берегу Куры, а Тбилиси и Кала, разделенные речкой Сололакис-хеви, были расположены вдоль правого берега Куры (Чилашвили Л.А., 1986).
Как предполагают, из этих трех частей города самым древним был Тбилиси, где текли теплые источники и откуда произошло его название. Кала со своей крепостью, видимо, возникла во второй половине IV в. и занимала довольно обширную территорию от современной Сололакской аллеи, где находится цитадель крепости, до Куры, включая в себя Сиони и Анчисхати. В Исани (на территории современного Авлабари), в районе Метехи позже возникли дворцы грузинских царей, крепость, жилые кварталы ремесленников и городской могильник (табл. 103, 1).
Город-крепость Тбилиси со второй половины IV в. становится заметным экономическим и политическим центром. Учитывая его выгодное стратегическое расположение, правители сасанидской Персии превращают Тбилиси в свой опорный пункт для контроля над столицей Картлийского царства — Мцхета с целью давления на правителей Грузии (Очерки истории Грузии, 1988, с. 93). Грузинская царская власть, понимая опасность этой акции, всячески препятствовала персам укрепиться в Тбилиси. Решающие шаги в этом направлении были сделаны энергичным правителем Грузии Вахтангом Горгасали. Ценой огромного напряжения при Вахтанге Горгасали осуществились большие строительные работы не только в Тбилиси, но и в других частях всей Картли и, особенно, в восточных провинциях Картли, где возникают или же заново застраиваются такие крупные экономические и политические центры, какими являлись города: Уджарма, Череми, Некреси, Хорнабуджи и др. В условиях сложной политической ситуации Вахтангу Горгасали не удалось завершить начатые в Тбилиси строительные работы, они были доведены до конца наследником Вахтанга Горгасали — царем Дачи (КЦ, 1955, с. 205).
Значительные археологические материалы, которые могут способствовать изучению раннехристианской эпохи, обнаружены как в самом центре города, между Сионским кафедралом и базиликой Анчисхати, на площади Ираклия Второго, так и в периферийных частях Тбилиси (Вашлиджвари-Дигоми, Глдани и др.). Археологические исследования на площади Ираклия Второго, проводимые в 1956–1957 гг. дали значительные материалы для ранней истории Тбилиси (Гзелишвили И.А., Чилашвили Л.А., 1961). Самые нижние слои мощного стратиграфического разреза, толщиной в несколько метров, содержали материалы, которые датируются III–IV и IV–V вв. Среди ранних архитектурных памятников в окрестностях площади Ираклия Второго особого внимания заслуживает базилика Анчисхати, которая датируется VI в. (Цинцадзе В.Г., 1958). По мнению Г.Н. Чубинашвили, Анчисхатскую трехнефную базилику следует идентифицировать с церковью Святой Марии, которая была построена царем Картли Дачи в начале VI в., возможно, как эпархиальный центр (как известно, с 506 г. в письменных источниках упоминается епископ Тбилиси).
Вторая «большая» церковь, находившаяся в пределах исторической Кала, исследователями отождествляется с кафедральным собором Сиони, который был построен на рубеже VI и VII вв.
Результативными оказались археологические исследования в цитадели крепости Нарикала (табл. 103, 2), хотя из-за того, что пока здесь изучались культурные слои развитого и позднего средневековья, более ранние материалы обнаружены единичными экземплярами (Ломтатидзе Г.А., Чилашвили Л.А., Гзелишвили И.А., 1967).
Большой интерес вызывает сама архитектура Кала, сравнительно удовлетворительно сохранившаяся в цитадели, где можно выделить строительные пласты времен Вахтанга Горгасали. Кладка стен этого периода характеризуется регулярностью; для строительства использованы небольшие квадры из песчаного камня на крепком известковом растворе.
Следует отметить, что большие археологические работы были проведены в 1948-1950-х гг. и на юго-восточной окраине старого Тбилиси, где изучались гончарные мастерские развитого средневековья. По сведению Моисея Каланкатваци, во время нашествия византийско-хазарских войск под предводительством византийского императора Ираклия, Тбилиси был «избалованным, торгующим и прославленным большим городом». В 628 г. город был взят и ограблен, завоеватели были удивлены количеством золотых и серебряных монет и изделий, которые горой возвышались перед хазарским хаканом. Несмотря на неоднократные нашествия и разорения (хазары, персы, арабы и пр.), и в дальнейшем Тбилиси занимал видное место. Анализ грузинских и иноземных источников дает возможность установить, что главный городской могильник был расположен в левобережной части города — в Исани, но из-за заселенности этого района вести там археологические исследования почти невозможно.
Мцхета (табл. 103, 7). После введения христианства и разгрома главных языческих храмов и идолов в пределах царской резиденции, со второй половины IV в. преимущество получает та часть города, где раньше располагался царский сад. В центре этого сада на месте нынешнего кафедрального собора Светицховели, была построена первая официальная церковь, резиденция главы христианской организации Иберии (Картли). Территория бывшего сада с IV в. превращается в своеобразный идеологический центр города и всего государства.
По археологическим данным, именно с IV в. в Мцхета возникают новые жилые и ремесленные кварталы, оборонительные сооружения и коммуникации. Особенно густо были заселены район Светицховели и юго-восточные склоны Мцхетской горы, где были выявлены многочисленные жилые и хозяйственные помещения и остатки общественных зданий. По этим материалам можно проследить и социальную географию самого Мцхета. В окрестностях Светицховели, в равнинной части города и на нижних террасах Мцхетской горы, очевидно, были сосредоточены жилые кварталы ремесленников и простонародья, а в непосредственной близости от Светицховели располагались остатки большого двухэтажного здания дворцового типа, предварительно датирующиеся V–VI вв. По мнению авторов раскопок, в данном здании можно видеть дворец царя Картли — Вахтанга Горгасали (Каландадзе А.Н., Бохочадзе А.В., 1964, с. 15).
Прямоугольное здание двухэтажного дворца, построенное из тесанных больших квадров, основывалось на мощном фундаменте и двухступенчатом цоколе. Стены сооружения были укреплены прямоугольными пилястрами, выступающими по обоим фасадам стен, южная стена дополнительно была укреплена мощными контрфорсами. Фрагменты второго этажа зафиксированы на западном фасаде здания, где в кладке ограды позднего периода случайно сохранена одна пилястра, завершенная капителью. Длина здания — 40 м, общая площадь — 740 кв. м.
Как показали археологические исследования, на верхних террасах Мцхетской горы с первых веков н. э. были расположены жилые дома аристократии. Жилые и хозяйственные строения отличались большими размерами и добротным строительным материалом с использованием известкового раствора, хотя в первых веках христианизации Грузии сырцовый кирпич по-прежнему оставался одним из самых излюбленных строительных материалов.
Огромное влияние на развитие строительной техники и гражданскую архитектуру в целом произвела бурно развивающаяся христианская культовая архитектура. С V в. в гражданском и фортификационном строительстве постепенно укореняется каменная кладка на известковом растворе, позже такой прием строительства находит всеобщее распространение. Для выяснения вопросов градостроительства и характеристики строительного искусства раннесредневекового Мцхета значительные материалы были добыты в 1958–1962 гг. на северо-западе от Светицховели, где в стратиграфическом разрезе мощностью 3–4 м были выделены шесть культурных слоев. Из них к раннему средневековью относились IV и V слои (Бохочадзе А.В., Каландадзе А.Н., Пицхелаури К.Н., 1962, с. 31–39). Например, в четвертом культурном слое мощностью 0,9 м, находящемся на глубине 1,2–1,3 м от поверхности земли, были обнаружены остатки крупного здания в сопровождении многочисленных археологических материалов. Комплекс состоял из семи помещений разных размеров. Стены были построены из булыжного камня, кладка «елочного» типа на глиняном растворе. В восточной части здания обнаружен построенный из плоских камней канализационный коллектор. По керамическому материалу и обломкам стеклянных сосудов архитектурное сооружение предварительно датируется VI в., а разрушение, по всей вероятности, произошло при сильном пожарище не позднее IX в. По находкам из других уголков Мцхета и раскопанным сооружениям можно заключить, что особенно бурно и плотно Мцхета застраивалась в IV–VI вв. На крупных жилых и общественных зданиях применялась черепичная кровля, а основная масса жилых домов, принадлежащих простым горожанам, имела глинобитную плоскую кровлю.
По всей территории нынешней Мцхета раскопками обнаруживаются также остатки сложного коммунального хозяйства: водопроводные глиняные трубы и закрытые плоскими камнями коллекторы, водосточные устройства и канализационные сооружения.
После христианизации Иберии интенсивная застройка территории города Мцхета, как свидетельствуют археологические факты, не проходила самовольно и сумбурно. На Самтаврском могильнике в 1938 г. был обнаружен каменный ящик раннего средневековья, продольные стены которого были составлены из двух плоских надгробных плит (стел) более раннего происхождения с надписями на греческом и еврейском языках на каждой (Апакидзе А.М., 1968, с. 195–199, табл. IV, I). Греческая надпись на разломанной на две части плите состоит из 15 строк и по чтению Т.С. Каухчишвили гласит: «Я, Аврелий Ахолл, главный художник и архитектор, здесь покоюсь вместе со своей супругой Бевразурией. Прошу друзей и прохожих следить так, чтобы кто-либо не захотел (захоронить) с нами вместе или (нашего) племени, и другой чужеземец будет нести ответ в день своего воскресения» (Каухчишвили Т.С., 1951, с. 255). По палеографическим данным надпись датируется IV в (Каухчишвили С.Г., 1943, с. 581) и указывает на существование в Мцхета должности главного архитектора и художника, под руководством которого, видимо, и проходила перестройка и застройка столицы новохристианского государства. Следует отметить, что и вторая надпись на еврейском языке из этого же каменного ящика, где упоминаются Иосиф Бар Газан и Шаллум, тоже датируется IV–V вв. н. э. (Церетели Г.В., 1940, с. 424) и указывает на наличие еврейского поселения в древней столице Грузии и в раннехристианском периоде (Апакидзе А.М., 1959, с. 110–112; Мцхета, I, 1995, с. 206).
Резкое увеличение мцхетского населения с первых веков христианизации повлекло за собой и возникновение на территории «Большого Мцхета» нескольких могильников, один из которых разместился на Самтаврском поле и стал главной усыпальницей растущего города. Самтаврский могильник занимает свыше 14 га, здесь раскопано около 3000 погребений.
За последние десятилетия в пределах «Большого Мцхета», кроме Самтаврского могильника, были исследованы раннесредневековые могильники в Армазисхеви (Мцхета, I. 1995), в Мартазисхеви, Карснисхеви, Нареквави, на Мцхетской горе, в местечке Туиакочора, в Цицамури и др. С самого раннего этапа христианизации Грузии в Мцхета повсеместно распространяется христианский обряд захоронения, и основным погребальным сооружением становится каменный ящик (своеобразная семейная усыпальница), хотя в единичных случаях встречаются и глиняные саркофаги или же грунтовые могилы. По сравнению с предхристианским периодом, резко меняется и погребальный комплекс: из могил исчезают керамические изделия, но появляются стеклянные сосуды; резко уменьшаются или же совершенно пропадают драгоценные украшения и предметы вооружения, но появляются новые виды украшений, фибулы и булавки, связанные с распространением новой моды одежды. Погребальный инвентарь из могильников Мцхета дает представление о городском ремесле. В ремесленных кварталах Мцхета, кроме стеклодувного производства, успешно развивались такие традиционные ремесла, какими являлись гончарство, ювелирное искусство, кузнечное дело. Мастера и ремесленники отдельных отраслей, как свидетельствует древнегрузинское литературное произведение «Мученичество Евстафия Мцхетского», имели свои профессиональные объединения, например: Евстафий Мцхетский, перс по происхождению и христианин по вероисповеданию, являлся членом корпорации обувщиков. Любопытно отметить, что по тому же источнику, профессии обувщика Евстафий обучился по приезду в Мцхета, после 541 г. (Кекелидзе К., 1954, с. 482). Логично предположить, что кроме обувщиков, свою профессиональную организацию в Мцхета имели и ремесленники других профессий.
Динамичное развитие Мцхета было прервано в середине VIII в. карательными войсками арабов под предводительством Мервана, когда была опустошена вся Иберия и в том числе Мцхета.
Среди многочисленных городов Восточной Грузии раннего средневековья важным политическим и культурным центром являлся также город Уплисцихе (табл. 104, 2, 3), возникший еще в дохристианский период. Изучается он постоянно действующей археологической экспедицией Музея искусств Грузии с 1958 г. (руководители — Ш.Я. Амиранашвили до 1978 г. и Т.Н. Саникидзе).
Уплисцихе (упали — по-грузински владыка, цихе — крепость, т. е. крепость владыки) расположен в центре Картлийской равнины, в 12 км от города Гори, на берегу главной речной и торговой артерии Картлийского царства — Куры. С середины раннего средневековья Уплисцихе вновь приобретает значение важного политического центра.
В настоящее время это городище представляет собой сложный археологический комплекс, состоящий из высеченных в скале внутренних и внешних городов, поселков сельскохозяйственной хоры, благоустроенных дорог, скальных ворот, речной пристани, оборонительных сооружений. Ввиду того, что все элементы центральной части города: дома, культовые сооружения, площади, дворец, улицы, ворота, тоннель, оборонительный ров, сточные каналы и др. — были высечены в скале (табл. 104, 5), здесь почти без изменений сохранилось топографическое лицо города, что является столь редким в археологии городов Иберии и Колхиды дохристианского времени (Хахутайшвили Д.А., 1964, с. 93). Начало строительства сооружений на территории Уплисцихе относится к первой трети IV в. Сначала была вырублена в скале маленькая церковь, а затем на ней возвели базилику, вобравшую в себя церковку в виде крещальни (Мелитаури К.Н., 1969, с. 30–31). По наблюдению исследователей, базилика датируется VI в. Она имела три нефа с трехчастными пролетами (Чубинашвили Н.Г., 1960, с. 507–512) и находилась в аристократической части города.
Рустави (табл. 104, 1). В связи с новостроечными работами в Рустави археологические исследования ведутся с 1944 г. с некоторыми перерывами (руководители работ в разные сезоны: М.М. Иващенко, Н.Н. Гамбашидзе, Г.А. Ломтатидзе, Н.Н. Угрелидзе, Ц.Н. Чикоидзе) (Рустави, 1988).
Рустави, по письменным источникам, с самого начала раннего средневековья являлся крупным экономическим, политическим и духовным центром Картлийского царства.
Рустави, как и другие современные ему города, был составлен из двух основных частей: цитадели (крепости), расположенной на небольшом, почти круглом холме у левого берега р. Куры, и самого города, прилежащего к цитадели с севера. О величине города и численности населения красноречиво говорят объем и насыщенность многоярусного главного могильника. Площадь города, по подсчетам М.М. Иващенко, равнялась 17 га (Рустави, 1988); зафиксировано наличие еще нескольких более мелких могильников в разных частях городища и в пригородных поместьях (Ломтатидзе Г.А., 1955; Чикоидзе Ц.Н. и др., 1980, с. 59–60; Рустави, 1988).
На территории цитадели, площадь которой около двух гектаров, по всему периметру холма раскопками были выявлены остатки оборонительных и гражданских сооружений разных времен, среди которых отчетливо вырисовываются три горизонта. Длина оборонительной стены самого нижнего строительного горизонта, датирующегося IV–V вв., по всему периметру холма составляет 420 м. После фундаментального разрушения первоначальной ограды, что, по всей вероятности, произошло в середине VIII в., строители IX–X вв. отказались от реставрации древней стены и построили новую оборонительную линию. Таким образом, стена IV–V вв. целиком очутилась в окружении новой ограды с густо расставленными снаружи полукруглыми башнями (Угрелидзе Н.Н. и др., 1979, с. 242–243). Бойницы и парапет стены IV–V вв. были выложены из кирпича, а башни и куртины IX–X вв. — из сырца. Стены и башни раннего средневековья были покрыты черепицей и дранкой, на что указывает огромное количество обломков черепицы, которые были выявлены при раскопках.
Руставская цитадель, по всей вероятности, была резиденцией кухетских эриставов и правителей города.
Между крепостью и городищем пролегал довольно широкий оросительный канал, который брал свое начало чуть западнее цитадели и русло которого являлось своеобразным защитным средством для цитадели со стороны городища, где находились основные жилые и ремесленные кварталы.
На территории городища раскопками выявлены некоторые жилые комплексы и отдельные помещения, сооруженные из булыжника на глиняном растворе, часть которых, по археологическим материалам, датируется IV–V вв. Открыты остатки церкви с двумя каменными базами и орнаментированными обломками. По мнению исследователей, эти не раскопанные до конца фрагменты архитектурного сооружения датируются V–VI вв. и относятся к кафедральному собору, основанному, по письменным источникам, Вахтангом Горгасали во второй половине V в. (Ломтатидзе Г.А., 1955; Чилашвили Л.А., 1958, с. 211).
После принятия христианства в качестве государственной религии в Рустави, как и в других пунктах Картлийского царства, быстро распространяются каменные ящики как семейные усыпальницы, в которых строго соблюдается христианский обряд захоронения — вытянутая поза головой на запад. В каменных ящиках, составленных из больших песчаниковых плит, количество костяков колеблется от четырех до 16 (Ломтатидзе Г.А., 1955; Чилашвили Л.А., 1958, с. 57). По погребальным комплексам основное ядро могильника датируется VI–VIII вв., хотя довольно отчетливо выделяются и погребения IV–V вв. По приблизительным подсчетам М.М. Иващенко, к этому периоду численность города Рустави равнялась 20 тыс. душ. Раннесредневековые могильники обнаружены и на правом берегу Куры, где также выделяются две хронологические группы: погребения IV–V вв. и VI–VIII вв., среди которых богатством погребального инвентаря (золотые, серебряные, бронзовые, железные перстни, серьги, браслеты, разнообразные бусы, мелкая стеклянная посуда и др.) отличаются погребения IV–V вв.
Рустави являлся крупным ремесленным центром, где трудились ювелиры, ткачи, гончары, кузнецы, мастера бурдюков, стеклодувы (Ломтатидзе Г.А., 1955, с. 181). В начале арабского завоевания г. Рустави находился в центре политических событий, но в середине VIII был разорен карательными войсками арабского полководца Мервана.
Уджарма (табл. 103, 5) был построен правителем Картли (Иберии) Аспагуром, который царствовал в последней четверти III в. н. э. (Меликишвили Г.А., 1978, с. 54–63). Как предполагается, царем Аспагуром город-крепость был построен не на «голом месте», а скорее всего тут речь идет о превращении существующего пункта в город (Мусхелишвили Д.Л., 1964, с. 63). Особый подъем Уджарма как царский город пережил во второй половине V в. при правлении царя Вахтанга Горгасали. По мнению исследователей, остатки его построек сохранены в крепости Уджарма, являющейся цитаделью города (Мусхелишвили Д.Л., 1964, с. 66–67).
Территория самого городища пока еще не изучена, но большие археологические работы проводились в 1950–1951 гг. на Уджармской крепости, увенчавшиеся значительными открытиями (Ломтатидзе Г.А., 1957).
Цитадель города Уджарма («задняя крепость» летописей) расположена на довольно высокой скалистой возвышенности на правом берегу р. Иори, в 5 км к северу от сел. Уджарма. Крепость состоит из двух частей: верхней, расположенной на гребне горы, и нижней, расположенной на крутом склоне, обращенном к реке, и представляющей собой прямоугольную замкнутую мощную ограду с девятью четырехугольными башнями.
В верхней части крепости, кроме высоких четырехугольных башен и куртин, зафиксированы все основные сооружения цитадели: небольшая двухэтажная церковь в западной части укрепления, датирующаяся V в. (Мусхелишвили Д.Л., 1964, с. 67); цистерна с арочным сводом и другие постройки хозяйственного назначения; развалины двухэтажного царского дворца с подвалами в северо-восточном углу верхней части укрепления. Помещения дворца, как и все башни времен Вахтанга Горгасали, освещались высокими и широкими окнами с подковообразными арками, которые представляют собой одну из характерных архаических черт грузинского зодчества. Широкие и высокие двери дворца выходили на висячие деревянные балконы (Мусхелишвили Д.Л., 1964, с. 67; Цицишвили И.Н., 1982, с. 27–30). В нижней части крепости куртины между башнями имеют различную длину. По обеим спускающимся к реке сторонам ее расположены по четыре квадратных в плане башни, выступавшие по обе стороны куртин. В средней части ограды, по берегу р. Иори, воздвигнута одна прямоугольная сравнительно мощная башня, где раскопками были выявлены крытые ворота, выходящие к реке («водяные ворота») и многочисленные керамические находки, среди которых выделяются фрагменты раннесредневековой посуды и одна серебряная монета сасанидского правителя Пероза (459–484), прекрасно подтверждающая показания древнегрузинских источников о времени постройки оборонительной системы уджармского замка.
Стены и башни возведены из прямоугольных, слегка обтесанных песчаных квадров. Квадры уложены в правильные горизонтальные ряды на тонком, но крепком слое извести. Причем, узкие камни чередуются с широкими, создавая кладку ложком и тычком, а иногда ряд широких камней чередуется с рядом узких камней, напоминая кирпичную кладку (Цицишвили И.Н., 1982, с. 57–58). Такой подбор строительного материала и подобная кладка считаются типичными для времен Вахтанга Горгасали (Ломтатидзе Г.А., 1977, с. 63–64). Башни в основном трехэтажные. В этих многоэтажных и удобных башнях (каждый этаж которых снабжен камином), видимо, жили бойцы личной охраны царя и защитники замка (возможно, со своими семьями). С VIII в. город Уджарма приходит в упадок. В X в. при нашествии арабского полководца Абул-Касима, стены замка были разрушены.
В восточной части Картлийского царства, на территории Кахети и Эрети, почти одновременно с городом Уджарма возникли и выдвинулись еще несколько городов раннего средневековья, возвышение которых также связывается с именем царя Картли Вахтанга Горгасали. Эти города — Череми, Хорнабуджи (Камбечовани) и Некреси, среди которых сравнительно лучше исследован Череми, где уже несколько лет изучается цитадель города с большим комплексом дворцового сооружения. Череми являлся удельным городом наследственного принца. Дворцовый комплекс состоит из нескольких крупных зданий, сосредоточенных в западной и северо-западной частях городской цитадели (табл. 103, 5). Для сооружения первого здания на западной окраине цитадели использованы большие, хорошо обработанные песчаниковые квадры на известковом растворе, планировка здания строго симметричная. По археологическим материалам, по многочисленным обломкам черепиц дворец вместе с другими сооружениями цитадели датируется второй половиной V в.
Блестящими находками увенчались полевые исследования на городище Некреси (Кахети), где работы продолжаются по сей день (Чилашвили Л.А., 2000). В нижней части городища обнаружены остатки монументальных зданий языческих храмов и других сооружений, христианский храм, многочисленные предметы раннего средневековья, в том числе песчаные плиты с грузинскими надписями III–IV вв.
Из этих городов сравнительно жизнеспособным оказался Хорнабуджи, или же Камбечовани летописей, где в 1970 г. проводились археологические работы Р.М. Рамишвили, В.А. Джорбенадзе.
Урбниси (табл. 103, 3, 4). Современное село Урбниси, где расположены развалины древнего города Урбниси, находится в 12 км к западу от г. Гори и занимает довольно обширную территорию в западной части села, на возвышенном плато левого берега р. Куры. В древнегрузинских письменных источниках Урбниси (Орбниси) упоминается среди древних (античных) городов Грузии.
Древнейшим многослойным памятником в пределах городища Урбниси является «Хизанаант гора» — жилой холм у берега р. Куры. Холм, как и само городище, с юга защищен высоким обрывом р. Куры, с востока — небольшим оврагом, а с остальных сторон укреплен искусственным рвом. Само название «Хизанаант гора» явно позднего происхождения. Не исключено, что топоним Урбниси произошел от названия Орби (орби — белоголовый сип) наподобие Ломта гора (гора львов), Чхиквта гора (гора соек), Мелис гора (гора лисиц) и т. д., указывающего на покровителя (тотема) жителей этих холмов.
На холме «Хизанаант гора», как и на территории всего городища, над раннебронзовыми слоями обнаружены остатки фортификационных и жилых сооружений со следами сильного пожарища и археологические материалы, относящиеся к IV–III вв. до н. э., что подтверждает достоверность сведений древнегрузинских письменных источников о наличии в Урбниси «древнего» города. Особое внимание привлекают обнаруженные в западной части современного села фрагменты мощной оборонительной системы. По стратиграфическим данным и по археологическому материалу, указанная ограда была возведена на рубеже старой и новой эры (Чилашвили Л.А., 1964, с. 162–164; Закарая П.П., 1965, с. 147), и по всем признакам она с некоторыми поздними переделками служила городу довольно долго, возможно, до конца V в. н. э. С самого начала раннего средневековья Хизанаант гора превращается в одну из главных частей (цитадель) города Урбниси. На могильнике в западной части городища, где кроме обычных грунтовых могил встречались погребения в деревянных саркофагах (Чилашвили Л.А., 1964, с. 168), хорошо прослеживается, как прокладывал себе дорогу христианский обряд захоронения.
В V в. в Урбниси строится Сиони — кафедральный собор, трехнефная базилика довольно крупных размеров, возможно, еще до воцарения Вахтанга Горгасали, так как она не упоминается в том списке епископских центров, которые были основаны во второй половине V в. Вахтангом Горгасали. Церковь не раз была разрушена и восстановлена. По палеографическим данным, строительная надпись церкви датируется по-разному. Одни ее датируют первой половиной V в. (Шошиашвили Н.Ф., 1980, с. 62–63), другие — рубежом V–VI вв. (Закарая П.П., 1965, с. 149–150). По следам страшного пожарища, обнаруженным при раскопках, на рубеже V–VI вв. Урбниси, видимо, был разрушен до основания (Чилашвили Л.А., 1964, с. 168). Но город быстро возродился. В VI в. здесь были осуществлены строительные и восстановительные работы грандиозного масштаба. Хизанаант гора как цитадель города укрепляется и застраивается с большим старанием. Вся территория города была обнесена мощными сырцовыми стенами и башнями почти на той линии, где раньше проходили старые стены. Для удовлетворения нужд строителей в специальных мастерских должны были изготовлять около трех миллионов сырцовых кирпичей. От этой оборонительной системы сравнительно хорошо была сохранена западная часть ограды длиной более 300 м с шестью башнями и прилегающая территория, не заселенная нынешним сельским населением. Расстояние между этими выступающими полукругом башнями 65 м (Закарая П.П., 1965, с. 145). В наружном полукруге башен, стены которых в некоторых местах сохранены высотой 3,5–4 м, имеется по два сегментообразных помещения, которые между собой связаны дверью (табл. 103, 3). Вход со двора во всех башнях вел в левое помещение. У входа, как правило, находилась лестница, которая через толщу стены поднималась к боевой площадке, откуда осуществлялась оборона города.
Стены города и башни снаружи глухие и с внутренней стороны не имеют оборонных отверстий, только помещения в башнях освещались высоко устроенными, снаружи узкими, а изнутри расширенными окнами, по одному в каждом помещении со стороны города. А полукруглые башни на одном уровне снаружи были снабжены тремя или четырьмя в сечении четырехугольными, а снаружи узкими, радиально поставленными амбразурами, предназначенными для ведения наблюдений.
При раскопках по всему городищу прослежены следы второго мощного пожарища, которые по археологическим данным и анализу письменных источников датируются первой половиной VIII в. и связываются с опустошительным нашествием арабского полководца Мервана в 736–738 гг. (Ломтатидзе Г.А., 1964; Чилашвили Л.А., 1964; Закарая П.П., 1965), когда, по мнению исследователей, и был разрушен и сожжен весь город (Чилашвили Л.А., 1964). Урбниси, как и многие города Грузии, после этого нашествия приходит в упадок, но жизнь там не прекращается, что наглядно подтверждается археологическими находками. Видимо, оборонительная система города Урбниси в первой половине VIII в. настолько была повреждена, что невозможно было ее реставрировать, и при восстановительных работах строителям пришлось систему защиты города изменить. Для этой цели параллельно сырцовой стене был вырыт огромный сухой ров шириной в 30–40 м, глубиной в 8-10 м. Вал высотой в 7–8 м с крутыми краями и ров вокруг этого вала создавали довольно мощную преграду, но она по своим оборонительным качествам намного отставала от предыдущей системы.
На территории городища раскопками были обнаружены многочисленные разновременные жилые, хозяйственные и общественные сооружения раннего средневековья, которые были построены из скальных камней, булыжника или же сырцового кирпича на глиняном растворе. В раннем средневековье (IV–VIII вв.) город Урбниси являлся крупным ремесленным центром. По многочисленным археологическим материалам, здесь, видимо, функционировали крупные мастерские керамического, стекольного, ювелирного, металлообрабатывающего и деревообрабатывающего производства. Керамические изделия и, особенно, столовая посуда из мощного культурного слоя IV–VI вв., отличаются высоким качеством, хорошо отмученным тонким черепком с лощеной поверхностью (табл. 107, 1, 2, 4, 8-21) и разнообразием форм; генетически они тесно связываются с гончарной продукцией первых веков н. э. В дальнейшем в слоях VI–VIII вв. керамические изделия изменяются, появляются новые формы, постепенно исчезает тонкостенная изящная столовая посуда и быстро увеличивается количество крупных сосудов — пифосов и больших кувшинов измерительного назначения, что можно объяснить быстрым ростом виноторговли.
В IX–XI вв. в связи с большими изменениями в политической и экономической жизни Грузии и в связи с возникновением и выдвижением новых центров на территории Картли, в Урбниси городская жизнь постепенно замирает.
