Глава 12Раннее средневековье (IV–VIII вв.)
IV–VIII вв. были для Армении эпохой больших социально-экономических и политических перемен. В IV–V вв. при армянских Аршакидах в стране формируется феодальное общество. В начале IV в. утверждается христианство, ставшее мощным идейным оружием государственной власти. Зарождение феодальных удельных княжеств с их центробежными стремлениями, с одной стороны, посягательства сасанидского Ирана и Византии — с другой, привели к упразднению армянского государства в 428 г. Однако сасанидскому Ирану не удалось сломить сопротивление армян. Князья-нахарары сумели сосредоточить в своих руках административные и финансово-налоговые дела, и страна фактически сохранила самостоятельность. Была установлена гегемония сасанидов с признанием юридической власти нахараров (Еремян С.Т., 1951, с. 55).
В середине IV в. большой ущерб экономике Армении нанесли походы сасанидского царя Шапура II, разорившего эллинистические города Тигранакерт, Арташат, Ервандашат, Заришат и др. Городское торгово-ремесленное население было угнано в Иран, что завершило давно начавшийся процесс упадка городов. Это был такой удар по ремесленному производству и торговле, который привел к полному господству натурального хозяйства.
Ощутимый сдвиг в развитии экономики страны намечается только со второй половины V в. — времени ожесточенной политической и религиозно-идеологической борьбы между Арменией и Ираном. Важную роль в сохранении политической и экономической самостоятельности страны сыграли мощные восстания 451, 481–484 и 572 гг. (История армянского народа, 1984, с. 126–215).
В IV–VII вв. культурная жизнь Армении переживает большой подъем. Именно в этот период были заложены основы феодальной культуры, впитавшей в себя эллинистические традиции, что особенно заметно в архитектуре и в меньшей степени — в скульптуре.
Формирование раннефеодальной культуры, происходившее в условиях борьбы за независимость страны, отличалось постоянным стремлением к сохранению национальной самостоятельности. Важнейшим событием стало создание в 406 г. армянской письменности, что способствовало развитию национальной литературы, ставшей основой духовной жизни народа. Появилось множество исторических, философских, богословских произведений. Армянская культура, развиваясь в христианской среде, сохраняла наследие античной культуры с ее языческим мировоззрением.
В области архитектуры было унаследовано высокое строительное искусство предыдущей эпохи, а в отдельных случаях сохранились плановые и объемно-пространственные строения капищ (Мнацаканян С.Х., Оганесян К.Л., Саинян А.А., 1978, с. 52).
Большой сдвиг происходит также в области искусства. Церковная архитектура сохранила замечательные образцы скульптурных памятников — рельефов и барельефов. О других областях материальной культуры, в частности, прикладном искусстве некоторые сведения можно почерпнуть из письменных источников.
В период арабского владычества в Армении (конец VII — первая половина IX в.) замерли все сферы деятельности: земледелие, скотоводство, строительство и ремесленное производство, сократилась торговля, была введена тяжкая налоговая система. Все это привело Армению на грань разорения. В городах, ставших военно-административными центрами, размещались арабские гарнизоны. Арабами была создана северная провинция под названием «Арминия», столицей которой был Двин, единственный город, продолжавший расти и играть роль крупного ремесленно-торгового центра всего Закавказья (Тер-Гевондян А.Н., 1977).
Только во второй половине IX в., после ослабления арабского халифата, Армения вновь обрела независимость, и все отрасли экономической и общественной жизни страны стали бурно развиваться.
Изучение раннефеодальных памятников Армении фактически начинается с 90-х годов XIX в. и связывается с именем Н.Я. Марра, которым в 1892–1893 гг. были начаты раскопки средневековой столицы Ани (Марр Н.Я., 1894), а в 1899 г. — в Двине (Марр Н.Я., 1902).
Систематическое изучение раннесредневековых памятников ведется с 30-х годов XX в. по сей день. Раскопки производились в Двине (1937–1939, 1946 гг.), Гарни (1949 г.), Ошакане (1971 г.), Эчмиадзине (1953–1956, 1958, 1976, 1980 гг.), Ахце (1972–1973 гг.), Адаване (1962–1963 гг.), Аруче (1951–1952, 1980–1984 гг.), Айгеване (1975 г.) и на других памятниках в различных районах Армении. Наиболее крупные работы велись и ведутся на территории Двина — средневековой столицы Армении (табл. 140, 1).
Двин. Остатки города Двина, крупнейшего экономического, культурного и административного центра средневековой Армении, находятся в Араратской долине, в 30 км южнее Еревана. Город был основан в 30-х годах IV в. армянским царем Хосровом II (Мовсес Хоренаци, 1893, кн. III, 8, с. 148; Фавстос Бузанд, 1953, с. 17). После упразднения армянской династии Аршакидов Двин становится столицей Марзпанской Армении, а с конца VII–VIII вв. является административным центром арабского наместничества Армении (Тер-Гевондян А.Н., 1977, с. 74). В IX — начале XI в. город входил в состав царства Багратидов. С первой половины XI в. Двин переходит в руки полузависимых мусульманских эмиров, а с 1203 г. присоединяется к владениям армянских Захаридов. В 30-х годах XIII в. город основательно разрушают монголы, после чего он сходит с исторической арены.
Систематические раскопки Двина начались в 1937 г. Исследована огромная территория в цитадели и городских кварталах (Кафадарян К.Г., 1952; 1982; Kalantarian A.A., 1991; 1996) (табл. 140, 2). Выяснилось, что на месте городища еще с III тыс. до н. э. существовало поселение, которое продолжало бытовать в I тыс. до н. э. и в эллинистическую эпоху (Кушнарева К.Х., 1974). Средневековые слои цитадели залегают на глубине 5–8 м. Стратиграфия Двина нарушена и осложнена строительной деятельностью последующих времен, двумя землетрясениями во второй половине IX в., что затрудняет установление четкой хронологической шкалы. Тем не менее, четко прослеживается несколько эпох, связанных с разными строительными периодами, начиная с основания города.
Цитадель города была окружена мощными глинобитными стенами с 44 круглыми башнями. Угловые башни более крупные, возле них, по-видимому, были расположены ворота, связывающие цитадель с городскими кварталами. Цитадель была защищена также глубоким рвом, ширина которого колебалась от 30 до 50 м. Городские кварталы связывались с крепостью мостами, перекинутыми через ров.
Раскопками открыты монументальные сооружения светской и церковной архитектуры, трехнефная базилика в цитадели (IV в.), кафедральный собор, церкви и патриаршие дворцы V и VII вв. в центральном квартале города (табл. 140, 2). Дворцы имеют сходную планировочную композицию и отличаются лишь некоторыми объемно-пространственными решениями. Их основу составляет центральный колонный зал с тремя или четырьмя парами колонн (табл. 140, 2–5). Сохранились крупные базы этих колонн, а также одна капитель из дворца VII в. (табл. 141, 4, 11). Стены дворца V в. были сложены из резного камня на глиняном растворе. Дворец VII в. сооружен из тесаного туфа разных оттенков на известковом растворе. Полы помещений глинобитные, утрамбованные. Эти сооружения играли большую роль в политической и духовной жизни города. Здесь проходили двинские церковные соборы VI–VII вв., на которых были приняты важные канонические постановления, связанные с экономической и политической жизнью страны. На западном крыле дворца V в. в середине VI в. сасанидами был сооружен храм огнепоклонников, разрушенный во время восстания 572 г. В центре храма обнаружен прямоугольный алтарь (1,5×1,5 м), покрытый пеплом. Сохранилась одна из баз купольного зала. В центре алтаря квадратное углубление — место каменного постамента, на котором в чаше горел священный огонь (табл. 142, 1).
На вершине цитадели города в IV в. была построена трехнефная базилика (табл. 140: 5). Там же в VI–VII вв. был архив (диван), где хранились документы разного характера (налоговые, закладные, торговые, дипломатические, судебные и прочие документы). Об этом свидетельствуют находки глиняных булл с оттисками местных и сасанидских печатей (табл. 143, 1, 3–5, 7, 11–14; 144, 1, 4–6, 8) (Калантарян А.А., 1982). Патриарший дворец VII в. впоследствии был превращен в главную мечеть города.
В центре города сохранились остатки громадного здания — кафедрального собора, основанного в конце IV в. и претерпевшего впоследствии ряд изменений. Первоначально оно представляло собой громадную базилику (табл. 140, 5), а с начала VII в. было преобразовано в купольную залу (табл. 140, 6) (Арутюнян В.М., 1950, с. 49–56; Кафадарян К.Г., 1952, с. 88–101). Это один из замечательных памятников архитектуры раннесредневековой Армении. Во время раскопок церкви были обнаружены фрагменты мозаичного поля (табл. 140, 7), орнаментированные детали отдельных частей конструкции (табл. 141, 1, 3), обломки камней с надписями, черепица и другие предметы, датируемые V–VII вв. Церковь, разрушенная в 894 г. во время землетрясения, не восстанавливалась.
В последние годы раскопками выявились интересные детали в планировке первоначального строения церкви. Оказывается, в этой базилике северо-восточный придел отсутствует. Кроме этого, главная абсида автономна: стены не соприкасаются с продольными стенами церкви (табл. 140, 1). Это явление говорит о существовании более раннего сооружения, даже о языческом храме первых веков. Об этом свидетельствуют также многочисленные обтесанные камни второго употребления в кладке абсиды, часть которых имеет известковую обмазку со следами фресок.
В центральном квартале открыта однонефная базилика V в. (табл. 140, 8), остатки ворот VI в., а также ряд памятников мемориального характера.
Раннесредневековый жилой дом изучен в основном по материалам, обнаруженным в цитадели. Стены жилищ были сложены из резаного белого известняка на глиняном растворе. Сохранившиеся базы свидетельствуют о том, что дома имели деревянное перекрытие с отверстием в центре для света и воздуха. Однако вопрос о перекрытиях домов в монументальных дворцовых сооружениях до сих пор остается открытым (Кафадарян К.Г., 1952, с. 111–112; Арутюнян В.М., 1950, с. 69–76). В вымощенных мелкой галькой отдельных комнатах, видимо, содержался скот. Полы в цитадели были только глиняные. Особое место занимали хозяйственные помещения, в которых вдоль стен были выставлены большие карасы для вина и зерна; их фрагменты обнаружены во всех комплексах, датируемых V–VI вв. Здесь найдены также большие колоколовидные ямы для коммунальных нужд, использовавшиеся и для хранения зерна.
В Двине исследованы стеклоделательные (Костанян К.А., Калантарян А.А., 1978) и ювелирные (Кафадарян К.Г., 1982, с. 59–63) мастерские, в которых найдены готовые изделия, полуфабрикат и брак.
В городских кварталах обнаружена широкая сеть водопровода, снабжавшая питьевой водой из близ лежавших горных родников. Керамические трубы отделаны самым тщательным образом.
Материальная культура Двина IV–VI вв. представлена предметами, обнаруженными при раскопках архитектурных комплексов, а также во время разведочных работ. Для неполивной керамики этого периода характерны хороший обжиг, мелкозернистость глины, линейно-волнистый, иногда крашеный орнамент. Крупные карасы с елочным орнаментом (табл. 145, 4, 3), грушевидные кувшины с широкими днищами (табл. 146, 11), шаровидные горшки с чуть округлыми днищами (табл. 146, 3), маленькие и большие миски с характерными венчиками свидетельствуют о высоком мастерстве гончаров. Поливная керамика представлена несколькими образцами, которые, с одной стороны, сближаются с поливными сосудами античной эпохи, а с другой — напоминают сасанидские.
Стекло в основном резное, толстостенное, часть изделий привезена из ближневосточных центров. В стеклоделательных мастерских производили разнообразные тонкостенные сосуды, а также лампады и мозаичные кубки. Формы стеклянных сосудов находят аналогии в памятниках Закавказского региона, Ирана и Ближнего Востока.
Металлические изделия, представленные в основном орудиями труда, оружием и украшениями, характерными для данной эпохи, имеют аналогии в Средней Азии, Закавказье, на Переднем и Ближнем Востоке.
Двин даже в эпоху арабского владычества не утрачивает своего экономического значения для всего Закавказья. Здесь поселяется много арабов. Они укрепляют город, ведут строительство оборонительного характера, а на вершине холма строят глинобитный дворец для правителя, совершенно чуждый и в планировке, и в технике традициям каменной архитектуры Армении (Кафадарян К.Г., 1982, с. 96–99). Арабы чеканили в Двине медные и серебряные монеты, имевшие широкое хождение в Закавказье и на Ближнем Востоке. Они были обнаружены даже в монетных кладах Прибалтики и в Скандинавии (Мушегян Х.А., 1962). В эпоху раннего средневековья Двин оставался самым большим и значительным городом Армении.
Раскопками 60-70-х годов открыты многочисленные поселения и крепости этой эпохи.
Гарни. Археологическое изучение крепости Гарни (табл. 142: 77), известной до того как эллинистический языческий храм, было начато в 1911 г. Н.Я. Марром. Систематические исследования этого многослойного памятника ведутся начиная с 1949 г. (Аракелян Б.Н., 1951; 1957; Аракелян Б.Н., Караханян Г.О., 1962). В раннем средневековье крепость Гарни была одним из опорных пунктов на восточных подступах к Араратской долине. Поселение на территории крепости существовало до начала XX в., что очень затрудняет определение четкой стратиграфии памятника. Во время раскопок были расчищены круглая в плане церковь VII в., построенная католикосом Нерсесом III, однонефная церковь в центре современного села. В крепости обнаружены также остатки жилых помещений, которые претерпели с течением времени большие изменения. Археологический материал в основном обнаружен в участках культовых сооружений. Это обломки крупных глиняных карасов с налепными узорами, железные орудия труда, фрагменты керамической кухонной посуды с характерным местным орнаментом и стеклянных изделий (Аракелян Б.Н., Караханян Г.О., 1962, с. 58). Рядом с античным некрополем обнаружены каменные ящики, датируемые IV–VI вв., в которых погребальный инвентарь отсутствует.
На юге Араратской долины, неподалеку от древнего Арташата, на небольшом холмике близ села Айгеван сохранились остатки крупного поселения. Здесь в 1971 г. экспедиция под руководством Б.Б. Пиотровского открыла многослойный памятник. В верхних слоях обнаружены остатки домов с глинобитными стенами на каменной основе с богатыми материалами IV–VI вв. (табл. 145, 1-20). Особого внимания заслуживают большие хозяйственные помещения с карасами, украшенными характерным елочным орнаментом. Керамика в основном кухонно-бытовая с вдавленным орнаментом. Горшки и кувшинчики с широкими днищами напоминают аналогичные предметы из позднеантичных и раннесредневековых памятников. В Айгеване найдены предметы, связанные с сасанидским храмом огня: обломок капители с изображением барана и фрагмент керамического сосуда со штампом («нишан»), распространенным в сасанидской глиптике (Борисов А.Я., Луконин В.Г., 1963, с. 39–41).
В начале 60-х годов исследовалась крепость Ацаван (табл. 147, 4), расположенная в 10 км западнее Гарни (Тирацян Г.А., 1962; 1968). Здесь полностью раскрыты крепостные стены, с северной стороны укрепленные тремя полукруглыми башнями, а с южной, западной и восточной сторон снабженные прямоугольными контрфорсами, число которых доходит до двадцати. На территории крепости (75×50 м) раскопаны комнаты, стены которых выложены из колотых камней и обмазаны глиной. Здесь же найдены гипсовые карнизы. Четко прослеживаются два строительных слоя: один относится к первым векам н. э. и датируется материалами Гарни, второй относится к раннефеодальной эпохе и насыщен богатыми материалами ремесленного производства IV–VI вв. — толстостенными шлифованными стеклянными чашами с фасетками (табл. 148, 1–6), большими карасами с елочным орнаментом, неполивной кухонной керамикой.
Ошакан. Более десяти лет ведутся раскопки крепости Ошакана, расположенной на холме Дидиконд, на правом берегу реки Касах (табл. 147, 6). Ошакан — одно из древнейших поселений Армении. Здесь встречаются материалы, датируемые III тыс. до н. э. Обширную площадь занимают поселение и некрополь II–I тыс. до н. э. В VII в. до н. э. на холме была построена урартская крепость, неприступная с трех сторон, а на его северном склоне — дворцовые сооружения. В начале нашего тысячелетия Ошакан был собственностью армянских аршакидских царей, которые в III–IV вв. за заслуги перед страной и короной передали поселение влиятельному нахарарскому дому Аматуни. Последние перестроили урартскую крепость и вели большую строительную работу. В 441 г. в Ошакане был похоронен создатель армянской письменности Месроп Маштоц.
Во время раскопок на холме открыты помещения с богатым археологическим материалом, датируемым IV–VII вв. (Есаян С.А., Калантарян А.А., 1978).
Вокруг маленькой часовни обнаружено множество обломков разнообразных «крылатых» крестов — хачкаров, орнаментированных камней, черепиц, относящихся к IV–V вв.
В раскопанных помещениях обнаружены фрагменты крупных карасов, горшков, кувшинов, чаш и других сосудов с характерными чертами местного производства (табл. 149, 12–21). Значительная часть керамики — лепная. Отдельные виды сосудов, такие, как чаши и кувшины, явно несут отпечаток античного производства. Особо надо отметить фрагменты поливных сосудов, близких к аналогичной керамике, найденной в патриаршем дворце Двина V в., и, по-видимому, привезенных из двинского производственного центра.
Ошакан богат памятниками. Здесь имеются культовые сооружения V–VII вв., кладбища, часовни, мост, по всему селу разбросаны хачкары.
Ошакан имел тесные связи с синхронными производственными центрами Араратской долины и составлял с ними одну группу.
