А. А. Стевен, министр продовольствия, торговли и промышленности, с 17 ноября – также исполняющий обязанности министра путей сообщения, почт, телеграфов и общественных работ. «Бритое, худощавое лицо, сдержанные манеры, деловитая, немногосложная речь – вся повадка, наконец, отличали в нем, как и его фамилия, английское происхождение (вернее шведское. – Авт.). Однако семья Стевенов давно уже кровно срослась с Крымом. (…) Земец и землевладелец, он не знал других интересов, кроме крымских, и добросовестно, с энергией и деловым тактом исполнял свои общественные обязанности».
Управляющим военным министерством первоначально был генерал-майор А. С. Мильковский, с 17 ноября функции военного и морского министра перешли к Богданову, с 21 декабря морским министром назначается адмирал В. А. Канин (военными делами стал ведать генерал-майор М. М. Бутчик, по Винаверу – «полная бездарность, фигура совершенно бесцветная, человек молчаливый, принявший должность ради хлеба насущного и не оставивший в памяти нашей никакого следа, ни хорошего, ни дурного»)397.
В конце марта 1919 года министром путей сообщения был назначен инженер С. Н. Чаев, известный, в частности, тем, что в 1902 году предлагал строительство железной дороги Бахчисарай – Ялта, а в 1909-м совместно с инженером-тоннеле-строителем П. Д. Кандауровым образовал товарищество для организации Акционерного общества электрических железных дорог с намерением строить дорогу Бахчисарай – Ялта с тупиковыми ветвями на Симеиз и Алушту, однако необходимых капиталов собрать не смог. Управделами Совмина до 1 декабря формально был Н. А. Воейков, принявший должность в наследство от М. А. Сулькевича, затем его обязанности перешли к Бобровскому. Управляющим Краевой канцелярией стал Н. Н. Колышкевич (с 1 декабря).
Стевен, Барт и Чаев не принадлежали к каким-либо партиям (партийная принадлежность прочих нам известна).
Симферополь в те месяцы был переполнен беженцами, поэтому члены правительства получили «государственные квартиры» в губернаторском доме, ибо жили они в разных концах Крыма: С. С. Крым – в Феодосии, Набоков – в Гаспре под Ялтой, Винавер – в Алуште, Богданов – в Симеизе, Никонов – в Севастополе. Заседал кабинет ежедневно или даже дважды в день. «Работали мы дружно. Никто из нас не был формально зависим от своей партийной организации…»398 При этом для контакта с командованием войск Антанты приходилось находиться в Севастополе и дважды в неделю наведываться в Симферополь для участия в заседаниях правительства.
Декларация нового Крымского краевого правительства от 14 ноября – документ краткий и довольно обтекаемый. Он декларировал единую и неделимую Россию как «свободное демократическое государство, в котором будут обеспечены права на самобытную культуру всех народностей, его населяющих», экономический подъем. Правительство понимало под «стремлением к возрождению единой России» «не старую бюрократическую, централизованную Россию, основанную на подавлении и угнетении отдельных народностей, а свободное демократическое государство, в котором будут обеспечены права на самобытную культуру всех национальностей, его населяющих». И далее: «Правительство почтет своим долгом обеспечить интересы всех национальностей Крыма, в частности, оно озаботится удовлетворением справедливых стремлений и законных интересов многочисленной татарской части населения»399.
«Крымское правительство создано было, как временное, – прямо подчеркивала Декларация от 5 февраля 1919 года, – и ставило себе основною задачею содействие воссозданию России. Эту задачу, которая тесно связывает его с деятельностью добровольческой армии, правительство выполняет и будет выполнять до тех пор, пока не создастся единая авторитетная общероссийская государственная власть, а до того времени правительство останется на своем посту и будет исполнять принятые им на себя перед населением обязательства, охраняя порядок и содействуя укреплению гражданственности и культуры в стране»400. Таким образом, серьезных реформ от Краевого правительства ожидать не придется.
Правительство, осознавая те многочисленные проблемы, которые будут порождены пребыванием в Крыму частей Добрармии, сочло нужным издать особое «Обращение к населению от Крымского краевого правительства», где разъяснялось, что «части армии прибывают сюда исключительно для поддержания порядка, без всякого вмешательства во внутренние дела края. Если обстоятельства местной жизни потребуют употребления в Крыму силы Добровольческой армии, то таковое может последовать только с согласия Краевого правительства»401.
Премьер уточнял: «Мы признаем ее (Добрармию. – Авт.) постолько, посколько она аполитична и посколько она не вмешивается во внутренние дела Крыма (выделено нами. – Авт.). Она могла бы защищать нас при угрозе с севера, как часть единой России»402.
Объявляется мобилизация возрастов 1896, 1897 и 1898 годов, но она шла ни шатко ни валко. М. М. Винавер констатировал, что мобилизация в Крыму не удалась403.