Кроме вышеуказанных городов, на территории Внутренней Картли в раннем средневековье функционировали еще несколько сравнительно малых городов, среди которых можно назвать: Жалети в среднем течении р. Иори, где во второй половине V в. царем Вахтангом Горгасали в Сионской базилике была учреждена епископская кафедра для исторической Кахети; Жинвали в предгорной части Арагвского ущелья, где раскопками выявлено множество материалов IV–VIII вв; Ахалгори в предгорье Ксанского ущелья; Цхинвали в ущелье Лиахви; Атени на правом берегу Куры, в ущелье Тана и др. Эти города являлись не только значительными провинциальными центрами раннего средневековья, но и основными политическими, экономическими и культурными центрами, откуда контролировались взаимоотношения с горными регионами Восточной Грузии.
Бурно развивалось городское строительство и в Западной Грузии, на территории Лазики. Несмотря на совершенно неблагоприятные политические условия и на то, что Лазское царство в раннем средневековье являлось ареной ожесточенных войн между Византией и Сасанидской державой, в Западной Грузии с самого начала раннего средневековья возникали новые и развивались старые города, которые играли огромную роль в экономической, политической и культурной жизни этого природно богатого края.
Среди городов Западной Грузии раннего средневековья в первую очередь рассмотрим Нокалакеви, являющийся столицей Лазики в период бурных политических событий.
Нокалакеви-Археополис, древний город Эгрисского царства, находится в селе Нокалакеви, на левом берегу р. Техури, в 16 км к северу от районного центра г. Мартвили. Современное название — Нокалакеви — по-грузински буквально означает место, где раньше был город (т. е. городище). Греческое название — Археополис указывает на древность этого населенного пункта. Таким же древним является сохранившееся в грузинских источниках третье название Нокалакеви-Цихе — годжи. Как полагают (Ломоури Н.Ю., 1981, с. 46), это позднейшее искажение топонима «Цихе Куджи», т. е. «крепость Куджи». По тем же источникам, еще в начале III в. до н. э. на этом месте эриставом (правителем) Эгриси Куджи была построена крепость, носившая имя ктитора крепости, правителя Эгриси-Куджи. Любопытно отметить, что древнейшие могильники, обнаруженные раскопками на территории Нокалакеви, датируются IV–III вв. до н. э. (Закарая П.П., 1987, с. 117–118; Гвинчидзе Г.О., 1981, с. 182).
Нокалакеви-Археополис впервые локализовал швейцарский ученый Ф. Дюбуа де-Монпере в 30-х годах XIX в., а первые археологические раскопки были осуществлены в 1930–1931 гг. под руководством немецкого археолога А.М. Шнайдера (участники: Л.В. Мусхелишвили и Г.К. Гозалашвили). В 1973 г. под руководством П.П. Закарая были развернуты большие и планомерные раскопки по всей территории городища. Параллельно велись большие реставрационные работы (Ломоури Н.Ю., 1981, с. 75–76; Закарая П.П., 1987, с. 77–118). С самого начала раннего средневековья Нокалакеви выдвигается как важнейший экономический и политический, а также церковный центр Эгрисского царства, или же Лазики. По мнению исследователей, Археополис-Цихегоджи превратился в столицу Эгриси уже в IV в. н. э., когда это первоначально небольшое государство в бассейне р. Риони значительно усилилось, объединив всю Западную Грузию и достигнув почти полной независимости от Рима. Правители Лазики мощными оборонительными сооружениями надежно укрепили новую столицу.
Городище Нокалакеви (табл. 105, 1) состоит из двух главных частей: нижней, где расположены основные архитектурные сооружения (дворцы, церкви, бани, хозяйственные постройки и др.) и верхней, цитадели. Эти две части городища между собой соединены находящимся на крутом склоне широким коридором (ширина — 70-100 м), окаймленным с обеих сторон мощными защитными стенами. Нижняя часть городища почти с трех сторон окружена изгибом р. Техури со скалистыми берегами. С целью укрепления обороноспособности нижнего города в северо-западной его части на невысокой возвышенности была построена небольшая крепость (65×20 м), где древнейшие слои кладки датируются IV в. н. э., а поздние — XVI–XVII вв. (Закарая П.П. и др., 1977, с. 103–113). Оборонительная стена нижней части города неоднократно укреплялась. Местами раскопками выявлено по две и три линии стен, возводившихся на протяжении IV–VI вв. Высота сохранившихся стен достигает в некоторых местах 6–8 м (табл. 105, 2).
Вторая основная часть городища Нокалакеви, цитадель, охватывает довольно внушительную территорию (3 га), имеющую форму продолговатого треугольника. В северо-западном углу вышгорода возвышаются мощная четырехугольная башня и остатки дворцового сооружения, вплотную примыкающего к башне с юга (Закарая П.П., 1987, с. 72–73). В восточной части цитадели сохранена небольшая церковь зального типа.
Из основных архитектурных сооружений, обнаруженных в нижнем городе, в первую очередь привлекают внимание дворцовое сооружение, церкви и бани.
Дворцовое сооружение середины V в., обнаруженное в юго-восточной части нижнего города, в плане четырехугольное, состоит из большого центрального зала, двух веранд, которые примыкают к залу с севера и с востока, и из шести комнат. Стены дворца (шириной 0,75-0,85 м) построены из небольших скальных камней на известковом растворе хорошего качества. По мнению исследователей, дворец был двухэтажным (Закарая П.П., 1987, с. 60–61). Кроме вышеуказанного, в Нокалакеви обнаружены остатки еще двух дворцов, возможно, более раннего происхождения.
До начала археологических исследований в Нокалакеви была известна одна базилика начала VI в., с несколькими поздними переделками, вследствие чего она, в конце концов, превратилась в купольную церковь (Чубинашвили Г.Г., 1970, с. 93–100). В 1975–1980 гг. раскопками выявлены еще две церкви, которые как стратиграфически, так и хронологически предшествуют купольной церкви (Закарая П.П., 1987, с. 104–105; Капанадзе Т.В., 1987, с. 122–223). Частично под базиликой VI в. и частично под фундаментами дворца были обнаружены остатки еще одной базилики с многогранной абсидой, которая датируется серединой V в. Третья церковь, обнаруженная под абсидой базилики V в., сравнительно небольшая и представляет собой сооружение зального типа с полукруглой абсидой. Как видно, эта церковь была построена сразу же после принятия христианства в качестве государственной религии в середине или во второй половине IV в. (Капанадзе Т.В., 1987, с. 123). Открытие в центре столицы Эгрисского царства остатков церкви IV в. позволяет окончательно уточнить время объявления христианства в Западной Грузии государственной религией (Ломоури Н.Ю., 1981, с. 145).
Из двух бань Нокалакеви одна, более сложной архитектуры, являлась царской (табл. 105, 3, 5), а вторая — городской (табл. 105, 4). Общая площадь царской бани приближается к 300 кв. м.
По анализу архитектурных сооружений и археологического материала, вершины своей мощи столицы Эгрисского царства Археополис достигает на рубеже V–VI вв. н. э. В первой половине VI в. город сильно пострадал от неприятеля. Иран стремился удержаться в Эгриси и в противоборстве с Византией овладеть важнейшими торговыми портами и торговыми путями. Персы с особым усердием рвались к Археополису, который перекрывал доступ к Кодорскому перевалу, откуда через Цебельду византийцы могли общаться с народами Северного Кавказа, Средней Азии и Дальнего Востока. Разрушенный в этих битвах город впоследствии уже не смог восстановить свою былую славу, тем более, что постепенно стал выдвигаться новый политический и экономический центр — Кутаиси, которому суждено было стать главным городом Западной Грузии. По сведениям древнегрузинских источников, Археополис окончательно был разорен Мерваном в 737–738 гг. После этого события Археополис превращается в рядовую крепость.
Вардцихе (Родополис) находится в Багдадском районе, на территории с. Вардцихе, в 12 км юго-западней г. Кутаиси. Топоним Родополис византийских источников является переводом грузинского названия: «варди» («родос» — по-гречески) по-грузински означает («роза», «цихе» — «крепость». Археологическое изучение Вардцихе началось в 1968 г. (Г.А. Ломтатидзе, Г.Г. Цкитишвили). В 1972–1974 и в 1976–1978 гг. полевые исследования продолжались под руководством В.М. Джапаридзе в связи с новостроечными работами в этом регионе.
Вардцихе являлся «внутренним городом» Эгрисского царства и в отличие от прибрежных городов Западной Грузии раннего средневековья (Петра, Гонио, Бичвинта, Цхуми-Себастополис и др.), которые развивались под сильным влиянием римско-византийского мира, Вардцихе, как и Археополис (Цихегоджи), являлись более местными образованиями, которые непосредственно отображают уровень и характер социально-экономического развития Эгриси (Джапаридзе В.М., 1981, с. 3).
Вардцихе расположен на небольшой возвышенности и занимает сравнительно небольшую территорию (2,5 га), но, несмотря на это, город играл важную роль в политической жизни Грузии. Ограда города в плане несколько округлена (табл. 105, 6). Большие башни являлись жилыми, а маленького размера — были глухими, в том числе и в цитадели. Территория города-крепости в целом была разделена на две части: цитадель (верхняя крепость) и нижний город, в свою очередь разделенный на две части.
Возвышенность, где расположена цитадель города, являлась частично искусственной, и ограда здесь в плане имеет трапециевидную форму. Стены ограды первого периода датируются IV в.
Оборонительные стены нижнего города впоследствии были усилены дополнительными сооружениями, особенно со стороны уязвимых мест. Таким образом, возникла система двойных стен, что особенно широко применялось в римско-византийском мире с V в. Древняя оборонительная система городища Вардцихе в целом датируется IV–V вв. По мнению исследователей, куртины и другие строения с кирпичными поясами датируются первой половиной VI в. Видимо, эти дополнительные строения в стиле византийской архитектуры возникли до персо-византийских войн. По сведению Прокопия Кесарийского, Вардцихе (Родополис) являлся первым городом, который встречался на пути из Иберии в Колхиду. По его словам, когда персы напали на Лазику, правители этой страны сами снесли ограду города, боясь, чтобы персы не укрепились там, считая ее легкодоступной (Прокопий Кесарийский, 1965, с. 86–94). Весь археологический материал (изделия из глины, стекла, камня, железа и др.) данного уровня датируется IV–VI вв., хотя там же попадались материалы VII в.
Кутаиси. Как показывают археологические исследования последних лет, территория Ухимерионской крепости в Кутаиси была освоена еще в античную эпоху. С самого начала раннего средневековья (IV в.) на горе Ухимериона возникает сильная крепость, которая напоминает пятиугольник. Стены ограды толщиной 1 м были укреплены мощными контрфорсами и башнями. В V в. в городе были проведены значительные строительные работы. Но эти мероприятия оказались недостаточными. В первой половине VI в. персы, ведя ожесточенную войну за овладение Археополисом, прочно укрепились в Кутаиси, в крепости Ухимериона. В VI–VIII вв. крепость-город занимает большую территорию — около 30 га. Стратегическое значение кутаисской крепости для Западной Грузии было столь важным, что даже после опустошительного нашествия арабской карательной армии в VIII в. в Кутаиси не затихает жизнь. К концу раннего средневековья Кутаиси становится важнейшим политическим и экономическим центром Западной Грузии. Усилению Кутаиси способствовало мощное сельскохозяйственное окружение, большие людские ресурсы, удачное географическое расположение, позволявшее контролировать важнейшие торговые магистрали.
Значительными политическими и экономическими центрами Западной Грузии являлись также прибрежные города-крепости: Гонио (Апсарос), Цихисдзири (Петра), Поти (Фазис), Цхуми (Себастополис), Бичвинта (Питиунт) и др. Из этих городов-крепостей относительно хорошо изучены Бичвинта и Цихисдзири.
Бичвинта (табл. 105, 7) находится на территории Абхазии, в северо-восточной части Пицундского мыса. Топоним происходит от грузинского слова Бичви-Фичви, т. е. сосна. Многолетними археологическими исследованиями (руководитель работ в 1952–1972 гг. А.М. Апакидзе, с 1975 г. — Г.А. Лордкипанидзе) выявлен целый ряд оборонительных сооружений (Великий Питиунт, 1975; 1977; 1978). Из раннесредневековых сооружений, которые датируются IV–VI вв., особо следует отметить храмовый комплекс с мозаикой, где, по византийским источникам, в 325 г. уже существовала христианская епархия (Каухчишвили С.Г., 1961, с. 251–252; Апакидзе А.М., 1978, с. 19–20). К первой четверти IV в. Питиунт стал значительным центром христианства. По замечанию Л. Мацулевича, христианство получило распространение и утвердилось в древних причерноморских городах с первых веков н. э. Принадлежность к нему не могла быть ограничена замкнутой в них средой иноземного гарнизона. Оно необходимо должно было получить широкое распространение среди местного населения города, а также среди жителей тяготевшей к нему округи. В противном случае здесь не была бы учреждена епархия (Мацулевич Л.А., 1978, с. 101). Питиунтская епархия, наряду с Трапезунтской, была подчинена в церковном отношении Неокесарийской метрополии (Амиранашвили Ш.Я., 1957, с. 21).
Храмовый комплекс в Питиунте представляет собой чрезвычайно интересный и значительный памятник ранней средневековой архитектуры, а обнаруженная там мозаика является материалом большой ценности для истории искусств вообще. В стратиграфическом разрезе храмового комплекса самым верхним является небольшой храм зального типа с трехгранной абсидой и с большим нартексом (табл. 105, 8), который абсидой глубоко врезается в нартекс базилики (Цицишвили И.Н., 1977, с. 118–119). По археологическим материалам (особенно, по монетам), последнее христианское сооружение здесь датируется первой половиной VI в. Очевидно, что при строительстве этого так называемого Юстиниановского храма, базилика, куда врезана абсида малого храма, была разрушена почти до основания и находилась в полном забвении. К следующему строительному горизонту относится трехнефная большая базилика с пятигранной абсидой. Стены базилики сложены из грубообработанных блоков морского конгломерата и с обеих сторон были оштукатурены, а внутри — украшены росписью. Но главным украшением трехнефной базилики верхнего горизонта являлся мозаичный пол. Документально установлено, что части фрагментов мозаики, сохраненные в нефах базилики, были более раннего происхождения и принадлежали базилике, которая была обнаружена под первой церковью. План верхней базилики почти совпадает с планом нижней церкви. Нефы этой более древней базилики, так же как верхней, выделены посредством пяти пар колонн (табл. 105, 8). Кровля церквей была черепичной, где были использованы калиптеры и солены разных размеров (Цицишвили И.Н., 1977, с. 105). Пол базилики был покрыт мозаикой и керамическими плитами. Анализ стратиграфии памятника и обширного археологического материала, добытого при раскопках храмового комплекса, со всей ясностью указывает, что после последнего разрушения в конце IV в., пицундская базилика больше не восстанавливалась. Под слоем со следами сильного пожара (под обожженным слоем) встречались материалы (в том числе монеты) только IV в. По тем же материалам, в Питиунте в V в. происходит резкий спад, а может быть, и полное замирание городской жизни (Апакидзе А.М., 1978, с. 19–21; Цицишвили И.Н., 1977, с. 118; Рамишвили Р.М., 1965, с. 121 и др.). В начале VI в. усилиями византийских правителей Юстина и Юстиниана Бичвинта снова возрождается, укрепляется оборонительная система и, как было сказано, строится малый храм зального типа, который своей абсидой врезался в нартекс уже полностью разрушенной базилики. Но все усилия византийских императоров оказались тщетными. В разгар ирано-византийской войны, в 542 г., в связи с наступлением войск Хосроя византийцы, по словам Прокопия Кесарийского, «предупреждая врагов, сожгли дома и до самого основания разрушили стены» (Прокопий Кесарийский, 1965). В последующее время Бичвинта, можно сказать, полностью приобщается к церковной жизни и превращается в храмовый город (Апакидзе А.М., 1978, с. 21).
Цихисдзири (по-грузински Цихисдзири означает поселение под крепостью). Находится в Кобулетском районе, в 20 км от Батуми. Памятник давно привлекает исследователей как важнейший экономический, политический и культурный центр Юго-Западной Грузии раннего средневековья. Изучается с 1962 г. под руководством И.К. Инанишвили. Эти работы с некоторыми перерывами продолжаются по сей день (Инанишвили А.К., Хахутайшвили Д.А., Кахидзе А.Ю., 1967, с. 66–68; Инанишвили А.К., 1971, с. 84–86; Инанишвили Н.А., 1981; 1993 и др.).
Этот крупный населенный пункт, по всей вероятности, город состоял из двух основных частей: Акрополя и нижнего города, который занимал обширную территорию вдоль побережья Черного моря (табл. 104, 4).
В цитадели были обнаружена большая трехнефная базилика, которая по плану и хронологически приближается к древним базиликам Нокалакеви и Бичвинта. Как предполагается (Инанишвили А.К., Хахутайшвили Д.А., Кахидзе А.Ю., 1967, с. 67), обнаруженная в цитадели самая крупная базилика на территории Эгрисского царства являлась кафедральным собором.
В нижней части городища, на отдельных участках, выявлены разные архитектурные сооружения (остатки оборонительной системы, базилика VI в. на территории с. Бобоквати, малые церковки, остатки мозаики, мраморных колонн и капителей, крест болнисского типа, высеченный в камне, склеп и др.). Богатый археологический материал (многочисленные римские и византийские монеты, местная и импортная керамика, в том числе краснолаковая посуда и амфоры, изделия из стекла, в основном, сирийско-палестинского происхождения, золотые украшения, серебряные и бронзовые сосуды и др.) свидетельствуют, что Цихисдзири, как значительный центр, выдвигается с самого начала IV в. и зенита своего развития достигает в VI в.
Результаты археологического изучения Цихисдзири, особенно последних лет, дают возможность исследователям высказать сомнения в правомерности локализации Петры византийских авторов на территории современного Цихисдзири (Инанишвили Н.А., 1993, с. 125).
Кроме вышеописанных городов Западной Грузии, важными политическими и экономическими центрами раннего средневековья являлись: Мохириси (Мохерезис), Сканда, Шорапани (Сарапанис), Вашнари, Цебельда (Цибилиум) (Леквинадзе В.А., 1961, с. 137).
Сельские поселения Грузии в раннем средневековье в большинстве случаев продолжали свое существование на прежних местах и довольно прочно сохраняли связь с позднеантичными традициями. Анализ существующего материала показывает, что в раннесредневековом периоде (как и в позднеантичную эпоху) сельские поселения были сосредоточены вокруг крупных и малых городов. В случае вражеского нападения жители сельскохозяйственной хоры могли там найти убежище. Если судить по количеству сельских могильников, вся равнинная часть и предгорная полоса Грузии были заняты небольшими сельскими поселениями. Эти поселения, как правило, являлись незащищенными. Такую позднеантичную традицию прочно сохраняла раннефеодальная Грузия вплоть до VII–VIII вв., до нашествия арабов. С точки зрения планировки провинциальные центры и сельские поселения Грузии изучены намного хуже, чем города. По археологическим материалам, в сельских поселениях Восточной Грузии дома строились в основном из сырцового кирпича на каменном (булыжном) фундаменте, а также использовались обмазанные глиной плетеные стены (Рамишвили Р.М., 1984, с. 186–188). На этих поселениях часто встречаются обгоревшие и затвердевшие в пожаре специфические «архитектурные» детали — треугольные в сечении, закругленные, карнизообразные и др., которые, видимо, обвалились с обрамлений дверных и оконных проемов (Рамишвили Р.М., 1970, с. 15). Возникновение и развитие христианской архитектуры способствовало широкому распространению известкового раствора и в сельских местностях, но сырцово-глинистая кладка и после принятия христианства долго не теряет своего значения. Широкое применение сырцового кирпича является причиной того, что строительные остатки поселения раннего средневековья сохранены так плохо, а порой совершенно утрачены и только по могильникам определяется их место нахождения.
В Западной Грузии сельские дома по древней традиции строились из деревянных брусьев и досок, а также широко применялись плетеные постройки. Климатические условия Колхиды способствовали распространению и утверждению такого способа строительства. Но памятники монументальной архитектуры с самого раннего средневековья по всей Грузии строили из обработанного камня, с тон разницей, что в Восточной Грузии при строительстве еще долго применяли комбинацию камня и сырцового кирпича как основного строительного материала.
Сельские поселения и могильники раннего средневековья более или менее удовлетворительно были выявлены в следующих пунктах Грузии: в Алазанском ущелье, в сел. Омало, где были обнаружены погребения в каменных ящиках IV–V вв.; в сел. Бакиловани, Дзибахеви, Хевисчала, где зафиксированы остатки дворцов и церквей и могильники V–VIII вв. (Бугианашвили Т. и др., 1966, с. 8); в сел. Матани, где изучены могильник и церковь V в. (Рамишвили Р.М., 1969, с. 111–127); в сел. Икалто — поселение, могильник и монастырский комплекс, где выделяется церковь VI в. (Рамишвили Р.М., Чеишвили Г.Д., 1967, с. 85–89); в сел. Гулгула, Ходашени, Бодбе, Озаани, Когото и др., где обнаружены могильники, склепы, церкви и поселения IV–VIII вв.
В Иорском ущелье они открыты в селениях Тианети, Артани, Симониантхеви, Куприаанткари, Сиони, Накалакари, Магранети, Трани, Сионтгори, Уджарма, Сагареджо, Ниноцминда и др. (Рамишвили Р.М., Джорбенадзе В.А., 1977, с. 155–170; 1978, с. 143–162; Мусхелишвили Д.Л., 1966). Из этих пунктов особо следует отметить с. Сиони, где, кроме нескольких сельских могильников IV–VIII вв., были исследованы кафедральная церковь — сионская базилика, склеп (табл. 106: 2) и каменный ящик из двух отделений (табл. 106: 3) с орнаментом IV–V вв. внутри (Рамишвили Р.М., 1970, с. 54–58; табл. XII–XIII). Среди памятников Иорского бассейна большой интерес представляют Лочинское селище и монастырский комплекс Давид-Гареджа, основанный в VI в. В высеченных в скалах помещениях сохранены уникальные фрески конца раннего средневековья (Чубинашвили Г.Н., 1948; Абрамишвили Г.В., 1972).
В Арагвском ущелье в связи с новостройками обнаружено большое количество раннесредневековых поселений и могильников, но большинство из них исследовано недостаточно.
У слияния Арагви и Куры, на Самтаврском поле, раскинут огромный многоярусный Самтаврский могильник, являющийся эталонным не только для Арагвского ущелья, но и всей Восточной Грузии. Довольно богато раннесредневековыми памятниками Ксанское ущелье, но археологически они мало изучены. Из них заслуживает внимания Квемо Алевский могильник. Изучено 58 погребений (51 каменноящичное, 7 — саркофагообразных, сверху покрытых брусьями). Погребения являются коллективными. Мужчины похоронены по-христиански, а женские скелеты слегка скорченные, что является отголоском старой, дохристианской традиции. Могильник датируется V–VII вв. (Апхазава Н.И., 1988).
В Лиахвском ущелье раннесредневековые поселения известны во многих местах, однако изучены всего несколько памятников, из которых выделяется монастырский могильник. Обнаруженные там погребения датируются I–V вв., что является доказательством того, что поселение позднеантичного времени продолжало свое существование и в раннехристианскую эпоху. В сравнительно поздних погребениях встречаются фибулы IV–V вв. (Гаглойти Р., 1981, с. 170). Остатки поселения и могильник обнаружены и в Цхинвали, на территории текстильного комбината (Джатиев Р., 1980, с. 238–244).
Особенно богаты раннесредневековыми памятниками Нижний Картли и Триалетский массив, а также Картлийская равнина. В нижнем Картли поселения, могильник и церкви выявлены в сел. Укангори (Мусхелишвили Л., 1941, с. 159–182), а в окрестностях выявлены культовые сооружения V–VI вв. (Джапаридзе В.В., 1982, с. 26–32); в с. Баличи и в окрестностях на сельских поселениях изучены церкви небольших размеров, в орнаментации которых выделяются так называемые кресты болнисского типа. В самом Баличи обнаружен высеченный из монолитного камня саркофаг с древнегрузинской надписью (Джапаридзе В.В., 1972) (табл. 106: 8). В селищах Квемо Картли в большом количестве встречаются богато орнаментированные стелы с древнегрузинскими надписями, датируемые V–VII вв. (Джапаридзе В.В., 1982, с. 97–98). В Алгетском ущелье изучены остатки поселения и могильники с каменноящичными погребениями (селища Шуа-кеди, где остатки каменного здания датируются VIII в.; селище Телиант-дабали по сасанидской печати датируется VI в.; в селище Хопис-кеди раскопано поселение с могильником IV в.; в с. Тбиси изучена церковь VI–VII вв.).
На поселениях среди богатого керамического материала встречаются винодавильни, водохранилища, маслодавильни, что дает возможность определить экономическую мощь и сферу занятий этих поселений (Тушишвили Н.Н., Амиранашвили Дж. Ш. и др., 1976, с. 47–48; Тушишвили Н.Н., Амиранашвили Дж. Ш., 1982, с. 65–74). Значительные памятники раннего средневековья изучаются в Боржомском районе. На селище Надикреби выявлены жилища внушительных размеров с тремя строительными периодами. Строительные остатки нижнего горизонта датируются IV–V вв. В одном из помещений обнаружена круглая глиняная хлебопекарня. На строительство использованы круглые груботесанные камни. Эти селища со своей планировкой, строительным материалом и техникой строительства резко отличаются от известных до сих пор жилых помещений Восточной Грузии (Насидзе Г.М., 1976, с. 79–80).
В Западной Грузии сельские поселения и могильники изучены намного хуже, чем в Картли. Плохая сохранность или полное исчезновение остатков поселений и, частично, могильников следует объяснить чрезмерно влажным климатом Западной Грузии, в условиях которого деревянные постройки быстро истлевают и исчезают. С раннего средневековья надежным ориентиром поселения могли бы быть сельские церкви, но в Западной Грузии и маленькие сельские церкви строились из дерева. Как и в Восточной Грузии, в Эгриси большие и малые города (Ризе, Апсяра, Петра, Толеби, Вардцихе, Шорапани, Сканда, Цихе-годжи (Археополис), Цаиши, Дзиганиос, Чахари, Себастополис, Бичвинта, Трахеа и др.) несомненно тоже были окружены сельскими поселениями. О существовании их иногда говорят некрополи: например, в Квирильском ущелье (Надирадзе Д.Ш., 1975, с. 57–76) на могильнике позднеантичного времени Модинахе обнаружены погребения раннего средневековья, которые датируются IV–VI вв. Остатки небольшого поселения обнаружены в с. Шухути, где между прочими сооружениями привлекает к себе внимание баня, украшенная мозаикой.
Особенно мощной являлась сельскохозяйственная хора г. Кутаиси. Как известно, усиление Кутаиси начинается именно с раннего средневековья (Лордкипанидзе О.Д., 1964, с. 26–30). В окрестностях Археополиса выявлено множество поселений, из которых некоторые относятся к раннему средневековью (сел. Хабула, Чажис-кари, Кация, Носири) (Закарая П.П., 1987, с. 77–80). Вокруг городища Бичвинта в Абхазии разведкой выявлено несколько селищ раннего средневековья: Лзаа, церковь на озере Инкит и др. (Великий Питиунт, 1977). Для изучения прошлого Абхазии и всей Западной Грузии, в том числе и поселений городского типа и селищ, большое значение имеет Цебельдский комплекс памятников. Многочисленные некрополи столицы Апсилов и ее округи по своему значению можно сравнить лишь с Самтаврским могильником.
По подсчетам некоторых исследователей, в окрестностях Цебельды известно более 15 поселений, 10 крепостей и до 20 могильников II–VII вв. Первые раскопки на крепости Цебельда были проведены в 1907 г. (Миллер А.А., 1909). А первые научные раскопки цебельдинского могильника на горе Шапка были осуществлены в 1945 г. (Гзелишвили И.А., 1947; Бердзенишвили К.И., 1959). С 1960 г. начинается планомерное изучение цебельдинских могильников на Шипке, Марамба и Октомбери, Абгидзраху и др. Значительный вклад в изучение цебельдинских некрополей внесли археологи следующего поколения: Г.К. Шамба, Ю.Н. Воронов, М.М. Гунба и др. Анализом археологического материала выделена цебельдинская культура, основными компонентами которой являются оригинальная керамика, оружие и орудия труда, украшения, среди которых следует выделить разнообразные фибулы, стеклянная посуда и др. Находясь на международной торговой трассе, Цебельда со своей округой широко пользовалась привозными предметами, что и отражается в погребальных комплексах. Наряду с местными изделиями в могилах встречаются импортные предметы римского, византийского, иранского и другого происхождения. Материалы цебельдинской культуры в нашей работе отражены в соответствующих таблицах.
Раннесредневековая материальная культура Грузии разнообразна и богата. В ее формировании огромную роль играли как местные традиции, так и богатое культурное наследие Запада и Востока.
С момента принятия христианства в качестве государственной религии в Грузии наметились большие сдвиги во всех сферах жизни. Раннесредневековая культура Картли и Эгриси развивалась под сильным воздействием новой идеологии.
С первых же веков н. э. усилиями учеников Христа и их последователей на Кавказе, и в частности в Грузии, начинается пропаганда новой христианской идеологии. В первом веке н. э. во главе этого движения находились апостол Андрей и его сподвижники Матфей и Семен Кананийский. Усыпальницы последних находятся на территории Грузии: Семена Кананийского в Абхазии (в Новом Афоне) и Матфея в Аджарии (в Гонио-Апсаросе).