Археологические работы ведутся также в поселении Ахц, известном по армянским средневековым источникам. Здесь в подземной усыпальнице (Аракелян Б.Н., 1949, с. 28–30; Токарский Н.М., 1961, с. 73; Мнацаканян С.С., 1982, с. 62–67 и др.) были захоронены останки армянских царей, отбитые у персов в 60-х годах IV в. в одной из битв. Раскопками выявлено, что здесь существовал большой ансамбль, в который, кроме усыпальницы, входили трехнефная базилика конца IV в. (Gandolfo F., 1982, p. 44–66), мемориальные колонны на ступенчатых стилобатах, дворцовые сооружения.
Ахц как поселение существовал с древнейших времен. На его территории найдены материалы I тыс. до н. э. Расцвет поселения приходится на средневековье. По всей его территории расположены архитектурные памятники культового и светского характера, хачкары, пещерные сооружения, остатки материального производства. Разновременный археологический материал, в основном представленный бытовой и строительной керамикой (табл. 149, 1-11), железными предметами, украшениями, позволяет выявить ряд характерных особенностей местного производства. Для изучения прикладного искусства раннесредневековой Армении большое значение имеют находки керамических плит с сюжетными изображениями птиц, животных и растений (табл. 150, 1-10) (Калантарян А.А., 1982а). Несколько таких плит найдено в Ахце.
Вагаршапат (Эчмиадзин). Работы велись и по изучению древнеармянского города Вагаршапата (впоследствии — Эчмиадзин), который с начала IV в. после принятия христианства стал религиозным центром Армении. Вагаршапат известен своими раннефеодальными архитектурными памятниками (кафедральный собор (табл. 142, 7), храмы Рипсимэ (табл. 142, 6), Гаянэ и др.), которые, претерпев ряд изменений, дошли до наших дней. Во время последних реставрационных работ под этими памятниками были раскрыты остатки более ранних строительных слоев. В 1976 и 1980 гг. в городе были раскопаны фундаменты двух зальных церквей в сопровождении весьма интересных эпиграфических материалов. Особенно интересны находки давилен, которые связываются с деятельностью св. Рипсимэ. Во время раскопок были открыты надгробные камни с надписями. Среди них выделялась надгробная плита Хечана Агавеляна, одного из политических деятелей Армении VII в. (Караханян Г.О. и др., 1992).
Звартноц. Неподалеку от Эчмиадзина находится Звартноц — храм Бдящих сил, строительство которого было закончено в 661 г. Памятник детально изучен отечественными и зарубежными учеными (Мнацаканян С.Х., 1971; 1971а). Остатки этого грандиозного строения, разрушенного в конце X в., были раскопаны в начале XX в. архимандритом Хачиком Дадаяном (Тер-Мовсесян М., 1903). Однако в научный обиход храм был введен после реконструкции его облика Торосом Тораманяном (Тораманян Т., 1942; 1948). Во время раскопок были обнаружены строительная керамика, в основном черепицы разных видов, железные предметы, остатки мозаики, поливная керамика IX в.
К западу и югу от храма находятся развалины патриаршего дворца с колонным залом (табл. 142, 11), залом для приемов, жилыми комнатами и хозяйственными помещениями. В южном комплексе расположена баня. Дворец был построен на месте ранних, снесенных сооружений. В юго-восточном углу сохранились остатки однонефной базилики V в.
Южнее храма и дворца находятся развалины огромной винодельни, принадлежавшей монастырскому хозяйству. О развитии виноделия говорят также обнаруженные вокруг Звартноца карасы емкостью 1000–1200 литров.
В последние годы приступили к археологическому изучению средневекового поселения Звартноц, упоминаемого в письменных источниках в связи со строительством храма. Однако оно существовало и в более раннюю эпоху. Здесь четко прослеживается два слоя: V–VII и VIII–IX вв., насыщенные обломками строительной и бытовой керамики и остатками архитектурных памятников, характерных для данных периодов.
Раннесредневековые памятники были обнаружены в Аруче, где открыта мощная оборонительная стена (Арутюнян В.М., 1953), в селе Еразгаворс, где открыты туфовые саркофаги IV–VII вв., в черте г. Ленинакана, где раскопаны остатки монументального строительства V–VII вв.
В исторической области Арагацоти около села Катнахпюр раскопана маленькая крепость с мощными оборонительными стенами из туфовых блоков (Асатрян Е.А., 1981, с. 40–41). Настоящей сенсацией стало открытие в Ереруйке, вблизи Ани, уникального гидротехнического сооружения — плотины искусственного озера V–VI вв. (Мнацаканян С.Х., Оганесян К.Л., Саинян А.А., 1978, с. 60).
Принятие христианства поставило перед строителями новые задачи, связанные с сооружением церквей. Армянские зодчие блестяще справились с ними, разработав в IV–VII вв. разнообразные типы церковных зданий, которые послужили основой для дальнейшего развития христианской культовой архитектуры в Армении (Токарский Н.М., 1961, с. 39).
Первые церкви, судя по сохранившимся памятникам, представляли собой продолговатую залу (табл. 151, 1–6) с деревянным перекрытием, заканчивающимся в восточной части алтарной апсидой. В некоторых однонефных церквах деревянные перекрытия были заменены сводчатыми на подпружных арках (Ширванджух, Двин, Гарни, Егвард и др.). Однонефные церкви в редких случаях имели выступающие снаружи пятигранные абсиды, известные по раскопкам в Джервеже и Вохчаберде (табл. 151, 6, 7), а также в с. Воскеваз Аштаракского района.
В 1966 г., в связи со строительством Апаранского водохранилища были раскопаны и перенесены архитектурные памятники с. Зовуни — однонефная базилика, созданная в первые десятилетия IV в., часовня и двухэтажная гробница при ней, возведенные в память павшего в 451 г. в Аварайрском сражении армянского спарапета Вардана Мамиконяна, и купольный храм V — начала VI в. Этот храм первоначально был языческим, затем стал первичной молельней христианского культа, а впоследствии получил композицию купольного зала.
Вскоре после утверждения христианства появляются также более крупные церковные сооружения — трехнефные базилики (Ереруйк, Текор, Касах, Аштарак, Двин и т. д.). Следующий этап развития церковной архитектуры — разные варианты купольных сооружений: купольные базилики, центрально-купольные сооружения, купольные залы, крестообразные в плане (Эчмиадзинский собор, Мрен, Птгни, Аруч, Талин и т. д.) (Мнацаканян С.Х., Оганесян К.Л., Саинян А.А., 1978, с. 65–85). В VII в. появилась многоабсидная центрально-купольная форма, которая хорошо прослеживается в церквах Зоравор (около Егварда) и Иринд. Венцом всех этих сооружений стал храм Звартноц (середина VII в.), представляющий собой в плане круг с вписанным крестом (табл. 151, 3).
Заканчивая характеристику культового строительства Армении, необходимо остановиться на погребальных обрядах эпохи раннего средневековья. Надо сказать, что эта проблема мало изучена, исследование погребений этой поры находится на крайне низком уровне. Однако можно утверждать, что погребения IV–V вв. представлены грунтовыми погребениями, закрытыми каменными ящиками и саркофагами из туфа. Все они являются продолжением традиции погребального обряда античного времени. Несколько таких погребений было раскопано в крепости Гарни (Аракелян Б.Н., 1951). Туфовые саркофаги с крышками в основном расположены вокруг ранних церквей и обнаруживаются по мере расчистки близлежащей территории (Ахц, Эчмиадзин, Вохчаберд и др.). Трупоположение в этих погребениях чисто христианское — с запада на восток, покойник лежит на спине. Характерно, что во всех погребениях отсутствует инвентарь, что тоже связывается с новой идеологией. В 1979 г. раннесредневековые саркофаги были обнаружены в селе Джервеж (около Еревана); в одном из них было найдено несколько сасанидских гемм и буллы (раскопки А.С. Жамкочян) (табл. 144, 3, 7, 10).
Начиная с VI в., видимо, после ряда церковных постановлений были узаконены новые формы захоронения. Каменные саркофаги больше не встречаются. На грунтовых погребениях изредка ставятся мемориальные памятники в виде равнокрылых крестов (табл. 141, 5). Распространение получают каменные плиты треугольного сечения с надписями (Кафадарян К.Г., 1952, с. 244–246). Они часто встречаются в Двине, Эчмиадзине, Апаранском районе и других местах.
Большие работы ведутся по изучению гражданского, особенно монументального зодчества. Монументальными зданиями жилого назначения были дворцы, которые воздвигались царями, князьями, представителями высшего духовенства и купечества. Один из средневековых историков, описывая события, имевшие место в V в. в Двине, указывает: «Каждый из армянских нахараров строит царственные дома и примечательные усадьбы…» (Фома Арцруни, 1917, с. 138).
До настоящего времени раскопками обнаружено шесть раннесредневековых дворцовых сооружений. Два из них открыты в столице Двине, по одному в Аване, Звартноце и два в Аруче.
По мнению К.Г. Кафадаряна, одним из ранних дворцовых сооружений является выявленный в начале 1960-х годов колонный зал на вершине цитадели Двина (табл. 140, 3) (Кафадарян К.Г., 1982, с. 89–96). Зал назван тронным залом Аршакидов, так как он был построен во время основания города (30-е годы VI в.) и имел в центре тронное возвышение. В плане зал представляет собой прямоугольник (29×12,5 м), с двух сторон которого возвышались 8 колонн — по 4 с каждой (на месте сохранилась одна база). Стены зала разрушены до основания, однако судя по сохранившимся неподалеку камням, он был построен из прекрасно обработанного белого песчаника. Перекрытие, видимо, было плоским деревянным с употреблением черепицы. В VI–VII вв. этот зал уже не существовал, так как на его месте открыли маленькие помещения, в одном из которых обнаружено большое количество глиняных булл (Калантарян А.А., 1982, с. 13). По всей вероятности, здесь в VI–VII вв. был расположен архив (диван).
Вопрос о функциональном назначении колонного зала Двина остается нерешенным. В 1985 г. на месте были произведены раскопки, и под его полом были обнаружены выложенные из туфовых квадров основы баз. По всем признакам это громадная трехнефная базилика IV в. (табл. 140, 5), одно из ранних культовых строений Армении (Калантарян А.А., Кафадарян К.Г., 1996, с. 66–70).
В последние годы в Двине в городском квартале, неподалеку от кафедрального собора, открывается новый дворец (табл. 140, 2А), который датируется V–VI вв., но основу составляет центральный колонный зал с тремя парами колонн. На месте сохранились базы колонн очень крупных размеров. Со всех сторон к залу примыкают жилые и хозяйственные комнаты, удачно вписывающиеся в общий ансамбль. Стены дворца выложены из неровных плит малых размеров из необтесанного известняка на глиняном растворе и обмазаны глиной. Колонный зал, видимо, имел плоское перекрытие с двумя отверстиями, расположенными в центрах межколонного пространства. Отлично сохранился пол на утрамбованной, обмазанной глиной основе. В восточной стороне находилась тронная часть зала, где во время приемов восседали высокопоставленные лица. По всему видно, что это первый патриарший дворец Двина, построенный в 70-80-х годах V в., когда в Двин перенесли духовный центр Армении, и разрушенный при восстании 572 г. (Калантарян А.А., 1978; Kalantarian A.A., 1996).
Изучение дворца внесло ряд изменений в хронологию второго дворца Двина. Последний был раскопан еще в 30-х годах и считался дворцом католикоса. Он расположен к северу от кафедрального собора и имеет почти квадратную планировку с центральным парадным колонным залом (табл. 140, 2С), 11×26,7 м, с четырьмя парами колонн, завершавшихся капителями, близкими к ионическим. Об архитектурно-планировочных особенностях и перекрытиях этих дворцов имеется ряд предположений (Халпахчьян О.Х., 1971, с. 93). Датировка этого дворца V веком (Кафадарян К.Г., 1952, с. 110–122; Арутюнян В.М., 1950, с. 57; Халпахчьян О.Х., 1971, с. 99; Д’Онофрио М., 1978) представляется не обоснованной. Окончательно установлено, что дворец построен в начале VII в., при реконструкции собора (Мнацаканян С.Х., 1974; Калантарян А.А., 1978). Впервые это предположение выдвинуто Н.М. Токарским, однако его реконструкция колонного зала в виде перистильного двора не выдерживает критики (Токарский Н.М., 1961, с. 57–59).
В 1987 г. экспедицией детально были изучены вопросы планировки дворца (табл. 142, 2–5). Раскопками выяснилось, что центральный зал дворца имеет крестообразную планировку. Установлено, что до XI в. дворец претерпел ряд планировочных изменений, которые четко наблюдаются и детально восстанавливаются по строительным остаткам. После того, как дворец был превращен в мечеть, центральный зал был переделан в сводчатый (на месте сохранились остатки 16 кирпичных подпорок). Изменилась также планировка южных и северных комнат (Kalantarian, 1991).
Архитектура дворца VII в. в Двине оказала большое влияние на развитие гражданского зодчества того времени. Без сомнений, она отразилась на композиции и декоративном убранстве дворца правителя Армении в Аруче (Аштаракский район), расположенного к югу от собора, возведенного во второй половине VII в. (табл. 142, 8). Раскопки и изучение дворца (Арутюнян В.М., 1953, с. 53–65) показали его сходство по плану и размерам с Двинским дворцом. С северной стороны здания имелась открытая галерея с капителями типа двинских. Дворец в Аруче представляет собой развитие схемы дворца католикоса в Двине, обогащенной наружной галереей не без влияния открытых сеней армянского народного жилища (Халпахчьян О.Х., 1971, с. 95).
В Аруче открыты также остатки второго дворца (18,7×10,7 м), расположенного к востоку от первого. Это трехнефный зал (табл. 142, 9), сводчатое перекрытие которого поддерживали две пары пилонов крестообразного сечения (Токарский Н.М., 1961, с. 66; Д’Онофрио М., 1978, с. 12–14). Стены из желто-оранжевого туфа имеют хорошую сохранность (2,5 м). С внутренней стороны камни более мелкие и плохо обтесаны. Видимо, изнутри стены были оштукатурены. Возможно, что дворец предназначался для приемов и собраний.
При храме Звартеоц в середине VII в. католикосом Нерсесом III был возведен дворец (табл. 142, 11). Дворец был раскопан вместе с храмом в начале XX в. архимандритом Хачиком Дадаяном и стал объектом изучений многих специалистов — архитекторов, археологов, историков, искусствоведов и др. (Тораманян Г., 1942; Токарский Н.М., 1961; Кафадарян К.Г., 1959; Мнацаканян С.Х., 1971а; Халпахчьян О.Х., 1971 и др.). Он состоял из двух крыльев, разделенных коридором. Западное крыло, которое считается парадным, состояло из двух залов — базиликального с колоннадами и сводчатого (трапеция), к которым с северной стороны примыкали комнаты с подвалами.
В южную половину дворца входили комнаты разного назначения, расположенные в три ряда. В этот комплекс входят также баня, сходная по системе обогревания с гарнийской. Здесь же сохранились остатки церкви зального типа V в. С северной стороны имеется открытая галерея.
Дворец, как и храм, был возведен из чистотесаных туфовых крупных блоков. Большинство комнат, главным образом в южном крыле, имели деревянные перекрытия с отверстием в центре — ердиком. Перекрытия больших залов и галерей были сводчатые. Звартноцкий дворец по праву считается «наиболее значительным в художественном отношении гражданским сооружением, возведенным в классический период средневековой армянской архитектуры, когда формировались основные архитектурные типы, которые легли в основу развития армянского зодчества последующих веков» (Халпахчьян О.Х., 1971, с. 97).
Раскопками открыты также остатки дворца в Аване (ныне окраина Еревана) с северной стороны церкви, построенной в конце VI в. По своей планировке дворец отличается от вышеописанных, однако он сохраняет черты, присущие армянским сооружениям тех веков. Стены дворца параллельны основной оси церкви, с которой его объединяет общая техника строительства и общая крепида (Д’Онофрио М., 1978, с. 8).
Кроме дворцов, раскопками выявлены также монументальные сооружения другого назначения. Одна из таких построек находится в Двине на расстоянии одного километра к юго-западу от цитадели (Кафадарян К.Г., 1982, с. 106–108, рис. 85). Ее крайне плохая сохранность не позволяет выяснить планировку. Остатки колонн, расположение баз (четыре ряда по девять колонн) и вообще архитектурно-пространственное решение здания говорят о том, что оно могло быть большим рынком, построенным в V–VII вв. в таком крупном городе, как Двин, имевшем свои торговые традиции. Наличие гражданских сооружений подобного назначения не вызывает сомнения. Интересно отметить, что еще в 1960-е годы была сделана попытка связать архитектуру этого здания с ближневосточными параллелями (Оганесян К.Л., 1961, с. 88).
Архитектурно-планировочное решение раннесредневековых гражданских сооружений основано на местной традиции. Убедительна точка зрения исследователей, связывающих их планировку с конструктивным решением народного жилища (Арутюнян В.М., 1950; Кафадарян К.Г., 1952). Однако раннесредневековые дворцовые сооружения по своим плановым композициям имеют тесную связь и с аналогичными постройками предшествующих эпох, особенно с Урарту (Dyson R.H., 1972, fig. 9; Мартиросян А.А., 1974, рис. 30; Тирацян Г.А., 1978, с. 45–46). Не исключена возможность существования подобных дворцовых сооружений в античных городах Армении. Ряд исследователей справедливо указывают также на проникновение некоторых сасанидских и сирийских элементов в монументальную светскую архитектуру Армении (Strzigovski J., 1918, s. 267; Якобсон А.Л., 1950, с. 49, 51; Мнацаканян С.Х., 1971, с. 247 и др.).
Архитектура раннефеодальной эпохи была богата скульптурным убранством. Особенно надо отметить церкви Птгни в Абовянском районе (VI в.), Ереруйк (V в.) и знаменитый храм Звартноц, опоясанный рельефными и скульптурными изображениями.