После «реакционного курса» Сулькевича на кабинет С. С. Крыма возлагались большие надежды. Но тот же, считавшийся «левым», В. Д. Набоков писал со всей откровенностью: «…Параллельно с этим по необходимости длительным и особенно в наших русских условиях медленным процессом (созидательным. – Авт.) должен идти и другой: процесс восстановления аппарата государственной власти. И первым условием такого восстановления должно быть отыскание той совершенно реальной принудительной силы (выделено нами. – Авт.), которая лежит в основе всякой государственной власти и без которой существование власти мыслится только в теориях анархизма»404. (Ср. с ленинским: государство есть аппарат насилия). Плюс гарантия от страшной большевистской опасности, гарантия в виде добровольцев и Антанты.
Тем временем кабинет С. С. Крыма сразу столкнулся со множеством проблем, немалому числу показавшимся неразрешимыми, во всяком случае в пределах Крыма и в близком будущем. Одна из острейших – состояние экономики края.
К декабрю 1918 года продовольственное положение Крыма заметно ухудшилось. Поползли вверх цены, оживились спекулянты. Реакцией стали (вспомним Февраль 1917-го) так называемые «женские бунты» в городах Крыма. К марту можно было констатировать настоящий продовольственный кризис. Действовала хлебная монополия (из расчета 3/4 фунта хлеба в день на человека). Нерасторопность продовольственных органов вызывала всеобщие нарекания.
Крыму приходилось снабжать Антанту и Добровольческую армию, кормить бесчисленных беженцев. Беспрепятственным, до поры до времени, был вывоз хлеба и прочих продуктов, как и товаров первой необходимости, за границу. И только 27 марта либеральное «рыночное» правительство решилось на ограничение экспорта: «Вывоз из Крыма: одежды, обуви, хлеба в зерне и муке, фуража, мешков, сахара, варенья, повидла, чая, кофе, соли, сала, масла, рыбы, мануфактуры, шерсти, овчины, всяких кож, железа разного, масла солярового, лесного сырья, дров, угля древесного, спирта, стекла и цемента – допускается не иначе, как по разрешениям, выданным Особыми Комиссиями»405.
С падением режимов Скоропадского и Сулькевича и общим изменением военной и международной обстановки пришел, к счастью, конец абсурдной и изнурительной таможенной войне. В 20-х числах ноября 1918 года Перекопская таможня была упразднена и вместо нее учрежден Перекопский таможенный пост406. А 15 марта 1919 года – ликвидированы Джанкойская таможня, Таганашский и Перекопский таможенные посты и Арабатская таможенная застава407.
Немало проблем существовало в аграрном секторе. Не решаясь на глубокие преобразования, Совет Министров принял закон об аренде земель (14 марта), согласно которому устанавливались твердые цены аренды для безземельных крестьян, испольная аренда допускалась лишь по согласию самого арендатора.
Рука об руку с деградацией земледелия шло падение производства. Предприятия закрывались одно за другим, в том числе и знаменитый Севастопольский морской завод. Катастрофически росло число безработных, не по дням, а по часам падал жизненный уровень всех слоев населения, исключая спекулянтов да «диких» капиталистов. Так, ординарный профессор Таврического университета, несмотря на действительную заботу правительства, получал в марте 10 800 рублей, экстраординарный – 10 200, доцент – 7200408, чего едва-едва хватало на минимальное пропитание.
Бедственное положение края толкает правительство на создание новой бюрократической инстанции. 3 марта 1919 года оно учреждает Крымский краевой экономический совет при Совмине, в который вошли министры, представители местных органов самоуправления, Крымского совета профсоюзов, совета кооперативных съездов, союза инженеров, крымской биржи, союза мукомолов и Таврического университета.
В центре внимания Экономического совета оказалась самая болезненная проблема – безработица. Но что было делать, когда министерство труда, подведя итоги обследования экономики края, констатировало: «умирающая промышленность»? Бороться с «большевизмом широких масс» (выделено нами. – Авт.) – в отличие от коммунистов-профессионалов – методами репрессий безнадежно, – совершенно справедливо резюмировал министр труда П. С. Бобровский. «В этой борьбе есть лишь два средства – демократические реформы и экономические мероприятия, направленные к подъему благосостояния широких масс населения, т. е. опять-таки та же борьба с безработицей (круг замыкается. – Авт.) или, иными словами, борьба за подъем промышленности»409. Другими словами, продолжим за министра, тупик и провал или – других альтернатив для Краевого правительства, естественно, не было – решающий успех Добровольческой армии, за которым, однако, еще неизвестно что могло последовать.
С целью стабилизации финансового положения правительство (наряду с приобретением разменных знаков у Донского казачьего круга, причем С. С. Крым, благодаря содействию бывшего министра финансов царской России П. Л. Барка, лично под охраной нескольких офицеров перевез из Донского банка 53 млн рублей