После официального провозглашения христианства в качестве государственной религии, грунтовые погребения (наиболее распространенный тип могил в селениях, провинциальных центрах и некоторых городах Грузии), теряют свое былое значение, в силу того, что уже с начального этапа распространения христианства отчетливо проявляется тенденция превращения погребальных сооружений в семейные усыпальницы. Грунтовые погребения были слишком неудобны для повторных захоронений. Новшества в устройстве грунтовых погребений, выразившиеся в перекрытии их различными материалами (каменными, керамическими плитами), судя по примеру Мцхеты, появились несколько раньше, будучи, видимо, подсказаны определенной группе мцхетских горожан практическими жизненными условиями. Эти новшества в начале не распространились широко, но в новых условиях, когда при вытянутой позе покойника резко увеличились размеры могил и стало необходимостью их многократное использование, начались спешные поиски новых форм, и именно с этого периода получают широкое распространение погребальные сооружения, снабженные стенами и крышей (каменный ящик) (табл. 106, 5).
Этот археологический факт содержит и определенную информацию социального характера. Каменные ящики являлись семейными склепами и находились в прямой связи с установлением господства индивидуальной семьи в недрах общества.
После принятия христианства коренным образом изменился и весь погребальный комплекс. Предметы, которые ранее укладывались в могилу, теперь, согласно христианскому ритуалу, кладутся на церковную трапезу, т. е. эти богатства остаются на земле в распоряжении живых. Поэтому в погребальных комплексах резко сокращается инвентарь. Полностью исчезают или резко сокращаются в количестве глиняные сосуды. Даже те мелкие предметы, связанные с одеждой и головным убором, которые поневоле попадали в погребения, во многих отношениях отличаются от подобных предметов предыдущей эпохи. В погребениях раннехристианского периода появляются неизвестные ранее украшения иного функционального назначения, свидетельствующие, что в этот период больших перемен появляются и новые формы одежды, которые требовали соответствующих атрибутов и украшений. Как показывает анализ археологического материала (Мцхета, Магранети, Жинвальский могильник, Матани, Иасхари и др.), начиная с IV в. изменился головной убор женщины, несколько меняются также формы перстней и серег.
Если в погребальных памятниках дохристианского периода мы имеем возможность сравнительно легко выделить характерный для городского быта инвентарь, то начиная с раннехристианской эпохи (точнее, с конца IV–V вв.) как в городских, так и в сельских могильниках воцаряется такое единообразие и материальная культура так нивелируется, что становится почти невозможно проследить явления социального характера. Теперь социальное содержание вкладывается уже в само погребальное сооружение. Погребения представителей высшего духовенства и аристократической верхушки общества с самого начала христианской эпохи концентрируются в самих церквах, где специально с погребальными целями строятся особые помещения-крипты, или же вокруг церквей, где возводятся подземные сводчатые склепы, глиняные и каменные саркофаги (Икалто, Рустави, Тианетский район, Цилкани и др.). Феодальная аристократия и высшее духовенство резко отмежевывается от широких слоев населения.
Наряду с каменноящичными погребениями, которыми пользовались самые широкие слои населения раннехристианской Грузии и куда хоронили вытянутого покойника, на спине, с руками на груди, и которые являлись коллективными (семейными) усыпальницами, в некоторых регионах Колхиды, особенно ее равнинной части, опять охотно применялись грунтовые могилы (табл. 106, 1), но в отличие от предыдущей эпохи, когда размеры погребальной ямы соответствовали скорченной позе покойника, их размеры намного увеличились. Например, грунтовые погребения прямоугольно-округлой формы во II–VII вв. широко использовались в Абхазии, на могильниках Цебельды (Гунба М.М., 1978, с. 201–108; Шамба Г.К., 1970, с. 13–17; Воронов Ю.Н., 1975, с. 106–118) и, несмотря на существование неопровержимых фактов распространения христианства в Абхазии уже с 1У в. (Апакидзе А.М., 1978, с. 9–99; Мацулевич Л.А., 1978, с. 100–190; Трапш М.М., 1975, с. 206–207; Шамба Г.К., 1970, с. 63–64; Лордкипанидзе Г.А., 1991 и др.), каменноящичные погребения там не нашли распространения.
С IV в. широко распространяются на территории Восточной Грузии ваннообразные керамические саркофаги с цельными глиняными крышками и отверстиями на днище (табл. 106, 6). Но особый интерес представляют те редкие, но дорогостоящие погребальные сооружения, которыми являются большие подземные сводчатые склепы, каменные саркофаги и сводчатые крипты внутри церквей (табл. 106, 4, 7, 9).
Подземные склепы дохристианского времени известны были лишь в Мцхета на «царском» некрополе. С раннехристианского времени они появляются и в провинциальных центрах Картли, например, у городища Хорнабуджи в Восточном Кахети (Синауридзе М.Г., 1978), в с. Сиони (Тианетский р-н), в с. Цилкани, к северу от Мцхета (Николайшвили В.В., 1990). Из этих погребальных сооружений более ранними (IV–V вв.) и почти однородными являются склепы из Сиони и Цилкани (табл. 106, 2, 3).
Сионский склеп построен из хорошо отесанных каменных блоков (травертин, известковый туф). Камера перекрыта арочным сводом и снабжена специальным входом-дромосом с лестницей. Дромос ориентирован на восток. Внутри камеры на каменном полу склепа, вдоль южных и северных стен из блоков травертина были построены два ложа с проходом между ними. Каждое погребальное ложе низкой перегородкой было разделено на две части, так что с самого начала склеп был рассчитан на четыре персоны, однако, как показали раскопки, он использовался неоднократно на протяжении многих веков. Следует отметить, что в архитектуре Сионского склепа прослеживаются черты, характерные для архитектуры позднеантичной эпохи (Рамишвили Р.М., 1970, с. 15–54).
С раннехристианского времени находят довольно широкое распространение каменные саркофаги, высеченные из цельного камня, с двускатными монолитными или плоскими крышами. Первые экземпляры таких усыпальниц на территории Большого Мцхета появились еще с позднеантичного времени. Среди таких сооружений особенно выделяются саркофаг из с. Баличи (Болнисский р-н) (табл. 106, 8) с древнегрузинской надписью и с изображением так называемого болнисского креста и саркофаги из городища Рустави. По погребальному инвентарю и палеографическим данным эти саркофаги датируются VI–VII вв.
На городищах, селищах и могильниках в результате полевых исследований собран богатейший материал, дающий представление о разных сторонах культуры населения Картли и Эгриси.
Керамические изделия. С самого начала раннехристианского периода во многих уголках равнинной Грузии в погребениях резко сокращается количество предметов, в первую очередь керамических сосудов. Но на могильниках раннего средневековья предгорной и горной зон все же в достаточном количестве обнаруживаются глиняные сосуды, которые вместе с керамическими материалами из городищ и селищ дают возможность проследить развитие форм и технологии отдельных типов посуды, особенно столовой.
Среди столовой и хозяйственной посуды Восточной Грузии выделяются кувшинчики разных форм (табл. 107). В этой группе сосудов особенно многочисленны плоскодонные кувшинчики с круглым венчиком, с валиками на горле.
По материалам городища Урбниси можно судить, что с IV в. днища таких сосудов заметно расширяются (Чилашвили Л.А., 1964, с. 78–79, табл. XX–XXIII, XXX-XXXIII); встречаются винные кувшинчики типа ойнохоя с вытянутым туловом (табл. 107, 10); кувшинчики грушевидной формы без ручек (табл. 107, 15), крупные хозяйственные сосуды с двумя ручками (табл. 107, 14, 16), которые, по всей вероятности, применялись и в качестве мерил. В керамике Восточной Грузии в раннем средневековье наблюдается некоторое «огрубение» форм, снижается культура обработки черепка (Ломтатидзе Г.А., 1977, с. 83), хотя в некоторых керамических производственных центрах довольно прочно сохранились позднеантичные традиции гончарства (Надирадзе Д.Ш., 1975; Робакидзе Ц.В., 1985; Чихладзе В.В., 1982; Рамишвили Р.М., 1980).
По многообразию форм довольно внушительно выглядит кухонная керамика Восточной Грузии (табл. 108), подавляющее большинство которой было обнаружено на городищах и поселениях (Рамишвили Р.М., 1979, табл. 4). Тут преобладают горшки разных форм и величины, орнаментированные довольно сдержанно (табл. 108, 12–23).
Особую группу хозяйственной керамики составляют пифосы — квеври (табл. 108, 24–29) разных форм и величины для хранения вин, которые в большом количестве обнаруживаются по всей равнинной и предгорной части Восточной Грузии. Большие пифосы для хранения вин обычно сосредоточены в винных погребах — «марани» по 13–15 квеври в каждом.
Более разнообразной выглядит колхская керамика IV–VII вв. (табл. 109). Украшением гончарной продукции является цебельдинская керамика в Абхазии (табл. 109, 13, 14, 18, 20, 21, 22–29, 31), отличающаяся разнообразием форм, богатым орнаментом и черепком высокого качества (Бердзенишвили К.И., 1959; Гзелишвили И.А., 1947; Трапш М.М., 1975, с. 131–138; Шамба Г.К., 1970, с. 18–32; Гунба М.М., 1978, с. 64–73; Воронов Ю.Н., 1975, с. 64–69). На могильниках Цебельды встречались пифосы, амфоры, двуручные и одноручные кувшины, корчага, горшки, миски и тарелки, вазы, чашки. Характерной чертой цебельдинской керамики (кроме разнообразия форм) являются воронкообразные венчики (табл. 109, 20), которыми снабжены некоторые группы сосудов, а также богатое убранство с применением зооморфных мотивов, геометрического орнамента и астральных знаков, связанных с культом плодородия и небесных светил (Шамба Г.К., 1970, с. 20–23). Что касается воронкообразных (чашечкообразных) венчиков, отдельные экземпляры которых встречаются по всей территории Колхиды, они, по всей вероятности, выступали в роли воронок, а сами сосуды применялись в качестве мерил. В пределах исторической Колхиды продолжают свое существование амфоры (табл. 109, 15–17) с узким перехватом в средней или нижней части тулова. Амфоры такого типа, по всей вероятности, были связаны с торговлей.
В раннем средневековье в Западной Грузии широко были распространены так называемые лютерии, большие миски со сливом (табл. 109, 11), которые со временем (с III–IV вв.) нашли распространение и в Восточной Грузии (табл. 107, 21) (Чилашвили Л.А., 1964, табл. XLIV, I).
Встречаются и импортные глиняные изделия: амфоры, краснолаковые миски и тарелки, терракоты и др., которые в разных областях Причерноморья распространялись из римско-византийских провинциальных восточно-средиземноморских мастерских (Апакидзе А.М., 1978, с. 9–99; Воронов Ю.Н., 1975, рис. 24).
Орудия труда и оружие. В раннем средневековье все виды орудий труда и предметы вооружения почти без исключения изготовлялись из железа. В первую очередь это касается земледельческих орудий, основные виды которых были известны еще с эпохи бронзы (Артилаква В.Е., 1976, с. 88–100).
Для нужд земледельцев в кузнечных мастерских Грузии изготовлялись лемехи, сошники, кирки, мотыги, лопаты, серпы и косы (табл. 110). В древнегрузинских письменных источниках неоднократно упоминается лемех (Кекелидзе К.С., 1954, с. 126–128). В средние века самыми распространенными были заостренные лемехи треугольной формы (Артилаква В.Е., 1976, табл. 38–41) разных размеров. Крупные лемехи (вес 4 кг) были рассчитаны для тяжелых плугов (табл. 110, 15), куда запрягались четыре и более пар быков (Артилаква В.Е., 1976, с. 91). Лемехи средней величины (вес 1,5–1,8 км) были рассчитаны для плугов на две пары быков, а небольшие лемехи (вес до 0,5 кг) использовались на сохах.
Лопаты (заступы) в древней Грузии были распространенным видом орудия для обработки почвы, но из-за отсутствия раннесредневековых экземпляров, о формах и размерах этого орудия нам приходится говорить по материалам развитого средневековья (Артилаква В.Е., 1976, с. 93–94, табл. 42–45) или же по находкам эллинистического периода. Судя по миниатюрам Джручского Евангелия, лопаты имели треугольную форму.
Мотыги (табл. 110, 39–41) были известны по всей Грузии, особенно на территории исторической Колхети (Читая Г.С., 1959, с. 147–162). Интерес заслуживают мотыги из могильников Цебельды и других уголков Абхазии (Хотелишвили М.К., 1979, с. 29, рис. III, 2; рис. II, 6–7). Самая распространенная форма железной колхской мотыги, начиная еще с эпохи бронзы, — треугольная с широким лезвием. Она снабжена молоткообразным обухом и овальным отверстием для рукоятки (Читая Г.С., 1959; Артилаква В.Е., 1976, с. 94–97, табл. 46–49). В археологических коллекциях сравнительно многочисленны крупные мотыги, которые обычно предназначались для выкорчевывания корней и при обработке каменистой почвы (табл. 110, 39) (Воронов Ю.Н., 1975, с. 54–56, рис. 11, 8-10). На территории Западной Грузии аналогичные, но более мелкие мотыги с узким лезвием использовались при работах на огородах (в прополках и пр.).
Для обработки тяжелого грунта, каменистой почвы и строительного камня, а также рытья глубинных траншей, широко применялись кирки — двусторонние орудия труда. Найденные на Тбилисской крепости (Артилаква В.Е., 1976, с. 97, табл. 93) железные кирки (датируются V в.) определены как инструменты каменщика.
В археологических материалах раннего средневековья нередко встречаются серпы и топоры. Несколько экземпляров больших «открытых» (косовидных) железных серпов раннего средневековья было найдено на городище Урбниси. Распространенные на территории Колхиды серпы характеризовались сравнительно меньшими размерами и слабым прогибом лезвия, не позволяющим захватить много колосьев (Воронов Ю.Н., 1975, с. 57, рис. II). Такие серпы, по всей вероятности, предназначались для уборки посевов проса.
Среди хозяйственных орудий самым распространенным и универсальным являлся топор. В археологических материалах раннего средневековья топоры разных форм встречаются довольно часто (табл. 110, 35–38, 42, 43), но их точное разграничение по назначению затрудняется. Не исключено, что народные ополчения вооружались обычными плотничными топорами (табл. 110, 35, 42, 43), а воины-профессионалы, видимо, применяли специально сделанные особой формы боевые топорики (табл. 110: 36, 38) (Артилаква В.Е., 1976, табл. 21, 22), которые могли быть применены и в хозяйственных работах. По материалам могильников Цебельды выделяются топоры двух типов. Топоры первого типа характеризуются массивной формой, широким лезвием, узкой шейкой и округлой обушной частью. Они зафиксированы в погребениях IV–VII вв. (Воронов Ю.Н., 1975, с. 90–92, рис. 31, 1-в; Трапш М.М., 1971, с. 147–150; Шамба Г.К., 1970, с. 43–45, табл. XVI, 1–7). Подобные топоры являются одним из характерных элементов цебельдинской культуры, широко были распространены по всей Западной Грузии (Артилаква В.Е., 1976, табл. 21–24). Второй, более редкий тип цебельдинских топоров характеризуется продолговатым корпусом, узкой лезвийной частью и более или менее длинным молоточковидным обухом. Топоры этого типа в ранних погребениях Цебельды не встречаются, они появляются там лишь в комплексах VI–VII вв. (Воронов Ю.Н., 1975, с. 94). Подобные топоры широко были распространены в Восточной Грузии (табл. 110, 35, 43).
Своеобразным орудием труда является топорообразный инструмент с крючкообразным носиком — цалди (табл. 110, 14), который предназначался для резки и рубки субтропических колючих и вьющихся растений, а также для подрезки высокоствольных виноградников на больших деревьях (Артилаква В.Е., 1976, с. 68–72, табл. 29, 30; Трапш М.М., 1971).
Предметы вооружения. Сравнительно с античным периодом, ассортимент и количество предметов вооружения резко уменьшается в погребальных комплексах раннего средневековья, а на равнинных могильниках оружие почти совсем не встречается. Предметы вооружения были обнаружены на могильниках Арагвского и Кодорского ущелий, предгорной и горной полосы, где, несмотря на христианизацию погребального обряда, в силу устойчивости традиций, погребальные комплексы все же содержали много разных вещей. Предметы вооружения сравнительно разнообразно представлены в материалах городищ и селищ, например — городище Урбниси (Чилашвили Л.А., 1964, с. 124–126). В археологических материалах из предметов вооружения чаще всего встречаются наконечники копий и стрел, мечи и кинжалы, а также, значительно реже, фрагменты от панцирей и щитов.
Наконечники копий и дротиков (табл. 110, 19–24). По находкам Восточной Грузии, в течение всего раннего средневековья в основном распространены были наконечники копий двух типов: копья с широким листовидным пером и продольным ребром, не доходящим до острия (табл. 110, 22, 24) и копья со сравнительно узким пером и коротким ребром (табл. 110, 21, 23). Более разнообразными выглядят наконечники копий, найденные в пределах Лазского царства. В этом отношении особо выделяются материалы, найденные в Кодорском ущелье, на могильниках Цебельды (Трапш М.М., 1971). В самом начале раннего средневековья распространенным типом являлись наконечники копий с широким листовидным пером и продольным ребром, доходящим до острия. С конца IV в. форма копья постепенно изменяется — перо сужается и вытягивается, серединные ребра, не доходя до конца, двумя резкими возвратами уходят вдоль краев к основанию. Этот признак, постепенно усугубляясь, сохраняет свое значение в течение всего V в., когда серединное ребро приобретает шестигранную в сечении форму. В VI в. лезвие все более удлиняется, продольное ребро спускается к тулье. В VI–VII вв. появляются наконечники копий с равномерным широким пером, суженным в средней части. В Абхазии (в Кодорском бассейне) довольно широко были распространены четырехгранные наконечники с миниатюрным листовидным жальцем на конце (Воронов Ю.Н., 1975, с. 91, рис. 29).
Наконечники стрел (табл. 110, 1–9, 34) в Восточной Грузии встречаются на городищах и селищах (Чилашвили Л.А., 1964, с. 124–125, рис. 55), хотя по примерам могильников Цебельды и Мингечаура (Асланов Г.М., 1955, с. 68) они попадались и в погребальных комплексах. В этом отношении особо отличаются могильники Кодорского ущелья, блестяще исследованного Ю.Н. Вороновым (Воронов Ю.Н., 1975, с. 91, рис. 30).
На территории Картли и Пазики среди наконечников стрел боевого назначения самыми распространенными являлись трехкрылые (трехреберные) черенковые стрелы, хотя довольно часто встречаются двурогие большие и малые тупоугольные лезвенные плоские, четырехгранные, круглые в сечении, шипастые и другие стрелы.
В культурных слоях и погребальных комплексах раннего средневековья нередко встречаются мечи, кинжалы и ножи разной величины и назначения. Однолезвийные мечи, грозное оружие всадника, появляются еще с V–IV вв. до н. э., но широкое распространение они, по всей вероятности, получают с самого начала раннего средневековья (табл. 110, 32, 33). По материалам Западной Грузии и особенно Абхазии, мечи с однолезвийным клинком распространяются с VI в. н. э. (Трапш М.М., 1971, с. 144–147). В погребальных комплексах раннего средневековья чаще всего встречаются однолезвийные ножи разных размеров, в том числе сравнительно большие, однолезвийные, чуть согнутые ножи-секачи (длиной 25–35 см), возможно, боевого назначения, и ножи небольшого размера (табл. 110, 16–18) с одним лезвием и черенком для прикрепления рукоятки (длина — 10–14 см).
Украшения. В материальной культуре Грузии раннего средневековья особое место занимают украшения. Следует отметить, что в силу геоклиматических особенностей в разных этнографических уголках Грузии бытовали разные типы одежды. В Восточной Грузии соразмерно со сравнительно континентальным климатом одежда, видимо, была более тяжелой, теплой. Значительными особенностями характеризовался и головной убор. По всей вероятности, этими особенностями следует объяснить тот факт, что среди украшений этой части Грузии преобладают булавки из разного материала различных типов и размеров. В субтропических районах Западной Грузии, где, видимо, одежда была более легкой и изящной, булавки не нашли применения, там очень широко распространены были разнообразные фибулы, хотя они проникли в небольшом количестве и во все уголки Восточной Грузии.
Как известно, в конце III и в IV в. развитие полихромного стиля в грузинском златокузнечестве в целом достигает своего логического конца. В украшениях этого периода золото окончательно сдало свои позиции в пользу самоцветов, которые большей частью использовались в виде плоских вставок. Участились случаи замены натурального камня цветным стеклом. Впервые в это время получает широкое распространение жемчуг (Гагошидзе Ю.М., 1981, с. 47–48). С IV в. намечается постепенное распространение в Грузии украшений сасанидского круга. Следует отметить, что украшения простого народа были более самобытными и традиционными, чем дорогие предметы, принадлежащие высшей правящей аристократии.
Булавки (табл. 111) на территории Восточной Грузии были известны с эпохи средней бронзы, но особенно широко они были распространены с раннехристианского периода. Прежде чем мы перейдем к основным группам булавок, найденных на могильниках Восточной Грузии, следует отметить, что булавки раннего происхождения (IV–V вв.), снабжены сравнительно короткими и тонкими стержнями. Булавки с разновидными головками, как показывают археологические факты, в основном применялись для головного убора, хотя они, видимо, использовались и для застежки одежды, так как в могилах они нередко попадаются в области грудной клетки и других частях костяка. Булавки изготовлялись из бронзы, железа, кости и прочего материала, для головок применялись разные хорошо отшлифованные полудрагоценные или простые камни и разноцветное стекло. По материалу среди булавок следует выделить две большие группы: составные булавки с металлическим стержнем и головками из различного материала и цельные булавки, сделанные из металла или кости. Стержни булавок в основном изготовлялись из бронзы и железа. В первой половине раннего средневековья по количеству преобладали булавки с бронзовыми стержнями. С VI в. (может быть, с конца VI в.) резко увеличивается количество булавок с железным стержнем. Для головок раннесредневековыми мастерами использовались сердолик, гранат, коралл, гагат, плазма, горный хрусталь, жемчуг, разноцветное стекло и др.
Среди булавок, изготовленных из различного материала, выделяются: 1) булавки с одной, двумя или редко тремя головками, круглыми, небольшими, из разного материала (табл. 111, 61–65, 77–79, 81). Эти булавки, по всей вероятности, возникают в IV в., но широкое распространение получают с V в. (табл. 111, 64, 65) и продолжают свое существование до VIII в.; 2) булавки с продолговатыми, овальными или цилиндрическими головками (табл. 111, 66, 67, 71, 73, 40–42, 52 и др.) из разного камня или стекла. Гладкие или граненные головки с обеих сторон закреплялись крохотными розетками. По сравнительным материалам из Мцхета (Угрелидзе Н.Н., 1967; Чилашвили Л.А., 1956), Рустави, Эрцо (Джорбендазе В.А., 1982, с. 44, рис 6, с. 53, рис. 12) и других пунктов (Рамишвили Р.М., 1969, с. 124), подобные булавки обнаруживаются в погребениях V–VII вв.; 3) булавки с многогранными головками (табл. 111, 68, 69) с бронзовыми стержнями. Некоторые головки имеют квадратную или, реже, продолговатую форму. Каменные головки, видимо, шлифовались на станках, а стеклянные делались в специальных формах. Многогранные головки булавок и вместе с ними многогранные бусы в начале раннехристианского периода были широко распространены во всех районах Восточной Грузии, особенно в V–VII вв., что является логическим продолжением той тенденции к геометрическим формам, которая замечается еще с первых веков н. э. (Леммлейн Г.Г., 1951, с. 203); 4) особого внимания заслуживают булавки, головки которых украшены в виде цветков или плодов граната (табл. 111, 5, 6, 8, 10–17, 27, 34, 36, 70, 82). Гранат, являющийся символом плодородия, по мнению исследователей, олицетворял женское начало (Археология Грузии, 1959, с. 337; Апхазава Н.И., 1979, с. 112). Головки подобных булавок чаще всего изготовлялись из коралла. Булавки, украшенные головками в виде цветков и плодов граната, в целом датируются V–VIII вв.
Среди булавок второй группы, изготовленных (отлитых) из металла, особое внимание привлекают: 1) Бронзовые булавки, украшенные разновидными фигурными головками (табл. 111, 29, 31, 32, 39, 48, 49, 84–87). Не вдаваясь в подробный типологический анализ, из данной группы украшений особо следует выделить довольно длинные булавки (12–18 см) с острыми концами и головками в виде зданий или купола зданий (табл. 111, 39, 43, 84, 85). По мнению исследователей, тут, возможно, изображены модели христианских церквей (Джорбенадзе В.А., 1982, с. 69–70).
2) Не менее интересны булавки с головкой в виде кисти человеческой руки (табл. 111, 29, 31, 32). В последние годы заметно участились находки таких булавок в основном в Арагвском ущелье. Для изготовления булавок-«ручек», кроме бронзы, использовалась кость (табл. 111: 55, 60). В большинстве случаев на головках булавок изображается правая рука в виде «троицы», но имеются экземпляры, на которых изображена левая рука. Такие «булавки», возможно, являлись стилосами (Чилашвили Л.А., 1964, с. 58, табл. XV), хотя по археологическим фактам эти украшения явно были связаны с головным убором или же с одеждой. Почти на всей территории Восточной Грузии в VI–VIII вв. булавки-«ручки» бытовали вместе с булавками с головками в виде здания (Джорбенадзе В.А., 1982, с. 71–72, рис. 17). Любопытно отметить, что подобные булавки-«ручки» засвидетельствованы и за пределами Грузии (Ваидов Р.М., 1954, с. 139, рис. 59, 3).
Пряжки и поясные наборы (табл. 112). В материальной культуре раннего средневековья пряжки и поясные наборы занимают видное место как по количеству, так и по разнообразию. Предметы личного убора еще ярче, чем другие предметы, отражают внешние связи раннесредневековой культуры Грузии. Это в первую очередь касается пряжек, поясных наборов, фибул, гемм и т. д. Следует указать и тот факт, что предметы личного убора с особым многообразием представлены на тех могильниках, которые были расположены вдоль больших торговых магистралей.
Как известно, пряжки и поясные наборы довольно широко были распространены в Картлийском царстве и до начала раннего средневековья, особенно в I–IV вв., являясь в большинстве случаев знаками социального различия, они встречаются преимущественно в мужских погребениях.
По материалам Картлийского царства со второй половины IV в. в формах пряжек наблюдаются некоторые изменения (Апхазава Н.И., 1979, с. 117–188, табл. XXXII–XXXIII; 1981, с. 12–14, табл. II). Для пряжек I–IV вв. общей особенностью являются простые полукруглые рамки, продолговатые щитки (основания) с отверстиями для заклепок и короткие язычки (табл. 112, 31, 32 и др.). С III в. получают распространение двучленные пряжки с круглым щитком. То же самое наблюдается и в Западной Грузии. В Абхазии со второй половины III — начала IV в. население Кодорского ущелья стало носить пряжки, характерные для степей Северного Причерноморья, Северного Кавказа и Крыма. Характерные пряжки этого времени имели: овальные, утолщенные спереди кольца; прямой хоботковидный, заметно удлиненный язычок, овальные или же прямоугольные щитки. В эпоху «переселения народов» появляются большие пряжки с округлым или, реже, четырехугольным кольцом, прямоугольным или иногда овальным щитком, в некоторых случаях украшенным сердоликом в оправе. Концы хоботовидных язычков украшаются схематическими изображениями (Воронов Ю.Н., 1975, с. 123–124, рис. 6-13; Трапш М.М., 1971, с. 76–167; Гунба М.М., 1978, с. 86). В Восточной Грузии, наряду с двучленными пряжками с круглыми или прямоугольными щитками и хоботовидными язычками (табл. 112, 16, 19, 20, 25–28 и др.), в IV–V вв. бытовали и одночленные пряжки с полукруглыми, В-образными, овальными кольцами (табл. 112, 9, 18, 21, 22 и др.) и хоботовидными язычками. Удлинение язычка является характерной чертой пряжек IV–VI вв. (Апхазава Н.И., 1979, с. 42). По наблюдению исследователей, в погребениях IV V вв. продолжали существовать поясные наборы, которые состояли из пряжки, бляшек, прикрепленных к кожаной полоске, и концовки (табл. 112, 32). С V в. в погребальных комплексах Восточной Грузии резко сокращается количество поясных наборов, в большинстве случаев являющихся инсигниями воинов и знаками социального превосходства, а в комплексах VI в. они уже отсутствуют (Апхазава Н.И., 1979, с. 118). Лишь в Арагвском ущелье на могильниках предгорной полосы в погребениях IV–V вв. довольно часто попадаются целые поясные наборы, указывающие на существование в предгорье и в горах Арагвского ущелья служилой прослойки. С конца VI в. в Картлийском царстве появляются так называемые геральдические поясные наборы (Апхазава Н.И., 1979, с. 46–53 и 118; табл. XXXII, 1-76; XXXIII, 1–6), которые генетически связаны с восточноевропейскими и сасанидскими поясами VI–VII вв. Геральдические пояса VII в. являлись символом власти, и их могли носить должностные лица или воины (Апхазава Н.И., 1979, с. 118). Ареал «геральдических поясов» довольно широкий и охватывает почти всю Грузию. Для одночленных «геральдических пряжек» характерной чертой является единый бронзовый корпус, где рамка (кольцо) и щит изготовлены в одной форме. Щитки этих пряжек имеют остроарочную форму, а рамки то овальной, то четырехугольной или же В-образной формы. Для поясов такого типа характерными элементами являлись бляшки в виде масок, где схематично, но иногда очень выразительно передается человеческое лицо (Апхазава Н.И., 1979, табл. XXXII, 26–54). Двучленные «геральдические пряжки» характеризуются большими размерами, щитки имеют четырехугольную форму, куда вставлен хоботообразный язычок (табл. 112, 20).
Кроме вышеуказанных, на территории Грузии встречаются пряжки с фигурными щитками (табл. 112, 2, 3), пряжки и бляшки византийского происхождения (табл. 112, 5).