Одними из самых ранних памятников скульптуры, частично еще связанных с язычеством, следует считать каменные плиты из усыпальницы царей Аршакидов в Ахце, на которых изображены Даниил во рву со львами, птицы и бычок среди виноградных лоз, равноконечный крест с птицами, охотник, поражающий копьем вепря и пр. Эти изображения, отражающие астральные, дохристианские представления, являются также весьма распространенными мотивами раннехристианского искусства.
К IV–VII вв. относятся украшенные рельефами стелы, представляющие собой квадратные в плане монолитные изваяния, стороны которых покрыты изображениями в два, три и более рядов: Богоматерь с младенцем на троне, свиноголовый царь Трдат в царской одежде, Григор-просветитель, ангелы, святые и сцены из священной истории (Аракелян Б.Н., 1949, с. 38–56; Азарян Л., 1975). Уникален Одзунский памятник. Разработанная двумя арками, его постройка подымается над высоким пьедесталом, украшенным ступенями. В проемах арок размещены две стелы, украшенные разными сценами, связанными с распространением христианской религии. Они являются не надгробными, а скорее мемориальными памятниками (История армянского народа, 1984, с. 593–601).
В убранстве памятников IV–VII вв. широко применялось искусство мозаики и стенной живописи. На таких известных памятниках, как кафедральные соборы Вагаршапата и Двина, храм Звартноц, встречаются остатки мозаики из разноцветных камней и стеклянной пасты. Особенно выделяется двинская мозаика, состоящая из геометрического орнамента (табл. 140: 7) и изображения Богоматери (Кафадарян К.Г., 1952, с. 97; Патрик А., 1964; Калантарян А.А., 1970, табл. XLII). Интересные мозаики VI–VII вв. сохранились в Иерусалиме (Кондаков Н.П., 1904, с. 257, табл. XI–XII; История армянского народа, 1984, с. 602–605).
В ранних памятниках (IV–V вв.) следов фресок сохранилось очень мало (Касах, Эчмиадзин, Текор, Аштарак) (Дурново Л.А., 1957, с. 8). С конца V в. появляются архитектурные памятники, богато украшенные стенной живописью. Среди них надо указать церкви св. Степаноса в Лмбате, Коша, храмы Талина, Аруча (Дурново Л.А., 1957, с. 9–12). В последние годы интересные фрески открыты в маленькой церкви Кармравор (Аштарак).
Крепостное строительство. Своеобразие историко-социальных условий раннесредневековой Армении обусловило появление еще одной категории архитектурных памятников — крепости. По своему назначению крепости-поселения традиционны для Армянского нагорья, и большинство из них возникли во время неустойчивой военно-политической обстановки (табл. 147).
В последние годы изучены фортификационные постройки в регионах Ниг, Арагацоти, Ширак. Часть этих крепостей входила в оборонительную систему, которая защищала северные границы Арарата и Ширакского плато (Закари-берд, крепости Ашнака, Дастакерта, Аруча, Коша, Варденуга, Ернджатапа и др). Линия мощных оборонительных стен крепостей (ширина 2,0–3,5 м) совпадает с конфигурацией рельефа местности. Все они созданы по фортификационным принципам своей эпохи с опорой на традиции античного времени (рис. 17).
Рис. 17. Раннесредневековые крепости Армении (системы оборонительных сооружений). Составлена А.А. Калантаряном.
Экономическое развитие Армении в эпоху раннего средневековья было обусловлено политической обстановкой и географическим положением страны. Армения находилась между Ираном и Византией, задававшими тон в международной торговле. По Армянскому нагорью проходили важные торговые пути, а города были перевалочными пунктами транзитной торговли. Еще в римскую эпоху придавалось большое значение международным транзитным путям, идущим из Китая в Среднюю Азию через Экбатану и Арташат к южным, восточным и северным портам Черного моря; эти пути четко указаны на карте Tabula Peutingeriana (Манандян Я.А., 1954, с. 126–180; Еремян С.Т., 1939; Пигулевская Н.В., 1956). О транзитной торговле через Армению в византийско-сасанидскую эпоху упоминается в кодексе Юстиниана, в императорском эдикте 408/9 г. (Манандян Я.А., 1954, с. 108–110), согласно которому международная торговля велась в трех пунктах: Нисибине (Иран), Каллиникуме (Византийская империя) и Арташате (Армения). В V в. роль Арташата перешла к Двину — новой столице Армении. Двин как торговый центр международного обмена упоминается у Прокопия Кесарийского (Прокопий Кесарийский, 1880, с. 181–182).
О развитой международной торговле свидетельствуют находки глиняных булл, которыми опечатывались товары (Калантарян А.А., 1982, с. 25–26). Применение булл в торговле широко практиковалось в Сасанидской державе (Fray R.N., 1968).
Развитию международной торговли в Армении широко способствовало активное денежное обращение. В Двине и других раннесредневековых памятниках обнаружено большое количество сасанидских и византийских золотых, серебряных и медных монет. Судя по этим находкам, в сасанидское время основной платежной денежной единицей в Армении была драхма (Мушегян Х.А., 1962, с. 19). В VI–VII вв. Двин как один из крупных экономических центров имел свой монетный двор и чеканил сасанидские драхмы Хосрова II Парвеза (590–628) со специальным знаком (Мушегян Х.А., 1983).
Во время раскопок в Двине обнаружены стеклянные византийские экзагии весом в одну номисму (4,4 г), приравниваемые к византийским золотым монетам. Кроме того, найдены две бронзовые гири весом 12 и 2 номисмы (табл. 143, 2; 144, 2) и множество каменных и стеклянных гирь разных весов.
Все это указывает на наличие в Армении византийско-сасанидской денежно-весовой системы, которая широко применялась в торговле и ремесленном производстве, особенно ювелирном (Варданян Р.О., Калантарян А.А., 1983, с. 38–39).
В Армению ввозились разные товары: китайские шелковые ткани (Манандян Я.А., 1954, с. 110; Пигулевская Н.В., 1951), жемчуг (Орбели И.А., 1963, с. 514), стеклянные изделия (Калантарян А.А., 1980), сасанидские чаши и многое другое.
Значительно меньше сведений сохранилось о внутренней торговле. Они в основном содержатся в церковных канонах и касаются организации торгового дела (Калантарян А.А., 1982, с. 29; Пигулевская Н.В., 1946, с. 228–229; Тревер К.В., 1967). Целый ряд исследователей, занимавшихся вопросом организации производственных групп Армении (Аракелян Б.Н., 1949, с. 29; Мнацаканян С.Х., 1958, с. 84–104), указывают на сходство форм организации труда в торговле и в строительном деле.
Керамика. Раннесредневековая керамика Армении, известная по раскопкам городов, крепостей и поселений, расположенных в Араратской долине и на нижних склонах горы Арагац (Двин, Айгеван, Звартноц, Ошакан, Аруч, Ахц, Аван), в основном делится на две большие группы: строительную и хозяйственно-бытовую.
Строительная керамика представлена кирпичами, водопроводными трубами, черепицами разных размеров, а также плитками для внутренней отделки зданий.
В Двине, как и в других крупных городах, наряду с камнем в строительстве широко применялся сырцовый и обожженный кирпич, поскольку в его окрестностях не было каменоломен, а перевозка камня была связана с большими трудностями. В раннем средневековье использовали кирпич устойчивых пропорций: 4x2x1 см. Большое здание VIII в. в цитадели Двина построено из кирпича размерами 49,6×24,8×12,4 см. Широко применялся обожженный кирпич размерами 20×20×5 см.
Особо надо отметить орнаментированные плитки-кирпичи с изображениями животных и растений, явно культового характера, которые изготовлялись в специальных формах. Две такие плитки, датируемые VI–VII вв., найдены Н.Я. Марром в конце XIX в. в селе Паша-Гех (Марр Н.Я., 1894, с. 87, рис. 49) (табл. 150, 5). Во время раскопок ахцской усыпальницы аршакидских царей, датируемой IV в., было найдено несколько десятков обломков плиток с изображениями птиц, животных и растений (табл. 11, 1, 3, 7-10). В ахцских сценках чувствуется влияние сасанидских рельефных изображений. В Закавказье подобные кирпичи встречаются редко. Отдельные находки известны из с. Кохб (табл. 150, 2, 4, 6), а также из храма Тхоба-Ерды в Горной Ингушетии (Тревер К.В., 1959, с. 319, рис. 29).
Производство черепицы, продолжая традиции античной эпохи, получает широкое развитие в V–VII вв. Все культовые монументальные сооружения Армении этого периода были перекрыты черепичной кровлей. Черепицы, богато орнаментированные и окрашенные в красный цвет, делятся на два вида: плоские с высокими бортами (солены) и полусферические с кольцевидными выступами (калиптеры). Ранние черепицы отличаются более крупными размерами и грубой отделкой. Они встречаются в Айгеване, Ахце (табл. 149, 1–3), в нижних слоях цитадели Двина. В V–VII вв. как в водоснабжении, так и в других коммунальных целях широко применялись керамические трубы разных размеров (табл. 149, 4, 9-11) (Кафадарян К.Г., 1952, с. 78–80).
Разнообразными сосудами представлена кухонно-бытовая керамика. В настоящее время по материалам города Двина и других памятников Араратской долины удалось выделить несколько групп бытовой керамики. Четкая стратиграфия памятников позволяет датировать ее V–VII вв.
Большую группу образуют карасы для хранения вина и сельскохозяйственных продуктов. Их ранние образцы имеют красноватый черепок, вытяжное тулово с острым поддоном, короткую шейку и украшены поясками с елочной орнаментацией (табл. 145, 2). Они тяготеют к аналогичным античным сосудам и датируются IV–V вв. В V–VII вв. формы карасов видоизменяются. Они в основном имеют вздутое тулово, украшенное широким елочным орнаментом, острый или круглый поддон (табл. 145, 3), бледно-желтый черепок.
Большое распространение имели горшки различных форм, причем по форме, профилировке отдельных частей и орнаментации сосуды V–VI вв. отличаются от более поздних. Кроме того, наблюдается ряд локальных особенностей, характерных для отдельных памятников. Так, двинские образцы имеют шаровидное тулово с широким венчиком и чуть выпуклое днище (табл. 146, 3). Горшки, в основном сероглиняные, продолжают традиции античных сосудов. Для сосудов VII–VIII вв. характерны более прямые бортики, широкие днища и ступенчатые венчики.
Кувшины и чаши изготовлены из хорошо отмученной мелкозернистой глины красноватого и сероватого оттенка. Кувшины имеют грушевидное тулово с узкой шейкой (табл. 145, 21). Встречаются ойнохои, иногда с зооморфными венчиками. Чаши, в основном краснолощеные, представлены многообразными формами с характерными профилированными срезанными венчиками, круглыми днищами.
В раннесредневековых памятниках Армении обнаружены также другие виды керамики: большие одноручные кувшины, двуручные горшки, крупные тазы и молочники, кружки, крышки сосудов, светильники и др. Эти сосуды по форме и орнаментации имеют прямые аналогии в соседних регионах — Грузии, Азербайджане, на Ближнем Востоке. Весьма интересны находки ладьевидных светильников византийского типа, изготовленных в двустворчатых формах и богато орнаментированных (табл. 142, 13–16).
Для керамики указанного периода характерны все виды орнаментации: выемчатая, накладная, линейно-крашеная и штампованная. Широко распространен орнамент, изображающий виноград — излюбленный мотив армянских мастеров. Крашеная керамика продолжает традиции керамики античного времени и бытует до XII–XIII вв.
Нет сомнения, что в V–VII вв. в Армению, наряду с другими высокохудожественными предметами и текстильными изделиями, ввозились также керамические сосуды. Однако таких находок немного, и их происхождение и датировка часто являются спорными.
Интерес вызывает поливная керамика (табл. 146, 1, 5, 7, 8), представленная сосудами бледно-небесного цвета с серебристым оттенком и имеющая многочисленные аналогии в античных памятниках Армении. Техника глазуровки сосудов, видимо, перешла в раннее средневековье, и сосуды описанного типа производились в таких крупных ремесленных центрах, как Двин. Однако часть их происходит из Сасанидского Ирана, что подтверждается и аналогичными материалами.
Очень интересна ампула малоазийского происхождения с изображением св. Андрея и греческой надписью (табл. 150, 11).
Кузнечное дело. Одним из наиболее распространенных ремесел в раннем средневековье было кузнечное дело. Интересные сведения о кузнецах и орудиях их труда встречаются с V в. (Мовсес Хоренаци, 1893, с. 108; Лазарь Парпеци, 1904, с. 91–92). В Двине обнаружены остатки кузнечных мастерских с характерным шлаком и готовой продукцией. Большой интерес представляют серпы, секач и, в особенности, крупные лемехи плуга (Кафадарян К.Г., 1952, с. 156; Аракелян Б.Н., 1958, с. 136; Калантарян А.А., 1970, с. 44), происходящие из Двина, Гарни и Звартноца. Найдены также тесла, орудия каменотесов, ножницы с серповидными и прямыми лезвиями и др. (табл. 152, 1-16).
Особенно интересны орудия труда мастеров-каменотесов и садоводов на рельефах храма Звартноц (VII в.) (табл. 141, 6, 7): топоры-молотки для обтески камней, лопаты, кирки, сечки и пр. (Strzigovski J., 1918, s. 425; Токарский Н.М., 1961, с. 136; Кафадарян К.Г., 1952, с. 100–101; Аракелян Б.Н., 1949, с. 73–76; Бархударян С.Г., 1963, с. 27–29).
Оружейное дело. Оружейное дело раннесредневековой Армении с археологической точки зрения изучено мало. Исторические сведения дают возможность исследователям выдвинуть некоторые вопросы, касающиеся военного дела и оружия (Ацуни В., 1923; Абрамян В.А., 1956; Кафадарян К.Г., 1952; Аракелян Б.Н., 1958; Тирацян Г.А., 1960; Калантарян А.А., 1965). По данным первоисточников, Двин в V–VII вв. становится одним из центров оружейного производства и сохраняет свое значение во время арабского владычества (Гевонд, 1862, с. 96). Оружие изготовлялось и непосредственно в военных отрядах оружейниками, которые сопровождали армию в походах. Такое явление наблюдалось также у арабов и позже — у монголов.
Раннесредневековое оружие Армении, обнаруженное во время раскопок и в виде случайных находок, делится на две большие группы — наступательное оружие и защитные доспехи.
Наступательное оружие в основном представлено железными стрелами. Наибольшее распространение имели трехгранные черенковые наконечники стрел в различных вариациях (табл. 152, 23–27, 30, 31). Стрелы в Армении встречаются с VI–V вв. до н. э. (Есаян С.А., Калантарян А.А., 1976, с. 274, табл. III, 10), широко известны в античной эпохе (Аракелян Б.Н., 1982, табл. XXIX, XXX) и сохраняются до VII–VIII вв. н. э.
К раннему средневековью относятся также некоторые виды черенковых стрел с расширяющимися усиками, ромбовидными, овальными в сечении или четырехгранными наконечниками (табл. 152, 29, 32). Такие стрелы обнаружены в слоях V–VIII вв. в сопровождении четко датируемого комплекса материалов (керамика, стекло, монеты и др.).
Стилистический анализ стрел и четкая стратиграфия памятников позволяют заключить, что некоторые наконечники появляются еще к VI–V вв. до н. э. и сохраняются до конца VIII в. н. э. Плоские железные стрелы с усиками появляются в Двине с V в. и прослеживаются до VII–VIII вв., в то время как четырехгранные стрелы появляются с античного времени и бытуют до VIII в. Стрелы овального сечения встречаются в V в. и сохраняются до XIII в. Интересно отметить, что подобная хронологическая картина наблюдается и в соседних с Арменией странах (Чилашвили Л.А., 1963, табл. IV; 1964, с. 124–125; Асланов Г.М., 1963, с. 8; Ваидов Р.М., 1961, рис. 22), в Средней Азии (Беленицкий А.М., 1950, с. 103, табл. 51; Тереножкин А.И., 1947; Литвинский Б.А., 1965, с. 79–91; Зеймаль Е.М., 1964, рис. 4), Афганистане (Ghirshman R., 1946, pl. 43).
О конструкции луков мы не имеем никакого представления. В армянских письменных источниках упоминается о широких мощных луках (Мовсес Хоренаци, 1893, с. 19); одно изображение сохранилось на рельефах церкви Птгни (рельеф Мануела Аматуни) (Аракелян Б.Н., 1949, с. 67–68, рис. 45).
Копья обнаружены в ограниченном количестве, в основном из раскопок Двина. Все образцы ромбовидные или овальные в сечении с круглыми втулками разных размеров (табл. 152, 20, 21).
В раннесредневековых письменных памятниках довольно часто встречаются упоминания о шлемах, кольчугах, панцирях и щитах. Однако в комплексах археологических предметов раннесредневекового периода защитные доспехи представлены слабо. Найдены несколько панцирных пластинок разных типов (табл. 152, 17–19, 22) и кольчуга, составленная из небольших железных колец. Пластинки прямоугольные, с чуть округлыми углами, снабжены отверстием для скрепления друг с другом. Подобные панцири, широко распространенные в сасанидский период, известны из раскопок Пенджикента (Беленицкий А.М., 1950, табл. 51).
Ювелирное дело. Армения была известна своими золотыми и серебряными приисками (Лазарь Парпеци, 1904, с. 117; Фавстос Бузанд, 1953, с. 22; Мовсес Каланкатуаци, 1984, с. 25, 91), которые были сырьевой базой, способствующей развитию ювелирного дела. Источники V–VIII вв. неоднократно упоминают о лучевидных головных уборах, одежде и украшениях, серебряных сосудах и лампадах, панцирях и шлемах, украшенных золотом и серебром, об оружии и других изделиях, инкрустированных драгоценными камнями (Агатангелос, 1909, с. 18; Фавстос Бузанд, 1953, с. 58; Мовсес Каланкатуаци, 1984, с. 49–52, 86–89), однако археологический материал, относящийся к украшениям, представлен в весьма незначительном количестве. В Двине в слоях V–VI вв. обнаружены серебряные ложечки, которые употреблялись в ювелирном деле (табл. 153, 3, 4). Внешне они похожи на сасанидские образцы, изображенные на серебряных сосудах. На одной из них имеются концентрические украшения, встречающиеся на коптских костяных амулетах. VII веком датируется коллекция серебряных украшений, в которую входят четыре перстня, два колечка и маленький крест (табл. 143, 10, 19–21, 24, 25), по форме сходный с крестами, изображенными на ранневизантийских серебряных чашах (Dalton О.М., 1925, p. 327, tab. IX).