Фибулы (табл. 112, 35–73). Самым распространенным материалом для фибул являлась бронза, хотя довольно часто они изготовлялись из железа, сравнительно реже из серебра и золота. Фибулы играли важную роль в костюме населения Кавказа. В Грузии массивные фибулы с высокой полукруглой дужкой были известны еще с эпохи поздней бронзы. Те легкие фибулы, которые бытовали на Кавказе в раннем средневековье, видимо, проникли в Грузию с запада, возможно, через Северное Причерноморье. Они распространились в разных областях Западной Грузии, приблизительно с первых веков н. э. (Ломтатидзе Г.А., 1957, с. 199). Эти фибулы, по всей вероятности, окончательно вытеснили из обихода местные массивные бронзовые фибулы (табл. 112, 70). В Восточной Грузии фибулы широко распространяются с IV в., хотя единичные экземпляры фибул бытовали здесь уже во II–III вв. Ранние фибулы из городища Урбниси и других пунктов Картли являлись западногрузинскими и европейскими (Апхазава Н.И., 1981, с. 7, табл. 1, 1–5). С начала III в. возникает местное изготовление фибул и в Кодорском ущелье. Фибулы Цебельдинской долины постепенно приобретают ряд оригинальных черт, чем они ярко отличаются от продукции других ремесленных центров (Трапш М.М., 1971, с. 170–189; Гунба М.М., 1978, с. 86–94). Одной из таких оригинальных черт цебельдинских фибул следует считать сплошную проволочную обмотку на дужках. С IV в. в Цебельде стали распространяться двучленные фибулы, которые делались из толстой гладкой проволоки. В некоторых случаях ножки двучленных фибул сверху украшались гнездами и вставленными в них «глазочками» из стекла или цветного камня (Воронов Ю.Н., 1975, с. 121; Трапш М.М., 1971, табл. IX, 10 и X, 2), что было засвидетельствовано и в Клдеети на рубеже II–III вв. (Ломтатидзе Г.А., 1957, табл. 1, 5).
В V столетии формы фибул становятся намного разнообразнее. Мастера V и последующих веков особое внимание уделяют художественному оформлению фибул. К фибулам подвешивают парные спирали — солярные знаки и небольшие колокольчики. В V–VII вв. широко распространяются крестовидные фибулы (табл. 112, 36), которые нередко украшались нарезками, имитирующими обмотку (табл. 112, 43, 48 и др.). Во второй половине VII в. перекрестие таких фибул перемещается на середину корпуса (Воронов Ю.Н., 1975, с. 121–122, рис. 42, 20, 22). На территории Лазики в VI–VII вв. бытовали также так называемые Т-образные фибулы, которые могли проникнуть сюда или из Восточной Грузии, или же с Северного Кавказа.
В пределах Картлийского царства в V–VII вв. количество фибул резко растет. Кроме бронзовых, в Картли широко были распространены железные фибулы, или же бронзовые дужки снабжались железными язычками. Н.И. Апхазава среди фибул, обнаруженных в Картли, выделяет шесть групп (Апхазава Н.И., 1979) от до IX в.
Браслеты (табл. 113, 2-16) генетически теснейшим образом связываются с браслетами раннеиберийского (VI–IV вв. до н. э.) и армазского (III в. до н. э. — III в. н. э.) периодов. Некоторые типы из них проявляют завидную устойчивость и доживают до раннего средневековья. С начала раннего средневековья одним из основных материалов для изготовления браслетов по-прежнему была бронза, хотя местные мастера уже с середины I тысячелетия до н. э. довольно охотно использовали и железо. В позднеармазском (позднеримском) периоде в богатых погребальных комплексах, которые доживают до IV в., встречаются золотые и серебряные браслеты, украшенные геометрическими и зооморфными мотивами. С V в. при изготовлении браслетов железо постепенно вытесняет бронзу. Так как степень сохранности железа по сравнению с бронзой ничтожна, формы железных браслетов второй половины раннего средневековья сохранены плохо, что затрудняет их изучение. Среди браслетов раннесредневековой Грузии выделяются три основных типа:
1. Браслеты, украшенные зооморфными мотивами (табл. 113, 7, 11, 15, 16). Ареал распространения — почти вся территории Грузии. Подобные браслеты делались из круглого в сечении бронзового прута. Типичный браслет имеет разомкнутые, чуть уплощенные концы с разными изображениями, чаще всего змеиными головками, порой довольно реалистичными, но в большинстве случаев — схематичными (табл. 113, 11). Среди браслетов IV–V вв. встречаются овальные плоско-пластинчатые браслеты с разомкнутыми концами, на концах с изображением бараньих головок (табл. XII, 7). Браслеты с зооморфными головками существовали как в IV–V, так и в последующих веках, но не позже VIII в. (Ломтатидзе Г.А., 1957, с. 180, табл. XIX, 16; Апхазава Н.И., 1979, с. 80 и 120, табл. XXXVIII, 38; Воронов Ю.Н., 1975, с. 124–125, рис. 44 и др.).
2. Браслеты круглой или овальной формы со спиралевидной обмоткой (табл. 113, 13, 14). Подобные украшения имеют очень обширную географию, и потребителю Грузии они были известны намного раньше раннего средневековья (Мцхета, 1958; Ломтатидзе Г.А., 1957, табл. XIX, 1). Подобные браслеты делались из бронзы, серебра и золота и, видимо, были популярными в разных социальных кругах. Возможно, этим и объясняется то обстоятельство, что они сохранились почти до VIII в. (Трапш М.М., 1971, с. 191, табл. 1, 3, 7 и др.).
3. Браслеты из толстого бронзового прута с обрубленными головками и расширенной средней частью. Они засвидетельствованы в погребениях VI–VII вв., хотя самые ранние экземпляры таких браслетов известны с III в.
Кроме вышеуказанных, в погребальных комплексах раннего средневековья в предгорной полосе Восточной Грузии встречаются пластинчатые браслеты, сделанные из плоской полоски, суженной в средней части (табл. 113, 6), а также простые, гладкие, бронзовые и железные браслеты круглоовальной формы с чуть раскрытыми головками (табл. 113, 1–3, 8).
Перстни и печатки (табл. 114). В раннем средневековье перстни успешно продолжали существовать в огромном разнообразии. Они в большинстве случаев встречаются в женских погребениях. В рядовых могилах преобладают бронзовые перстни, а в состоятельных и богатых погребальных комплексах попадаются серебряные и золотые. Часть перстней была украшена геммами. Перстни IV в. теснейшим образом были связаны с перстнями предыдущего периода, но вместе с тем уже в недрах IV в. зарождаются новые формы и тенденции, а сюжеты на геммах претерпели резкое изменение.
Среди образцов IV в. следует упомянуть перстни с полой дужкой и широкими плечиками, снаружи часто ребристые, с жуковиной в самой дужке, в которых большей частью сохранились разные камни (табл. 114, 35–37). Они с V в. постепенно уступают место другим типам. В погребениях V–VII вв. появляются перстни, у которых жуковины вставлены между концами дужки (табл. 114, 27). Жуковины у таких перстней различной формы: цилиндрические (табл. 114: 8), в виде усеченного конуса (табл. 114, 3) и др., и они широко были распространены в V–VII вв. (Апхазава Н.И., 1981, с. 19, табл. III, 48–49). Среди многочисленных типов перстней VI в. (табл. 114, 1, 4, 5, 7, 9, 11, 12) следует выделить круглые или чуть овальные перстни с ромбовидным щитком (табл. 114, 2), украшенным зернью или насечками. С V в., по материалам цебельдинских могильников, распространяются цельнолитые перстни с сердоликовыми вставками, которые бытовали и в погребениях VII в. Параллельно с ними в комплексах VI–VII вв. встречаются пластинчатые кольца с сердоликом в оправе (Воронов Ю.Н., 1975, с. 127, рис. 47).
С самого начала раннего средневековья появляются единичные экземпляры совершенно нового типа перстней, сделанных из разноцветного стекла, они широко распространяются лишь с VII в. (табл. 114, 14, 18, 48, 49 и др.). Очевидно, что они производились сразу в нескольких производственных центрах.
Печатки. В погребальных комплексах раннего средневековья первые экземпляры встречаются с конца IV в. (Угрелидзе Н.Н., 1967, табл. I, 44). С V–VI вв. их количество резко увеличивается. Чаще всего они делались из круглого халцедона и сердолика. Как правило, они в центре просверлены, а на усеченном крае выгравированы разные изображения (коза, тур, насекомые, растения и др.). Наверное, эти круглые печатки принадлежали определенному социальному сословию и носились на шнурочке. Изображения, помещенные на этих круглых печатях, по содержанию скорее всего связываются с сасанидским миром (табл. 114, 10, 15–17, 25).
Серьги и височные подвески (табл. 115). В погребальных комплексах IV и, частично, V в. серьги попадались в довольно большом количестве, и многие разновидности этого украшения, имевшего широкое применение в первых веках н. э., продолжали свое существование. Для изготовления серег широко применялись разноцветные металлы, чаще всего — бронза, а также разноцветные камни (сердолик, халцедон, гагат, альмандин, жемчуг и др.) и стекло. Среди серег раннего средневековья выделяются две большие группы:
1. Серьги простые, изготовленные из одного металла. Самыми распространенными в этой группе являются серьги-колечки с раскрытыми концами, круглой или овальной формы (табл. 115, 20, 22) с утолщением посредине кольца. В дальнейшем (в VI–VII вв.) утолщение заметно уменьшается. Такие серьги широко были распространены по всей территории Грузии.
Среди серег, изготовленных из одного металла, привлекают внимание небольшие конические серьги с согнутым в одну сторону тонким пальчиком (табл. 115, 40, 26). Они существовали до V в.
Начальным этапом раннего средневековья датируются редкие бронзовые серьги овальной формы со спиралевидной обмоткой концов. Они были найдены вместе с серьгами конической формы (Рамишвили Р.М., 1979, с. 90, табл. 31 и 32).
К этой же группе относятся серьги из кольца с разомкнутыми концами и с припаянной пирамидкой из металлических шариков (табл. 115: 36). Подобные серьги были известны с эпохи средней бронзы, и они «дожили» почти до III в. н. э. Затем они исчезают, появляются вновь лишь в VII в. в более утонченном виде (табл. 115, 8, 9, 10, 4) и существуют до VIII в.
2. Серьги составные, изготовленные из различного материала (табл. 115, 1–3, 5–7, 11–17, 23–33 и др.). Подобные серьги состоят из разомкнутого кольца, у которого снизу припаяна петля (иногда две). На этих маленьких кольцах-петлях свободно висят разнообразные стержни с бусами, подвески из разных камней и разных форм. Следует отметить, что в Цебельде, кроме вышеупомянутых серег, найдены оригинальные серьги с круглыми, овальными и квадратными щитками, каменными вставками и изящными подвесками (Воронов Ю.Н., 1975, с. 125–126, рис. 45).
Скорее височными подвесками, чем серьгами, являются золотые украшения (табл. 115: 34, 35), найденные в погребениях IV в. в Саирхе (Надирадзе Д.Ш., 1975, с. 44 и 53, рис. 4), которые изготовлены в традициях златокузнечества позднеримского времени.
В погребальных комплексах и культурных слоях раннесредневековых городищ и селищ обнаружено множество других вещей: колокольчики, копоушки и другие принадлежности туалета, предметы ритуального назначения, музыкальные инструменты, разнообразные бусы, однако объем работы не позволяет подробно рассмотреть все виды материальной культуры этого периода. Но для воссоздания более или менее полной картины культурного состояния Грузии раннефеодального времени, ниже дополнительно предлагаем краткий обзор некоторых групп материальной культуры, дающих сведения об уровне ремесленного производства и духовной культуры населения Лазики и Картли.
Производство и использование стекла (табл. 116). С первых веков нашей эры, по данным археологии, в Закавказских государствах начинается новый этап развития ремесел, в том числе стеклодувного искусства. В погребениях IV–VIII вв. стеклянная посуда встречается значительно чаще, чем в I–III вв., а стеклянные сосуды IV–VIII вв. довольно наглядно отличаются от сосудов позднеримского времени (Угрелидзе Н.Н., 1967, с. 150–151). В первую очередь следует отметить, что стеклянные сосуды I–III вв. были намного крупнее, чем сосуды IV–VIII вв. В IV–V вв. в стеклодувном производстве фиксируется своеобразный «бум», вследствие чего наблюдается не только резкий количественный рост продукции, но и появление новых форм (Угрелидзе Н.Н., 1967, с. 151). Приблизительно такая же картина наблюдается на Цебельдинских могильниках, где первые экземпляры стеклянных сосудов появляются именно со второй половины IV в.
Среди стеклянных сосудов раннего средневековья следует выделить две большие группы: 1) изделия IV–V вв. и 2) изделия VI–VIII вв. В IV–V вв. завершается процесс бурных поисков новых форм и методов производства. С VI в. сосуды приобретают устойчивую и завершенную форму. Погребальный инвентарь VI–VIII вв. и в том числе стеклянные сосуды отличаются своими определившимися формами, хотя по разнообразию они явно уступают сосудам первой группы (Угрелидзе Н.Н., 1967, с. 54) (табл. 116).
В раннем средневековье в Восточной Грузии функционировало несколько центров производства стекла (Мцхета, Карснисхеви, Орбети, возможно, Урбниси и др.). Результаты химического анализа самтаврского стекла подтверждают его местное происхождение. Развитию местного производства способствовало наличие необходимого сырья в окрестностях Мцхета: окиси силиция — в Авчала, окиси кальция — в Дзегви, окиси натрия — в Глдани. Окись марганца могли привозить из Чиатура или из Квемо Картли (Угрелидзе Н.Н., 1967). Часть сосудов (например, чаши с полым поддоном и округлые стаканы с синими нитевыми налепами), видимо, завозилась из Восточно-Римских провинций или же из мастерских Кёльна (Воронов Ю.Н., 1975, с. 76–77). Среди стеклянных сосудов Грузии VI–VIII вв. наиболее распространенными были колбообразные флаконы.
Памятники раннехристианского зодчества (табл. 117). Внушительной частью материальной культуры раннехристианской Грузии являются памятники зодчества, среди которых особое место занимает христианская архитектура (рис. 16). Идеи христианского учения на Кавказ и, в частности в Грузию, проникли с самого начала — с I в. н. э., чему способствовали не только палестинские миссионеры (апостолы Андрей, Матфей, Семен Кананийский и др.), но и члены еврейской колонии, которые уже давно обосновались в Мцхета и других пунктах Картли и которые не прекращали связь с Иерусалимом. Поэтому не удивительно, что в одном из известных центров Картлийского царства — в Настакиси (на территории нынешней ж/д станции Ксани) раскопками под руководством А.В. Бохочадзе были выявлены небольшие церкви с полуциркульной абсидой, зального типа (табл. 117, 8), которые датируются второй половиной III в.
После официального крещения населения Картли в первой трети IV в., как свидетельствуют древнегрузинские письменные источники (Картлис цховреба, 1955, с. 117 и др.), по просьбе первого христианского царя Картли Мириана император Византии Константин послал священников и строителей церквей. К сожалению, первые христианские постройки в Восточной Грузии почти не сохранились. Остатки церкви IV в. были обнаружены при раскопках в Светицховели. Можно назвать и церковь Некреси (последняя четверть IV в.), Нокалакевскую церковь нижнего (IV в.) слоя (раскопки П. Закарая), Болниси (раскопки Л.В. Мусхелишвили), Цилкани (раскопки Н.Г. Чубинашвили), Бичвинта (раскопки А.М. Апакидзе) и др. (рис. 16; табл. 117, 3, 5, 12).
Самыми древними христианскими сооружениями в Грузии являются базилики, из которых раскопками выявлены Настакисская (раскопки А.В. Бохочадзе и Н.Г. Мирианашвили, 1984 г.), Сионская (Рамишвили Р.М., 1979 г.), Светицховельская (Цинцадзе В.Г., 1987) и Даватская (Рамишвили Р., 1986) базилики. Самым значительным памятником раннехристианской архитектуры считается Болнисская базилика (табл. 117, 1, 3, 5, 7), которая по анализу строительной надписи датируется концом V в. (Чубинашвили Г.Н., 1940). Декоративное убранство Болнисской базилики довольно строго и сдержанно. Среди орнаментов преобладают растительные и зооморфные мотивы. Особенно следует отметить наличие рельефных равноконечных крестов, которые в научной литературе именуются «болнисскими крестами».
Тема базилики в Грузии нашла свое оригинальное развитие: в разных уголках Грузии и, особенно в Кахети, возникают двухнефные, смешанные (табл. 117, 1, 2) и другие базилики, которые лишь внешне были похожи на базилику.
Как в Византии и на Ближнем Востоке, так и в Грузии уже с V в. начинает распространяться тема крестово-купольных зданий. Эта тема по своей сути была близка для грузинских зодчих, так как перекликалась с народным зодчеством (подразумевается модель крестьянского жилого дома «дарбази», который перекрывался деревянным ступенчатым куполом). В этом отношении следует упомянуть крестово-купольную церковь Эрелаант-сакдари (Рамишвили Р.М., 1969, с. 121–122, рис. 9 и 10, табл. VIII, 2). С VI в. в Грузии находит распространение тема тетраконха (табл. 117, 14, 13), которая свое логическое завершение нашла в памятниках типа Джвари (табл. 117, 16–21 и др.). Шедевром этого круга является Джвари-«крестовый» монастырь в Мцхета (587–605 гг.). Внутреннее членение храма отражается во внешних пропорциях, и внешний вид (как и внутренний) своими изысканными пропорциями и гармоничностью производит огромное впечатление. Под влиянием «Джвари» в VII–VIII вв. возникают целые группы памятников. Созданием Джвари в грузинской архитектуре завершается очень важный этап грузинской христианской архитектуры и сразу начинается другой. Блестящим примером этих новых исканий является храм VII в. в Цроми (табл. 117, 11) и Бана, круглый храм с тетраконхом в центре (табл. 117, 10).
При раскопках архитектурных памятников раннесредневековой Грузии найдено много замечательных произведений рельефной скульптуры. Древнейшие ее образцы обнаружены в Болниси. Сцены охоты львов и медведя на животных и манера изображения растительного мира на капители в Болниси связывает ее с сасанидским миром, хотя на других работах преобладает христианская тематика. Например, изображение символа воскрешения и возобновления — павлин или олень — символ верующей души. Довольно архаичным выглядит охота всадника «летящим галопом» на оленях в Атени, где опять явно просматривается ближневосточно-сасанидская тематика. Особенный интерес вызывает богатая рельефная скульптура на стенах Мцхетского Джвари (Аладашвили Н.А., 1977, с. 24–37). Архаическим обликом отличаются и рельефные работы из Жалети и Мартвили. В этих скульптурных изображениях определяющим является условность, на передний план выступает декоративность не только деталей, но и целых композиций.
Образцы монументальной живописи столь ранней эпохи не сохранились, хотя, как показали археологические исследования в Армазцихе, некоторые здания I в. были украшены стенной росписью. В раннехристианских храмах сохранились и образцы мозаичной работы. Большого внимания заслуживает мозаичный пол Бичвинтского храма. По данным археологии культурный слой, куда относится мозаичный пол, довольно убедительно датируется IV в. (Мацулевич Л.А., 1956). Большой интерес вызывает мозаичный пол Шухутской бани V–VI вв. (раскопки П. Закарая) и Цромская мозаика. Цромская мозаика VII в. украшала конху алтарной абсиды. На этой монументальной работе изображен Христос между двумя ангелами. К концу раннего средневековья в комплексе Давида Гареджи, в Удабно, появляются первые образцы монументальной живописи (Абрамишвили Г.В., 1972). Этот огромный монастырский комплекс, возникший в раннем средневековье (VI–VII вв.), внес внушительный вклад в развитие материальной и духовной культуры Грузии, особенно в период развитого средневековья.
Образцы торевтики и малой пластики, как правило, обнаруживаются при археологических работах, часть — в предхристианских богатых комплексах (табл. 118, 11–16), часть — в рядовых погребениях предгорной и горной зон. Начиная с конца 60-х годов XX в., в предгорной полосе и в горной части Восточной Грузии, между верховьями р. Арагви и Алазани в грунтовых погребениях III–IV вв. обнаружены замечательные образцы художественного ремесла — зооморфные изображения (олень, лошадь, тур, баран и др.) в виде фибул-застежек с железными (реже бронзовыми) иглами на оборотной стороне (табл. 118, 1-10). Указанные находки дают материал для характеристики материальной и духовной культуры населения Грузии в III–V вв., в период, когда по всей Грузии происходило внедрение христианской идеологии. С середины V в. эти предметы исчезают из археологических комплексов (Рамишвили Р.М., 2000, с. 68–75). Сцены охоты на оленей, помещенные на серебряных кувшинчиках (из Арагвиспири), своей сутью и композиционным решением перекликаются со скульптурной композицией охоты на оленей в Атени (табл. 118, 13). А изображения лошадей перед бомоном (Арагвиспири) и в виде отдельных скульптур (табл. 118, 4, 6, 8, 9), по всей вероятности, связываются с ритуалом, поэтому совершенно понятно их исчезновение с V в., после победы христианства.
Значительным элементом материальной культуры раннего средневековья является строительная керамика (черепица разных типов, керамические плиты, водопроводные трубы и т. д.), среди которой своим художественным оформлением внимание привлекают керамические антефиксы, в большинстве случаев обнаруженные при археологических исследованиях. Лобовые плоскости антефиксов, которые использовались при перекрытии церквей, украшены сюжетами христианского содержания. Самым распространенным украшением антефиксов является крест (табл. 119: 1–6), на одном антефиксе изображен святой Георгий (табл. 119: 6), на других — олени, символы верующей души (табл. 119: 7), павлины и др. На многих антефиксах сохранены надписи, исполненные грузинскими заглавными буквами (Джгамая Д.К., 1980, с. 49–50, табл. XVI–XVIII). Часть этих антефиксов датируется VII–VIII вв., ареал распространения — Восточная Грузия.
Стелы. Очень интересную отдельную группу материальной культуры раннего средневековья составляют стелы, которые получили широкое распространение с самого начала раннего христианства. Идея возникновения таких памятников теснейшим образом связывается с пропагандой и распространением христианства. Вместе с тем, стелы являются замечательными образцами рельефной скульптуры. По своему содержанию стелы делятся на несколько групп: религиозные, юридические, мемориальные и др. При археологических раскопках чаще всего попадаются стелы религиозного назначения. Основным материалом для изготовления стел являлись песчаные камни или же известняки. Типичная стела — это четырехугольные каменные столбы разных размеров (табл. 120, 6-11), которые помещались на квадратных или многоступенчатых пьедесталах (табл. 120, 5, 9; 121, 5). Как правило, стелы завершались каменными крестами (Чубинашвили Н.Г., 1972). Замечательными образцами творения являются стелы из Хандиси, Усанети, Болниси, Брдадзори и т. д. Особый интерес вызывают стелы из Даватской церкви (Душетский р-н), где раскопками выявлены фрагменты нескольких стел, среди которых выделяется стела с полным грузинским алфавитом.
Давати находится в верховьях речки Абаносхеви (Нокорнисхеви), левого притока р. Арагви, в 25 километрах от г. Душети. Раскопками 1985 г. под руководством Р.М. Рамишвили была расчищена церковь Успения Богородицы. Среди многочисленных фрагментов стел (табл. 121, 1–9) особый интерес вызывает стела из желтоватого песчаного камня. На фасадной стороне в обрамлении изображена Богородица во весь рост с младенцем на руках, держащим «книгу законов», на руках. У Христа диадема на голове, Богоматерь без диадемы. С обеих сторон Богоматери и Христа грузинские надписи (табл. 121, 9). Боковые плоскости стелы украшены изображениями пальметт, а на противоположной стороне Богоматери имеются рельефные изображения в двух фризах. Внизу изображены два человека в гражданском одеянии. На верхнем фризе, который частично поврежден, в позе возвышения изображены архангелы Михаил и, по всей вероятности, Гавриил. В пространстве между архангелами выцарапан полный грузинский алфавит (37 знаков) (табл. 121, 8). По предварительному соображению автора раскопок, церковь Богоматери датируется второй половиной VI в., а саму надпись с алфавитом следует отнести к более раннему периоду, скорее всего, ко второй половине IV в. (Рамишвили Р.М., 1986).
Монеты. Со второй половины или с конца IV в. из денежного обращения выпадают римские и парфянские серебряные монеты, и подражания римским ауреусам. С V в. на рынках Кавказа и Грузии появляются сасанидская серебряная монета и византийские солиды. Но самым примечательным является тот факт, что с V в. начинается чеканка грузинских и грузино-сасанидских монет. Первые единичные экземпляры сасанидской драхмы появляются в Восточной Грузии во второй половине III в., но они не играли сколько-нибудь важной роли в экономических взаимосвязях. На рынках Картли довольно энергично вращались византийские золотые солиды, например, в Телави, Мцхета, Цинандали, Урбниси и в других пунктах были обнаружены солиды Феодосия II (408–450), в Болниси, Казрети, Хидистави — монеты Льва I (457–474). С 30-х годов V в. в денежное обращение Картли постепенно включаются и сасанидские драхмы.
Картина денежного обращения несколько меняется в VI в., когда на восточногрузинском рынке окончательно утверждается сасанидская драхма.
С VI в. в денежном обращении Восточной Грузии появляется местная монета (Капанадзе Д.Г., 1955; Дундуа Г.Ф., 1976; Джалагания И.Л., 1979), что хорошо отражено в археологических материалах. Неоднократные находки монет, чеканенных от имени правителей Картли Гуарама и Стефаноза I (вторая половина VI в.) указывают на возрождение раннефеодального грузинского государства (Дундуа Г.Ф., 1994). В VI в. в денежном обращении находились также так называемые анонимные грузино-сасанидские монеты.
Характерной особенностью денежного обращения Закавказья, и в частности Грузии, в VII в. является одновременное существование двух различных валют: византийских гексаграмм и сасанидских драхм. В монетных кладах VII в., обнаруженных в разных уголках Грузии, все же преобладают византийские монеты. После ослабления сасанидской империи серебряные драхмы все же были в обращении. Следует отметить, что сасанидская драхма в Лазике не обращалась. Она дальше Аргвети не проникала. В Западной Грузии и, особенно, в Абхазии в обращении были византийские монеты. Только на могильниках Цебельды найдено около 500 монет (Воронов Ю.Н., 1975, с. 87–89, рис. 28), среди них монеты Льва I (457–474), Анастасия I (491–518) и др. В царствование Юстиниана I (527–565) в обращение интенсивно включаются золотые солиды. Подтверждением этого является Чибатский клад (Ланчхутский р-н), содержащий 124 золотые монеты от Тиверия Константина (578–585) до Ираклия (610–641). Нокалакевский клад состоит из 23 монет Маврикия Тиверия (582–602). Если судить по количеству кладов, то становится ясным, что Грузия в раннем средневековье теснейшим образом была включена в международную торговлю.
Лапидарные памятники. Древнейшими образцами грузинского письма являются лапидарные надписи. С самого начала раннего средневековья, как показывают археологические исследования последних десятилетий, на территории Грузии полностью исчезают лапидарные надписи на тогдашнем международном дипломатическом — арамейском языке; резко уменьшаются и со временем исчезают греческие и латинские надписи. В результате археологических исследований последних лет число лапидарных памятников с грузинскими надписями заметно возросло. Анализ этих надписей проливает новый свет на многие вопросы картвелологии.
По новейшим данным, пока самыми древними являются надписи из Некреси (II–III вв.) (Чилашвили Л.А., 1990), Давати (IV в.) (Патаридзе Р.М., 1987), Болниси (IV в.) (Мчедлишвили Б., 1984; Патаридзе Р.М., 1984; Какабадзе С.С., 1984), Палестинии (V в.) (Церетели Г.В., 1960), Урбниси (первая половина V в.) (Шошиашвили Н.Ф., 1965), Мцхетского Джвари (конец VI и начало VII в.) (Чубинашвили Г.Н., 1948). Все эти надписи выполнены письмом асомтаврули (заглавными буквами). Анализ указанного материала дает возможность предположить, что на лапидарных памятниках с округлыми рельефными буквами (классическим примером которого является строительная надпись в Болниси) предшествовали надписи с выцарапанными на поверхности камня графическими буквами.
Подытоживая первую часть нашего неполного обзора памятников материальной и духовной культуры раннесредневековой Грузии, в первую очередь следует отметить те важные изменения, которые произошли почти во всех сферах быта и культуры населения Картли и Эгриси после принятия христианства в качестве государственной религии.
Как и всякая живая культура, грузинская была тесно связана с материальной и духовной культурой соседних стран Передней Азии, Средиземноморского бассейна и Северного Кавказа. Эти связи обогащали грузинскую культуру, но и она, со своей стороны, вносила весомый вклад в развитие культуры соседних стран. Но самой главной чертой материальной культуры Грузии раннего средневековья была несомненная генетическая связь с культурой досредневекового периода. Именно с раннего средневековья особенно ярко проявились самобытные национальные черты грузинской материальной культуры.
Глава 11Грузия в эпоху развитого средневековья (X–XIII вв.)
В конце VIII и начале IX в. в политической, социальной и культурной жизни Грузии наметились большие сдвиги. Продолжительная и тяжелая борьба народа против арабского ига, в которой были объединены все социальные слои Грузии, постепенно стала приносить ощутимые плоды.
Тбилисскому эмирату, учрежденному Халифом с целью контроля над верховным правителем Грузии и своевременным отправлением в казну халифата ежегодной дани, все труднее становилось держать в руках бразды правления, особенно на периферии, где стали возникать новые княжества и царства. Арабы препятствовали созданию в Грузии сильной местной власти и всячески поддерживали ее децентрализацию (Очерки истории Грузии, 1988, с. 246–353).
Огромное значение в деле восстановления единой грузинской государственности имела Западная Грузия и особенно Абхазское княжество, куда жестокая рука халифа дотягивалась сравнительно реже. С VIII в. этот регион постепенно стал выходить и из сферы влияния Византии. В результате именно Абхазское княжество возглавило процесс объединения всех княжеств Западной Грузии. К концу VIII в. Леон I, эристав Абхазии, объединив всю Западную Грузию и избрав местом своей резиденции город Кутаиси, объявил себя царем. Леон I с активной поддержкой хазарских войск освобождается от вассальной зависимости Византии и активно включается в борьбу за объединение Грузии (Очерки истории Грузии, 1988, с. 280–306).
В VIII в. заметно усиливается Южно-Грузинское княжество. Ашот Багратиони, бывший правитель Картли, укрепляется в городе-крепости Артануджи и, получив от византийского императора звание куропалата, возглавляет обширную провинцию под названием Картвельское княжество (Грузинское княжество). В условиях арабского засилия в центральных регионах Грузии, Картвельское княжество становится убежищем прогрессивных сил и представителей православной церкви Картли. С ростом национального самосознания Картвельское княжество (Тао-Кларджетское царство) превращается в наиболее значительную политическую и экономическую силу и в один из основных очагов средневековой грузинской культуры (Амиранашвили Ш.Я., 1963, с. 12–13).
Важнейшим событием в истории Грузии IX в. следует считать церковное объединение всей Грузии, которое предшествовало политическому объединению страны. Инициатором присоединения к мцхетскому престолу выступило Абхазское (Западногрузинское) царство, которое давно стремилось выйти из-под контроля Константинопольской епархии.
Продолжительная борьба за объединение Грузии к концу X в. завершилась победой прогрессивных сил. После реализации плана Иоана Марушисдзе, государственного деятеля и представителя абхазского царя в Картли, Грузия в 1002 г. стала единым феодальным государством во главе с монархом Багратом III (Очерки истории Грузии, 1988, с. 354–381).
С XI в. в истории Грузии начинается вторая фаза развитого средневековья. Экономические и политические предпосылки объединения всех провинций Грузии были столь внушительными, что даже опустошительное нашествие турок-сельджуков и разорение многих регионов страны не помешало дальнейшему усилению феодальной монархии. Особенно плодотворными для Грузии оказались годы правления Давида IV Строителя, который, освободив Грузию от сельджукских полчищ и осуществив радикальные реформы во всех сферах общественной жизни, превратил Грузию в мощную феодальную державу во главе с монархом.
Период от Давида Строителя (1089–1125) до царицы Русудан (1225) в истории Грузии считается золотым веком. Во время царствования феодальных монархов Грузии и, особенно, царицы цариц Тамар (Басили, 1985, с. 27–52), Грузия достигла зенита своей мощи.
Годы развитого средневековья и, особенно, XI–XII вв. и начало XIII в. были порой расцвета грузинской материальной и духовной культуры.
Изучение истории Грузии развитого средневековья основано на многочисленном и разноязычном материале, прежде всего грузинских письменных памятников.
Важнейшим источником опять следует считать свод исторических сочинений «Картлис цховреба». Особенного расцвета историческая наука Грузии достигла в XI в. В это время жили и творили историки Леонти Мровели, Джуаншер, Сумбат, Давитисдзе. В XII в. в свод «Картлис цховреба» внесли выдающийся исторический труд неизвестного автора «История царя царей Давида» о жизни и деятельности Давида IV Строителя. На рубеже XII и XIII вв. свод «Картлис цховреба» был пополнен такими трудами, как «Жизнь царицы цариц Тамар» Басили Эзосмодзвари и «История и прославление венценосцев» неизвестного автора, где дается описание эпохи царствования Георгия III, отца царицы Тамар и самой царицы цариц Тамар. Замечательным источником средневековой истории является «Матиане Картлисаи» (Летопись Картли) (КЦ, I, 1955; КЦ, II, 1959; Габашвили В.Н., 1955).
Большое значение для изучения истории Грузии IX–XIV вв. имеют армянские и византийские письменные источники. Многие сведения можно почерпнуть из трудов арабских и персидских источников (Очерки истории Грузии, 1988, с. 23–28).
Когда речь идет о письменных источниках, нельзя игнорировать эпиграфический материал — грузинские надписи, в основном, лапидарные (Корпус грузинских надписей, 1980), часть которых обнаружена археологическими раскопками.
Арабы, перекроив политическую карту Кавказа и всего Ближнего Востока, заметно изменили старые экономические взаимоотношения между государствами, что повлекло за собой изменение старой сети торгово-транзитных дорог. Многие старые города, которые были связаны с бывшими торговыми магистралями, постепенно пришли в упадок (Кабалы в Албании, Уджарма, Череми, Жалети и др. в Картли). Но одновременно вдоль новых дорог, особенно в IX–X вв., возникают новые города, которые в Грузии так и назывались ахалкалак-ами, т. е. новгородами (Артануджи, Телави, Кутаиси, Ахалцихе, Ахалкалаки и др.). Но, вместе с тем, продолжали свое существование и довольно бурно развивались те старые города, которые оказались на новых торговых магистралях. В указанный период основными являлись следующие маршрутные пути Закавказья: Барда-Тбилиси, Барда-Двин, Тбилиси-Двин, Барда-Дербенд, Тбилиси-Кутаиси-Поти, Двин-Марага, Барда-Ардебиль, Гонио-Ахалцихе-Двин и др. (Сихарулидзе Э., 1963, с. 175–189).
В Грузии XI–XIII вв. насчитывалось более 35 ведущих городов, кроме того, существовали и небольшие города, ремесленные и торговые поселения, которые играли немаловажную роль в экономической жизни государства (Апрасидзе Г.П., 1985, с. 12).
Тбилиси по-прежнему оставался центром царства и крупнейшим городом Грузии и до начала XII в. резиденцией Джапаридов арабского происхождения (Лордкипанидзе М., 1957, с. 186–201; Габашвили В.Н., 1964, с. 333–346). В XI в. в Тбилиси было организовано городское самоуправление под начальством городских старейшин и купцов. Городское самоуправление, переросшее с 80-х годов XI в. в независимое управление, просуществовало до 1122 г., когда Давид IV Строитель занял город и назначил управляющим своего чиновника — Амира (Апрасидзе Г.П., 1985, с. 45).
В условиях мирного существования и бурного развития ремесел и торговли численность населения Тбилиси быстро возросла. Новые кварталы возникали за пределами городской стены, в западном направлении, вплоть до собора «Лурджи монастери». Расширялся город и на левом берегу Куры. На численность населения Тбилиси косвенно указывают сведения летописца, сообщающего, что в 1226 г. при нашествии хорезмшаха Джелал-ед-Дина в Тбилиси якобы погибло 100 тысяч жителей. По подсчетам исследователей, в Тбилиси в начале XIII в., возможно, проживало около 130–140 тысяч человек (Апрасидзе Г.П., 1985, с. 39).
В Тбилиси в XI–XIII вв. были осуществлены большие строительные работы. После неоднократного разрушения была восстановлена главная крепость города Нарикала. В цитадели крепости были расположены царский дворец, купольная церковь, бани, разные хозяйственные сооружения. Она состоит из двух связанных между собой частей. Восточная часть в плане почти квадратная (71×70 м), а западная часть имеет продолговатую, прямоугольную форму (60×20 м). Из крайних точек крепости (с востока и запада) на склонах горы до р. Куры опускались стены ограды нижнего города. Стены крепости (толщиной до 1,5 м) как в цитадели, так и в нижнем городе были укреплены в плане круглыми или прямоугольными башнями и контрфорсами. Западная часть крепости (вышгород) была снабжена двумя воротами. Одни, «Ганджскарские», находились со стороны царского сада (нынешний ботанический сад), а вторые ворота, более широкие, находятся в северо-восточной части вышгорода. В данной части крепости сохранились остатки древнейшей кладки (Чилашвили Л.А., 1986).
Вторая крепость Тбилиси (по всей вероятности, более древняя), на высокой Таборской горе, после усиления Нарикала (особенно в XI–XIII вв.) стала дополнением последней, и только в экстремальных ситуациях там могли найти убежище жители квартала теплых источников.
Столица Грузии, находясь на перекрестке больших дорог, являлась мощным ремесленным и торговым центром, что наглядно подтверждается не только письменными источниками, но и археологическими данными. Примером этого является керамическая мастерская, расположенная на юго-восточной стороне старого города. Фактически мы имеем дело с крупным производственным комплексом, который простирался от городских ворот до горячих источников. Здесь работа была строго специализирована: мастеровые в квартале керамистов занимались изготовлением лишь высококачественной поливной керамики (Мицишвили М.Н., 1998, с. 61).
Ремесленники Тбилиси занимались стекольным производством, выделкой кожи, кузнечным делом, ткачеством, златокузнечеством, обработкой строительного камня, дерева и драгоценных камней, производством строительной керамики. В городе были объединения (амкари) обувщиков, портных, переплетчиков книг, парфюмеров, цирюльников. Каждая отрасль делилась на подотрасли, что указывает на высокий уровень организации ремесла. Его товарный характер обеспечивал экспорт готовой продукции (Апрасидзе Г.П., 1985, с. 19–26).
Мощная сельскохозяйственная хора Ортачала, Ваке, Делиси, Дигоми, Дидубе-Глдани и др. обеспечивала город дешевыми продуктами.
В начале XIII столетия Тбилиси являлся многолюдным и богатым интернациональным городом, где бок о бок мирно сосуществовали христианские церкви разных конфессий, мечети и синагоги.
Настоящим достоянием города были серные бани, куда из недр земли поступали горячие источники целебного свойства.
В 1225 г. преследуемый монголами шах Хорезма Джелал-ед-Дин вторгся в Грузию, и через год ему удалось захватить Тбилиси. Царица Русудан не смогла организовать сопротивление и бежала в Кутаиси. Хорезмские войска действовали с невероятной жестокостью. По приказу Джелала на Метехском мосту положили икону Богородицы, сюда пригнали огромное количество людей, в основном женщин, стариков, детей, и велели пройти через мост. Кто отказывался наступить на икону, тому отрубали голову и бросали в реку. По словам летописца, в 1226 г. в Тбилиси погибло около 100 тысяч человек. Город был сожжен. Столь разоренная и разграбленная страна не смогла оказать должного сопротивления монголам, которые в 1236 г. появились у границ Грузии. Монгольское нашествие окончательно разорило страну, особенно Восточную Грузию. С разорением городов Грузии, и особенно Тбилиси, экономическое развитие страны пошло на убыль.
Рустави. В развитом средневековье Рустави, политический и экономический центр Кухетского эриставства, продолжал играть важную роль в жизни государства. Этот густонаселенный город со своей мощной крепостью продолжал контролировать важные перекрестки дорог и подходы к Тбилиси с юга (Барда-Гянджа-Рустави-Тбилиси).
Рустави в средневековье занимал обширную территорию на обоих берегах р. Куры, где засвидетельствованы могильники, остатки разных построек жилого и хозяйственного назначения, ремесленные кварталы, датирующиеся IX–XIII вв. Как показали раскопки Вышгорода, две последние ограды (IX–X и XII вв.) крепости были воздвигнуты на той же линии, где проходили стены ограды раннего средневековья. Кроме важнейших дорог, Руставская крепость контролировала начало крупного оросительного канала, который снабжал водой обширные поля к востоку от Рустави. Среди многочисленных построек крепости (баня, жилые помещения и др.) открыты остатки двухэтажного дворцового сооружения, где обнаружены фрагменты стенной росписи, профилированные архитектурные детали, горельефные изображения, обломки стекла из витражей. На территории городища было обнаружено обилие поливной, полихромной керамики и нумизматического материала (около 1000 монет). Кроме грузинских, здесь встречены византийские, куфские, ильгизидские, монгольские и др. монеты, что указывает на широкие экономические связи Рустави с внешним миром. Город был разрушен монголами во второй половине XIII в.
Дманиси расположен на вулканическом плато Южного нагорья Грузии, в Машаверском ущелье, у слияния рек Машавера и Финезаури. Выдвижение и усиление города, упоминаемого с IX в., было связано с торговой дорогой, которая связывала Грузию с Передней Азией. Дманиси с трех сторон был окаймлен высокими скальными обрывами (табл. 122, 1). Несмотря на это, территория города по всему периметру была окружена стенами, но особенно была укреплена южная сторона, где находились главные ворота города. Общая площадь огороженной территории 13 га, а цитадели, находящейся в юго-западной части возвышенного города — 3250 м2.
В Вышгороде, который от нижнего города отделялся мощной стеной с контрфорсами, находились жилые помещения дворцового типа, расположенные террасообразно по обеим сторонам узкой улочки (табл. 122, 2–8). На вершине холма, контролирующего всю территорию городища и большой отрезок ущелья, была воздвигнута прямоугольная башня, неоднократно перестраивавшаяся (12,8×6,6 м), с двумя большими опорами. Жилые помещения в цитадели, как и во многих уголках нижнего города, были одно- и двухэтажные, в кладке были использованы базальт и песчаник на крепком известковом растворе. Перекрытие домов — в основном черепичное. Полы большинства помещений выложены плоским кирпичом (0,23×0,23×0,04 м).
На территории нижнего города, у подножия Вышгорода, возведен кафедральный собор «Дманисский Сиони» (VI в.) с пристройкой у главного входа (XIII в.). Улицы в нижнем городе узкие (2,5–3 м). Жилые помещения расположены по обеим сторонам улиц. Раскопками обнаружены городские ворота, тоннель к реке, керамические мастерские, маслобойные цеха, гостиный дом, зернохранилище, марани, остатки городской бани и мечети. В культурных слоях в огромном количестве обнаружены обломки поливной и неполивной керамики, фаянса и стекла, украшения, орудия труда и предметы вооружения и пр. Находки датируются IX–XI и XII–XVI вв. По письменным источникам, в первой половине XIII в. в Дманиси находился монетный двор. Результативными оказались раскопки городского могильника, где вместе с христианами хоронили и мусульман.
При определении дат отдельных слоев помогают монеты, монетные клады и надписи, в основном грузинские. Анализ археологического материала дает возможность заключить, что Дманиси как город прекращает свое существование в XVI–XVII вв. (Мусхелишвили Л.В., 1938; Джапаридзе В.В., 1969; Копалиани Д., 1996).
Самшвилде, один из древнейших городов Грузии, находится у слияния рек Храми и Чивчава, на треугольном мысу. С двух сторон он защищен высокими скальными обрывами, третья сторона была укреплена тщательно. В исторических источниках упоминается как Дедацихе (т. е. мать-крепость — главная крепость). В IV–III вв. до н. э. он являлся центром Самшвилдского эриставства (воеводства) и резиденцией наследственных принцев (Бердзенишвили Д.К., 1979).
В конце X в. Самшвилде превратился в столицу Ташир-Дзорагетского царства. Во второй половине XI в. царь Грузии Баграт IV занял Самшвилде, включив его в состав царского домена. Вскоре в крепости укрепились тюрки-сельджуки, но в 1110 г. войско Давида Строителя освободило город. С этого времени начинается его быстрое развитие. Самшвилде, находясь на трассе важного караванного пути, считался мощным ремесленным центром, где были объединения керамистов, ювелиров, стеклодувов и др. На территории городища сохранились многочисленные остатки жилых, общественных и фортификационных сооружений (Мусхелишвили Л.В., 1942), среди которых особое внимание привлекает христианский храм Самшвилдский Сиони (Чубинашвили Н.Г., 1969).
После монгольского нашествия город постепенно приходит в упадок и во второй половине XVII в. прекращает существование.
Артануджи, политический и экономический центр Таокларджетского царства, возник на перекрестке важных торговых путей. Из Артануджи дороги шли: через Артаани — Ахалкалаки — оз. Паравана-Дманиси до Рустави и Тбилиси, через Батуми к городам Западной Грузии и через Гонио к владениям Византии, через Карс к городам Армении и через Эрзерум к провинциям Каппадокии. Как город он упоминается с рубежа VIII–IX вв. (Месхия Ш.А., 1959, с. 35–36; Чилашвили Л.А., 1970, с. 110–111). В середине X в. Артануджи превратился в один из значительнейших городов Грузии (Очерки истории Грузии, 1988, с. 231). По словам византийского автора Константина Порфирородного: «Артануджская крепость очень крепка и имеет большой посад и также город. И туда прибывает товар из всех земель Трапезунда, Иберии, Абхазии (т. е. Западной Грузии), Армении и Сирии. И с этих товаров он получает большие пошлины. Артануджская земля, т. е. Арзен, велика и плодотворна и является ключом Иберии, Абхазии и страны месхов» (Георгика, 1952, с. 278–279).
Артануджская крепость с мощной цитаделью является незаурядным памятником архитектуры. Городище, находившееся в пределах Турции, пока археологически не изучено, но имеется описание отдельных его компонентов, например, на территории городища, по словам Д. Бакрадзе, привлекали внимание остатки грандиозной церкви (Бакрадзе Д, 1880, с. 47).
Кутаиси. С IX в. начинается быстрое возрождение Кутаиси. Завершается строительство ограды нижнего города, строятся новые жилые и хозяйственные помещения. Особо следует отметить строительство нового дворца. Это крупное кирпичное здание прямоугольной формы (длина — 21 м, ширина — 18,5 м), со многими компонентами и двумя большими залами, сводчато-арочными дверями и окнами. Составной частью дворцового комплекса является остаток бани с гипокаустной системой и трассой водопровода (Ланчава О.И., 1995, с. 34–35).
Особый этап в истории Кутаиси начинается с воцарением Баграта III (Ланчава О.И., 1995, с. 35; Габрадзе А.А., 1999), когда Кутаиси был объявлен столицей объединенного грузинского царства (1001 г.). Баграт III (975-1014), энергичный и дальновидный правитель, неустанно занимался благоустройством Кутаиси. Большие строительные работы были развернуты в цитадели города. К северу от старого кирпичного дворца, на самой высшей отметке Вышгорода, было воздвигнуто построенное из тесаных квадров крупное здание нового дворца, в плане прямоугольное (30×14 м), ориентированное с юга на север. Вершиной строительной деятельности Баграта III следует считать кафедральный собор, построенный на территории внутренней крепости. Кафедральный собор Баграта являлся одним из лучших образцов грузинского христианского зодчества. В развитом средневековье стены ограды нижнего города переходили на правый берег Риони, где предполагается деловая и торговая часть города — Рабад. На обширной территории Рабада существовали разные мастерские, где трудились ремесленники города и где, должно быть, находилась торговая биржа.
Возрождению и росту Кутаиси способствовала богатейшая сельскохозяйственная хора, которая теснейшим образом была включена в жизнь города. На обширной территории сельской хоры возникли своеобразные спутники города (Моцамета, Гегути, «Мцване квавили», Гелати, Сатаплия и др.), которые дополняли жизнедеятельность города. Например, в Гегути возник дворцовый комплекс Багратионов, а в Гелати был основан мощный центр просвещения, где под покровительством известного монастырского комплекса функционировала Гелатская Академия, центр научной мысли Грузии того времени. После освобождения Тбилиси Давидом IV (1122 г.) и перенесения столицы из Кутаиси в Тбилиси, город постепенно теряет былое значение, но долго сохраняет свое реноме второго центра в государстве.
Ахалкалаки (Джавахетский) возник на рубеже IX–X вв. на важной торговой трассе и перекрестке дорог (Месхия Ш.А., 1959, с. 36; Джандиери Е.Г., 1983, с. 24; 1969, с. 46–73), у слияния двух рек: Тавфаравани и Мурджахетисцкали.
По летописи «Картлис Цховреба», Ахалкалаки, возникший на смену древнему городу Цунда, в царствование Баграта III (975-1014) еще не имел ограду. Лишь при царе Баграте IV (1027–1072) была построена Ахалкалакская ограда. Это произошло в 1044–1045 гг., после чего новый политический и экономический центр Джавахети приобретает функцию города-крепости (Месхия Ш.А., 1959; Чилашвили Л.А., 1970; Очерки истории Грузии, 1988, с. 231; Джандиери Е.Г., 1983, с. 15–16). Археологические раскопки показали, что в середине XI в. в Ахалкалаки велось интенсивное строительство как оборонительных сооружений, так и жилых и хозяйственных зданий. Несмотря на жестокое нашествие турок-сельджуков и разорение всего построенного, с начала XII столетия намечается бурное развитие города. К этому времени заново укрепляется цитадель, строятся новые ворота, проводится подземный ход, ведущий за пределы крепости (длина — 150 м). Тоннель связывает двор цитадели с левым берегом р. Тапаравнисцкали. Это превосходно сохранившееся уникальное подземное сооружение отражает высокое развитие инженерного искусства и строительного дела в средневековой Грузии. Внушительно выглядят развалины городского караван-сарая. У городских ворот сохранилась надпись, где упоминается мать Баграта IV — Мариам (XI в.).
Большая часть археологического материала: поливная и неполивная керамика, украшения из стекла, разные бытовые предметы — безусловно местного происхождения, датируются XII–XIII вв. После нашествия монголов и неоднократного разрушения, город постепенно приходит в упадок.
Телави расположен во внутренней Кахети, на правом берегу р. Алазани. Город раскинулся на северных склонах Цивгомборского хребта. С севера он граничит с Большим Кавказом (Рчеулишвили Л.Д., 1963; Ломтатидзе Г.А., 1969; Чикоидзе Ц.Н., 1979). На основании археологических раскопок установлено, что древний Телави был расположен на месте современного (Чикоидзе Ц.Н., 1979).
Самым ранним упоминанием Телави следует считать сведение греческого географа Клавдия Птолемея о городе «Teleda». Возможность тождества Телави с Teleda подтверждается существованием торгово-караванной магистрали, известной под названием «обходной дороги», одно ответвление которой проходило через Телави.
Более обстоятельные сведения об этом городе имеются у арабского географа X в. ал-Мукаддаси. По этим сведениям Телави предстает перед нами цветущим городом.
В грузинских письменных источниках о Телави нет прямых сведений до XI в. В начале XI в. было создано объединение Кахет-Эретское царство, получившее название Кахети. Это повлекло за собой превращение Телави в его политический центр. В это время Телави является одним из важнейших городов Восточного Закавказья (Чикоидзе Ц.Н., 1979).
Среди наземных архитектурных памятников Телави привлекает внимание ограда X–XI вв., фрагменты которой сохранились в местечке «Дзвели галавани». Во время раскопок «Дзвели галавани» обнаружены остатки замка, который был дворцом первого владетеля кахетского княжества. За территорией замка раскопками обнаружена керамическая мастерская с гончарной печью. С IX–X вв. в Телави намечается подъем керамического производства. С XI в. появляется глазурованная посуда местного производства, которая достигает наивысшего совершенства в XII и первой половине XIII в. Наряду со старыми формами появляются новые, начинается выпуск многоцветной керамики (Чикоидзе Ц.Н., 1979).
Заслуживают внимания и изделия из стекла, в частности браслеты, многочисленность которых заставляет предполагать, что они являлись украшениями, легкодоступными для широких слоев населения как города, так и деревни.
Город располагался на перекрестке нескольких дорог, которые соединяли его с известными торгово-караванными путями. Это способствовало развитию торговли и ремесел. В Телави обнаружены монеты как грузинской чеканки, так и иностранные.
Со второй половины XIII в. в результате нашествия монголов город приходит в упадок. Ослабевают ремесленное производство и торговля. Город на долгое время теряет политическое значение (Чикоидзе Ц.Н., 1979).
Уплисцихе. Пещерный город Уплисцихе играл особую роль в политической и экономической жизни Грузии. Среди археологических находок материалы развитого средневековья представлены довольно богато, что вместе с письменными источниками дает возможность проследить основные этапы развития этого очень своеобразного города (Миндорашвили Д.В., 1990).
В IX–X вв. в Уплисцихе продолжались строительные работы, при этом интенсивно использовались высеченные в скале залы античной эпохи (Карумидзе Т., 1960). Вместе с тем в данный период было высечено несколько залов, являющихся замечательными образцами скальной архитектуры. Помещения, построенные обычным методом, в плане прямоугольные и перекрыты черепицей. На развалинах старых пещер в IX–X вв. была возведена кирпичная трехнефная базилика и оборонительная стена, тоже кирпичная, защищавшая центр города (Очерки истории Грузии, 1988, с. 455). В городе процветало ремесленное производство. Экономическому росту города, помимо сухопутных дорог, которые проходили через город, способствовал и речной путь через р. Кура. Как известно, на берегу Куры город имел пристань, где могли останавливаться плоты, плывшие из Земо Картли в Тбилиси и ниже.
В XI–XIII вв., по анализам археологического материала, местное керамическое производство постепенно приходит в упадок, особенно после освобождения Тбилиси, где был сосредоточен весь управленческий аппарат и где бурно развивалось ремесло. Городское хозяйство Уплисцихе теперь ориентируется на сельское хозяйство. Особенно возрастает роль виноградарства и виноделия, на что указывают высеченные в скале давильни (Миндорашвили Д.В., 1990, с. 19–25). После монгольского нашествия и без того ослабленный город уже не смог оправиться. Начиная с XIV в., в пещерном городе следы активной жизни не прослеживаются (Миндорашвили Д.В., 1990, с. 29).
Важнейшими городами Земо Картли (Самцхе-Джавахети) являлись Тмогви и Ахалцихе.
Тмогви — город-крепость в Джавахети возник в IX-X вв. (Месхия Ш.А., 1959) и являлся мощным военно-стратегическим и экономическим пунктом. В письменных источниках упоминается в первой четверти X в.
Тмогви имел хорошо укрепленный Вышгород на высоком скальном массиве и надежную ограду с башнями. В нижнем городе и вокруг ограды имелись многие здания частного и общественного назначения. В XI в. сильным землетрясением город был разрушен до основания, но в XIII в. восстановлен. Город и его округа являлись феодальным уделом фамилии Гамрекел-Торели. С XIV в. город становится родовым владением Мхаргдзели.
Ахалцихе в письменных источниках упоминается с XII в. До XII в. данный пункт назывался Ломсианта (КЦ, IV, с. 663), который, по письменным источникам, построил в IX в. Гуарам Мампали, что подтверждается археологическими находками (Месхия Ш.А., 1959, с. 37). Замена старого названия новым (Ахалцихе, т. е. новая крепость), должно быть, была вызвана тем, что в XII в. была основательно перестроена или же заново построена крепость города.
Ахалцихе имел мощную цитадель, обширный Рабад, церкви, общественные здания и др. В городе существовал монетный двор. Находясь на перекрестке важных дорог, он играл заметную роль в экономической жизни Грузии. На внешние связи этого города указывает обнаруженный в 1906 г. клад византийских монет, пять из которых чеканены от имени Константина VIII (1025–1028).
Несмотря на неоднократные опустошения, город Ахалцихе сохранил свою мощь и в позднем средневековье, являясь политическим центром Самцхе-Джавахети.
В развитом средневековье важными поселениями городского типа и довольно активными ремесленными центрами являлись Олтиси, Мцхета, Уджарма, Манглиси, Ацкури, Эрушети, Начармагеви, Бочорма, Болниси и др. Важными транзитными торговыми и ремесленными центрами были Ахалкалаки (Триалетский), Сурами, Али, Баралети, Хорнабуджи. Во многих этих городах имелись караван-сараи, крепость, таможня, церкви и др.
В предгорной полосе Грузии существовали сравнительно небольшие города — политические центры отдельных воеводств, которые являлись проводниками государственной политики в горных регионах Грузии и которые регулировали взаимоотношения между горными и равнинными регионами Грузии (Некреси, Кветера, Жалети, Жинвали, Ахалгори, Цхинвали, Сачхере, Атени и др.). Эти города особенно активизировались во второй половине развитого средневековья и располагали довольно мощными экономическими рычагами, а некоторые из них являлись солидными ремесленными очагами. Таким примером является Жинвали, возникший на транзитной дороге мирового значения еще в первых веках н. э.
Город Жинвали был расположен у слияния двух рек — Мтиулетской и Пшавской Арагви, на обоих берегах, в 30 километрах от Мцхета. Основная часть города, где работали ремесленники, торговцы и жили простые горожане, находилась на левом берегу реки, данное место называется «накалакари» (т. е. городище). В левобережной части находились также: главная крепость на скальной вершине с цитаделью, являющаяся резиденцией владетеля Жинвали, несколько церквей, гостиный двор (80×10 м), разные мастерские, пригородный квартал, обширный могильник и др. Левобережная часть города была окаймлена мощной стеной и с юга была снабжена воротами, которые были защищены четырехугольной башней. Жилые кварталы были расположены вдоль реки (в пределах ограды) и на склонах прилегающей горы террасообразно.
Левобережная часть города была связана с правым берегом мостом, который был перекинут через Арагви в самом узком месте ущелья, в южной части города. Правый берег города был занят царским дворцом Багратионов с крепостью и мощной оградой на берегу реки. Раскопками в пределах ограды выявлены остатки дворцового здания, церковь зального типа, огромное винохранилище. В главной башне, на уровне первого этажа и в других помещениях обнаружено большое количество керамики, в том числе поливной, и фрагменты импортной фаянсовой посуды времен царя Георгия Блистательного (1314–1346). Правобережная часть дополнительно была укреплена крепостью на высокой скале, которая вместе с дворцовой крепостью контролировала главную трассу торговой магистрали в сторону перевала через Кавказский хребет.
Как указывают письменные источники, Арагвское ущелье и, естественно, Жинвали входило в царский домен, и Жинвали как важный политический и экономический центр выдавался царями во временное пользование особенно заслуженным феодалам и должностным лицам. Одним из них при дворе царицы Тамар был Чиабер Торели, министр внутренних дел. Город сильно пострадал при нашествии монголов и окончательно был разорен полчищами Тамерлана, который с особой жестокостью действовал против жителей Арагвского ущелья.
Резко отличается от вышеназванных городов Ареши, расположенный в Кварельском районе, на территории с. Мтисдзири, в предгорной части небольшого ущелья.