Особый интерес представляют материалы ювелирной мастерской из двинской цитадели, размещенной в западном крыле колонного зала IV–V вв. Здесь были обнаружены литые куски золота, необработанные полудрагоценные камни, интальи из гишера, сердолика, агата с изображениями высокопоставленного лица, вепря, журавля (табл. 144, 9; 143, 16, 17) и другие украшения из металла и кости. В Двине обнаружен также маленький золотой крест с сасанидской геммой в центре (табл. 143, 23).
Источники свидетельствуют также о производстве в Армении серебряных чаш. Весьма интересны две чаши и ложечки из Новобаязетского клада, обнаруженного в 1907 г. (табл. 153, 1–2, 5, 6) (Смирнов Я.И., 1909, табл. CXXIII, 307, 309; Orbeli J., 1940, III, 229b). На одной из чаш изображена сцена царской охоты, на второй — грифон. Стилистический анализ указывает на их позднесасанидское происхождение (Тревер К.В., 1952, с. 284; Fayons S., 1957, p. 75), более того, К.В. Тревер считает их местными изделиями. В последнее время в фондах Государственного музея Грузии обнаружена еще одна чаша со схематическим изображением лошади, видимо, происходящая из того же клада (Есаян С.А., 1964, с. 81–86) (табл. 153, 7).
Украшения из раннесредневековых памятников Армении в основном серебряные или бронзовые (Кафадарян К.Г., 1952, с. 170–172; Калантарян А.А., 1970, с. 46). Своеобразен набор женских украшений, состоящий из серег, подвесок, браслетов, шпилек для волос и др. (табл. 143, 18, 22, 26–28). Геммы представлены случайными находками (табл. 143: 6, 8, 9), однако несколько экземпляров известны из раскопок (Двин, Джервеж). Надо отметить, что часть гемм чисто сасанидского происхождения; видимо, они принадлежали высокопоставленным чиновникам, торговцам, представителям духовенства (Кафадарян К.Г., 1982, с. 49, 134).
Стеклоделие. В средневековых памятниках обнаружены также стеклянные бусы и браслеты (Жамкочян А.С., 1981). В армянских средневековых письменных источниках стеклоделие как ремесло упоминается с IV в. (Агатангелос, 1909, с. 85–86) в связи с описанием жития св. Рипсимэ. В армянских рукописях Матенадарана, часть которых переписана из более ранних оригиналов, сохранились многочисленные рецепты изготовления стекла, описание разных технологических приемов, применяемых в стеклоделии (Кафадарян К.Г., 1940).
Тем не менее, у ряда исследователей имелись сомнения в существовании стекольного производства в раннесредневековой Армении, особенно в ее столице — Двине (Шелковников Б.А., 1952; Кафадарян К.Г., 1982). Однако в последние годы в слоях V–VII вв. Двина, Айгевана, крепостей Гарни и Ацавана обнаружено большое количество стеклянных изделий, изготовленных различными способами (Джанполадян Р.М., 1974; Калантарян А.А., 1970; Тирацян Г.А., 1968).
В центральном квартале города Двина при раскопках колонного зала дворца V–VI вв. была найдена плавильная печь для стекла (Костанян К.А., Калантарян А.А., 1978). Она состояла из двух прямоугольных очагов, расположенных друг за другом (длина 2,5 м, ширина 0,7 м). На них клали тигли для варки стекла, представляющие собой керамические мискообразные сосуды с толстыми стенками, на днищах которых сохранился толстый слой стеклянной массы. Мастерская была основана в начале VII в. при реконструкции кафедрального собора и постройке нового дворца католикоса для изготовления по специальному заказу церковной утвари, лампад для люстр, предметов внутреннего убранства.
Анализ двинских стекол подтверждает, что они относятся к группе N2O-MgO-Al2O3-SiO2, близкой к стеклам Грузии и Азербайджана. Наличие в стеклах Al2O3 свидетельствует о том, что в сырье как дополнительный компонент вводились обсидиан или пемза, которыми очень богаты недра Армении. Среди находок выделяются пенообразные массы, образовавшиеся при термической обработке обсидиана — технологическом приеме для облегчения дальнейшего его измельчения.
Соотношение CaO: MgO во многих стеклах приближается к соотношению этих окисей в доломитах и свидетельствует об использовании последнего как одного из компонентов сырья. Известно, что огромные запасы доломита имеются в Араратском районе, неподалеку от Двина.
Судя по браку и отходам, образовавшимся при формовке и орнаментации сосудов, в мастерской применялись почти все технические способы обработки стекла, кроме холодной обработки. Особый интерес представляют обломки брака, на которых явно заметны следы стеклодувных труб.
Наличие производства стекла в Армении на базе местного сырья, до сих пор ставившееся под сомнение, ныне является неоспоримым фактом. Раннесредневековое стекло Армении по технике изготовления представлено несколькими группами.
Большую группу составляет шлифованное стекло. Первые его образцы, датируемые III в. н. э., в Армении известны из некрополя крепости Гарни (Аракелян Б.Н., 1957, с. 64). В последние годы шлифованное стекло в большом количестве обнаружено при раскопках древнего Арташата.
Раннесредневековое шлифованное стекло найдено в Двине, крепости Ацаван и верхних слоях Айгевана. Оно представлено в основном полусферическими чашами с круглыми фасетками (табл. 148, 3–5, 16, 21, 25).
Двинское шлифованное стекло обнаружено преимущественно в центральном квартале (Калантарян А.А., 1976, с. 89–91), в цитадели, в комплексах V–VIII вв. (Джанполадян Р.М., 1968). Для ранних образцов чаш из шлифованного стекла характерны бледно-желтоватый оттенок, глубокие фасетки. По технике изготовления они близки к аналогичным предметам из Ирана и Месопотамии. Стеклянные изделия VIII–IX вв. зеленоватого цвета, покрыты серебристой патиной и имеют неглубокие фасетки.
Многостороннее изучение этих стекол выявило ряд общностей в качественном отношении и в цветовых гаммах, отличающих их в некоторой степени от стекол сирийского и иранского происхождения.
Отдельную группу составляют привозные с глубокими фасетками, полупрозрачные, толстостенные чаши, отличающиеся высоким качеством (табл. 148, 20). Они обнаружены в цитадели Двина, в колонном зале и в слоях V–VII вв. Подобное стекло известно и из крепости Ацаван (Тирацян Г.А., 1968, с. 287). Предполагаемые центры производства шлифованного стекла находились в Иране и Месопотамии, с которыми в V–VII вв. Армения имела тесные политические и экономические связи. Полусферические чаши найдены в городе Кише, верхних слоях развалин дворца Бахрама Гура (первая половина V в.), Гилане и других местах (Harden D.B., 1934, p. 131–132, ill. 6–9; Ghirshman R., 1962, p. 239, ill. 292).
В эту группу входят также чаши с концентрическими резными кружочками (табл. 148, 1, 2, 19), редко встречающиеся в армянских памятниках (Тирацян Г.А., 1968, с. 290; Калантарян А.А., 1976, с. 92; Джанполадян Р.М., 1974, с. 57, № 2). Это обстоятельство, как и отсутствие подобных сосудов в других закавказских центрах, явно указывает на привозной характер этих чаш. Их производство берет свое начало в античной эпохе — чаще всего встречаются в Римской области, Сардисе, Дура-Европосе и др. (Тирацян Г.А., 1968). В V–VIII вв. производство подобных чаш широко распространяется в ремесленных центрах Ближнего Востока — Сузах (Dieulafoy М., 1893, p. 420–421, 432, ill. 290; Lamm C.J., 1931, pl. XXX; 1929/1930, tab. 5212), Кише (Harden D.B., 1934, III, 410, 11, 512, 13).
Способом холодной обработки изготовлены цилиндрические удлиненные флаконы с яйцевидными фасетками (табл. 148, 17) из Двина (Джанполадян Р.М., 1974, табл. II1) и Мингечаура (Ваидов Р.М., 1961, табл. XI, 10), которые, несомненно, иммитировали подобные сосуды ближневосточного происхождения (Pinder-Wilson R., 1963, III, 15a, b).
В группу сосудов, изготовленных способом дутья в форму, входят четырехгранные флаконы с ножками и узким горлом, украшенные резным орнаментом (табл. 148, 27) (Калантарян А.А., 1970, с. 50, табл. XXXIII, 8, 9; 1980, с. 90, 92, табл. 1, 8). Такие флаконы, широко распространенные в Передней Азии, на Ближнем Востоке и в Египте (Honey W.B., 1945, p. 41; ill. 13c; Lamm C.J., 1928, № 217–219; Wulff О., 1902. Tab. XXII; Legland J., 1965, p. 342, pl. XXVI, fig. 6), датируются VII–IX вв. По всей вероятности, их производство наладилось также в Закавказье.
Отдельную группу составляют сосуды с рельефными украшениями (табл. 148, 23), весьма редко встречающиеся в ближневосточных коллекциях (Lamm C.J., 1929/1930, s. 73, tab. 208, 22, 23). Они известны и из сирийских и палестинских центров производства стекла.
В нижних слоях двинской цитадели обнаружены флакон с треугольными рельефными украшениями (табл. 148, 15), сосуд с четырьмя овалами и обломок фиолетового стекла с виноградной гроздью (Шелковников Б.А., 1952, с. 18–19).
Большую группу составляют стеклянные сосуды, изготовленные способом свободного дутья. Такие сосуды обнаружены в нижних слоях Двина и Гарни и представлены в основном тонкостенными стаканами и чашами разных оттенков. Один стакан из зеленоватого стекла покрыт голубыми пятнами (табл. 148, 22). Такие стаканы широко известны из погребений III–IV вв. Южной России, а также из раскопок Тмутаракани (Сорокина Н.П., 1963, с. 135–136, рис. 2, 1, 2). Чаши в основном из полупрозрачного стекла, широкие, без венчика и украшений (табл. 148, 12–14, 18). Тонкостенные зеленоватые чаши с косыми каннелюрами и вогнутыми венчиками служили лампадами для люстр кафедрального собора и дворца католикоса VII в.
В эту группу входят также грушевидные и овальные флаконы с прямыми и многогранными стенками разных размеров и оттенков. Интересны флаконы, узкими формами и горлышками напоминающие глиняные сферо-конусы (табл. 148, 8). Их обломки обнаруживаются в Двине только в сооружениях, погибших во время пожаров. Можно предположить, что их наполняли легковоспламеняющейся жидкостью и метали в противника. Армянские историки описывают применение такого рода стеклянных снарядов арабскими войсками (Фома Арцруни, 1917, с. 219–220).
Античные традиции техники изготовления мозаичного стекла (Качалов Н., 1959; Smith R.W., 1957) перешли в раннее средневековье и сохранялись до IX–X вв.
Центры производства мозаичного стекла находились на Ближнем Востоке, о чем свидетельствуют раскопки памятников этого региона (Lamm C.J., 1928, s. 108 и сл.; Smith R.W., 1957, p. 243–244, ill. 384). Двинские образцы — два больших обломка чаш (табл. 148, 10), по всей вероятности, привозные и происходят из одного центра (Джанполадян Р.М., 1974, № 10; Калантарян А.А., 1980, с. 96–97, табл. 11, 5, 6). Они найдены в слоях IX в., но точно определить их хронологические рамки невозможно. В Армении и Закавказье подобная техника применялась при изготовлении украшений — бус, браслетов, перстней и др. (Джанполадян Р.М., 1974, с. 129–130; Угрелидзе Н.Н., 1967, рис. 28, табл. 1; Ваидов Р.М., 1961, табл. XV).
Таким образом, существование стекольного ремесла в раннесредневековой Армении теперь не может вызывать сомнения. Оно возникло на основе местной сырьевой базы, творчески восприняв технологические приемы стеклоделия соседних стран с древними достижениями в этой своеобразной отрасли художественного ремесла.
Рассмотренные выше аспекты политической, экономической, культурной жизни раннесредневековой Армении позволяют убедиться в том, что несмотря на все тяжести, которые претерпела страна в эти столетия, она все же сумела накопить мощные силы для грядущего подъема. Постоянным стимулом для этого стала неутихающая жажда национальной независимости, а материальным источником — трудолюбие народа, богатое наследие античного и эллинистического времени и традиционная связь со странами древних цивилизаций Ближнего Востока.
Глава 13Армения в IX–XIII веках
Прогресс феодального общества в Армении в период арабского владычества в VII–IX вв. заметно затормозился, однако не мог быть приостановлен. Со второй половины IX в. Армения вступает в период развитого феодализма. Анализ источников с достаточной четкостью показывает, что армянские феодалы восстановили, укрепили и значительно расширили свои права на обширные земельные угодья. В IX в. шла чрезвычайно острая борьба за перераспределение земельных наделов между феодальными родами Армении (История армянского народа, 1976, т. III, с. 7–8, 165–166). Следует особо отметить усиление крупных княжеских родов Багратидов, Арцрунидов и сюникских князей, которые разделили между собой большую часть земель Армении. Наиболее сильными оказались Багратиды, владевшие большей частью Центральной и Северной Армении.
Арцруниды расширили свои владения в Васпуракане — в Южной Армении, в бассейне озера Ван, а сюникские князья, кроме Сюника, распространили свою власть и над бассейном озера Севан.
Вследствие беспрецедентного расширения наследственного землевладения формируется крупная феодальная вотчина, поскольку известный рост производительных сил и торговли позволил феодалам вести собственное крупное хозяйство на части своих наделов. Большая же часть их владений предоставлялась в пользование крестьянам на условиях ренты.
Крупным землевладельцем в IX–X вв. стала также армянская церковь, сильно разрослось монастырское землевладение.
Другими важнейшими явлениями, определяющими переход к развитому феодализму, были развитие ремесленного производства (Манандян Я.А., 1930, гл. V; Аракелян Б.Н., 1958, гл. II) и формирование феодального города. Во второй половине IX в., особенно в X в., ремесло сосредотачивается в городах, где широко развивается и торговля. Отделение ремесел от земледелия стало основанием для формирования феодального города, а развитие товарного производства и торговли во многом способствовало его росту (Манандян Я.А., 1930, с. 140–165). В X–XIII столетиях в Армении формируется городское сословие с его верхушкой.
Серьезные изменения произошли в политической жизни страны: освободительная борьба армянского народа против арабского владычества в условиях ослабления Халифата увенчалась успехом. В 884–885 гг. было восстановлено армянское государство, приобретение независимости создало благоприятные предпосылки для экономического, социального и культурного прогресса.
Правда, крепкого политического единства в Армении в X–XI вв. не было и, наряду с царством Багратидов, вскоре возникли мелкие царства в Васпуракане, Сюнике, а также в Карсе и Гугарке (на северо-востоке Армении). Однако все эти царства признавали сюзеренитет Багратидов и в основном находились в тесном содружестве с ними как во внутренних, так и во внешних вопросах.
В продолжительном и суровом соперничестве между Арабским халифатом и Византией верх взяла Византия, и армянские Багратиды заключили союз и торговое соглашение с ней. В условиях все еще продолжавшегося соперничества между этими великими державами Армения стала идеальным центром международной торговли Ближнего Востока. Успешно развивалась и внутренняя торговля, которая способствовала развитию ремесел и заметному росту товарного производства.
Происходит известный прогресс и в сельском хозяйстве. Благодаря возникновению крупного вотчинного хозяйства, стало возможным применение плуга. Проводились каналы (Летопись на камнях, 1913, с. 2, 9, 39, 146; Степанос Орбелян, 1910, с. 253–255, 262–263), и важнейшее значение приобрело орошаемое земледелие, применялось удобрение почвы.
Начиная с конца IX в. значительно расширяется переработка сельскохозяйственных продуктов. Винодельни открываются при раскопках повсюду. Резко увеличилась добыча растительного масла из льна и кунжута. Анийской археологической экспедицией только внутри городских стен было зафиксировано 19 маслодавилен. К IX–X вв. широкое распространение получили водяные мельницы.
Расширилось использование богатств недр страны: добывалось железо, медь, свинец, золото, серебро, соль, мышьяк, сера. Городские ремесленники использовали также сырье, получаемое от земледелия и животноводства, в частности, лен, хлопок, шерсть, кожу и пр.
Главным результатом разделения общественного труда и роста производительных сил явилось возникновение многочисленных городов, некоторые из которых стали крупными экономическими и культурными центрами страны.
Бывшие города Двин, Неферкерт (Мартирополис — византийских, Маяфаркин — арабских источников), Карин (Эрзерум) переживали новый расцвет. Более значительным явлением было возникновение многочисленных новых городов во всех областях страны (Аракелян Б.Н., 1958, с. 71–133).
В пределах царства Багратидов, наряду с Двином, возникли и другие города. Наиболее крупным городом в X–XI вв. был Ани. Провозглашенный столицей царства Багратидов в 961 г., Ани бурно рос и вскоре стал одним из крупных центров ремесленного производства, торговли, культуры и искусства (табл. 154).
Другим крупным городом, возникшим в X в., был Карс, который торговыми дорогами был связан со многими городами Армении, Грузии и Византийской империи, в том числе с портовыми городами на южном побережье Черного моря.
Торговая магистраль вела из Карса в Карин (Эрзерум), который был крупным городом в западной части Армении, подвластной Византийской империи. Основанный в V в., Карин, расположенный на границе Византийской империи и Арабского халифата, в IX–XI вв. имел большое стратегическое значение и одновременно играл немаловажную роль в торгово-экономической жизни страны. Карин являлся центром производства металлических изделий, тканей и ковров.