Поселение состоит, в основном, из церквей, вокруг которых сконцентрированы отдельные участки, часто со своими оградами. В Ареши отсутствует общая система обороны, не обнаружены здания для управленческого аппарата, что так необходимы для обычного города, не говоря уже об экономическом центре. Необычным кажется огромное количество церквей для одного, правда обширного, поселения. При раскопках выявлено два хронологических периода: IV–IX и X XII вв. Следы материальной культуры развитого средневековья и могильника обнаружены почти во всех участках поселения. На участке базилики, например, были вскрыты 216 каменных ящиков. Обилие поливной керамики объясняется наличием керамического производства. Возможно, мы имеем дело с крупным поселением религиозного характера, хотя эти поселения не были лишены и стратегического и политического значения, на что указывают письменные источники, повествуя о борьбе между правителями Абхазии и Кахети, когда в X в. Адарнас Патрик, владыка Кахети, вынужден был уступить Ареши и Гавази царю Абхазии (КЦ, 1955, с. 33).
Замечательными памятниками прошлого являются приморские города Грузии: Гонио, Батуми, Хопети, Поти, Сухуми, Бичвинта, Анакопия и Никопейя. Из этих городов сравнительно лучше археологами изучены Гонио, Сухуми, Бичвинта.
Гонио (Апсарос) — важнейший стратегический пункт в юго-восточной части Черного моря, у впадения в море р. Чорохи, на перекрестке больших торговых дорог.
Как известно, крепость Гонио с башнями, построенная еще в римское время, в целостности была сохранена и в эпоху развитого средневековья. Предполагают, что одна ветвь р. Чорохи огибала городище с юга, впадая в море чуть западнее крепости, по ней могли двигаться легкие корабли, тем более что р. Чорохи в нижнем течении была годной для судоходства.
Раскопками последних лет (Хахутайшвили Д. и др., 1999) выявлено огромное количество археологического материала, среди которого привлекает внимание обилие обломков поливной посуды. Среди глазурованной посуды имеются экземпляры, типологически близкие к восточногрузинской глазурованной керамике, которые могли распространяться до побережья Черного моря через Чорохское ущелье. В IX–X вв. Гонио можно считать морскими воротами Тао-Кларджетского царства. Подобную функцию могла выполнять Гонио и в позднем средневековье.
Батуми в развитом средневековье являлся значительным пунктом, через который, кроме морского маршрута, проходили сухопутные дороги из Чорохского ущелья и с морского побережья к городам Западной Грузии (Каухчишвили С.Г., 1950/51; Кахидзе А., Хахутайшвили Д., 1989). К сожалению, средневековая крепость Батуми археологически не изучена. Также скудны наши знания о Поти. Зато намного лучше изучен город Цхуми (Себастополис), политический центр и главный морской порт Абхазии.
Цхуми (Сухуми), один из древнейших городов античного времени, интенсивно развивался и в средневековье. Сухуми сохранял важное значение как морской порт и экономический центр Абхазского царства (Гунба М.М., 1988, с. 33). Непрерывные следы городской жизни прослеживаются от Сухумской древней крепости до развалин замка Баграта III. Результативными оказались полевые исследования на Сухумской крепости, где обнаружены жилые и хозяйственные помещения и соответствующие вещественные материалы. Мощный слой зрелого средневековья был обнаружен на восточном берегу р. Баслы (Воронов Ю.Н., 1969; Трапш М.М., 1958; 1955; Шервашидзе Л.А., Соловьев Л.Н., 1960 и др.).
На территории Сухуми среди прочих находок (как в центре, так и на периферии) часто встречаются образцы поливной керамики, в том числе полихромной, которые датируются XII–XIII вв.
Анализ археологического материала показывает, что значительный подъем город Сухуми переживал с X в., а пика своего развития достиг в XIII в. (Гунба М.М., 1988).
Значительным центром развитого средневековья являлась Бичвинта (Пицунда), где находился собор X в., бывший кафедральным.
Крайним крупным населенным пунктом и сильной крепостью в границах Грузии являлась Никопсия (в окрестностях нынешнего Туапсе), морской порт и стратегический пункт, контролирующий сухопутные дороги в сторону горных переходов.
Несмотря на высокий уровень урбанизации феодальной Грузии и развития ремесленничества, главные богатства государства, без сомнения, создавались в селе. Поэтому одной из важнейших проблем истории Грузии является усиленное изучение средневековых селищ. К сожалению, уровень изученности средневекового села пока намного отстает от желаемого.
Археологическое изучение средневековых селищ Грузии берет начало в середине XX в. Основные работы были осуществлены в районах Квемо (Нижний) Картли. С 1964 г. были проведены раскопки на селищах в Болнисском и Боржомском р-нах под руководством Г.М. Насидзе (1969; 1973; 1975).
Значительные работы были проделаны по изучению селищ в Арагвском ущелье в 1971–1990 гг. Следует отметить, что селища Западной Грузии, по сравнению с Картли, изучены намного хуже (Гзелишвили И.А., 1966, Насидзе Г.М., 1975).
Характер селищ по выбору экспозиции, структуре села и по архитектуре жилых и хозяйственных построек обусловлен геоклиматическим и хозяйственным своеобразием каждого региона.
В Восточной Грузии, где преобладает континентальный климат, сухая почва, суровая зима и меньше лесов, в условиях острого земельного кризиса селения строились компактно на участках, непригодных для обработки. Дома фасадами, в основном, были направлены к востоку, и нередко стены домов наполовину сидели в земле, что в условиях холодной зимы обеспечивало сохранение внутри жилища сносной температуры. При выборе мест для села предпочитали близость к лесным массивам.
В Западной Грузии в условиях субтропического климата и обильных дождей земледельцу приходилось постоянно бороться с избыточной влагой: дома строили деревянные, на сваях, оберегаясь от излишней влаги, селение занимало обширную территорию, так как каждый дом со своими хозяйственными постройками находился в собственной усадьбе. Только в горной полосе Западной Грузии была распространена каменная архитектура, лучшим примером которой является сванское село со своими защитными башнями и большими жилыми помещениями.
Селища Восточной Грузии.
Селище Испиани (Нижний Картли, Болнисский р-н) расположено на правом берегу р. Казретула. Жилищные постройки расположены на прибрежных террасах. Физическим и духовным центром села является церковь св. Троицы (XII в.). В раскопанном жилом комплексе центральную часть составляет «Дарбази» — большое помещение (56 кв. м), по всей вероятности, с венцовым перекрытием, вокруг которого располагаются хозяйственные помещения: кухня (22 кв. м), марани (винохранилище — 18 кв. м), хлев (66 кв. м). В винохранилище обнаружено 14 больших сосудов для хранения вина, зарытых в землю и покрытых плоскими и круглыми каменными плитами. Общая вместимость винных сосудов (около 3500 литров) свидетельствует, что часть вина могла быть предназначена для продажи (Насидзе Г.М., 1969).
Раскопанный комплекс считается усадьбой состоятельного крестьянина, интенсивно занимающегося, кроме виноградарства, скотоводством и полеводством. При раскопках жилых комплексов в большом количестве обнаружены обломки поливной и неполивной керамики, металлические предметы разного назначения, украшения, в том числе из стекла. На основании анализа археологического материала, в том числе поливной полихромной керамики, селище Испиани датируется XI–XIII вв. (Насидзе Г.М., 1975, с. 5, 6).
Большой интерес представляет селище Гомбати (Болнисский р-н), где обнаружено 18 жилых комплексов, которые расположены вдоль проселочной дороги по обеим сторонам, террасовидно. Типичная усадьба состояла из следующих помещений: 1) передняя; 2) помещение с камином; 3) дарбази — главное помещение; 4) помещение с горном; 5) кухня. Крестьянин, живший в этом доме, кроме сельского хозяйства, видимо, занимался ремесленничеством (производство железа).
Здания, обращенные к склону задней стеной, наполовину сидели в земле, такой прием строительства характерен и для других селищ.
На селище Свиа (Болнисский р-н), где раскопано 28 комплексов, наряду с усадьбами из четырех-пяти помещений, встречаются и такие комплексы, которые состоят из шести-восьми помещений. В одной усадьбе: 1) дарбази (площадь 63,6 кв. м); 2) передняя комната (20 кв. м), 3) хлебопекарня (12 кв. м); 4) мастерская (14 кв. м); 5) комната с горном (8 кв. м); 6) марани (винохранилище, 20 кв. м); 7) кухня (20 кв. м); 8) хлев (48 кв. м) (Насидзе Г.М., 1975, с. 9). Составными частями усадьбы здесь и на других селищах Квемо Картли являются небольшой дворик перед домом, помещение для сена, летнее стойло скота и др. Открытые дворики выложены камнями.
Селище Начивнавеби (табл. 123, 3–7). На территории района Дедоплисцкаро обнаружено множество селищ, но самые значительные работы проведены на берегу р. Чивчава, где на крутом склоне расположено селище Начивчавеби. Изучено 34 комплекса (Гзелишвили И.А., 1956; 1966; 1964), в центре которых находятся развалины церкви зального типа. Задние стены всех зданий глубоко врезаны в землю. Стены, толщина которых достигает 2,5 м, выложены большими необработанными андезит-базальтовыми глыбами, на глиняном растворе, хотя кое-где применяется и известковый раствор. Отдельные комплексы имеют собственную ограду, что является характерным явлением для всей Восточной Грузии.
В центре жилого комплекса в Начивчавеби (как и на других селищах) находится большой зал с опорным столбом. Дома одноэтажные. Добытые при раскопках материалы (керамика, в том числе поливная, полихромная, большие сосуды хозяйственного назначения, в основном, винные, жерновые и др.), дают возможность датировать селище XI–XIII вв.
Небольшая группа селищ изучена раскопками и в Арагвском ущелье, хотя разведками Р.М. Рамишвили, В.А. Джорбенадзе, И.Д. Циклаури, Д.Н. Гвасалия, Г.М. Рчеулишвили и др. в этом регионе выявлено около 500 селищ разных времен, в основном, развитого и позднего средневековья.
Особый интерес представляют селища предгорной части Арагвского ущелья, где на паритетной основе сосуществовали хозяйственные отрасли, характерные как для равнинной части Картли (виноградарство, полеводство, садоводство), так и для горных регионов (животноводство, полеводство). Такой симбиоз многоотраслевого сельского хозяйства наложил свой отпечаток и на архитектуру крестьянского жилища. Примером сказанного являются селища Девебиани и Дидруви (табл. 123, 1, 2), расположенные в ущелье Пшавской Арагви в двух-трех километрах от городища Жинвали. Оба селища размещены на крутых склонах правого берега р. Пшавской Арагви, террасообразно. На селище Девебиани раскопаны три, а в Дидруви — четыре комплекса. Типичная усадьба крестьянина состояла из трех-пяти помещений. Обязательными являлись: жилая комната (25–35 кв. м), хлев (25–30 кв. м), винохранилище (15–20 кв. м). Некоторые усадьбы имеют стойла для лошадей и помещения хозяйственного назначения разных размеров, с ямой для хранения зерна. Указанные помещения были расположены на двух горизонтах, со стороны фасада создавалось впечатление двухэтажного дома: хлев для 5–7 голов рогатого скота был расположен на нижнем уровне, жилая комната и остальные помещения на — верхнем уровне, так что плоское перекрытие хлева являлось своеобразным маленьким двориком для жилой комнаты. Стены ям для хранения зерна выложены камнями на известковом растворе, а в марани были зарыты большие винные сосуды карасы в среднем общей емкостью 500-1000 литров. Очевидно, что жители сел в окрестностях г. Жинвали занимались как виноградарством и другими сельскохозяйственными культурами, так и животноводством, в том числе коневодством.
Археологические находки в культурных слоях этих и других селищ (например, Мгвиме, Тетригза, Абаносхеви, Бантареули и др.) свидетельствуют о влиянии на сельский быт ремесленного торгового города Жинвали. По полихромной керамике больших и малых сосудов хозяйственного назначения, по украшениям из стекла, металлическим предметам, в том числе специальным ножам для подрезки виноградного куста, и по монетам эти селища датируются XI–XIV вв. (Рчеулишвили Г.А., 1986, с. 57–66).
Следующая группа селищ была изучена в Боржомском ущелье. Узкие склоны Боржомского ущелья изрезаны многочисленными речками и оврагами. Старые селения были размещены на склонах ущелий. Археологические исследования показали, что селища этого края по планировке поселений и отдельных жилищ резко отличаются от селищ Восточной Грузии (Насидзе Г.М., 1975, с. 12).
Например, Ликанское селище, возникшее еще в раннем средневековье (где зафиксирована трехцерковная базилика VIII в.), продолжала свое существование и в развитом средневековье.
Типичный крестьянский дом здесь состоит из дарбази (зал) с огороженным двориком перед ним, вокруг двора расположены помещения хозяйственного назначения, в том числе марани с тремя кувшинами (квеври). Ширина стен в некоторых местах достигает почти трех метров, кладка сухая. Верхние культурные слои датируются XI–XIII вв.
Селище Надикреби занимает обширную территорию на берегу р. Куры, чуть ниже сел. Чобисхеви, крестьянские жилища расположены террасообразно. Раскопками выявлен полный комплекс усадьбы зажиточного крестьянина, который состоит из 10 помещений: два зала (дарбази), четырехугольные в плане, круглые помещения перед ними, кухня, два винохранилища, трапезная, передняя и хлев крупного размера.
Главные помещения дома выстроены из крупных, плотно подогнанных друг к другу плохо обработанных камней, кладка полигональная, сухая. По археологическим данным, дом был построен в раннем средневековье и там жизнь возобновлялась, как минимум, еще два раза: в X–XI и XII–XIII вв. Многочисленные находки хозяйственной, кухонной и столовой керамики, в том числе поливной, предметы быта, орудия труда, обломки маслобойных камней и т. п. указывают на сложность хозяйствования.
В Восточной Грузии, кроме вышеописанных селищ, уже существовали редкие типы поселений, которые возникали в экстремальных условиях для защиты сельского населения. Таковыми являлись: дарани, вернее система даран, т. е. подземных помещений, которые были связаны между собой узкими проходами и были снабжены тайными входами (например, на Цалкинском плато) и пещерные селища в глубоких речных каньонах почти по всей Грузии, но особенно широко — в Нижней Картли (Джавришвили К., 1963; Бахтадзе Н., Лежава П., 2001) (табл. 123: 11–13).
Поселения типа дарани возникали на горных массивах, где отсутствовал лес, естественное укрытие от неприятеля.
Что касается пещерных комплексов, то, как показали археологические исследования, они все искусственного происхождения. Многие из них существуют с раннебронзовой эпохи, в развитом средневековье они использовались после некоторых перестроек, одновременно высекались в скале новые комплексы (Бахтадзе Н., Лежава П., 2001). Они рассчитывались на довольно долгое проживание, естественно, соразмерно с экстремальными ситуациями.
В Западной Грузии селища и другие археологические памятники сравнительно удовлетворительно выявлены в Абхазии, Аджарии и в горной полосе Большого Кавказского хребта. Указателями местонахождения селищ в Абхазии являются сельские церкви зального типа, крепостные сооружения и могильники. В Абхазии, например, археологические памятники развитого средневековья изучены намного лучше, чем предшествующего периода. В последние десятилетия исследовались: церкви и христианская архитектура (Шервашидзе Л.А., 1960; 1967; Якобсон А.Л., 1972; Рчеулишвили Л.Д., 1978; Кация А.К., 1963 и др.); поселения и крепости (Трапш М.М., 1975; Гунба М.М., 1979; Воронов Ю.Н., 1969; Шамба Г.К., 1974; Бгажба О.Х., Воронов Ю.Н., 1980); материальная культура (Бгажба О.Х., 1972; Гунба М.М., 1979 и др.).
Сельские поселения Абхазии, как и по всей Западной Грузии, имели хуторскую структуру. Жилые и хозяйственные сооружения одного дома находились в собственной усадьбе, и эти усадьбы друг от друга отстояли на несколько сот метров. Сохранились следы деревянных крестьянских построек. Черные пятна, оставленные после пожарища от таких построек, были обнаружены в окрестностях Цебельды.
В Аджарии, как в равнинной зоне, так и в горной полосе, и особенно в ущелье Ачарисцкали, сельская архитектура была деревянной. Селища там тоже фиксируются по сельским могильникам и церковным сооружениям. Приметами таких селищ часто служат давильни для обработки винограда, которые строились из камня на известковом растворе. В горной полосе селища были расположены на крутых склонах (Мамуладзе Ш.Х., 1993; 2000).
Открытия последних лет опровергли мнение, что могильники XI–XIV вв. безынвентарные и не представляют особого интереса.
Полное представление о могильниках этого периода в основном дают памятники Восточной Грузии, а в Западной Грузии они изучены менее.
Могильники развитого средневековья в основном устроены во дворе церквей и вокруг них. В большинстве случаев погребения расположены плотно и в один-три яруса. Обряд захоронения христианский, скелеты лежат в вытянутом положении со скрещенными на груди или вдоль тела руками, головой на запад. Ориентировка запад-восток и лишь часть погребений — с небольшими отклонениями. В семейных погребениях, как правило, кости погребенных ранее покойников сдвинуты в восточную сторону, а последний скелет лежит в вытянутом положении. Погребения в основном заполнены землей, за исключением погребений со стенами в виде каменной кладки и склепов. В семейных погребениях часто встречаются остатки деревянных угольков, которые, видимо, были связаны с ритуалом очищения погребения перед новым захоронением.
Погребальный инвентарь в основном состоит из украшений и предметов одежды. В виде исключения встречаются предметы домашнего обихода и боевого оружия.
Погребальный инвентарь в большинстве случаев находит сходство среди материалов, выявленных на городищах и селищах Восточной Грузии, и датируется XI–XIV вв. Эту же датировку подтверждают монеты, найденные в погребениях. Среди них медные монеты Георгия III, цариц Тамар и Русудан, Давида Нарина, серебряные монеты Давида VIII, хулагуидские и др.
Нужно отметить, что погребения, относящиеся к городским и сельским поселениям, по устройству и обнаруженному в них инвентарю вполне идентичны между собой, что свидетельствует о культурно-экономических взаимосвязях населения. Керамические изделия в погребениях в основном представлены небольшими тонкостенными сосудами с одной или двумя ручками из хорошо отмученной глины белого или розоватого обжига (табл. 124, 29–32, 35). Поверхность большинства сосудов гладкая, лишь часть из них украшена черными красками и имеет каннелюры и шишкообразный орнамент. Эти сосуды чаще всего встречаются вместе с детскими захоронениями.
В склепах, раскопанных в Гудрухи и Барисахо, впервые обнаружены глиняные неполивные светильники.
Среди погребального инвентаря этого периода чаще всего встречаются изделия из стекла, особенно браслеты и бусы (табл. 124, 1–3). Стеклянные сосуды (Чхатарашвили М.Н., 1978, с. 35–46) по назначению относятся к бокалам и парфюмерно-аптечным (табл. 124, 25–27). Браслеты по цвету черные, синие, зеленые, коричневые, а по форме трехгранные, гладкие, крученые, мелкокрученые. Места соединений браслетов утолщены или имеют зубчики.
Также разнообразием форм отличаются и предметы, изготовленные из железа, бронзы, серебра, золота и камня.
На могильниках Восточной Грузии зафиксировано несколько типов погребений. Особым многообразием типов выделяются могильники, изученные в предгорьях и горных районах. На могильниках равнинной части распространены грунтовые индивидуальные погребения (табл. 125: 7). Некоторые грунтовые погребения из Руставского (Ломтатидзе Г.А., 1955, с. 192–195; Чилашвили Л.А., 1958, с. 136–148) и Дманисского могильников (Джапаридзе В.В., Артилаква В.Э., 1971, с. 65–66; Гочиашвили М., 1986, с. 49–53), имели деревянные перекрытия, от которых сохранились рамки. Встречаются грунтовые погребения, перекрытые каменными плитами, с одним захоронением. Выделяется могильник Джварипатиосани в с. Абаносхеви (Ломидзе Ц.Ш., Циклаури И.Д., 1985, с. 471), где в глубоких ямах захоронено по нескольку покойников и погребение перекрыто хорошо обработанными каменными плитами.
На могильнике Руставского городища зафиксировано единственное погребение с сырцовыми стенами.
Почти на всех могильниках встречаются погребения в каменных ящиках, продольные стены которых состоят из небольших плитняков, в один-два ряда приставленных друг к другу, а поперечные — из одного камня (табл. 125, 2–4). Погребения перекрыты несколькими плитами. В них захоронено от одного до трех человек. Внутренняя длина — 1,6–1,7 м, ширина — 0,5 м. Среди погребений этого типа своими размерами выделяются погребения, раскопанные в Иорском Сиони (Рамишвили Р.М., 1970). Стены возведены из травертиновых плит и скреплены известняком. Внутренняя длина — 2,3–2,7 м, ширина — 1,1–1,3 м, глубина — 1,5–1,7 м.
На могильниках Иорского и Арагвского ущелий (Джорбенадзе В.А., 1983, с. 131–166; Маргвелашвили М.Г., 1980, с. 40) встречаются погребения со стенами в виде каменной кладки (табл. 125, 6). У погребений этого типа продольные стены в нижней части состоят из каменных плит, приставленных друг к другу вертикально, а сверху уложена кладка горизонтально в 4–6 рядов. В поперечных стенах используются скальные плиты. Погребения перекрыты приставленными друг к другу каменными плитами. В западной части погребения приподнимался камень перекрытия и оттуда происходило захоронение. В этих погребениях насчитывается от четырех до десяти скелетов. Внутренняя длина погребений — 2–2,2 м, ширина — 0,5–0,6 м, глубина — 0,5–0,7 м.
В предгорьях и горах Восточной Грузии вместе с погребениями этих двух типов на могильниках сосуществуют семейные склепы (табл. 125, 5, 7-10), которые археологически лучше всего изучены в Арагвском ущелье. На Жинвальском могильнике Накалакари распространены большие склепы, в плане имеющие форму, близкую к прямоугольнику со слегка закругленными углами. Стены возведены из квадратных и плоских камней в 7-10 рядов. Верхние 3–4 ряда южной, восточной и северной стен склепа сдвинуты вовнутрь малыми ступеньками, и этим создается опора для перекрытия — «ложный свод». Западная стена возведена ровно, и в ней часто встречаются одна-две каменные ступени. Склепы перекрыты каменными плитами больших размеров, уложенных рядом. Захоронение производилось с западной части погребения, сверху, где приподнималась плита перекрытия. Число скелетов, которые, в основном, потревожены, колеблется от 10 до 25. Внутренняя длина склепов — 2,4–2,8 м, ширина — 1,5–2,7 м, глубина — 1,5–1,7 м. Среди этих склепов четыре выделяются своими большими размерами (длина — 3,93 м, ширина — 2,35 м, глубина — 1,9 м). Один из них в западной части имеет вертикальный входной дромос, а внутри погребения в восточной части устроена каменная перегородка для костницы (табл. 125, 7). У двух склепов вход устроен сбоку (табл. 125, 5), с западной стороны, который прикрывался небольшими плитами.
На могильнике Бантареули с. Чинти (Ломидзе Ц.Ш., Циклаури И.Д., 1987, с. 531–532) выявлено несколько прямоугольных склепов с суженными по середине продольными стенами (таб. 125, 8).
Среди подземных склепов, раскопанных в Восточной Грузии, два имеют свод. Один изучен на Жинвальском могильнике Накалакари (табл. 125, 10), а другой — около Марткопского монастырского комплекса (табл. 125, 9).
Жинвальский склеп (Джорбенадзе В.А., 1978, с. 19–22), прямоугольный в плане, имел вход сверху с шестью ступеньками в юго-западной части (табл. 125, 5). Внутри склепа вдоль южной, западной и северной стен была устроена каменная лежанка, в середине которой — камера для захоронения. В южной стене находятся три маленьких ниши. Свод склепа имеет стрельчатую форму и изнутри и снаружи обмазан известковым раствором. Внутренняя длина — 6 м, ширина — 4 м. Высота от основания камеры до свода — 3,2 м. По обнаруженному в склепе инвентарю и особенно по серебряным монетам царицы Русудан, выявленным в нижних слоях, время сооружения склепа можно отнести к первой половине XIII в. Склеп, видимо, являлся семейной усыпальницей правителя города-крепости Жинвали.
По конструктивным особенностям Жинвальский сводчатый склеп похож на Марткопский, который меньше его по размерам (Чикоидзе Ц.Н. и др., 1987, с. 93).
По устройству и применению строительного материала выделяются склепы, раскопанные в старой части Тбилиси на площади Ираклия II, к югу от церкви св. Георгия под жилыми сооружениями позднего периода (Чилашвили Л.А., 1997, с. 118–120). Тбилисские склепы — узкие, в плане прямоугольной формы. Стены и сводчатое перекрытие состоят из плоских квадратных кирпичей (22×22×4 см) так называемого «грузинского типа», которые скреплены известью. Вход в погребение сверху, с западной стороны. Внутренняя длина склепов — 2,2 м, ширина — 0,9 м, глубина — 1 м. Все склепы семейные и по инвентарю относятся к XI–XIV вв.
При изучении могильников в Рустави (Ломтатидзе Г.А., 1955, с. 190–192) и Дманиси около погребений выявлены каменные стелы, украшенные эпиграфическими поминальными надписями, геометрическими и растительными орнаментами и изображением христианского символа-креста. Надписи на погребальных стелах, исполненные древнегрузинскими буквами асомтаврули, свидетельствуют о широком распространении письма.
Выше было отмечено, что могильники развитого средневековья в Западной Грузии изучены менее, но все же небольшими раскопками, и разведочными исследованиями выявлены погребения развитого средневековья. Это следующие пункты: Вани (Лордкипанидзе О. и др., 1981, с. 114; Чкония А.М., 1986, с. 93, 95, 98); с. Гегути, местечко Вашнари (Личели В.Т., 1986, с. 3–4; 1987, с. 62); Абашский р-н, с. Кетилари, местечко Анджери (Микеладзе Т.К., Папуашвили Р.Н., Чубинишвили Н.Т., 1991, с. 60–61); Озургетский р-н, с. Вакиджвари, местечко Зегани; Ланчхутский р-н, с. Квиани (Микеладзе Т.К., Мигдисова Н.П., Папуашвили Р.И., 1986, с. 15); Юго-Западная Грузия, ущелье Аджарисцкали (Мамуладзе Ш.Х., 1993, с. 72–142); Новый Афон, крепость Анакопия (Трапш М.М., 1959, с. 125–135; 1975а, с. 102–118); Гальский р-н, с. Нариджовани и с. Охуреиши (Трапш М.М., 1975, с. 198–211); Гульрипшский р-н, с. Цебельда, с. Гантиади, Цандрипшский храм (Хрушкова Л.Г., 1985, с. 15, 67–68) и др.
Среди погребений по устройству и применению строительного материала выделяются несколько типов — грунтовые, в каменных ящиках, погребения со стенами в виде каменной кладки и подземные склепы. Почти все погребения выявлены в церквах или вокруг них. Обряд захоронения христианский, ориентировка — запад-восток. Встречаются как индивидуальные, так и семейные захоронения.
Погребальный инвентарь менее разнообразен и представлен глиняными сосудами, кувшинами и чашами; фрагментами стеклянных сосудов, браслетов, бусами; бронзовыми крестами, серьгами, пуговками; железными ножами, наконечником копья, мотыгой, кольцами, перстнями, пряжками, крестами и др. (табл. 126).
Указанный инвентарь находит аналоги среди материалов, выявленных как на поселениях Западной Грузии, так и на городищах, селищах и могильниках Восточной Грузии. По инвентарю погребения Западной Грузии датируются XI–XIV вв.
Как показали раскопки могильников развитого средневековья Грузии, несмотря на то, что христианское вероучение запрещало специально класть в погребения инвентарь, в них встречаются разнообразные предметы. Многообразием типов погребений и инвентаря особенно отличаются могильники предгорий и горных регионов.
Среди археологического материала, добытого раскопами на городищах, крепостях, селищах, отдельных производственных очагах и на могильниках Грузии, особенно следует выделить керамику, которая как по количеству, так и по значимости превосходит все виды материальной культуры.
Керамическая продукция Грузии развитого средневековья делится на две большие группы: поливная (глазурованная) и неполивная (неглазурованная). Поливная керамика — более изящная и утонченная, в основном, столового назначения, а неполивная керамика объединяет множество различных групп: хозяйственную, кухонную, бытовую, спецназначения и т. д.
Поливная керамика. Наличие поливной керамики в археологических памятниках Грузии прослеживается с древнейших времен (с XIV–XV вв. до н. э. по IV в. н. э.). Она встречается единицами в погребальном инвентаре и на молельнях.
Нужно отметить, что с XVI в. до н. э. по IV в. н. э. поливная керамика засвидетельствована непрерывно, но с VI в. до н. э. по IV в. н. э. встречается спорадически. С IV до IX в. н. э. в Грузии поливная керамика пока не обнаружена.
С IX в. имеет место интенсивное оживление производства поливной керамики — начинается ее массовое производство, достигшее в дальнейшем широких масштабов.
Этапное значение для изучения поливной керамики имели археологические раскопки на Дманисском городище и в Гударехи, проведенные в 1936–1937 гг., где были определены ее хронологические рамки — XI–XIII вв. (Мусхелишвили Л.В., 1938; 1940; Банк А.В., 1938).
В 1953 г. была издана монография З.П. Майсурадзе, в которой изучен вопрос технологии изготовления ангобированной поливной керамики из Дманиси.
Значительный вклад в изучение грузинской поливной керамики внес Г.А. Ломтатидзе, руководивший в течение ряда лет (1948–1970 гг.) исследованием многих значительных памятников средневековья.
На основании материала, добытого в 1956–1957 гг. в Тбилиси на площади Ираклия II, И.А. Гзелишвили и О.В. Ткешелашвили в своей монографии отводят определенное место и поливной керамике, ранние экземпляры которой они относят к V–VIII вв., а наиболее поздние — к XVIII в. (Гзелишвили И.А., Чилашвили Л.А., 1961).