Вблизи Карина, несколько севернее от него, находился город Арцн. Возникший в X в., Арцн стал наиболее крупным городом в западной части Армении.
Большого развития в Арцне достигли различные ремесла. Находясь на торговой магистрали, прошедшей по северу Армении, и будучи связанным также с Трапезундом, Арцн играл весьма значительную роль в караванной торговле. Арцн не являлся административным центром и не был огорожен крепостной стеной, однако пользовался самоуправлением. Арцн стал жертвой сельджукского нашествия в 1048 г.
После варварского разрушения Арцн больше не восстанавливался. Уцелевшее население города вынуждено было переселиться в Карин-Теодосуполис, который стал называться Арзн-ер Рум (Арзн Ромеев) — Арзерум. Торговая магистраль вела к верховьям Евфрата, где находился другой крупный город северо-западной части Армении — Ерзнган. Город был известен своими виноградниками и производством металлических, в частности, серебряных изделий.
Ряд городов возник на юге Армении. Среди них крупными были Арчеш, Маназкерт, Хлат (Ахлат арабских источников) и Неферкерт.
Становление городов в период развитого феодализма, судя по армянским, византийским и арабским источникам, представляет следующую картину:
IX–X вв. — возникло 18 городов, 8 похакахаков (поселения городского типа);
X в. — 10 городов, 11 похакахаков;
X–XI вв. — 8 городов, 5 гюхакахаков;
XI в. — 4 города, 1 гюхакахак.
(Аракелян Б.Н., 1958, с. 124).
Приведенные данные показывают, что X в. был временем наиболее интенсивного формирования феодального города в Армении. Подавляющее большинство составляли средние, особенно мелкие города локального, узкопровинциального значения, которые большей частью находились вдали от торговых дорог и были связаны с небольшим количеством окрестных сел, обслуживая их потребность в некоторых видах ремесленной продукции.
Следует отметить, что мелкотоварное производство развивалось в основном в больших городах. Часть городского населения в X–XI вв. продолжала заниматься сельским хозяйством.
Другим характерным обстоятельством была принадлежность подавляющего большинства городов X–XI вв. царскому дому и крупным феодалам. Таким образом, за небольшим исключением они являлись сеньориальными городами. Правда, еще в условиях сеньориального подчинения в городах, уже в X–XI вв. наблюдается возникновение городской администрации, в состав которой входили не только представители светских феодалов и духовенства, но и верхушки городского сословия, которое начинало складываться в X–XI столетиях.
Дальнейшее развитие ремесел приводило к разделению труда в ремесленном производстве. Далее происходит объединение ремесленников определенных отраслей и возникает цеховой строй ремесленного производства (Егиазаров С.А., 1891; Марр Н.Я., 1915, с. 16–17; Манандян Я.А., 1930, с. 165; Абрамян В.А., 1956, с. 233–250; Аракелян Б.Н., 1964, с. 174–205).
В городах образовались ремесленные ряды на принципах цеховой организации. В городе Ани, например, существовали ряды: сапожников, седельников, шорников, ткачей, кузнецов и др. (Алишян Г., 1881, с. 25, 63, 72, 117, 118–119, 123). Они были одновременно торговыми рядами, так как ремесленники были мелкими товаропроизводителями. В мастерских они и производили, и продавали свою продукцию.
В конце XII и первой трети XIII в. расширяется также торговля как внутренняя, так и внешняя. В Армению прибывали торговые караваны из разных стран Востока и Запада.
У торговых дорог строятся мосты, караван-сараи — обычно на расстоянии одного-двух переходов друг от друга (табл. 155, 3, 4; 154, 5, 6), а в крупных городах — постоялые дворы (хапапары), гостиницы (фундуки), которые (в частности хапапары) функционировали как торговые дома. В эпиграфических надписях города Ани упоминается несколько хапапаров и гостиниц-фундуков (табл. 154, 10).
Социально-экономические сдвиги во второй половине XII в. и начале XIII в. привели к завершению внешнего облика и, что главное, социальной структуры феодальных городов Армении.
Города приобрели трехчастное деление, характерное для Ближнего Востока, т. е. состояли из вышгорода, шахастана (шахристана), огороженного городскими стенами, и пригородов (рабада).
Иную топографию имели гюхакахаки — поселения городского типа. Они состояли из крепости, возведенной обычно на возвышенности, над оврагами, вне крепостных стен простиралось поселение городского типа, без ограды.
Многие города были благоустроены, они имели мощные каменные стены, были обеспечены водоснабжением, как арыками, так и водопроводом из гончарных труб. Во всех городах, а также в крепостях и монастырских комплексах имелись бани с системой отопления из-под пола или через стены, по которым с помощью гончарных труб проходил горячий воздух (табл. 155, 5, 6).
Изучение средневековых памятников Армении было предпринято еще в первой половине XIX в., однако оно сводилось к описанию развалин городов, крепостей и монастырей, в частности архитектурных памятников, учеными-любителями; в их числе был крупнейший армяновед Гевонд Алишан (Алишян Г., 1881). Подлинное археологическое изучение памятников средневековой Армении было начато раскопками в Ани. Их возглавил будущий крупнейший кавказовед и лингвист Н.Я. Марр в 1892 г. (Марр Н.Я., 1907; 1915). Активное участие в исследовании этого уникального памятника средневековой Армении принял его ученик И.А. Орбели (Орбели И.А., 1910; 1910а; 1911; 1963).
Ани. Ани с 961 г. становится столицей царства Багратидов. Судьба города оказалась очень драматичной. В 1064 г. Ани захватили турки-сельджуки, учинив большие разрушения и разгром в городе. В 1072 г. Ани попадает под владычество Шеддадидов, вассалов сельджуков. Город долгое время не был в состоянии оправиться от страшных ударов, нанесенных сельджуками, и только во второй половине XII в. начинается его новый подъем. После освобождения от владычества Шеддадидов (1199 г.), в первой трети XIII в. Ани достигает высшего социально-экономического и культурного расцвета. Город застраивается новыми замечательными памятниками архитектуры — дворцами, храмами, общественными зданиями и жилыми строениями.
Городу, однако, не было суждено продолжить свое развитие. В 1235 г. Ани захватили монголы, при владычестве которых со второй половины XIII в. начинается упадок города, а в первой половине XIV столетия он принимает катастрофический характер. Ани разделяет судьбу всей Армении также при последующих завоеваниях. В XIV–XV вв. население в массовом порядке покидает город, и в нем воцаряются разрушение и разруха. Некогда богатый и цветущий город в конце XV в. и в XVI в. превращается в безлюдные развалины.
Археологические раскопки Ани, проводившиеся по широко задуманному плану, дали блестящие результаты. Великолепным архитектурным комплексом являются городские стены Ани, воздвигнутые из туфовых квадров на известковом растворе в 989 г. при царе Смбате II.
Вид городских стен обогащен многочисленными украшениями и фигурами из разноцветных камней. Описавший эти украшения И.А. Орбели отмечает и их художественные достоинства (Орбели И.А., 1963, с. 114–116).
Из памятников гражданской архитектуры отметим прежде всего вышгород, расположенный на неприступной возвышенности у слияния Анийской речки с Ахуряном, над глубокими ущельями этих рек. В северной стороне вышгорода возведены мощные стены, отделяющие его от городских кварталов. Верхнюю часть холма занимали развалины дворца Багратидов (табл. 154, 9), а на склонах холма — шесть церквей. В нижнем этаже дворца были расположены хозяйственные отделения и баня. В скале под полом были вырыты хранилища и большие цистерны для воды. Узким коридором (длина — 59 м) дворец был разделен на две половины с разными помещениями. На верхнем этаже было три зала, в одном из которых имелись два ряда колонн. Интерьер дворца был отделан резьбой по камню и расписанными досками с растительными и геометрическими орнаментальными мотивами, а также фигурами людей, животных и птиц.
Развалины архитектурных памятников в городской части, покрывшись землей, образовали холмики. Под одним из них был раскрыт княжеский дворец Захаридов, построенный в начале XIII в. (табл. 154, 2, 3). Портал княжеского дворца был украшен изящной резьбой. По великолепию этот дворец мало чем уступал дворцу Багратидов.
В числе гражданских сооружений, открытых раскопками, выделяются развалины ханапара — гостиницы XII–XIII вв., вернее, постоялого двора для приезжих купцов. Здесь же велась торговля.
Ханапар «состоял из двух просторных залов или дворов, вымощенных тесаными плитами. В центре залов было по водоему, выбитым из цельного камня… Порталы обеих зал, смотревших на улицу, были прекрасно орнаментированы тонкой резьбой плетения и выкладкой красных и черных фигур, звезд, многоугольников, крестов, составлявших мозаичное поле и покрытых тончайшей резьбой геометрического и растительного рисунка. Над дверьми одной из зал были помещены два рельефных крылатых сфинкса в зубчатых коронах, над дверьми другой залы — два барса и два дракона» (Орбели И.А., 1963, с. 118–119 (табл. 15, 4).
В Ани были построены великолепные церкви, в числе которых храм Григория Просветителя, построенный талантливым архитектором Трдатом по образцу величественного храма VII в. Звартноц.
Изучением архитектурных памятников Ани в течение многих лет был занят крупнейший исследователь средневековой армянской архитектуры Торос Тораманян (Тораманян Т., 1942; 1948).
Раскопками была открыта центральная улица города с расположенными на ней жилищами и мастерскими горожан (табл. 154, 8). Город был снабжен питьевой водой, проведенной из родников, находившихся на расстоянии 12 км от города. Части разветвленной линии городского водопровода и гончарных труб были открыты на улицах и площадях города.
Большой интерес представляют пещеры Ани, расположенные в ущельях, окаймляющих город с разных сторон. Археологической экспедицией было зафиксировано до одной тысячи пещер, часть которых была обмерена и изучена Д.А. Кипшидзе и архитектором Н.М. Токарским (Кипшидзе Д.А., 1972).
В результате многолетних систематических раскопок города Ани накопился огромный археологический материал. Чрезвычайно важное значение имеют также лапидарные надписи, высеченные на архитектурных памятниках города. И.А. Орбели в ходе раскопок было скопировано, сфотографировано, расшифровано более 250 надписей. Итоги раскопок подведены в капитальном труде Н.Я. Марра — «Ани» (1934).
Анберд. Наиболее перспективными оказались раскопки Анбердского замка, возведенного в X в. крупнейшим феодальным родом Пахлавуни, тесно связанным с царским домом Багратидов и их столицей Ани. Возведенный высоко на склоне горы Аранац, далеко от торговых дорог, этот феодальный замок имел свои земельные угодья, пастбища, собственное хозяйство, в том числе и ремесленные мастерские. Экспедиция исследовала оборонительную систему замка с подземным тайным ходом, выводящим в ущелье к речке (табл. 155, 9).
Раскопками во дворце Пахлавуни были открыты и изучены ряд помещений, цистерна для воды, а также вход во дворец, куда вела каменная лестница с 21 ступенью. Особенно результативными оказались раскопки бани, в которой были обнаружены железные трубы и бронзовые краны для горячей воды. В бане были найдены ряд предметов и скелет скомороха. Была изучена система водоснабжения замка, состоящая из водопровода и бассейна (Токарский Н.М., 1961) (табл. 155, 6).
При раскопках было обнаружено значительное количество металлических предметов — оружие, орудия труда, художественно отделанные ступки, поливная и неполивная керамика, стекло и пр.
Исследование Анбердской церкви, построенной в 1026 г., открыло в слое XIII в. большое количество скелетов мужчин и детей, похороненных одновременно. Предполагается, что Анберд длительное время осаждали монголы, и погибших в бою, от голода и эпидемии хоронили в общей могиле у церкви (Арутюнян С.В., 1978).
Двин. Еще при арабском владычестве Двин являлся крупным торгово-экономическим центром с высоким уровнем развития ремесленного производства.
Арабский географ первой половины X в. ал-Истахри, приводя описание Дабила (Двина), сообщает, что Дабил служил столицей Армении, в нем — дворец правителя страны, вокруг Дабила стена, а в городе проживает много христиан и главная мечеть находится рядом с церковью.
Другой арабский автор, ал-Мукаддаси, приводя описание Двина, указывает, что город укреплен, имеет вышгород, площади города крестообразны, дома построены из камня и кирпича (СМОМПК, 1908, вып. XXXVIII, с. 9–10).
Аналогичные сведения о Двине сохранились и у других арабских авторов.
В средние века большие города имели свою округу, связанную с городом как экономически, так и административно. В этом отношении характерно сообщение Ибн-Xаукаля, который, повторяя приведенные выше сведения ал-Истахри, заключает, что Дабил — самое знаменитое место и провинция во внутренней Армении (СМОМПК, 1901, вып. XXIX, с. 92).
В X в. и до времени правления Гагика I (989-1020) Двин являлся наиболее значительным городом царства Багратидов, хотя не раз подвергался нападениям и вторжениям Саджитских правителей Атропатены — Южного Азербайджана.
После смерти Гагика I в 1020 г. Двином овладел шеддадидский эмир Абул-Суар — родственник и вассал гандзакского (гянджинского) эмира Фадлуна.
Когда сельджуки вторглись в Закавказье и установили свое владычество, Шеддадиды сохранили власть над городом и его округой и стали вассалами сельджуков.
За весь период владычества Шеддадидов основную массу жителей Двина, в том числе и ремесленников, составляли армяне. Они стремились к освобождению от иноземного владычества и надеялись на помощь усилившегося в XII в. Грузинского царства. Грузино-армянские войска предприняли успешные действия и один за другим освободили армянские города и всю Северо-Восточную Армению. Двин был освобожден в 1203 г. и вошел в состав владений князей Захаридов.
Анонимный грузинский автор XIII в. называет Двин «крупным и прославленным городом» и говорит о накопленных в нем больших богатствах. Об этом свидетельствуют также результаты раскопок. Однако вскоре Двин стал добычей войск хорезмшаха Джалал-эд-Дина, отступающих перед натиском монголов. Джалал-эд-Дин взял город, ограбил и разрушил его. В 1236 г. разгром города был довершен монголами, и Двин фактически пришел в упадок.
Раскопки и археологические наблюдения показывают, что в X–XIII вв. Двин разросся и охватывал обширную территорию, на которой в настоящее время расположены три селения с пашнями и виноградниками. Сохранились следы городских стен протяженностью в несколько километров. За стенами простирались предместья города (табл. 155, 1).
Цитадель города была обновлена и застроена новыми башнями и зданиями, мощные башни возведены на каменном фундаменте с применением не только сырцовых, но и обожженных кирпичей; последние использовались также в строительстве жилищ и других зданий. Цитадель, огороженная мощной стеной, насчитывающей до 40 башен, охватывает территорию в 10 га. В северо-восточной части цитадели возвышается Двинский холм, господствующий над окружающей равниной, цитадель защищалась также рвом, заполненным водой.
Раскопки показали, что на холме находились построенные в XI–XII вв. дворцы и другие здания, при отделке интерьеров которых был применен резной и лепной гипс. Стены одного из зданий, возможно, дворцового типа, убраны мелкой фигурной терракотой, образующей геометрические узоры. Надо полагать, что эта техника, необычная для армянского строительного искусства, была привнесена в Двин Шеддадидами.
У подножия холма открыты руины целого квартала, развалины жилищ и мастерских XII–XIII вв. с тандырами и печами для обжига керамики.
При раскопках в вышгороде, а также в центральном и других кварталах города открыты мастерские кузнецов, медников, ювелиров, гончаров. Здесь производили орудия труда, оружие, металлическую посуду, украшения из драгоценных металлов.
Двин поддерживал обширные торгово-экономические и культурные связи со странами Кавказа, Переднего Востока. При раскопках в Двине найдено множество изделий иранского, сирийского, византийского происхождения. Двин был также активным участником денежного обращения Передней Азии. Здесь найдены сотни монет, выпущенных Арабским халифатом, Византией, грузинскими царями, сельджукскими правителями.
Результаты раскопок Двина обобщены в двухтомнике начальника экспедиции К.Г. Кафадаряна «Город Двин и его раскопки», вышедшем в 1952 и 1982 гг., и более чем в 40 научных трудах, в том числе в десяти монографических исследованиях.
Гарни. Гарни, царская крепость в эпоху античности, продолжала играть важную роль и в эпоху раннего и развитого феодализма.
Разрушенная арабами в VII в., крепость Гарни была восстановлена Багратидами и стала одной из опорных крепостей их царства. Восстанавливалось и росло также поселение Гарни, которое стало гюхакахаком — поселением городского типа. Гарни заметно пострадал при сельджукском владычестве, однако с начала XIII в., оказавшись в составе владений князей Захаридов, пережил новый подъем.
Раскопки Гарни, начатые в 1949 г. и производимые под руководством Б.Н. Аракеляна, выявили широкую картину его развития в X–XIII вв.
Поселение Гарни расширяется, отстраивается множеством жилых зданий, появляются новые церковные строения, множество крестных камней — хачкаров. Важное хозяйственное значение для Гарни имели виноградарство и виноделие. При раскопках только на территории крепости открыто более десяти винодавилен X-XIII вв. Здесь были и маслодавильни для получения растительного масла из льна, а также несколько водяных мельниц. В поселении появились мастерские по обработке металлов и по производству керамики, как простой, так и поливной. Заметного развития достигли также обработка камня, кожи, ткацкое, деревообделочное и другие ремесла. Гарни стал локальным центром ремесленного производства и торговли для окружающих сел и деревень.
Гарни был связан с Двином и Ани, о чем свидетельствуют частые находки изделий, привезенных из этих городов (Аракелян Б.Н., Караханян Г.О., 1962). Каменный мост, перекинутый через р. Азат, связывал Гарни с восточными районами страны.
В Гарни сохранилось около ста надписей, высеченных на стенах архитектурных памятников и на хачкарах. Наряду со строительными, дарственными, мемориальными надписями, исключительное значение имеют надписи об установлении и взимании налогов и поборов с указанием их количества, о хозяйственных должностях и о взаимоотношениях местной администрации с владетельными князьями.
Лоре. Лоре находился в провинции Гугарк в северо-восточной части Армении в пяти км восточнее теперешнего районного центра Степанавана. Основан был Лоре царем Давидом в начале XI в. (между 1005–1020 гг.) как крепость, а в 1065 г. стал столицей Ташир-Дзорагетского царства. Находясь на торговых дорогах и будучи связан с городами Ани, Двин, Дманиси и Тбилиси, город стал не только административным, но и торгово-экономическим центром. Развитию ремесел города способствовала добыча меди в рудниках, расположенных недалеко от Лоре.
В 1118 г. Лоре был присоединен к грузинскому царству, и город со своими землями стал наделом высокопоставленных грузинских феодалов из рода Орбели, а позднее, в 1185 г. — перешел во владение армянских князей Захаридов, занимавших высокие должности при грузинском дворе.
В 1236 г. Лоре был разгромлен и ограблен вторгшимися в Армению монгольскими войсками во главе с Чагатаем. После этого город приходит в упадок и позднее функционирует как крепость, которая была окончательно заброшена в XVIII в.
Город расположен на треугольном плато между р. Дебед и ее притоком Мисхана и с двух сторон был защищен глубокими ущельями (табл. 155, 2). С северо-западной стороны возведена стена, которая соединяла ущелья друг с другом, отделяя площадь в 10 га, составляющую старую часть крепости. Высокие стены с мощными башнями, претерпев некоторые изменения, сохранились до наших дней.
Из крепости к ущелью реки Мисхана вел потайной ход для доставки воды и для сообщения с внешним миром в случае осады. Над р. Дебед и ее притоком были перекинуты каменные мосты, соединяющие с городом его заречные кварталы (табл. 155, 3).
В ущельях, окружающих город, имеется более 250 пещер и гротов. В ущелье р. Дебед они расположены двумя-тремя террасами, в которых ютилась городская беднота.
В крепости Лоре сохранились развалины отдельных строений, в том числе двух бань, двух маслодавилен, а также здание, которое позднее было перестроено в мечеть.
Лоре своим расположением, ущельями, кварталами, пещерными жилищами как бы повторяет в миниатюре общие черты внешнего облика Ани.
Развалины Лоре неоднократно привлекали внимание путешественников, археологов, историков архитектуры (Арутюнян В.М., 1963). Раскопки города были предприняты в 1966 г. И.Г. Гарибяном (Гарибян И.Г., 1970). Исследованы бани, одна из которых состоит из предбанника, трех купальных помещений, бассейна для воды, топки, другая — из предбанника, купального зала и топки. Бани снабжены системой отопления из-под пола — гипокаустом (табл. 155, 5).
Были открыты также развалины двухэтажного дворцового здания, от которого сохранился нижний этаж с двумя бассейнами и фонтанами, отделанными разноцветными изразцами. Открыта также усыпальница — часовня, приписываемая жене царя Давида (989-1048).
Находки в Лоре свидетельствуют о достаточно высоком уровне ремесленного производства в городе, а также о его торгово-экономических и культурных связях с внешним миром.
Бджни. Другой средневековый город, ставший объектом археологических раскопок — Бджни. Расположенный в живописном ущелье р. Раздан, юго-западнее оз. Севан, он возник как центр владений князей Пахлавуни.
В 1021 г. владельцем Бджни был крупный философ и полководец Григорий Магистр Пахлавуни. В надписи 1033 г., высеченной на стене построенной им церкви, Бджни именуется городом. В 1045–1060 гг. Бджни находился под владычеством Византии, в 1064 г. город со своей округой захватили турки-сельджуки. Освобожденный от сельджукского владычества в 1201 г., Бджни вошел в состав владений князей Захаридов. В 1358 г. город был снова разорен монголами и, согласно одной записи, в 1387 г. находился в полузаброшенном состоянии.
Цитадель города находится на высоком холме, окруженном неприступной стеной с плотно расположенными мощными башнями. У подножия холма на правом берегу р. Раздан простирались городские кварталы, которые ныне лежат под строениями селения Бджни. Раскопки Бджни, под руководством И.Г. Гарибяна, были сосредоточены в обширной цитадели города. Открыты развалины церковных и гражданских сооружений, в том числе водохранилище.
На стенах архитектурных памятников и хачкарах Бджни сохранилось множество средневековых армянских надписей культурно-исторического содержания.
Вахрамаберд и Тирашен. В созданную в X–XI вв. оборонительную систему царства Багратидов входили гарнизонные крепости Вахрамаберд и Тирашен (табл. 155, 10).
Крепости были предназначены для защиты северных подступов к столице Ани. Эти крепости были воздвигнуты в конце X — начале XI в. в области Ширак, недалеко от Мармашена. Их развалины открыты раскопками 1970-х годов. Они были построены на продолговатых холмах и ограждены крепостной стеной с башнями. Вход каждой крепости защищен двумя мощными башнями. По гребню холмов тянется единственная улица протяженностью в 100 м, по обеим сторонам которой расположено множество помещений, каждое площадью от 40 до 60 кв. м. Они построены из рваного камня и служили жилищем для воинов. В конце улицы на возвышенности находился дворец начальника гарнизона. Гарнизон состоял из конных воинов. Немногочисленный археологический материал, обнаруженный при раскопках, относится к X–XI вв. и свидетельствует, что эти крепости перестали функционировать после XI в.
Важными духовными центрами Армении были монастыри.
Старый Гетик. Монастырский комплекс, построенный в IX–XII вв., находится в северо-восточной части Армении, недалеко от города Дилижан. Древнейшим сооружением памятника является небольшая четырехапсидная центрально-купольная церковь, которая сохранилась и поныне, хотя и пришла в ветхость. Главная же церковь, построенная в первой четверти XII в., судя по развалинам, открытым раскопками, принадлежала к типу купольных.
Богатым декоративным убранством отличались западный и северный порталы, орнаментированные геометрическим узором из разноцветных камней. Высоким мастерством отличаются рельефы, украшающие детали церкви. В монастырском комплексе были и другие культовые, хозяйственные и жилые строения, сохранился некрополь с надгробными плитами и хачкарами.
В конце XII в. главная церковь была сильно разрушена землетрясением и восстановление ее оказалось невозможным. По инициативе крупного ученого, автора армянского судебника Мхитара Гоша был построен монастырский комплекс Новый Гетик (Гошаванк) недалеко от нынешнего города Дилижан. Старый Гетик перестал быть крупным культовым и культурным центром, но жизнь там не прекратилась, о чем свидетельствуют сохранившиеся на месте хачкары и надписи XIII в.
Начиная с 1979 г. в Старом Гетике ведутся археологические раскопки (руководитель Г.О. Караханян). Открыты развалины главной церкви с ее великолепно оформленными входами. Обнаружены высокохудожественные рельефы, в том числе солнечные часы, хачкары с надписями.
Мармашен. Монастырский комплекс Мармашен, состоящий из четырех церквей X — начала XI в. и поселения, находится в 20 км севернее Ани и являлся владением полководца Багратидов Вахрама Пахлавуни. Мармашен — один из значительных архитектурных комплексов средневековой Армении. Кафедральная и малая церкви стоят в сохранности, третья церковь лежит в развалинах, остатки четвертой открыты раскопками.
Раскопками 1979–1980 гг. в нижних слоях открыты остатки поселения с прямыми улицами и фундаментами жилищ, трапезной из отесанных камней, мастерских и других строений.
Ваанаванк. Монастырский комплекс Ваанаванк расположен в пяти км к юго-западу от города Кафан (Армения). Основанный в начале X в., монастырь стал значительным комплексом в XI в. При нем действовала духовная школа. На месте стоят развалины крестово-купольной церкви св. Григория Просветителя, ее притвора с двумя мощными арками и двухэтажной церкви-гробницы.
Раскопками, производившимися в 1966 г., открыты развалины притвора с арочным перекрытием, галерея-усыпальница, трапезная, притвор церкви-усыпальницы и другие сооружения. При раскопках обнаружены архитектурные детали, в том числе части карнизов, украшенных геометрическими и растительными орнаментами. Обнаружены строительные надписи XI в., множество надгробий сюникских правителей, знати и духовенства с датированными X–XI вв. эпитафиями, а также хачкаров с высокохудожественной резьбой.
Водоснабжение монастыря обеспечивалось водопроводом из гончарных труб. При монастыре существовали мастерские по производству керамики и обработке металла.
Ваанаванк являлся одним из значительных духовных центров области Сюник.
Монастырский комплекс Техенис формировался в XI–XIII вв. и состоял из главной и малой церквей, двух притворов, книгохранилища, трапезной (табл. 155, 7), жилищ для монастырской братии и кладбищ с надгробными плитами и хачкарами с надписями. Сравнительно хорошо сохранились развалины одного из притворов и трапезной. Раскопки здесь начаты в 1979 г. Благодаря раскопкам, выявлены и очищены развалины главной и малой церквей, второго притвора и книгохранилища. Обнаружено множество архитектурных деталей с высокохудожественными рельефами, собраны и подготовлены к публикации надписи XI–XIV вв.
Раскопки на территории Гладзорского университета. В средневековой Армении существовало до двадцати монастырских школ высшего типа, именуемых вардапетаранами. Среди них выделяется Гладзорский университет, основанный в 1280-х годах при монастыре Танаат в области Сюник в юго-восточной Армении. Гладзорский университет стал крупным центром научной мысли и культуры средневековой Армении и действовал до 1340 г.
Раскопки, проведенные археологами Ереванского государственного университета в 1983–1984 гг. во главе с И.Г. Гарибяном, оказались результативными. Возле все еще стоящей церкви и мартирия были открыты развалины ряда культовых, жилых и хозяйственных строений (в том числе и более ранних), надгробия отдельных преподавателей университета, хачкары, разнообразный археологический материал.
Выяснилось, что на территории университета существовали не только скрипторий, но и мастерские по производству каменных и керамических изделий. Для обеспечения существования и деятельности университета ему были пожертвованы земли, виноградники, мельницы, маслобойни и денежные средства. При этом в качестве жертвователей оказывались не только княжеские роды Сюника — Орбеляны и Пронины (во владениях последних находился университет), но и представители других слоев населения — купцы и жители среднего достатка из различных районов Армении (Гарибян И.Г., 1983; Абрамян А.Г., 1983).
Спитакское пещерное поселение было обнаружено при строительстве дороги между городами Ленинакан и Спитак. Оно расположено в теснине между холмами и на их склонах. Все строения выбиты в черной туфовой скале и образуют террасы. Раскопками 1977–1978 гг. открыто до трех десятков пещерных сооружений-жилищ, мастерские по обработке металлов, базиликальная церковь, обширный караван-сарай, другие помещения, а также погребения XII–XIII вв.
Поселение находилось на торговом пути, соединяющем северную часть Армении и столицу Ани с Грузией и Северным Кавказом.
В условиях социально-экономического подъема страны, начавшегося во второй половине IX в., создались благоприятные предпосылки для развития ремесла.
Решающее значение имело углубление общественного разделения труда — отделение ремесел от земледелия и их сосредоточение в городах. Этому способствовало также отделение города от деревни и развитие товарообмена между ними. Развитию ремесленного производства способствовало также расширение внешнеторговых связей Армении — одного из центров международной торговли. Большое значение имело использование природных богатств: железа, меди, серебра, золота и других металлов.
Ремесленное производство в городах постепенно приобретает характер мелкотоварного и становится самостоятельной и важной областью хозяйственной деятельности населения.
В Армении — стране древней металлургии — в средние века обработка металла достигла высокого уровня как в технологическом, так и художественном отношении.
Обработка железа. Одним из древних и основных видов обработки металла было кузнечное дело. Кузнецы не сами добывали и перерабатывали железную руду: этим занимались ремесленники-горняки. Первоначально весь ассортимент железных изделий: орудия труда, оружие, бытовые предметы, украшения, производился кузнецами, но в IX–XIII вв. происходит разделение этого основного ремесла на ремесла оружейников, слесарей, изготовителей ножей и ножниц и пр.
Еще в античное время в Армении был известен способ получения стали, однако и тогда, и в средние века орудия труда и оружие изготовлялись из обычного железа с припайкой стали на их режущих или рабочих частях. Искусство припайки имело важное значение для производства более совершенных орудий труда и оружия.
При раскопках в Двине, Звартноце в слоях IX–X вв. найдены лемехи сохи и легкого плуга, а в Ани в слое XII–XIII вв. найден также лемех тяжелого плуга и резец, который прикреплялся перед лемехом плуга, снабженного колесами. Подобные плуги упоминаются в литературе XIII–XIV вв. При раскопках найдены также лопаты, топоры, тесла, молоты, пилы, долота, серпы, ножи, ножницы и др. изделия из железа (табл. 156, 1-15). Судя по средневековым письменным источникам, кузнечному делу придавали большое значение, а кузнецы пользовались заслуженным уважением (Орбели И.А., 1963, с. 83, 86; Кафадарян К.Г., 1952, с. 154–160; Аракелян Б.Н., 1958, с. 133–142).
Оружейное дело. Это ремесло давно отделилось от кузнечного дела и стало не только самостоятельным, но и разветвилось, породив отдельные ремесла, например, ремесла по производству копий и дротиков, наконечников стрел, мечей и кинжалов.
Раскопки показывают, что Двин и Ани были крупнейшими центрами производства оружия. Широкое применение имел лук: при раскопках найдена масса наконечников стрел, отличавшаяся значительным разнообразием. К.Г. Кафадарян выявил шесть разновидностей наконечников стрел, найденных при раскопках Двина (Кафадарян К.Г., 1952, с. 161–162).
В Армении широко применяли копья и мечи. Копье применялось пехотой, а меч — конницей. Существовали различные виды копий: втульчатые конической формы и плоские листовидные. Отличаются копья втульчатые, длинные, с боковым шипом или крючками (найдены в Ани) (табл. 157, 6, 7). Обычными были также наконечники дротиков конической формы со втулкой и листовидные черенковые наконечники. Образцы указанных видов оружия обнаружены при раскопках средневековых городов и крепостей.
Мечи изготовлялись из стали и имели обоюдоострые края и прямые длинные клинки. Применялись также мечи с одним острым краем. Личным оружием были кинжалы как обоюдоострые, так и с одним режущим краем. Они имели широкое применение (табл. 157, 17).
Защитное вооружение — шлемы, щиты, чешуйчатые кольчуги изготовлялись из меди или бронзы. Применялись также металлические защитные доспехи для груди, спины, рук, ног и других частей тела. Металлическими пластинами защищали также голову боевого коня (Абрамян В.А., 1956, с. 66–83; Аракелян Б.Н., 1958, с. 143–158).
В письменных источниках приводится подробное описание таких сложных видов оружия, как балиста и катапульта, бабан — орудие для разрушения стен крепостей, однако при раскопках их остатки не обнаружены. Сохранился большой железный крест времени царя Ашота II Железного (914–928), который носили при походах войск как военный штандарт.
Обработка меди. Как было отмечено выше, из меди изготовлялись некоторые виды защитного оружия. Но медники имели более широкое поле деятельности. Они производили медную посуду для различных целей, хозяйственные и бытовые предметы, художественные изделия, церковную утварь и пр.
Если для изготовления железных изделий применялась в основном ковка, то изготовление медных изделий осуществлялось разнообразными средствами и способами. Обычными были ковка, чеканка, штамповка, гравировка, литье в форме, литье с применением восковой модели, получение сплавов, инкрустация, припайка.
Мастерские медников обнаружены при раскопках Ани и Двина. Здесь найдены предметы, изготовленные ковкой или чеканкой — это чаши, миски, тарелки, подносы, котлы (Аракелян Б.Н., 1958, с. 153–155).
При производстве медных, особенно бронзовых, изделий широчайшее применение имело литье. Этим способом изготовлена масса изделий, начиная от мелких предметов до огромных бронзовых котлов. Среди последних выделяется котел, обнаруженный в монастыре Агарцин с армянской надписью 1232 г. на бортике (табл. 158, 5). Этот огромный котел высотой 83 см, диаметром верхней части — 110 см, весом в 350 кг снабжен четырьмя массивными ручками, представляющими литые фигурки львов. Котел стоит на массивных фигурных ножках. Аналогичный котел с подобными ручками, но меньших размеров найден в Двине. Большой котел для подогрева воды был найден и в бане крепости Анберд (Аракелян Б.Н., 1958, с. 162–163; Кафадарян К.Г., 1982, табл. XIII).
С конца XII в. начинается применение в церквах колоколов, и к церквам пристраиваются колокольни. Вместе с агарцинским котлом был найден медный колокол весом в 33 кг. Сохранился колокол с характерными анийскими орнаментальными мотивами XII–XIII вв., весом в 40 кг.
Способом литья мастера средневековой Армении производили массу всевозможных изделий как хозяйственного, бытового, так и культового назначения. При раскопках обнаружены кувшины, котлы, ступки, чаши, светильники, лампады, канделябры, люстры и пр. (табл. 158).
Из церковной утвари следует упомянуть найденные в Ани, Двине и в монастырских комплексах кадила (табл. 158, 2), курильницы, лампады X–XIII вв. с рельефными евангельскими сценами, восходящими к более ранним сирийским образцам, бронзовые и медные кресты и другие предметы.
В Ани найдены три медные люстры. Это настоящие произведения искусства. Анийские люстры относятся к XI в. (Марр Н.Я., 1934, с. 54–65).
В Двине найдена часть люстры конца IX в., на которой сохранились 20 световых отверстий, при этом обнаружено также множество разноцветных стеклянных лампадок для люстр. Сохранилось описание люстр, которыми в X в. украшали церкви Санаинского монастыря. Сообщается, что по заказу царя Гургена Багратуни были сделаны две люстры: одна со 112 источниками света, другая, более скромная — с 40.