Большое место отводится поливной керамике в работах Л.А. Чилашвили (Чилашвили Л.А., 1958; 1970; 1975).
С 60-х годов поливной керамике Грузии посвятила свои работы М.Н. Мицишвили (1969; 1976). На основе огромного археологического материала ею разработана классификация грузинской средневековой поливной керамики и выделены две большие группы: IX–X и XI–XIII вв.
Для поливной керамики Восточной Грузии первого периода (IX–X вв.) характерен хорошо отмученный розовато-желтоватый черепок; поверхность его не ангобирована, большую часть составляют чаши нескольких видов, общим признаком которых является кольцеобразный поддон и плоское дно.
По характеру нанесения орнамента выделяется несколько групп, соответствующих разным хронологическим отрезкам времени. Например, на чашах первой группы (IX в.) ангоб применяется только для нанесения декора в виде колец и линий, оживленных зелеными и фиолетовыми пятнами; эта группа представлена пока только чашами (табл. 127, 1).
Вторую группу составляет покрытая зеленой поливой посуда с нанесенными на черепке белым ангобом сердцевидными «листьями», кольцами и другим орнаментом (табл. 127, 2).
Посуда с геометрическим орнаментом (третья группа) состоит из разноцветных — желтых, зеленых, фиолетовых, белых полос (табл. 127, 3). Подобная керамика по материалам Согда датируется 40–50 годами IX в.
С X в. в технологии производства поливной керамики вводится новшество — белым ангобом покрывается вся внутренняя или внешняя поверхность поливной керамики, орнамент наносится кистью; контуры орнаментов выводятся фиолетовой краской, а внутреннее пространство заполняется цветными — желтыми, зелеными, фиолетовыми мазками. Встречаются цветные пятна и тонкогравированный орнамент. Здесь группы выделяются по характеру орнамента:
— характерным для первой группы является пятнистый орнамент (табл. 127, 4). Такой орнамент получил распространение в ближневосточных странах как подражание китайской посуде. По материалам Согда подобная керамика датируется концом IX — началом X в., что позволяет нам датировать поливную керамику с пятнистым орнаментом Грузии X в.;
— вторая группа объединяет монохромную керамику, любая разновидность которой полностью, включая и поддон, покрывается белым ангобом и зеленой поливой;
— к третьей группе отнесены чаши, внутренняя часть которых покрыта розоватым ангобом, а орнамент в виде петель, взаимопересекающихся линий и др. выведен тонкой гравировкой (граффито) и оживлен разноцветными пятнами — фиолетовой, голубой и т. д. (табл. 127, 5). Здесь важно появление нового способа нанесения орнамента — граффито, острием по сырой глине. Применение гравировки и голубой краски в виде пятен или точек впервые отмечается именно в керамике этой группы, являющейся носителем одновременно и старых, и новых признаков.
Во втором периоде (XI–XIII вв.) производство поливной керамики принимает широкий характер, гончарные мастерские становятся неотъемлемой частью каждого значительного центра.
Именно в начале второго периода поливная керамика претерпевает кардинальные изменения: меняется черепок, он становится более крупнозернистым; преобладают чаши определенной формы и размеров; резко меняется и форма поддона — высота его достигает 1 см и имеет выпуклое дно; белым ангобом покрываются и внутренняя, и внешняя поверхности изделий; в производство внедряется глазурь разных цветов — голубая, зеленая, фиолетовая, синяя и т. д.; получает господствующее распространение новый способ нанесения орнамента — граффито; в большом количестве производятся чаши малых и средних размеров, блюда, суповники, кувшины, вазы, горшки, котлы, баночки, светильники, солонки, крышки и т. д.
Во второй половине XI в. появляется поливная керамика, покрытая голубой (с другим оттенком), зеленой, фиолетовой и другого цвета глазурью, украшенная лишь геометрическим орнаментом — в росписи чаш использованы одни и те же мотивы геометрического характера: стилизованные кресты, изображенные линиями и петлями (табл. 127, 6), и т. п.
На протяжении следующего, второго этапа того же периода (вторая половина XII–XIII в.) качество керамики и способы нанесения орнамента остаются те же, но появляется новый вид убранства — полихромность. Это чаши, внутренняя поверхность их покрыта белым ангобом и гравировкой (граффито), дополненной красками разных цветов (зеленой, желтой). Поверхность покрыта бесцветной глазурью.
Полихромная поливная керамика украшена богатым орнаментом, наиболее распространено изображение птиц (табл. 127, 7, 9), затем растительный и геометрический орнамент (табл. 127, 10–12), стилизованные кресты, изображенные радиальными полосами (табл. 127, 13), четырьмя лучами (табл. 127, 14, 15), треугольниками.
На полихромных поливных чашах встречаются, но сравнительно редко, изображения животных — зайцев, волков, оленей, тигров, пантер, страусов и др. (табл. 127, 8), человеческие — женские и мужские лица.
Массовое производство в Восточной Грузии полихромных чаш очевидно следует отнести к периоду второй половины XII — первой половины XIII в.
На последнем этапе рассматриваемого периода (первая половина XIII в.) качество изделий и форма посуды остаются неизменными, но появляется новый способ нанесения орнамента — роспись кистью, которая производится красками одного (фиолетового) или разных (зеленого, фиолетового, желтого) цветов.
Помимо множества чаш встречается «крупная» чаши, блюда, горшки, суповники разных размеров (табл. 127, 16), кувшины (табл. 127, 17), вазы, баночки и «мелкая» — светильники, солонки, баночки цилиндрической формы, крышки, чернильницы и др. — посуда. «Крупная» и «мелкая» посуда встречается на всем протяжении XI–XIII вв.
В Западной Грузии, в отличие от Восточной, памятники средневековья с археологической точки зрения изучены в малом количестве.
Добытая в Западной Грузии поливная керамика специально изучена (Мицишвили М.Н., 1976), дана классификация материала, хронологическая дифференциация, выделена местная и импортная керамика, установлено наличие производственных центров в разных местах (Очамвире, Гонио, Батуми, Цихесулори, Кутаиси и др.).
В 1977 г. А. Бгажба издана книга «Очерки о средневековом ремесленничестве в Абхазии (VIII–XIV в.)», в которой рассмотрена и поливная керамика.
В данной работе на основе предложенной М.Н. Мицишвили классификации западногрузинской поливной керамики выделены три периода (XI–XIII; XIV; XV–XVIII вв.).
Нужно отметить, что поливная керамика IX–X вв. в Западной Грузии обнаружена лишь в 1985 г. в Кутаиси, во время раскопок крепости Укимериони.
Для поливной керамики XI–XIII вв. характерен хорошо отмученный розовато-желтоватый черепок, покрытие внешних и внутренних поверхностей ангобом (белый или желтый). Большая часть керамики представлена чашами, они имеют кольцеобразный поддон и плоское дно. Выделяется монохромная (зеленая и желтая) и полихромная поливная керамика. Зеленая поливная украшена разнообразными геометрическими орнаментами, находящими аналогии в византийской керамике. Большая часть желтой поливной керамики также представлена чашами. На них орнамент выведен граффито или комбинированным (выемчатая техника и граффито) способом. Преобладает геометрический орнамент — параллельные линии и др. Встречаются чаши с изображением животных, крестообразным мотивом, треугольником из двойных линий и др. Они обнаруживают сходство с орнаментом восточногрузинских полихромных чаш.
Таким образом, монохромная (зеленая, желтая) поливная керамика Западной Грузии относится к XI–XII вв., что касается той группы монохромной посуды, которая убрана характерным для восточногрузинской полихромной поливной керамики орнаментом, то ее нужно датировать XII–XIII вв.
Большую часть полихромной поливной керамики составляют чаши средних размеров. Они украшены изображениями птиц, разнообразными растительными и геометрическими мотивами. Вся эта керамика местного производства, на что указывает состав черепка, окраска поливы, характер изображения орнамента. Описанные изделия относятся к XII–XIII вв.
Среди материалов западногрузинской поливной керамики выделена (по черепку, поливе и орнаменту) импортная — византийская поливная керамика. Такая керамика найдена в Сухуми (на крепостях Багратской и Сухумской), Кутаиси (Укимериони), Вани (Цихесулори), Цихисдзири, Гонио, Поти и др. Вся она датируется XI–XII вв.
Фаянс. Фаянс на городищах средневековой Грузии представлен небольшими обломками, однако они весьма разнообразны и их изучение позволяет сделать важнейшие заключения (Мамаиашвили Н.Ф., 1970).
На городищах средневековой Грузии самые ранние фаянсовые сосуды относятся к IX в. Они обнаружены при раскопках Рустави.
Черепок у указанной посуды серовато-желтый и покрыт белой непрозрачной глазурью. Встречаются как неорнаментированные, так и расписанные зеленовато-золотым люстром. Последние по форме, черепку, люстру и мотивировке росписи проявляют большое сходство с чашами из Самарры и, по всей вероятности, должны считаться привезенными из Мессопатамии (Sarre F., 1929).
Их возраст должен быть определен в рамках второй половины IX в., так как известно, что Самарра являлась резиденцией халифов лишь с 836 по 892 г., а затем и вовсе перестала существовать как город, в связи с перемещением резиденции халифов в Багдад.
Что же касается возможности проникновения мессопотамской керамики в Грузию, то следует помнить, что в это время (т. е. в IX в.) здесь, по крайней мере в некоторых местах, еще господствовали арабы, и торговые связи соответствующих городов с центрами халифата вполне естественны.
Фаянсовые изделия XI в. вскрыты раскопками в Тбилиси (площадь Ираклия II), Рустави, Дманиси, Уджарме.
Указанные изделия представлены тонкостенными чашами на невысокой ножке. Черепок у них мягок и мелкозернист. Встречаются как неорнаментированные сосуды, так и украшенные гравировкой, тиснением и ажуром. Орнамент последних обычно рельефный, а пониженный фон украшен просверленными дырочками, которые заполнены прозрачной глазурью.
Найденные в Грузии фаянсовые изделия XII–XIII вв. наиболее многочисленны и разнообразны.
Несмотря на то, что почти все найденные фаянсовые сосуды XII–XIII вв. представлены только фрагментами, среди них удается выделить местную продукцию.
Развитию производства фаянса в Восточной Грузии должно было бы способствовать и наличие многочисленных месторождений каолиновых глин, которые по сей день известны в Квемо (Нижней) Картли.
Анализ многочисленных изделий позволяет установить тесную связь грузинских городов с городами других стран Закавказья и Ирана (особенно с Реем и Кашаном). Этому, видимо, способствовало то обстоятельство, что начиная с XI в. стала значительно возрастать роль городов Азербайджана и Восточной Грузии в международной торговле, что было обусловлено временным прекращением торговых сношений с Византией и перемещением международной торговли в бассейн р. Куры (Манандян Я.А., 1954, с. 198).
Неполивная керамика. Основной продукцией керамических мастерских Грузии развитого средневековья являлась разнообразная по формам и назначению неполивная керамика, которая изготовлена в местных производственных центрах: в Тбилиси (Ломтатидзе Г.А., 1955; Гзелишвили И.А., Чилашвили Л.А., 1961 и др.), Дманиси (Джапаридзе В.В., 1956; 1969), Рустави (Ломтатидзе Г.А., 1955; 1969; 1988), Жинвали (Маргвелашвили М.Г., 1999), Телави (Чикоидзе Ц.Н., 1979, с. 42–44), Эрцо-Тианети (Джорбенадзе В.А., 1982, с. 84–87) и др.
Стандартизация форм указывает на серийный выпуск продукции в рамках городского цехового ремесла.
По назначению следует выделить следующие группы:
1. Кухонная керамика (табл. 128). Основное свойство кухонной керамики — огнестойкость, что достигалось примесью в глине кварцитов, песка и прочих компонентов. Самыми многочисленными среди кухонной керамики являются горшки, которые применялись как для изготовления пищи, так и хранения жидких продуктов. Они в основном изготовлены на гончарном круге, хотя встречаются (в основном на селищах) и лепные экземпляры. По назначению они делятся на несколько типов: это крупные горшки, мелкие горшки, сковородки, некоторые с ручками, своеобразные сковородки для выпечки хлебов, без ручек; бадьи — крупные миски со сливом. Особо надо отметить сосуды для процеживания жидкой пищи и для хранения топленого масла, мацони, варений. Глина их отличается красным или красноватым обжигом, тогда как основная масса кухонной керамики имеет коричневый или черный черепок (Арчвадзе Т.Д., 1998, с. 2–19).
2. Столовая посуда (табл. 129). В основном, это мелкая посуда для реализации готовой пищи: кувшинчики, миски, тарелки, солонки разных размеров и форм. Самыми многочисленными в этой группе являются кувшины с одной ручкой, в основном красного и красноватого обжига. Они использовались для подачи на стол жидкостей (вина, пива, воды) и как мерило (Арчвадзе Т.Д., 1998, с. 21–56).
Кувшинчики с круглыми венчиками в основном применялись для воды, со сливом (или с четырехлепестковым венчиком) — для вина.
Среди столовой керамики особенно выделяются мелкие сосуды светлого обжига, изготовленные из хорошо отмученной, особо подобранной глины (Чхатарашвили М.Н., 1964, с. 175; Арчвадзе Т.Д., 1998, с. 34). Среди этой посуды имеются кувшинчики девяти типов, в том числе кувшинчики со сливом на корпусе и кувшины со штампованным орнаментом (Арчвадзе Т.Д., 1998, с. 38–42) (табл. 129, 3).
Особо следует упомянуть сосуды для ритуального питья вина — марани, это соединение мелких сосудов вокруг центрального сосуда (Арчвадзе Т.Д. 1998, с. 42–44). На памятниках развитого средневековья в большом количестве обнаружены кружки разных размеров.
На значительную часть этих сосудов нанесен орнамент черным или красным ангобом, иногда на фоне белого сплошного ангоба (Арчвадзе Т.Д., 1998, с. 51–56).
Изделия из глины бытового назначения (табл. 130). В данной, довольно большой группе объединены изделия из глины специального назначения: светильники, среди которых имеются ракушкообразные, многофитильные (табл. 130, 17, 18, 21) и чайникообразные из темной глины. Под светильники использовались также маленькие миски со сливами.
Сферо-конусы. Ареал распространения этих сосудов для перевозки ртути и особо ценных жидкостей очень широк: Египет, Сирия, Палестина, Кавказ, Крым, Поволжье, Средняя Азия и т. д. В Грузии они обнаружены в Тбилиси, Рустави, Дманиси, Греми, Надарбазеви, Жинвали. Они богато орнаментированы, имеют светлый черепок. По мнению исследователей, сферо-конусы следует считать в числе импортных изделий, хотя было высказано мнение о местном производстве данного сосуда (Шелковников Б.А., 1952, с. 33), что подтвердилось археологическими исследованиями: в Дманиси был найден фрагмент сферо-конуса с грузинской надписью, а в Тбилиси среди керамического брака встречались обломки данного сосуда (Гзелишвили И.А., Ткешелашвили О., 1961, с. 45, табл. XXIII-90).
Горшки для люльки (табл. 130, 2) — сосуды с широким венчиком, узким туловом, как неполивные, так и глазурованные, бытовали на Кавказе и в Средней Азии, в тех местах, где были распространены люльки кавказского типа: они подвешивались под люлькой.
Большую группу неполивной керамики составляют многообразные сосуды хозяйственного назначения, в основном, большие по размеру, которые были распространены во всех уголках Грузии. Среди них в первую очередь привлекают внимание большие сосуды — карасы — для хранения вин. Они полностью закапывались в землю и закрывались специальными каменными крышками (Бохочадзе А., 1963; Бочоришвили Л., 1949; Рамишвили Р.М., 2000, с. 43; 1974). Керамический сосуд для хранения вина применяется с древнейших времен, но карасы такого типа, которые существуют и в наши дни, оформляются с первых веков н. э. (раскопки в Мцхета, Жинвали, Урбниси, Тбилиси, Рустави и др.) (табл. 130, 10, 14, 19).
В развитом средневековье до сильного землетрясения XI в. карасы закапывались в землю без цементировки. С XI в. мастера заметно увеличили толщину черепка, а сами сосуды стали цементировать цепким известковым раствором, что придавало им большую устойчивость. В XII–XIV вв. размеры карасов заметно увеличиваются, например, в царском винохранилище в Жинвали был обнаружен квеври высотой 2,6 м, который мог вместить около трех тонн вина (Каландадзе З.А., 1977, с. 139–144).
Излюбленными изделиями хозяйственного назначения в XI–XIII вв. являлись крупные надземные сосуды для хранения пищевых продуктов, их держали в кладовках и кухонных помещениях. Они имели каркасообразную форму с плоским дном. Нередко их украшали простым геометрическим орнаментом (Джапаридзе В.В., 1955, с. 9–13; Бочоришвили Л., 1949; Маргвелашвили М.Г., 1999; Арчвадзе Т.Д., 1998).
В условиях мирного существования и бурного строительства, особенно в XIII в., потребность в строительной керамике резко возросла. По письменным источникам X–XI вв., в Тбилиси уже существовали цеховые организации ремесленников (Месхия Ш.А., 1958, с. 49), так, например, среди представителей отдельных отраслей ремесла упоминаются «кирпичники» и «черепичники». Размеры кирпича развитого средневековья колеблются от 31×30×5 см до 24×24×4 см. Раскопки показали, что кроме гражданских объектов (тбилисские жилые кварталы, Гегутский дворец Георгия III около Кутаиси, Беслетский мост около Сухуми, где кирпичи чередуются с камнями и т. д.), кирпичи широко применялись в церковной архитектуре (Джгамая Д.К., 1969; 1975, с. 8–9). Особенно большим был спрос на черепицу. Все административные, общественные и частично церковные сооружения, а также дворцы социальной верхушки покрывались черепицей. С X в. появляются глазурованные черепицы голубого и темно-зеленого цвета, как плоские с бортиками (солены), так и желобчатые (калиптеры) длиной от 35 до 40 см. Кроме того, что покрытые поливой черепицы становились более устойчивыми и прочными, они охотно применялись с декоративной целью, особенно в XI–XIII вв. (Джгамая Д.К., 1969; 1975). Черепицы как поливные, так и неполивные часто снабжены грузинскими надписями, асомтаврули, где фигурируют в основном имена ктиторов (Джгамая Д.К., 1974). Для украшения кладки в средневековой архитектуре Грузии часто применялись глазурованные изразцы, многоугольные облицовочные плитки для стен и полов и т. д.
Важной частью строительной керамики Грузии являются керамические трубы и контрольные сосуды для водопроводов (Джгамая Д.К., 1975, с. 14–18).
Важнейшей отраслью ремесленного производства средневековой Грузии является стеклоделие. Производство и использование стеклянных изделий в развитом средневековье, по сравнению с предыдущими периодами, заметно возросло. Изучение производственных центров стекла вместе с находками на городищах и селищах дает возможность определить место стеклянных изделий в материальной культуре Грузии (Угрелидзе Н.Н., 1988, с. 29–31; 1989, с. 122).
В отличие от позднеантичного периода, для которого характерно существование стандартных форм стеклянной посуды, в развитом средневековье стеклянные изделия, наряду с общими чертами, проявляют больше локальных особенностей (Чхатарашвили М.Н., 1977; 1978).
Стеклянная посуда IX–XIV вв. по назначению делится на следующие группы: столовая, туалетная, аптечная, аламбики, лампады и принадлежности для люльки (Чхатарашвили М.Н., 1978) (табл. 131).
В столовую посуду объединены сосуды для питья, графинчики, солонки (табл. 131: 75). Особый интерес вызывают в данной группе сосуды для питья (сасмиси по-грузински) — дутые в форме или же свободнодутые. Особенным видом посуды для питья являются высокие изящные бокалы с подставками (Чхатарашвили М.Н., 1969; 1977; 1978, с. 26–48), по форме воронковообразные, которые, по всей вероятности, местного происхождения, и стаканы цилиндрической формы, которые, возможно, являлись предметом импорта (Крупнов Е.И., 1960, с. 115, 117; Кузнецов В.А., 1959, с. 102, 115) (табл. 131, 16–18).
Туалетная и аптечная посуда: большие или миниатюрные флаконы, колбы (табл. 131, 19), пробирки и др. были найдены в культурных слоях в Натбеурской стеклодельной мастерской (Угрелидзе Н.Н., 1963, с. 64, табл. IV, 2), в погребениях Рустави (Ломтатидзе Г.А., 1955, с. 194, табл. XXI, 1), Жинвали (Джорбенадзе В.А., 1983, с. 151–158, табл. XXIX, 187), Гавази (Чилашвили Л.А., 1975, с. 48, 79, табл. III) и датируются XII–XIV вв. (Чхатарашвили М.Н., 1978).
Алямбики — алхимические сосуды — в Грузии редки, они иранского происхождения и датируются IX–XI вв. (Чхатарашвили М.Н., 1978). Стеклянные лампады, малые по форме, подвесные с ручками зеленого цвета, продолжали существование и в XI–XIV вв. (Чхатарашвили М.Н., 1978).
Особый интерес среди археологических находок вызывает оконное стекло (Чхатарашвили М.Н., 1977, с. 14–18; 1978а, с. 69–79), найденное в Дманиси, Гударехи, Надарбазеви, Рустави, Тбилиси, Жинвали, Алаверди, Гегути, Вардзия и др. (табл. 131, 13, 14).
Многоцветные, многообразные круглые образцы оконного стекла отливались в орнаментированных формах (диаметр 16–25 см) (табл. 131, 13, 14). Преобладают сочные, яркие цвета. Орнаментальные витражные стекла являлись предметом местного производства, и они, как предполагают, вывозились из Грузии, о чем говорят его находки на Северном Кавказе и в Армении (Чхатарашвили М.Н., 1977, с. 17).
Браслеты из стекла — наиболее распространенные украшения в Грузии как дешевые, доступные для широких слоев населения (табл. 131, 1-12). Они в большом количестве встречаются на городищах и селищах, а также в погребениях XI–XIII вв., что указывает на их серийное производство и на наличие широкой сети производственных центров не только в больших городах, но и на периферии (Угрелидзе Н.Н., 1963, с. 61–67; Долаберидзе Р.М., 1972, с. 6–10; 1969, с. 98–115; Чхатарашвили М.Н., 1969; Рамишвили Р.М., 1970; Джорбенадзе В.А., 1983, с. 134–166; Рамишвили Р.М., Джорбенадзе В.А., 1971 и др.). Большинство из них из черного стекла, но встречаются голубые, синие, желтые, фиолетовые экземпляры (табл. 131, 1-12).
В Западной Грузии стеклянные браслеты распространены сравнительно мало, но типологически они идентичны восточногрузинским.
Среди материалов XI–XIII вв. встречаются стеклянные перстни (Долаберидзе Р.М., 1967, с. 164–194).
Орудия труда и предметы вооружения. В материальной культуре Грузии развитого средневековья почетное место занимают изготовленные из железа орудия труда (пахотные орудия, серп, коса, топоры, цалди, секачи, тесла, ножи, в том числе для подрезки лозы) и предметы вооружения (мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел, а также защитные средства, шлемы, панцири и т. д.).
Железоплавильное дело и кузнечное ремесло в IX–XIII вв. в Грузии находилось на высоком уровне (табл. 132, 1, 2). Наряду с крупными центрами государственного значения добычи и переработки железа (бассейн р. Чолоки, р. Ингури, горная Рача, Абхазия, Нижний Картли, Арагвское ущелье и др.), почти в каждом селе имелись кузнечные цеха, которые вносили свою лепту в снабжение населения нужными предметами. Бурное развитие сельского хозяйства и огромный спрос на вооружение для армии стимулировали развитие кузнечного ремесла (Деген-Ковалевский Б.А., 1936; Рехвиашвили Н.Б., 1952; Артилаква В.Е., 1976 и др.).
Орудия земледелия занимали ведущее место в сельской жизни. Вместе с деревообрабатывающими инструментами (топоры, молото-топоры, плотновековые топоры, широколезвийные топоры с клевцом, обуховтульчатые топоры, пилы, тесла, долота, долота с черенком) и предметами хозяйственного назначения (цалди, секачи, ножи разных размеров, в том числе складные, ножи для бритья и т. д.), земледельческие орудия имеют свои прототипы в предыдущих эпохах, и анализ археологического материала дает возможность проследить долгий путь развития каждого инструмента (Артилаква В.Е., 1976).
Среди земледельческих орудий — лемех (табл. 132, 4), сошник, кирка (табл. 132, 6), мотыга (табл. 132, 7, 8), лопата (табл. 132, 5), серп, коса — важнейшими являлись лемеха и мотыга. Лемеха были распространены по всей Грузии с древнейших времен.
В развитом средневековье размеры лемеха достигают длины 36 см и ширины 25 см (Артилаква В.Е., 1976, с. 91).
Плуги с большими лемехами и резаками были рассчитаны на четырех и более запряженных пар быков. Огромный резак от большого плуга был найден в разгромленной мастерской первой половины XIII в. на городище Жинвали (длина 71 см, вес 9,8 кг) (Маргвелашвили М.Г., 1999).
В Восточной Грузии в развитом средневековье по традиции ведущим следует считать плужное, а в Западной Грузии — мотыжное земледелие, где засвидетельствовано огромное количество разнообразных мотыг.
В XI–XIII вв. в разных уголках Грузии применялись лопаты длиной 23–27 см, шириной 20–22 см (Артилаква В.Е., 1976, с. 93).
Серпы и косы в археологических комплексах малочисленны, они зафиксированы в Дманиси и в Арагвском ущелье. До распространения кос европейского типа, которые косят справа налево, в Восточной Грузии существовали косы местного типа, которые могли косить с обеих сторон (Артилаква В.Е., 1976, с. 101).
Важнейшим элементом орудий труда является топор (табл. 132, 9-11). В средние века топоры, кроме хозяйственного назначения, по древней традиции применялись в боях как довольно грозное оружие. Самыми распространенными типами топоров в данный период являлись плотовиковые, которые генетически связываются с колхидскими топорами, и топоры грузинского типа, которые возникли от топоров цебельдинского типа. Эти топоры в первом тысячелетии н. э. широко были распространены по всей территории Грузии, но более густо в Западной Грузии.
Предметы вооружения. Мечи и кинжалы (табл. 133, 1–9) развитого средневековья сохранились плохо, зато при раскопках по всей территории Грузии в огромном количестве найдены стрелы разных типов. Наконечники стрел делятся на две большие группы: боевые и охотничьи (табл. 133, 10–36). Для охоты на крупных зверей применялись двурогие стрелы разных размеров (Артилаква В.Е., 1976, с. 113, табл. 57–59). На пернатых охотились четырехугольными небольшими (длина 6–9 см) стрелами из железа и кости. Среди боевых стрел самыми распространенными были бронебойные, трехкрылые или четырехкрылые стрелы (Артилаква В.Е., 1976, с. 114–117). В боях грозным оружием как для пехоты, так и для кавалерии являлись копья (Чолокашвили К.К., 1961, с. 13–14) (табл. 133, 37–39).
Грозное рубящее оружие всадника, сабля, по археологическим материалам известна с середины I тысячелетия н. э. В развитом средневековье в Грузии были в употреблении длинные мечи с прямой спинкой (длина 102–105 см, ширина лезвия 4 см), похожие на европейские средневековые мечи (Артилаква В.Е., 1976, с. 125). В археологических погребальных комплексах средневековья мечи, сабли и кинжалы почти не встречаются, что затрудняет изучение данного вида вооружения, и только этнографические параллели и ретроспективный анализ позднего материала дают возможность изучить не только атакующие виды оружия, но и защитные (Чолокашвили К.К., 1954; 1956; 1957; 1961; Артилаква В.Е., 1976).
Украшения и предметы, связанные с одеждой. Как известно, по христианскому обряду строго запрещалось класть в могилу покойника предметы личного пользования, но, как показала археологическая практика, в зрелом средневековье некоторые могильники, особенно предгорной и горной части Грузии, где старые традиции оказывались более устойчивыми, дают весьма богатый материал, преимущественно в виде украшений и предметов, связанных с одеждой. Украшения и предметы, связанные с одеждой, нередко отображают религиозную принадлежность и социальный статус погребенного (Археология Грузии, 1959, с. 368–369; Долаберидзе Р.М., 1972, с. 3; Рамишвили Р.М., 1970, с. 105–124). За последние десятилетия накопился огромный материал на городищах, селищах и могильниках от Абхазии до Кахетии. Правда, большая часть этих находок не опубликована, но все же мы обладаем большой информацией по данному вопросу, в немалой степени благодаря письменным источникам, фрескам и миниатюрам рукописей.
В развитом средневековье ассортимент украшений не очень велик: браслеты, перстни, серьги, височные подвески, бусы.
Браслеты IX–XIII вв. в основном бронзовые, редко железные (табл. 124, 8, 12). Следует отметить, что в условиях экономического благосостояния государства, в археологических коллекциях развитого средневековья драгоценные украшения очень редки, исключением является Дманисский клад, куда входит около 30 предметов из золота и серебра и многочисленные бусы (Долаберидзе Р.М., 1985, с. 29–36). Серебряные браслеты из Дманисского клада делятся на три группы: 1) плоские овальные браслеты с широким стержнем; 2) браслеты с многогранным стержнем и утолщенными головками; 3) браслеты с витым стержнем и со змеиными головками. Вся поверхность плоских браслетов украшена богатым орнаментом и снабжена жуковиной для вставки камней (5,7×4,2 см, ширина — 5,4 см). Браслеты со змеиными головками, кроме Дманиси, обнаружены на Имирисгора, во впускных погребениях XIII–XIV вв. (Долаберидзе Р.М., 1985, с. 36).
Среди бронзовых браслетов, которые в большом количестве обнаружены в Жинвали (Джорбенадзе В.А., 1983) и Сиони (Рамишвили Р.М., 1970), Дманиси и других пунктах, выделяются овальные экземпляры с разомкнутыми головками, некоторые гладкие, а другие украшены несложным орнаментом.