Как для анийских, так и санаинских люстр применялись разноцветные стеклянные светильники, благодаря чему люстры выглядели довольно эффектно.
Медные изделия, как правило, отделывались с умением и вкусом и являлись произведениями прикладного искусства (Овсепян Г., 1928; Аракелян Б.Н., 1958; Акопян Н.Г., 1981).
Имеется сообщение о том, что с купола анийского кафедрального собора свешивалась хрустальная лампада, привезенная из Индии по заказу царя Смбата Багратуни.
Торевтика, ювелирные изделия. Значительное количество изделий торевтики и ювелирного дела обнаружены при раскопках средневековых городов, крепостей и монастырских комплексов. Золотых и серебряных дел мастера искусно применяли различные технические приемы. Наряду с ковкой, литьем, чеканкой, штамповкой применялись скань, зернь, золочение, чернение серебра, гравировка, инкрустация цветными камнями, получение сплавов золотого и серебряного цвета.
Ковку применяли для изготовления гладких плоских изделий. Иногда они украшались дополнительной гравировкой.
Кроме обычных способов литья в формах и по восковой модели, мастера при изготовлении мелких украшений использовали также двустворчатые, обычно металлические формы. Найдены серьги, перстни XII–XIII вв., изготовленные таким способом.
Исследователи разделяют перстни на три основные группы: перстни с камнями, со щитками и кольцевидные. Преобладают перстни со щитками, характерные для X-XIII вв., на них гравировались разные узоры и фигуры (табл. 159, 28, 31, 34, 35, 37).
Широкое распространение имели также серьги. Наряду с ними применялись разные подвески и украшения.
Из золота и серебра сделаны также браслеты. Ряд браслетов найден в Двине (табл. 159, 15–21).
Специальное назначение имели металлические пояса, которые носили обычно представители власти, а также знатные женщины и мужчины (табл. 159, 23–25).
В музее Эчмиадзинского монастыря выставлены две серебряные мощехранительницы X–XI вв. На первой из них (размеры 30,5×19,3 см) вычеканены образы святых, на второй — Христа на троне, с обеих сторон окруженного ангелами. В центре помещена фигура св. Стефана, а слева и справа — фигуры Петра и Павла. В нижней части было несколько фигур, которые не сохранились.
На створках второй мощехранительницы изображены апостолы Петр и Павел. Несколько вытянутые фигуры и их одеяние позволяют отнести мощехранительницы к XII–XIII вв.
Третье изделие, хранящееся в музее Эчмиадзинского монастыря — складень или реликварий 1300 г. известный под названием «Хотакерац сурб Ншан» (размером 42×26,5 см, толщина 4,2 см). Это выдающееся в художественном отношении произведение армянских мастеров серебряных дел (Овсепян Г., 1928, с. 190–195; Аракелян Б.Н., 1958, с. 175–176; Акопян Н.Г., 1981, с. 46–48).
Армения — страна камня, и камень широко использовался в строительстве. Из камня возводились крепостные стены, строились дворцы, храмы, жилища, мосты, караван-сараи, мемориальные памятники и пр. Начиная с X в. стали применяться каменные плиты для покрытия зданий, которые полностью заменили глиняные черепицы.
Скульптура. Скульптура средневековой Армении исключительно богата рельефами и барельефами, которыми украшены архитектурные и мемориальные памятники, в частности, хачкары (крестные камни), появившиеся в IX в. Это каменные плиты высотой от одного до трех метров, которые обрабатывались только с одной — лицевой — стороны. На ней резали изображения креста, обычно в богатом орнаментальном обрамлении. Хачкары заменили раннеармянские мемориальные памятники в виде четырехгранных столбов. Хачкары имели разнообразное назначение: воздвигались в знак благословения или пожелания добра лицам при их жизни или после смерти, в связи со строительной деятельностью и военно-политическими, хозяйственными событиями, по поводу стихийных бедствий в целях смягчения «божьей ярости» и в других случаях. Позднее, начиная с XII в., особенно в позднем средневековье, хачкары стали связываться и с погребальным обрядом. Крупный мыслитель, автор армянского судебника конца XII в., Мхитар Гош справедливо отметил: «Греки и грузины более всего чтят изображения святых, а армяне — крест». Число хачкаров IX–XIII вв. насчитывается тысячами и среди них имеются истинные шедевры художественной работы по камню (табл. 160, 2, 4).
Обработка камня, строительные ремесла. Объемная (круглая) скульптура представлена в единственном экземпляре — это статуя Багратидского царя Гагика I, найденная в развалинах храма типа Звартноц. Причем в руках он держит макет этого трехъярусного купольного храма (табл. 160, 1).
В рельефах встречаются фигуры ктиторов — царей, вельмож, охотников, христианских святых и пр. (табл. 160, 5).
Высокого совершенства и выразительности достигли рельефы животных, птиц (табл. 160, 6, 7), а также геометрические и растительные орнаменты, отличающиеся большим разнообразием форм и мотивов.
В XII–XIII вв. происходит измельчение геометрических и стилизованных растительных рельефов, и они приобретают тончайшие, изысканные формы (табл. 160, 2, 4).
Характерная особенность армянского искусства — разнообразие, данное в гармоническом стилистическом единстве, свойственное также армянским рельефам и барельефам на архитектурных памятниках и хачкарах (Степанян Н.С., Чакмачян А.С., 1971).
Важное значение имели ремесла, связанные со строительным делом. При строительстве крепостных стен и зданий в качестве вяжущего раствора применялось большое количество извести. Производство извести связано с технологией прокаливания известняка в специальных печах. Ввиду массовых масштабов потребления извести, этим делом занимались опытные мастера. Средневековые печи по производству извести имели пирамидальные формы с дверцей внизу и отверстием-дымоходом наверху.
Стены жилища возводились из неотесанного или грубо отесанного камня, обмазывались глиной, а стены монументальных строений — известковым раствором. Для стенных росписей готовился тончайший грунт. Следует отметить, что стенная роспись в армянских церквях и монастырях имела ограниченное применение. Роскошно расписаны были залы дворца Багратидов в Ани (Марр Н.Я., 1934, с. 69).
Каменщики-строители часто работали сообща, для чего организовывали артели во главе со старшим мастером-каменщиком и осуществляли строительные работы, переходя из одного города или района в другой. Средневековые армянские каменщикистроители и скульпторы-резчики оставили огромное и бесценное наследие (Бархударян С.Г., 1963).
Для архитектурного убранства иногда применялись орнаменты из извести, гипса, алебастра (табл. 161). При раскопках обнаружены орнаментированные резные и литые в формах карнизы и другие украшения. Отметим, что известковые, гипсовые и алебастровые украшения для зданий широкого применения не получили и встречаются изредка, а в Двине они, как изразцы и узорчатая кладка из мелких кирпичей, применялись главным образом в строениях неармянского населения времен владычества Шеддадидов. Замечательным образцом этого вида искусства является литое гипсовое обрамление ниши с звериным гоном и сфинксами, открытое в Двине (табл. 161, 2). Предполагается, что в Двине существовали мастерские для производства и продажи гипсовых украшений (Токарский Н.М., 1961, с. 264–268).
Проблема водоснабжения городов и крепостей в Армении была разрешена еще в эпоху античности. В средние века система водоснабжения имелась не только в городах и крепостях, но и в монастырских комплексах.
Водопроводы строились из гончарных труб, вода проводилась из родников, находящихся на расстоянии десятков километров, в ущельях и оврагах. Ввиду сильного давления воды, гончарные трубы вставлялись в каменные оправы. В Двине и Ани обнаружена разветвленная сеть водопровода. На площадях Ани над водопроводом были построены наземные строения родников. Архитектурные сооружения родников сохранились и в монастырских комплексах (например, при монастырях Ахпат и Санаин).
Начиная с IX в., обычными стали водяные мельницы, а помол осуществлялся мельничными камнями. В некоторых районах из камня были сделаны также каменные желоба и большие трубы для спуска воды на колесо мельницы.
Подобно мельницам, широкое распространение получили также маслодавильни, в которых применялись огромные базальтовые давильные камни-колеса и нижний, тоже цельный камень с высокими бортами, на котором вращался давильный камень (табл. 156, 17).
В быту повсеместно использовались каменные жернова и ступки (табл. 156, 23–25). Из камня изготовлялись большие чаны, вазы и другие предметы хозяйственного и бытового назначения. Известны были точильные камни, которые экспортировались.
Обработка дерева. Деревянные конструкции, как было указано, применялись в архитектурных строениях. Правда, монументальные светские и культовые строения имели каменное сводчатое покрытие, но жилища и хозяйственные здания как в городах, так и в селениях имели плоские деревянные перекрытия. Разумеется, деревянными были также двери и оконные рамы, балконы. Дерево имело широкое применение в хозяйстве и быту.
В развалинах дворца Багратидов в их столице Ани, обнаружены образцы резного, а также расписного дерева с изображениями растительных орнаментов, зверей и птиц (Марр Н.Я., 1934, с. 67; Орбели И.А., 1963, с. 30–33). В Гос. музее истории Армении хранится ряд аналоев с изящной геометрической резьбой (табл. 161: 5–6). Один из них относится к X в., другие — к XII–XIII вв. На двух из них обозначены и даты: 1161 и 1272 (Аракелян Б.Н., 1964, табл. XXV).
Подлинный шедевр художественной резьбы по дереву — украшенные резьбой двери. Одна из них происходит из церкви св. Апостолов города Муша (размеры 202×142). Надпись указывает, что дверь сделана мастерами Торосом и Григором в 1134 г. (Тер-Аветисян С.В., 1926, с. 129–132).
Армянские надписи. Одно из значительных явлений средневековой армянской культуры — надписи. Они оставлены на архитектурных мемориальных памятниках, на металлических, каменных, деревянных изделиях. Достаточно сказать, что армянские надписи насчитываются многими тысячами и хронологически охватывают период с V по XIX в.
По содержанию это — строительные, дарственные, поминальные, благопожелательные надписи. Немало надписей, связанных с историко-политическими, военными событиями. Исключительное значение имеют надписи, отражающие социально-экономические отношения: земельные, имущественные, касающиеся купли и продажи недвижимого и движимого имущества, налоговой системы при правлении армянских Багратидов и особенно при владычестве сельджуков и монголов (Свод армянских надписей, 1973).
Гончарное производство. Разнообразный и массовый характер носило в X–XIII вв. производство бытовой керамики, включая и кухонную. Производились всевозможные сосуды для хранения продуктов. Карасы для хранения вина (емкостью от десяти до одной тысячи литров) часто украшались рельефными поясами. Обычны находки кувшинов различных форм и величины, горшков, мисок, чаш, кружек, светильников и другой посуды.
Массовый характер приобрело производство поливной керамики. Резко уменьшилось количество лепной керамики и, наоборот, широкое применение получило производство изделий на гончарном круге (табл. 162, 2). Имеется письменное свидетельство о приведении в движение гончарного круга с помощью ремня.
Производство керамики в X–XIII вв. сосредотачивается в городах и все более становится мелкотоварным производством. Гончары применяли различные приемы украшения керамических изделий. Наряду с традиционными видами узоров: ангобирование, лощение, нанесение резного или выемчатого орнамента, применялась техника накладывания фигур животных, зверей и птиц, а также техника штамповки (табл. 162, 4, 5, 8). При этом накладывание возникло еще в X в. и характерно для Ани, а штамповка круглыми и цилиндрическими штампами получила широкое применение в Двине, Гарни и в городах Грузии и Азербайджана в XI–XIII вв. Круглыми штампами наносили обычно розетки, а цилиндрическими — фигуры людей, животных, зверей, птиц в сочетании с растительными и геометрическими орнаментами, а также целые сцены (Кафадарян К.Г., 1952, с. 182–200; Абрамян В.А., 1956, с. 211–216; Аракелян Б.Н., 1958, с. 211–229).
Раскопками в Ани и Двине был обнаружен еще один вид неполивной керамики, так называемые сферо-конические сосуды (табл. 162, 11). Такие сосуды широко известны в странах Востока от Средней Азии до восточных берегов Средиземного моря. По всей вероятности, они служили для хранения и, возможно, транспортировки ртути и различных составов с присутствием ртути, применяемых в ремесленном производстве мастерами по обработке металлов и алхимиками, тем более, что на некоторых экземплярах обнаружены остатки ртути.
В Ани было обнаружено более 600 экземпляров сферо-конических сосудов и их фрагментов, в Двине — до 500. Они, как правило, имеют шаровидное тулово, нижняя часть сужается, приобретая коническую форму. Шейка узкая, головка имеет круглую форму с очень узким отверстием. Стенки сосудов весьма толстые, твердые и водонепроницаемые. В Ани встречаются в виде исключения сосуды с поливой. Изготовлялись сосуды обычно на гончарном круге. Они, как правило, орнаментированы тиснением с помощью штампов, наложением накладных рельефных орнаментов. Орнаментальные мотивы на сферо-конических сосудах сделаны до обжига, но на тех же сосудах есть знаки, вырезанные после обжига.
Сферо-конические сосуды получили широкое распространение в XI–XIV вв. Ряд сосудов найден в цитадели Ани, разрушенной в 60-х годах XI в. Способ их орнаментирования с применением форм также позволяет датировать часть этих сосудов X–XI вв. (Орбели И.А., 1963, с. 64; Кафадарян К.Г., 1952, с. 200–207; Джанполадян Р.М., 1982).
Поливная керамика. Весьма значительным явлением была организация производства поливной керамики. В Армении поливная керамика как импортная, так и местного производства появилась еще в период античности, хотя имела весьма ограниченное распространение.
В конце античного периода и в раннем средневековье, вплоть до VIII в. включительно, она не встречается. Можно констатировать, что производство поливной керамики в широких масштабах было связано с формированием и ростом средневекового феодального города.
В более ранних изделиях IX в. преобладают три цвета: желтый, зеленый и коричневый, которые наносились на сырой ангоб, без отметки контуров. С конца IX в. и в начале X в. контуры орнаментов отмечались линиями более темного оттенка. Начиная с X в. применяются и другие приемы орнаментации, например, выемчатая техника, т. е. удаление белого ангоба на фоне орнаментов, вследствие чего прозрачная полива получала более темный оттенок. Этим способом изделия покрывали растительными и геометрическими орнаментами (табл. 163, 7, 8). Другой способ орнаментирования — роспись ангобом на неангобированном фоне. Позднее, начиная с XI в., особенно в XII–XIII вв. широкое применение получает гравировка, которая осуществлялась на белом ангобе до нанесения поливы (табл. 163, 4). Многие изделия покрывались ангобом и с внутренней стороны и снаружи. Орнаменты выполняли или только гравировкой, или же в сочетании с разноцветной поливой. При массовом производстве поливной керамики во второй половине XII в. и в XIII в. господствовали грубая гравировка и небрежное нанесение разноцветной поливы. Однако, несмотря на это, поливы с их богатой гаммой красок придавали изделиям нарядный облик. С начавшимся в конце XIII в. упадком городов переживает упадок также искусство поливной керамики (Марр Н.Я., 1934, с. 86, 108; Орбели И.А., 1963, с. 50–60; Шелковников Б.А., 1942; 1952; 1957; Кафадарян К.Г., 1952, с. 207–229; Абрамян В.А., 1956, с. 216–222; Аракелян Б.Н., 1958, с. 230–253; Бабаян Ф.С., 1981).
Говоря об орнаментальных мотивах, следует отметить, что они довольно разнообразны. Часто встречаются растительные мотивы — древо жизни, розетки, бутоны, цветы, ветки с тремя парами листьев. Гораздо чаще применялись геометрические орнаменты — прямые линии, завитки, пересекающиеся линии, иногда образующие сетки, круги, шахматный узор, треугольники. В орнаментации как поливной, так и неполивной керамики нередки зооморфные мотивы — фигуры домашних и диких животных, лошадей, коз с козлятами (иногда возле древа жизни), быков, собак, оленей, туров, а также львов, волков, пантер. Обычны также изображения птиц — орлов, павлинов, голубей, сов. Встречаются также фигуры людей, сцены ритуального танца.
Многие орнаментальные мотивы были связаны с почитанием растений и животных, сохранившимся в народе с древних времен и связанным с культом плодородия, а также с христианской символикой, например, фигуры павлинов, голубей, оленей (Бабаян Ф.С., 1981).
Фаянс. Наиболее ранние образцы найденных в Армении фаянсовых изделий относятся ко второй половине IX в. и привезены из месопотамских центров производства фаянса, по всей вероятности, из Самарры. Они покрыты глухой глазурью и расписаны кобальтом.
Другую группу раннего фаянса составляют изделия с надглазурной люстровой росписью. Все фаянсовые изделия IX-X вв. обнаружены при раскопках в Двине. Здесь же по образцам месопотамского происхождения еще в X в. было налажено производство фаянса, покрытого глухой глазурью или росписью люстром. В основном это чаши и миски, которые повторяют формы и технику привозных образцов, но отличаются по качеству, размерам, отчасти по орнаментации, в которой прослеживаются местные мотивы.
В Двине же обнаружены изделия полихромного расписного люстром фаянса месопотамского, византийского и египетского производства IX–X вв.
По торговым путям, проходящим через Среднюю Азию в Армению, доставляли изделия китайского селадона, образцы которого найдены в развалинах дворца Багратидов в столице Ани, разрушенной сельджуками в середине XI столетия.
В конце X и начале XI в. в Армении появляется новый вид фаянсовых изделий, орнаментированных гравировкой, «ажуром» и покрытых прозрачной глазурью кобальтового и других цветов. Много таких чаш было найдено в развалинах дворца Багратидов в Ани, а также в Двине (табл. 164, 1–7). Однако эта техника получает более широкое применение позднее, в XII–XIII вв.
Крупными центрами производства фаянса были города стран Передней Азии, Месопотамии, Сирии, Египта, Ирана. Фаянсовые изделия становятся предметом оживленной международной торговли, а способы их производства — достоянием керамистов разных стран. Армения становится одним из центров производства фаянсовых изделий, которые производились в значительных масштабах и вывозились за пределы страны.