Перстни (табл. 124, 4–6) представлены в большом разнообразии из бронзы и серебра, редко железные (Рамишвили Р.М., 1970, с. 108–114; Долаберидзе Р.М., 1967, с. 164–194; Джорбенадзе В.А., 1983, с. 134–166 и др.). Бронзовых перстней намного больше, чем остальных. Они отличаются типологическим разнообразием (около 20 типов). Ободок перстней разнообразен: плоский, плоско-выпуклый или ребристый. Щитки бывают овальные, круглые, квадратные, ромбовидные, многоугольные. Имеются также экземпляры с массивными, конусообразными щитками, которые имитируют перстни с жуковиной (Долаберидзе Р.М., 1972, с. 12); на одном щитке данного типа выгравирован щит Давида. Многие щитки украшены символическими знаками.
Серебряные перстни в комплексах развитого средневековья сравнительно редки. Довольно большая группа серебряных перстней обнаружена на Сионском могильнике. Они характеризуются высоким качеством исполнения. Оформленные с большим художественным вкусом, они продолжают традиции позднеармазского и раннехристианского времени. В жуковинах этих перстней имеются стеклянные, фаянсовые, кварцевые вставки, на двух из них — геммы (Рамишвили Р.М., 1970, с. 121–122) с изображениями пернатого и животного. Перстни с геммами для развитого средневековья — явление редкое.
Кроме серебряных перстней, встречаются каменные перстни из гагата и молочно-белого халцедона и костяные с квадратным, коническим, усеченным щитками. Костяные перстни появляются в XI в., некоторые из них окрашены в розовый цвет (Долаберидзе Р.М., 1972, с. 14).
Серьги и височные подвески составляют значительную часть украшений. До раскопок в Сиони (Рамишвили Р.М., 1970) и открытия клада в Дманиси (Джапаридзе В.В., 1969) украшения данной группы выглядели скромно (табл. 124, 17–19).
Дманисский клад состоит из пары золотых и десяти серебряных височных подвесок, серебряного головного убора типа диадемы и четырех серебряных розеток такого же убора, золотого кулона и десяти серебряных браслетов и многочисленных бус (Долаберидзе Р.М., 1985, с. 99–102).
Височные подвески из Дманиси делятся на 4 группы:
1. Филигранные подвески из золота и серебра в виде пирамидально расположенных шести арок;
2. Пирамидальная трехарочная подвеска с миниатюрным сосудиком;
3. Фигурные подвески и подвески в виде лунниц;
4. Подвески с изображением павлина, которые отличаются тонким искусством исполнения: глаза павлина переданы голубыми вставками, а сама фигура пернатого снабжена девятью кружками по всему периметру (Долаберидзе Р.М., 1985, с. 101, табл. III), из них 7 — для подвески цепочек с бубенцами.
Особый интерес вызывают подвески первой группы, где в художественном декоре применены арки, художественный прием свойственный для архитектуры и живописи развитого средневековья.
Среди бронзовых серег следует выделить: серьги в виде вопросительного знака с утолщенными концами; с крючком для подвески цепочек; с припаянными колечками для мелких подвесок и т. д. Все они хорошо датируются XI–XIII вв.
Монеты и монетное обращение. В IX–X вв. на территории Грузии вместе с куфическими, тбилисско-аббасидскими и джафаридскими дирхемами в обращении были и грузинские подражания арабским (куфическим) дирхемам. В связи с этим большой интерес вызывает цебельдинский клад со 106 монетами из Абхазии. В кладе один подлинный куфический дирхем, а 105 подражаний куфическим дирхемам, из них 42 — сильно искаженные монеты, в круговых надписях которых с обеих сторон включены отдельные грузинские буквы, бросается в глаза непрофессиональность изготовителя штемпелей. Остальные 62 экземпляра указывают место чекана «Тифлис» и изготовлены также различными парами штемпелей (Джалагания И.Л., 1981; 1979). Предполагают, что монеты грузинских подражаний могли быть продуктом неофициальной эмиссии, осуществленной не позднее рубежа X–XI вв. Это период царствования Баграта III (975-1014), первого правителя объединенной Грузии, в царствование которого, вероятнее всего, могли выпускаться эти подражания (Джалгания И.Л., 1981, с. 25). Не исключено, что эмиссия этих монет была осуществлена в Западной Грузии, возможно, в Кутаиси, где была временная столица Абхазского царства и, вероятнее всего, была чеканена первая грузинская монета независимого государства с круговой легендой «Христос, возвеличь Баграта, царя абхазцев». Но началом эмиссии национальной монеты в развитом средневековье следует считать монету Давида Куропалата (1001 г.), чеканенную в исторической провинции Тао-Кларджети (царство Грузии) (Джалагания И.Л., 1981, с. 27).
При царе Баграте IV (1027–1072) начинается регулярная эмиссия серебряных грузинских монет, что продолжалось при правлении Георгия III (1072–1089) и Давида IV Строителя (1089–1125). Параллельно с местными монетами на рынке Грузии с XI в. были в обращении византийские золотые и медные монеты (солиды) (Джалагания И.Л., 1979) и монеты разных мусульманских династий с юго-востока.
При правлении Давида IV катастрофически уменьшаются все серебряные монеты (меньше 1 г), что было показателем того, что серебряный кризис перекинулся на Кавказ. Еще при жизни Давида IV началась эмиссия грузинской медной кредитной монеты, и только в 1230 г., при царице Русудан (1225–1245), была возобновлена эмиссия серебряной правильной монеты. После вторжения монголов в Грузии до конца XIII в. в обращении были кааники I и II типа, грузино-хулагуидские монеты и монеты царей Димитрия II, Давида VIII и Вахтанга III (1299–1300, 1304–1308). Перечисленные здесь монеты характеризуют не только экономику страны, но и являются важной частью материальной культуры Грузии.
Искусство Грузии в развитом средневековье. В первой половине развитого средневековья (IX–X вв.) перед грузинским искусством открылись новые горизонты. В эту эпоху среди основных видов искусства, известных в средние века (монументальная живопись, рельефная скульптура, златокузнечество, мозаика, оформление рукописей, искусство эмали и пр.), архитектура занимала ведущее положение. Во второй половине развитого средневековья (XI–XIV вв.) Грузия достигла огромных успехов как в строительстве христианских сооружений, так и на поприще гражданской и оборонной архитектуры.
Грузинское искусство в этот сложный период в истории Кавказа и Ближнего Востока, шагало в ногу с национальной литературой и являлось важнейшим компонентом материальной и духовной культуры народа.
Архитектура (табл. 134–137). Памятниками типа Джвари в Грузии завершается ранний этап развития церковной архитектуры. Краткий отрезок времени мирного сосуществования Грузии (последняя четверть VI и первая четверть VII в.), при взрыве творческой энергии народа, оказался достаточным для начала новых изысканий в архитектуре и в других отраслях искусства.
В 20-х годах VII в. зодчие Грузии выдвигают новую идею: установка купола церкви на четырех свободностоящих столбах (Северов Н.П., Чубинашвили Г.Н., 1936). Одним из таких ранних примеров является собор в Цроми (626–634/5 гг.) (Амиранашвили Ш.Я., 1971, с. 133), в котором уже налицо элементы, легшие в основу развития средневековой грузинской архитектуры. Этот храм примечателен и тем, что мозаика в его конхе считается одним из первых образцов средневековой монументальной живописи Грузии.
Логическое продолжение такого созидательного порыва было прервано нашествием арабов, которые проводя особо жесткую политику против христианских народов, специальными приказами запрещали строительство церквей. Приказы арабских халифов особенно усердно реализовались в Картли, в пределах тбилисского эмирата. Лишь с начала IX в., и то в периферийных политических образованиях, создаются более или менее сносные условия для дальнейшего развития материальной и духовной культуры Грузии. В культурном строительстве Грузии развитого средневековья неоценимы заслуги Картли и Абхазского царства и Кахет-Эретского политического объединения, но с IX столетия Тао-Кларджети становится наиболее значительным культурным центром Грузии, сыгравшим большую роль в созидании основ средневековой грузинской культуры (Беридзе В.В., 1981, с. 17–28). Основными очагами культурного строительства и формирования национального самосознания в Тао-Кларджети (как и по всей Грузии) являлись монастыри. В VIII-X вв. именно в этой провинции Грузии была создана густая сеть монастырей, где творили известные церковные деятели, представители литературы, науки и культуры того времени (Беридзе В.В., 1981, с. 24–25;Лордкипанидзе М., 1963). Многие духовные лица, деятели науки и литературы Тао-Кларджети VIII-X вв. были выходцами из центральных районов Грузии, где свирепствовали арабские каратели. Можно сказать, что в первой половине развитого средневековья Тао-Кларджети, в определенной мере, стал поставщиком кадров духовенства, мастеров искусств и ученых-литераторов для других областей Грузии и грузинских центров просвещения за рубежом (Беридзе В.В., 1981).
Органически неразрывной частью художественной культуры Тао-Кларджети являются и архитектурные памятники, сыгравшие столь же важную роль в дальнейшем развитии общегрузинской архитектуры (Беридзе В.В., 1981, с. 28). Велика роль Тао-Кларджети в формировании архитектуры монастырских ансамблей. Отдельные регионы Грузии, еще задолго до политического объединения, в культурном отношении развивались в тесной взаимосвязи, так как архитектура исторических провинций Грузии выросла и развивалась на общей почве, на общих многовековых традициях архитектуры и строительного искусства (Беридзе В.В., 1981, с. 132). Несмотря на такую общую основу грузинской архитектуры (и в целом культуры), каждая провинция Грузии в зодчестве имела свои особенности, что определялось не только своеобразием архитектурного мышления, но и характером строительного материала и местными традициями в строительной технике.
Вместе с тем, совершенно очевидно, что грузинская архитектура развитого средневековья теснейшим образом была связана с зодчеством христианского Востока (Сирия, Палестина, Каппадокия и др.) и Византии, что находило свое отражение в отдельных архитектурных памятниках Грузии, особенно на территории Абхазского царства, которое по-настоящему только в начале IX в. освободилось от византийского владычества.
Приведем краткое описание тех памятников, которые характеризуют основные этапы строительного искусства Грузии развитого средневековья.
В IX и в первой половине X в. почти во всех районах Грузии наблюдается тяготение к старым архитектурным композициям и формам. Примером этого следует считать большие базилики Отхта-эклексиа (табл. 134, 1) и Пархали, возникшие во второй половине X в., с тремя нефами и с повышенным двухпролетным средним и однопролетными боковыми нефами, и купольные круглые храмы, во внутреннее кольцо которых вписан тетраконх. Классическим и единственным примером этого в Грузии является Бана (табл. 134, 3) в провинции Тао, начало X в. Прототипами храма Бана являются храм Ишхани (около 640 г.) (табл. 134, 4) в Грузии и Звартноц (652–662 гг.) в Армении.
Храм Ишхани был разрушен во время арабского нашествия, и от него сохранилась лишь часть восточной абсиды с колоннадой (Беридзе В.В., 1981, с. 150–151), которая позже, в 20-х годах IX в. учеником Григория Хандзтели, Сабаоном, была включена в состав храма совершенно другого типа. Окончательный вид храм Ишхани получил после реконструкции в середине X в. (табл. 134, 4).
Тема тетраконха в грузинской архитектуре исчерпала свои возможности уже в VI–VII вв., но идеи прошлых эпох, видимо, не давали покоя архитекторам следующих поколений, примером чего являются малая церковь в Шуамта, Дранда в Абхазии, церковь X в. в крепости Кветера (табл. 134, 2), Ниноцминда в Гаре-Кахети, где тема тетраконха опять всплывает.
Во второй половине X в. в Грузии широко распространилась новая архитектурная композиция церквей. Ее идея была заложена еще в начале VII в. в структуре Цроми. Первые образцы этого архитектурного типа в некоторых областях Грузии появились в VII–IX вв., например, в Самшвилде, Икалто, Барцана, Озаани в Кехети, но полная реализация этой темы в архитектуре начинается с X в.
В основе этого типа лежит удлиненный с востока на запад крест, увенчанный, как шатром, многогранным барабаном купола, опиравшегося на четыре свободностоящих, мощных столба (croix inscite).
В этих сооружениях алтарная апсида, не выступая за пределы четырехугольника, на фасаде отделена от жертвенника и диаконника двумя треугольными в плане нишами, хотя в храмах Абхазии (Дранда, Бичвинта) абсида с двумя боковыми меньшими по размеру полукругами, резко выступает за линии прямоугольника. В храмах данного типа намечается стремление ввысь, что в основном достигается повышением купольного барабана. Фасады церквей данного типа оформлялись очень богато резным орнаментом, рельефными зооморфными фигурами, крестами, растительным орнаментом и надписями. В этом отношении исключением являются церкви Абхазии, где по образцу византийского церковного зодчества, фасады художественно не оформлялись. Наиболее известными памятниками указанного типа являются: Ошки (961 г.) (табл. 134, 5), Хахули (конец X в.), храм Баграта в Кутаиси (1003 г.) (табл. 135, 5), Светисцховели (1029 г.) (табл. 135, 6), Алаверди (1030 г.) (табл. 134, 1).
Перечисленные здесь архитектурные памятники по смелости конструктивной и художественной мысли, грандиозным размерам, по гармоничности архитектурных масс, по красоте фасадов и внутреннего пространства можно рассматривать как достояние мировой культуры (Амиранашвили Ш.Я., 1963, с. 14; Беридзе В.В., 1981; Джобадзе В.Н., 1991; Чубинашвили Г.Н., 1970, с. 262–278). Среди архитектурных памятников развитого средневековья следует выделить одну небольшую, но очень интересную группу церквей с шестью абсидами. Эти памятники: Бочорма в Тианетском р-не (табл. 136, 2), в крепости Бочорма, Кацхи (XI в.) (табл. 135, 2), в Западной Грузии, Олтиси, на городище Олтиси (Турция) (табл. 136, 1), Киаглисалты к северо-востоку от собора Бана (Турция) и Гогиуба — в провинции Артвини (табл. 136, 3), в бассейне р. Куры (Турция). К этой группе следует отнести также Никорцминда (1010–1014 гг.) (табл. 135, 4), Амбролаури в р-не Раче и Кумурдо в Ахалкалакском р-не (вторая половина XI в.) (табл. 136, 5). Первые пять памятников имеют несложную конструкцию, в плане они снаружи двенадцатигранные, и абрис здания приближается к кругу. Абсиды внутри церквей расположены симметрично, где каждая из них строится при гранях подкупольного пространства.
Что касается Никорцминда и Кумурдо, они имеют намного более сложную композицию, и несмотря на заметную разницу в планах, являются выражением одной и той же архитектурной композиции. Оба храма центрально-купольные по своему пространству. Лучше сохранившийся в церкви Никорцминда переход под купол образован шестью парусами, и барабан имеет 12 окон (Чубинашвили Г.Н., 1970, с. 255; Аладашвили Н., 1957; Северов Н.П., Чубинашвили Г.Н., 1936). Никорцминда является уникальным памятником, со своими рельефными скульптурами снаружи и фресками внутри церкви.
Шестиабсидные церкви известны с раннего средневековья в соседней Армении, на христианском востоке и в бассейне Средиземноморья. Ясно, что данный архитектурный тип не мог произойти от тетраконха (тетраконх может порождать восьмиабсидную композицию, но никак не шестиабсидную). Думается, что данный тип церковного сооружения свое начало берет на юге, в странах христианской цивилизации, хотя небезынтересно вспомнить, что шестиабсидный храм дохристианского времени был обнаружен в Мцхета, на территории Багинети, неподалеку от царского дворца конца III и начала IV в. н. э.
После политического объединения Грузии и укрепления феодальной монархии, поток творческой энергии постепенно направляется в сторону центральных регионов, сперва в Кутаиси, временную столицу Грузии, а позже в Картли-Тбилиси. Соответственно, стали редеть культурные центры в периферийных политических образованиях, особенно после того, как вблизи Кутаиси усилиями Давида Строителя был основан Гелатский монастырь с высшим учебным заведением, где трудились известные грузинские ученые XII в. Доминантой гелатского архитектурного комплекса является величественный собор Богоматери (1106–1125 гг.) (табл. 136: 6), стены которого украшены лучшими образцами монументальной живописи средневековья, а также обширным мозаичным панно в конхе собора (Меписашвили Р.С., 1966; Амиранашвили Ш.Я., 1971, с. 259–261).
После перенесения трона грузинских царей из Кутаиси в Тбилиси, Картли становится естественным эпицентром дальнейшего развития материальной и духовной культуры Грузии.
Анализ памятников XII–XIII вв. показывает, что монументальный стиль постепенно уступает место декоративному, главное внимание теперь обращается на внешнее оформление зданий. Образцы архитектуры нового поколения значительно меньше прежних. Планы их проще, приближаются к квадрату. Купол опирается на два столба и выступы алтарной апсиды. Намечается своеобразная унификация в конструкции храмов. Даже в абхазской школе церковной архитектуры, где под влиянием византийской архитектуры были распространены выходящие вперед из четырехугольника абрисы главной алтарной апсиды, жертвенника и диаконтака в виде полукруглых или граненных апсид (например: Мокви, Лырне, Бичвинта), с XII в. распространяется прямоугольный наружный план, когда абсида церкви размещена внутри прямоугольника (Амиранашвили Ш.Я., 1962, с. 14–15).
Гражданская архитектура. При обзоре городищ и селищ Грузии шла речь о жилищах и других объектах гражданского назначения, но многие памятники гражданской архитектуры остались незатронутыми, в первую очередь, дворцовые сооружения и здания общественного назначения: гостиницы, больницы, учебные заведения. Число таких сооружений довольно велико, но они изучены слабо. Полнее всего изучена дворцовая архитектура (Чубинашвили Г.Н., 1959).
Один из таких памятников — Надарбазеви (табл. 137) находится в районе Дедоплисцкаро, в ущелье Чивчава, 1560 м над уровнем моря. По письменным источникам, тут была размещена летняя резиденция царицы Тамар. Как показали раскопки, самые древние постройки датируются IX–X вв. В XII в., видимо, были построены новые здания, где и была размещена летняя резиденция. В XII в. были построены водопровод (табл. 137, 2, 3), цистерна (бассейн) из кирпича, вспомогательные сооружения для обслуживающего персонала. Комплекс был обнесен оградой с тремя воротами (табл. 137, 1). Большой зал главного здания конца XII в. с четырьмя колоннами, по всей вероятности, с купольным перекрытием, можно назвать гостиной или приемным залом (Ломтатидзе Г.А., 1989, с. 30–40; Цицишвили И.Н., Закарая П.П., 1955). Результативными оказались полевые исследования монастырского комплекса в Гударехи (р-н Дедоплисцкаро, Алгетское ущелье, 1100 м над уровнем моря), и на городище Дматаси (Дматаси I, 1988; Дматаси II, 2000), где внутри ограды выявлены: дворцовое сооружение, винохранилище, здание с пилястрами, хлев, жилые помещения, все XII–XIII вв. Фасады двухэтажного дворца, видимо, были оформлены арками. Церковь была построена в 1222–1245 гг., а звонница — в 1278 г. (Мусхелишвили Л.В., Хидашели Ш.Г., Джапаридзе В.В., 1954).
Из монументальных сооружений особое внимание привлекают развалины Гугетского дворца вблизи Кутаиси (табл. 136, 7), на берегу р. Риота. Главное здание XII в. было построено отцом царицы Тамар — Георгием III. На цоколе (высота — 3 м) воздвигнуто четырехугольное здание, в центре которого находится крестообразное большое помещение, которое было перекрыто большим куполом. С обеих сторон центрального помещения были комнаты разного назначения, спальни, хранилища разного назначения; баня (Амиранашвили Ш.Я., 1971, с. 253, 255; Цилосани В.Г., 1938). Дворец был разрушен в начале XIX в. (1823 г.), камни и кирпичи были использованы на строительстве гарнизонного помещения (Амиранашвили Ш.Я., 1971, с. 254).
Несколько слов о монументальной живописи. Грузинская фресковая живопись в своем художественном и историческом развитии тесно связана с архитектурой, впрочем, как и монументальная рельефная скульптура.
Наиболее значительным памятником стенной живописи следует считать фрески церкви св. Додо в монастырском комплексе в пещере Давида Гареджа (Чубинашвили Г.Н., 1948; Амиранашвили Ш.Я., 1957; Абрамишвили Г.В., 1972). Именно в Давид-Гареджском монастыре возникли циклы фресковых изображений св. Нины, просветительницы Грузии, и Святого Давида из Гареджи. В этих работах, в основе которых лежат литературные версии, чувствуются новые веяния во фресковой живописи IX в. (Абрамишвили Г.В., 1972). Следующий этап развития монументальной живописи связывается с монастырями Тао-Кларджети, где образовалась одна из передовых школ стенной живописи X–XI вв. (Амиранашвили Ш.Я., 1963, с. 18–19; 1971; Беридзе В.В., 1981).
Новая веха в монументальной живописи намечается на рубеже XI–XII вв., особенно в Сванети, где возникла оригинальная школа живописцев, являющаяся по существу продолжением и завершением Тао-Кларджетской традиции в живописи. Работы царского художника Тевдоре в сванских сельских церквях Ипрари (1096 г.), Квирике и Ивлинты (1111 г.) и Св. Георгия в Накипари (1130 г.) являются произведениями мирового значения (Аладашвили Н., Алибегашвили Г., Вольская А., 1966), но венцом средневековой грузинской живописи являются фрески и мозаика в Гелати в церкви Богоматери (Амиранашвили Ш.Я., 1957; Вирсаладзе Т.Б., 1959; Меписашвили Р.С., 1966). Мозаика (1125–1130 гг.) расположена в конхе храма. На золотом фоне изображены во весь рост фигуры Богоматери с младенцем и архангелы Михаил и Гавриил с обеих сторон. Творец мозаики является настоящим мастером в искусстве и, нарушая художественную традицию византийской живописи, вносит в композицию Богоматери динамику и жизненность, сохраняя ту новаторскую идею, которая была реализована в иконе Лаклакидзе (XI в.) из монастыря Зарзма (Абрамишвили Г.В., 1977, табл. 44). Замечательные образцы стенной живописи были созданы в Грузии во второй половине XII и первой половине XIII в. Фрески пещерного города Вардзиа, церквей: Бетаниа, Кинцвиси, Бертубани, Мацхварииш входят в золотой фонд грузинской монументальной живописи (Привалова Е., 1982; Амиранашвили Ш.Я., 1957; Алибегашвили Г., 1957; Вирсаладзе Т.Б., 1955). Мощные школы живописцев созидали в Вардзия и Бетания, где сохранены замечательные фрески Георгия III, царицы Тамар, Лаша-Георгия и др. (Алибегашвили Г., 1957; Привалова Е., 1982; Амиранашвили Ш.Я., 1957), но по художественной зрелости, уверенным рисункам, гармоничности колорита, плавной моделировке фигур, ритмичности движения и складок одежды, психологической трактовки сюжетов, особенно выделяется художник из школы Кинцвисского монастыря. Из великолепных фресок особенно следует отметить изображенных во весь рост ангелов в композиции Воскрешение Христа. Их можно считать шедевром эпохи возрождения и отражением тех идей в живописи, которые чуть позже нашли воплощение в поэзии Шота Руставели.
Больших успехов достигли мастера средневековой Грузии в обработке металла и особенно в искусстве перегородчатой эмали, «одной из непреходящих ценностей грузинского искусства» (Хускивадзе Л.З., 1984, с. 181). Эмальерному делу Грузии посвящено немало серьезных исследований (Амиранашвили Ш.Я., 1971; Абрамишвили Г.В., 1977). В монографии Л.З. Хускивадзе прослежена история перегородчатых эмалей Грузии от VIII до XIII в., генетически связанная с эмальерным искусством Византии, но представлявшая, безусловно, самостоятельное и самобытное художественное явление.
В мировой коллекции произведений в этой сложнейшей технике ювелирного дела средневековья Грузия занимает первое место: в одном только Государственном музее Грузии хранится около 200 превосходных изделий эмальерного дела VIII–XIII вв. Квадрифолий с Распятием архаической иконографии на знаменитом Хахульском триптихе знаменует начало освоения производства перегородчатой эмали (Хускивадзе Л.З., 1984, с. 24–34, табл. 1, 1). Больших успехов и всеобщего признания достигает искусство перегородчатой эмали в X–XI вв. В это время была создана большая часть Хахульского триптиха, Вардзинская икона Богоматери, крест для святых мощей с изображением Христа Пантократора (табл. 138, 1) и многие другие шедевры эмальерного дела. Это сложное ремесло переживало расцвет и в XII–XIII вв., когда были изготовлены такие произведения, как икона Мартвильской Богоматери, золотая пластина со сценой Сретения, Хобская икона Богоматери. Медальоны со святыми, прикрепленные к Хобской иконе позже, дают представление об эволюции искусства перегородчатой эмали в XIII в., доживавшем свои последние дни (табл. 138, 2–9). После восьмикратного нашествия монгольских орд в конце XIV в. и разорения культурных и ремесленных центров Грузии производство эмали было прекращено.
XII–XIII вв. следует считать периодом расцвета чеканного искусства Грузии, свидетельством чего являются такие произведения, как чеканная икона Спасителя из Мгвимеви; книги с чеканными окладами работы Бека и Бешкена Опизари; выносной крест из Гелати; икона из Мгвимеви и др. На этом поприще особенно преуспевали мастера из Тао-Кларджети, среди которых большой известностью в Грузии пользовались златоваятели из Описа Бека и Бешкен Опизари (вторая половина XII — начало XIII в.). Особой одаренностью отличается Бека Опизари, младший современник и, возможно, ученик Бешкена, который по характеру своего творчества вышел за пределы декоративного стиля, подчинив орнамент главной идее произведения, а фигуры у этого мастера трактуются в более живописно-пластическом стиле (Амиранашвили Ш.Я., 1956; 1963, с. 24–25; 1963а).
Монументальная рельефная скульптура Грузии теснейшим образом была связана с развитием архитектуры, в первую очередь, церковной, где кроме фасадов и, реже, интерьеров, фигурными рельефами и орнаментальной резьбой украшались малые формы архитектуры — алтарные преграды (Амиранашвили Ш.Я., 1971; Аладашвили Н.А., 1977). После временного застоя, с X в. по всей Грузии и особенно в Тао-Кларджетском и Абхазском царствах в развитии рельефного искусства наблюдаются ощутимые сдвиги (например, изображение Ашота Куха (918 г.) в Тбети и Леона III и Гурандухт в Кумурдо, изображение строителей в Описи и др.); а в XI столетии резьба по камню и искусство рельефной скульптуры достигает вершины своего развития. Блестящим примером этого является поразительное количество рельефных скульптур, на фасадах Никорцминда (Рача, Западная Грузия). По мнению исследователей, декоративное убранство храма принадлежит трем разным мастерам, но несмотря на это, композиции всех фасадов осмысленны и выполнены по одной программе и одновременно. Пропорции фигур здесь стройны, и в передаче сюжетов видно стремление мастеров к психологической трактовке изображенных лиц; постановка фигур намного свободнее, чем на ранних рельефах, драпировка и складки одежды ложатся мягко, блестящий антураж этим изображениям создают орнаментальные поля филигранной резьбы (табл. 139, 1), но богатством орнамента особенно отличается барабан купола Никорцминда (Аладашвили Н.А., 1957; 1977).
Замечательными образцами рельефной скульптуры и орнаментом украшены фасады Светисцховели (XI в.) (табл. 139: 5) и Самтавро (XI в.) в Мцхета, Самтависи (XI в.), Питарети (XIII в.) и др. (Чубинашвили Г.Н., 1970).
Совершенно особую группу рельефной скульптуры образуют алтарные преграды X–XII вв. Многие образцы из этой группы, являясь легко уязвимыми, на протяжении веков оказались уничтоженными, но археологическими работами во второй половине XX в. многие из них были вновь найдены и включены в научный оборот (например, Дманиси, Жинвали, Давати).
Структура грузинской алтарной преграды следует собственным, национальным установкам; отвергнута система перекрытия архитравом алтарной преграды, которая распространена в Византии и на Ближнем Востоке. Нескольким входам в преграду решительно противопоставлен один вход в центре преграды, отдано предпочтение низким и «прозрачным» преградам, в отличие от высоких и закрытых, которые были распространены в Византии и на Руси. Позже, после присоединения Грузии и упразднения автокефалии грузинской церкви (начало XIX в.), по приказу администрации русской церкви стали ломать старые низкие каменные преграды и заменять высокими, закрытыми деревянными конструкциями, вследствие чего погибли первоклассные образцы рельефной скульптуры и резьбы по камню.
Наиболее замечательными памятниками этого рода являются преграды из Шио-Мгвиме (табл. 139, 2), Ховле, Сапара, Зедазени, Гударехи, Питарети, Сатхе, Мерца, Цебельды, Атени, Уртхви и др. (Аладашвили Н.А., 1977).
Структурные сюжеты и отдельные фигуры на фланкированных орнаментом квадратных полях исполнены тонкой и изящной резьбой, на некоторых работах (Шиомгвиме, Сапара) четко прослеживается стремление к передаче внутреннего настроя персонажа (табл. 139, 2). Мастера, имена которых не сохранились, оставили потомству лучшие произведения средневекового искусства, имеющие мировое значение.
К несчастью, разорительные нашествия монголов, и особенно полчищ последней монгольской империи во главе с Тамерланом, оказались столь губительными, что все положительные процессы в экономической, социальной и культурной жизни Грузии (как и других народов) были приостановлены. Творческие силы и людские ресурсы были или уничтожены, или же угнаны в Самарканд.
Варварская энергия среднеазиатских орд, столкнувшись с сопротивлением народов захваченных монголами стран, на русских просторах, на Кавказе и на Ближнем Востоке постепенно захлебнулась и не достигла Западной Европы, что обеспечило мирное развитие Европейского Возрождения.