Армянские мастера производили высокохудожественные изделия. При этом применялись надглазурная и подглазурная роспись, разноцветная кобальтово-синяя, бирюзовая, голубая, коричневая, фиолетовая полива. Сосуды украшались гравированными, рельефными или накладными, растительными, геометрическими орнаментами, фигурами животных реальных и мифических (сирины) птиц, людей (Жамкочян А.С., 1981). Раскопками Ани, Двина, Гарни и других памятников накоплено огромное количество керамических изделий, представляющих обширную область народного художественного творчества.
Стеклоделие (табл. 165–166). Стеклоделие в Армении X–XIII вв. продолжает развиваться, ширятся ее масштабы. С ростом городов появляются новые центры стеклоделия, продукция которых все больше вовлекается в торговый оборот. Расширяются и контакты с центрами стеклоделия соседних стран. Если раньше такие связи существовали главным образом с Месопотамией и Ираном, то начиная с X в. крепнут связи с сирийскими и византийскими центрами стеклоделия, что в значительной мере способствовало повышению уровня мастерства армянских ремесленников-стеклоделов.
Раскопками Ани, Двина, крепости Гарни обнаружено большое количество стеклянных изделий, которые отличаются разнообразием форм, видов и отделкой. В Армении производилась бытовая посуда: чаши, флаконы, стаканы, кубки и бокалы, кувшинчики, фляги, цилиндрические и шаровидные сосуды, банки и коробочки, а также лампады, чаши-светильники для люстр, украшения — браслеты, перстни и бусы — и даже сосуды для алхимиков (табл. 165).
О наличии местного производства стекла свидетельствует не только обилие стеклянных изделий, их местные особенности, но и обнаруженные в Ани и Двине стеклодувные мастерские.
В X–XIII вв. произошли изменения в способах и технике производства изделий и их отделки. Мастера отказались от единичного литья в форме, выполнения фасеток шлифовкой или резного рельефного орнамента и, наоборот, стали широко применять свободное дутье, а также многократное дутье в разъемных створчатых формах, рифление стаканов и других изделий (табл. 166, 19–27).
Повышается качество стеклянных изделий, обогащается их цветовая гамма. Наиболее характерным является зеленый цвет и его оттенки, составляющие 39 % изделий. Желтое стекло составляет 13 %, голубое — 6 %, но эти оттенки прослеживаются и в изделиях зеленого цвета. Изделия красного и черного цветов встречаются редко (Джанполадян Р.М., 1974, с. 30).
В декоре изделий в XII–XIII вв. наиболее широкое применение получает способ наложения накладных орнаментов в виде капель, точек, волнистых и пересекающихся ниток и прочих узоров.
Для орнаментации готовой продукции важное значение приобретает роспись разноцветными красками и эмалью, которая получает широкое распространение в странах Ближнего Востока, в частности, в сирийских и византийских центрах стеклоделия. В Ани и Двине найдены фрагменты расписных сосудов с арабскими надписями как местного производства, так и привозные (Аракелян Б.Н., 1964, с. 48–49, табл. 2).
В Двинской цитадели найдены обломки дисков диаметром от 18 до 27 см, которые, видимо, применялись как оконные стекла. В Ани обнаружены гипсовые и алебастровые рамки для оконных стекол.
Начиная с X в. производились также стеклянные браслеты, которые получили широкое применение в XII–XIII вв. Они являются обычными находками при раскопках городов и крепостей средневековой Армении. Более ранние браслеты — гладкие, одноцветные кобальтово-синего, черного и зеленого цветов. Позднее часто встречаются витые браслеты, изготовленные из разноцветных жгутиков и тонких нитей, скрученных вместе (табл. 166, 1-11). Встречаются также бусы, служившие украшением, некоторым приписывалось значение оберега от злых духов или сглаза (Джанполадян Р.М., 1974, с. 42) (табл. 166, 12, 14, 15).
Алхимия. Армения была признана как одна из стран с развитыми алхимическими знаниями. «Философский камень» иногда назывался «армянским камнем».
Алхимия в Византии носила более умозрительный, мистический характер, что было свойственно также европейской алхимии XII–XIII и последующих веков с ее всемогущим «философским камнем» или «эликсиром жизни».
Алхимия в Армении с ее восточными традициями была тесно связана с развитием ремесел и носила более практический характер. Она переняла от арабской алхимии ее экспериментальную направленность и развивала ее дальше.
Благодаря обширным торгово-экономическим связям армянских купцов и переселенцев, армяне играли заметную роль в распространении алхимических знаний. Справедливо отмечается, что Армения была передатчиком химических знаний, откуда врачи и химики-ремесленники отправлялись на Русь и в другие страны.
В армянских алхимических рукописях встречаются упоминания о десятках металлов, с которыми имели дело алхимики, и еще больше — описаний процессов, применяемых ими на практике, и способов создания различных сосудов, приборов и аппаратов для использования в алхимии и других ремеслах (Каадарян К.Г., 1940; Аракелян Б.Н., 1958, с. 335–341).
В рукописях сохранились рисунки отдельных видов алхимической аппаратуры. Имеются и археологические находки аламбиков и других сосудов, связанных с алхимией (табл. 165, 4–9). Из алхимических сосудов в Двине найдено несколько аламбиков. Возможно, что алхимики использовали сферо-конические и другие сосуды из стекла (Джанполадян Р.М., 1974, с. 40) (табл. 165, 8, 9).
Производство лекарственных средств. В монастырских школах высшего типа изучали медицину. Медики были знакомы как с античной, так и передневосточной средневековой медициной. Авторы армянских лечебников XII–XIII вв. часто ссылаются на авторитет Гиппократа, Аристотеля, Галена, особенно на положения Ар-Рази, Али Ибн-Сины (Авиценны). Медики использовали различные инструменты для операций и большое количество лекарственных средств для лечения. В лечебнике Мхитара Гераци упомянуто до 220 лекарств, из коих 193 растительного, 20 минерального и 7 животного происхождения. В лечебнике Григориса (XIII в.) приведено до 300 рецептов, при этом в каждом рецепте по средневековым обычаям смешивались несколько, иногда более десяти лекарственных веществ (Кцоян А.С., 1968).
При изготовлении лекарств применялись бронзовые ступы, образцы которых найдены в Анберде (табл. 158, 8), мраморная доска и шар для терки лекарств, а также глазурованная посуда. Хранились лекарства в стеклянных и глазурованных сосудах.
В качестве лекарства использовалась розовая вода. В рукописях сохранилось описание способов ее получения. В одном случае розовые лепестки ставились в сосуд со дном, имеющим множество мелких отверстий, с которым герметически соединялся нижний сосуд. Огонь горел сверху над крышкой сосуда с розовыми лепестками, а розовая вода собиралась в нижнем сосуде. При раскопках нередко обнаруживаются сосуды с множеством отверстий на дне, которые обычно признаются как сосуды для процеживания, но не исключено их применение для подобных целей.
Обычным было изготовление благовоний, издревле имевших широкое применение на Востоке.
Курение фимиама в церквах совершалось по обряду, курение благовонных смол и трав во дворцах знати и в жилищах городской верхушки совершалось по обычаю. При раскопках найдены бронзовые курильницы и кадила (табл. 158, 10, 2).
Ткацкое производство. Основным сырьем для производства тканей в средневековой Армении были хлопок, лен, шерсть и шелк. Производство шерстяных тканей началось с древнейших времен, а хлопчатобумажных и шелковых тканей, связанных с хлопководством и шелководством, появилось в Армении уже в раннем средневековье.
В производстве тканей применялись горизонтальные, простые и вертикальные усовершенствованные станки. Городские ткачи использовали вертикальные станки. В источниках сохранились десятки названий частей и деталей такого станка и самого процесса работы ткача.
В Двине была обнаружена мастерская, в которой применялся вертикальный станок, а при раскопках средневековых городов и крепостей найдено множество челноков из кости и изредка из меди (Марр Н.Я., 1907, с. 2; Аракелян Б.Н., 1958, с. 268–269) и других предметов, связанных с ткацким ремеслом (табл. 159, 1, 4-10).
Ткачи производили широкий ассортимент тканей, начиная от тюлевых и тонких шелковых и льняных тканей до грубых рогож из конопляных ниток и власяниц из козьих волос (Григор Магистр, 1910, с. 204).
Интересно, что ткачи именовались по виду использованного сырья (шерсть, лен, хлопок, шелк). Это в известной мере отражало разделение труда в ткацком ремесле. В высококачественных дорогих тканях вместе с шелковыми и льняными применялись также золотые и серебристые нитки, производились золототканые и серебристые «дипаки» (парча). Особо ценились ткани, покрашенные краской «вордан кармир» — армянской кашенилью, которая у арабов называлась «кирмиз». Крашенные этой краской армянские ткани в Византии именовались «порфирикон». Арабские авторы с похвалой говорят об армянских тканях и готовых изделиях. Ибн-Xаукаль, говоря о Двине, пишет: «…A что касается произведений, называемых „армянскими тканями“, то это „бутт“ (головное покрывало), сидения, ковры, покрывала, коврики и подушки, нет им подобных среди предметов из конца земли в конец и во всех направлениях» (СМОМПК, 1908, вып. XXXVIII, с. 92).
Образцы тканей, в том числе и высококачественных дипаков, дошли до нас в качестве подкладок переплетов рукописей X-XIII вв. (Дурново Л.А., 1953, с. 1–98; Тараян З.Р., 1978, с. 50–54).
О производстве тканей и их отделке можно судить не только по данным письменных источников и по образцам, сохранившимся под переплетами рукописей, но и по археологическим находкам, хотя и немногочисленным. В Двине найдены фрагменты златотканых и простых тканей. В Ани находки более существенны. Они обнаружены в одной из могил пещерной гробницы, где была захоронена девочка лет пяти-шести. В погребении было найдено семь различных видов тканей, вышивок золотыми или темно-фиолетовыми нитками и пр. В цитадели Ани была найдена часть одеяла из тонкой ткани в несколько слоев с ватой между ними, а в гостинице города — обрывок превосходной шелковой ткани малинового цвета (Орбели И.А., 1910, с. 32–35; 1963, с. 43–47).
Ковроделие. Ковроделие было одним из развитых ремесел средневековой Армении (Темурчян В.С., 1955; Аракелян Б.Н., 1958, с. 190–196). Армянские ткани и ковры ценились так высоко, что в книге церемоний Аббасидского двора предусмотрено было, чтобы халиф сидел на высоком троне, покрытом армянским шелком, и чтобы ковры летом и зимой были только армянскими (Тер-Гевондян А.Н., 1977, с. 251).
Арабский автор X в. Ибн-Фадлан, посетивший страну камских булгар, сообщает, что юрта правителя, где могли бы поместиться тысяча человек, была устлана армянскими коврами (Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу, 1939, с. 73).
Академик Я.А. Манандян на основании этих сведений справедливо отметил экспортное значение производства ковров в Армении (Манандян Я.А., 1930, с. 162).
Сохранился великолепный ковер с армянской надписью 1202 г. Центральное поле ковра красное, украшено сводчатым архитектурным мотивом, внутреннее обрамление состоит из растительного орнамента в виде трилистников. На золотистом фоне наружного, более широкого обрамления помещены веточки и стилизованные цветы красного и синего цветов (Riegl А., 1895).
Кроме больших ковров в Армении производились маленькие ворсовые коврики, которые назывались «тапастак». Они имели широкий спрос у верующих мусульман и считались молитвенными ковриками.
В Армении производились также ковры без ворса, которые назывались «карпетами». Они обычно были полосатыми и находили широкое применение среди неимущего населения.
Остатки как ворсовых, так и неворсовых ковров были найдены в развалинах дворца Багратидов в Ани, а также в пещерной гробнице с могилой девочки.
Краски и красильное дело. С производством тканей и ковров связано было производство красок и красильное дело. Краски применялись и в других областях: в стенной и книжной живописи, для окрашивания кожаных, глиняных изделий.
Армения издревле славилась не только своей кашенилью, но и минеральными и растительными красителями. Еще античные авторы: Страбон, Плиний Старший, Витрувий говорили о привозимых из Армении минеральных красителях сандик (sandyx) — красного цвета, аппетит — лазурно-синего цвета, хризоколу. Армянская лазурь («ладжвард» средневековых источников) считалась одним из лучших и ценных красителей. Известностью пользовалась также «армянская глина».
В Ани и в других городах существовали «красильные дома», которые считались доходными заведениями.
На основании практики были установлены способы нанесения красок на фон и определенные части изображений, а также способы сочетания различных красок для получения требуемого цвета или оттенка, при этом в рукописях приведена и схема сочетания красок (Арутюнян А.Х., 1941; Аракелян Б.Н., 1958, с. 304–309) (табл. 26, 5).
Производство рукописных книг. При всех монастырях средневековой Армении существовали скриптории для переписки и оформления, переплетения и украшения миниатюрами рукописных книг. Основным материалом для рукописей служил пергамент, с конца X в. применение получает также бумага, но пергамент сохраняет свою важную роль, и производство бумаги и пергамента шло параллельно. Производились пергаменты из шкур овец, коз, телят и других животных. Лучшим считался тонкий и «блестящий, как лилия» пергамент. В рукописях сохранилось описание довольно трудоемкого процесса изготовления пергамента.
Первоначально рукописи переписывались в основном по заказу круглыми заглавными буквами, а с X в. и мелкими буквами, что было связано с вовлечением рукописных книг в торговый оборот. Мелкое письмо в XII–XIII столетиях стало основным видом армянского письма и легло в основу современного типографского шрифта (табл. 165, 3).
При раскопках в Двине найдена чернильница с отделениями для чернил разных цветов, в рукописях сохранились изображения принадлежностей переписчиков (табл. 165, 1, 2).
Отдельным ремеслом стало переплетение рукописных книг кожаными переплетами, которые, как правило, украшались геометрическими орнаментами способом штамповки или тиснения. Иногда переплеты вставлялись в металлические оклады чеканной работы.
Велико наследие средневековой армянской письменности: до нас дошли тысячи рукописей, охватывающих по содержанию все области науки, культуры и искусства.
Денежное обращение (табл. 167). Армения являлась крупным центром ближневосточной торговли и естественно, что при раскопках средневековых городов и крепостей страны найдена масса серебряных, медных и золотых монет. Однако армянские цари династии Багратидов (885-1045) собственных монет не чеканили, и в денежном обращении находились монеты соседних государств. В IX–XI вв. потребности разросшейся торговли обеспечивались монетами, выпущенными Арабским халифатом и Византийской империей.
Арабские серебряные и медные монеты выпускались во многих центрах Халифата. Золотые монеты чеканились в ограниченном количестве. Серебряные монеты имели международное хождение, медные же применялись на внутренних рынках (табл. 167, 1–3).
В денежном обращении страны в IX–XI вв. важное значение имели также византийские монеты. С начала XI в. в условиях «серебряного кризиса», начинавшегося в Передней Азии, преобладание на международном рынке получили византийские золотые монеты, медные же монеты имели широкое применение на внутренних рынках как Переднего Востока, так и западных стран Империи.
Византийские монеты — обычные находки на территории Армении, при этом нередки также находки кладов византийских золотых монет (табл. 167, 4–7).
С падением Арабского халифата в XI в. резко сокращается приток серебряных монет, а вследствие начавшегося «серебряного кризиса» выпускаются низкопробные монеты с примесью меди.
В XII–XIII вв. денежная система в странах Переднего Востока подверглась сильному изменению. При походах турок-сельджуков городам и торговле этих стран был нанесен серьезный урон. Новый экономический подъем начинается лишь во второй половине XII в.
В обращении в Закавказье находились в основном медные монеты Ильдегизидов. Медные монеты выпускали также сельджукские эмираты, возникшие на юге и западе Армении (табл. 167, 8-11).
Значительным явлением в Закавказье был выпуск медных монет грузинскими царями во второй половине XII в. и в XIII в. (табл. 167, 12–15).
С установлением владычества монголов на Среднем и Переднем Востоке начинается новый период в денежном обращении этих стран. Широкое применение приобретают серебряные монеты монгольских ханов. Нужды внутреннего рынка обеспечиваются медными монетами. Небезынтересно, отметить, что при Абага-хане (1265–1281) в городах Армении чеканились медные монеты с армянскими и арабскими надписями и христианскими знаками на одной, и с уйгурской надписью на другой стороне.
При монгольском владычестве развивается в основном внешняя торговля, а внутренняя — по мере упадка городов и городской жизни — сокращается как в Армении, так и в соседних странах.
Экономическому и культурному развитию Армении в IX–XIII вв. способствовали широкие торговые связи с другими странами. Через Армению проходили две магистральные линии международной торговли: одна по северу страны, другая — по югу. Знаменательно, что на них и находились наиболее крупные города средневековой Армении.
Обе линии торговли шли через Иран и связывали армянские города со странами Византийской империи и Арабского халифата.
Внутренними дорогами города Армении были связаны с городами Грузии, Кавказской Албании (с XI в. Азербайджана), а через Дербентский и другие проходы Кавказских гор — с Северным Кавказом, Волжскими болгарами и Киевской Русью. Связи с последними осуществлялись также через южные и восточные порты Черного моря.
Рост городов, развитие ремесел, внутренней и внешней торговли, сосредоточение в городах значительного населения и зарождение городского сословия имели прогрессивное значение для развития феодального общества и привели к большим сдвигам как в экономической и социальной, так и в культурной жизни страны.
Очевидным становится развитие светского начала в общественном мышлении — в литературе и искусстве.
Аналогичные явления происходили также в соседних странах, и можно без преувеличения сказать, что страны Среднего и Ближнего Востока, в их числе и Армения и весь Кавказ, а также бассейн Средиземного моря в эпоху средневековья находились на передовой линии социально-экономического и культурного развития феодального общества.