Турецкие линейные корабли «Селим-бей» и «Реал-бей», имевшие на своих бортах двести пушек и мортир и тысячу матросов, подняв армады своих парусов, нагнали «Меркурий» и выстрелами из носовых пушек уверенно приказали русскому кораблю сдаться. Османы почему-то забыли, что со времен Петра и Екатерины Великих российские воины привыкли только побеждать. Команда «Меркурия» решила драться несмотря ни на что, а перед гибелью сцепиться с «Селим-беем» и взорвать свою пороховую крюйт-камеру. Капитан-лейтенант Казарский положил у ее входа два заряженных пистолета, при помощи которых последний из оставшихся в живых должен был в случае захвата взорвать корабль, и над Босфором раздался русский рык: «Мы готовы на все, а туркам живыми не дадимся». На часах российской военной славы было половина второго жаркого южного 14 мая 1828 года. Невиданный в морской истории бой начался.
Турки забыли, что Черноморский флот не сдается. Отчаянный «Меркурий» полетел на огромные корабли врага, и даже море под ним дрожало от увиденного зрелища. Начался неравный бой, и черный дым от сотен орудийных и ружейных выстрелов медленно и неотвратимо затянул южное небо.
Четыре бесконечных часа гремели частые залпы, но «Меркурий», благодаря своему искусному маневрированию и точной стрельбе по рангоутам османов, ни разу так и не подставился под их убийственный бортовой залп. К пяти часам дня «Селим-бей» с разнесенными в клочья парусами лежал в дрейфе, а «Реал-бей», гнавшийся за израненным «Меркурием», был остановлен внезапно вздыбившимся Черным морем, спокойно перед этим пропустившим геройский российский корабль.
Великолепный «Меркурий», имея на борту четыреста повреждений и пробоин, двадцать из которых было ниже ватерлинии, четверых убитых и восьмерых раненых, возвращался к своим товарищам по оружию, и за его кормой развевался непобедимый Андреевский флаг.
С 8 по 20 сентября 1854 года черноморские моряки и севастопольцы на пустом месте построили восемь бастионов, которые надежно прикрыли от врага главную базу России на Черном море, не дав многократно превосходящим по количеству и вооружению англо-франко-турецким войскам с ходу ворваться в город.
Приказ командующего обороной Севастополя адмирала Владимира Корнилова гласил:
«Будем биться до последнего!
Отступать нам некуда – сзади нас море!
Воины! Если кто из командиров и начальников прикажет вам отступать – заколите таких начальников!
Товарищи! Если я прикажу отступить – не слушайте меня, и тот будет из вас подлец, кто не убьет меня.
Отстаивайте же Севастополь! Ура!»
Начальник Севастопольского гарнизона по какой-то причине не доставил вовремя на Малахов курган необходимые для его обороны строительные материалы, а это могло закончиться взятием стратегического узла обороны. Командующий обороной адмирал Истомин развернул свои мортиры прямо на дом коменданта, после чего Корниловский бастион незамедлительно получил все необходимое и выстоял в очередном штурме. Защитники Малахова кургана говорили об Истомине: «Наш адмирал всегда в самый кипяток лезет».
В начале июня 1855 года 40 тысяч русских воинов в Севастополе противостояли 170 тысячам английских и французских солдат и 10 тысячам турок, среди которых были сформированы специальные подразделения, добивавшие раненых российских героев после боев.
6 июня после страшной четвертой бомбардировки Севастополя начался его небывалый штурм, изображенный на знаменитой панораме Франца Рубо.
На батарею полковника Жерве, прикрывавшую Малахов курган справа, ворвалась французская бригада, и триста солдат Полтавского полка сначала попятились назад, отбиваясь штыками и огнем. Начался отчаянный бой, вошедший в историю Крымской войны.
Попытка французов окружить и взять Малахов курган была остановлена любимцем севастопольцев генералом Хрулевым, который повел в контратаку вставших за ним солдат Павловского и Якутского полков. На его фланге шли в бой и сто сорок солдат Севского полка во главе с поручиком Островским, возвращавшихся с лопатами после ночных восстановительных работ.
«В штыки! Навались, ребята!» – отдал команду Хрулев. Российские воины навалились на французов, и полетели клочки по закоулочкам. Над русским фронтом загремело: «Души их за драку на нашей земле!»
Русские в минуты окружили французов, и у Малахова кургана разразился отчаянный штыковой бой. В бешенстве два зуава бросились взрывать батарейный пороховой погреб, но на их пути будто ниоткуда возник один из якутцев и со словами: «Шалишь, сюда не суйся, пошли догонять своих» – заколол обоих взрывателей, которые упали на трупы усеявших батарею Жерве товарищей по оружию.
Рота Севского полка атаковала врагов с лопатами и ружьями наперевес и с криками «Вот мы вас сейчас проводим!». Во главе их крушил черенками двух сломавшихся лопат один из севцев-великанов, и французы, никогда не видевшие такой атаки, в панике бежали от русских героев сквозь амбразуры батареи и куда попало.
У Малахова кургана не осталось ни одного живого французского солдата. Трижды разъяренные поражением французы пытались отбить у русских ключевую батарею, но раз за разом отступали перед русскими штыками и лопатами под возгласы защитников: «Бить проклятую саранчу насмерть, а мы не отступим!»
Один из французских офицеров вспоминал: «Несколько часов этого небывалого боя вокруг меня были только оторванные головы, руки и ноги. Кровь лилась потоками, и трупы лежали кучами высотой в два метра». Русские солдаты и матросы вытирали кровавый пот и говорили: «Смотрите, братцы, сколько народу мы навалили, батюшки-светы. Ну, царство им небесное, эти уже на новый штурм не сунутся».
Когда 6 июня защитники Третьего бастиона отбили очередной штурм английских солдат, все поле перед ним было завалено тысячами трупов в красных мундирах. Увидевший это ужасающее зрелище главнокомандующий английской армией, совсем не впечатлительный лорд Раглан, умер.
28 июня 1855 года на Малаховом кургане со словами «не всякая пуля в лоб» выстрелом снайпера в висок был убит заменивший убитого ядром адмирала Корнилова адмирал Нахимов, всегда лично руководивший обороной бастионов и стрельбой корабельных мортир, наносивших врагу огромный урон.
Во время осады главнокомандующий русскими войсками в Севастополе после страшной бомбардировки спросил у защитников Второго бастиона: «Много ли вас здесь осталось, ребята?», на что получил спокойный ответ героев-защитников: «Дня на три хватит, ваше сиятельство».
Защитники Севастополя не только оборонялись, но и совершали дерзкие вылазки. Из донесений командованию:
«С Третьего бастиона на Зеленую гору были посланы охотники-добровольцы, шестьдесят солдат и одиннадцать матросов с подпоручиком Полевым. Подойдя незаметно к третьей английской траншее, они бросились в штыки и выбили из траншеи двести шестьдесят англичан. Один их офицер и тридцать солдат убито».
«Двести охотников Охотского полка с лейтенантом Бирюлевым были посланы на правый фланг французов. Лейтенант Бирюлев встретил у врагов сильное сопротивление, но все-таки выгнал их штыками, занял батарею, заклепал все мортиры и отступил. Потери – двое убитых, одиннадцать раненых».
«Для отбития у французов наших укреплений впереди слева Четвертого бастиона послано двести пятьдесят охотников Волынского и Охотского полков и сорок пять матросов под начальством лейтенанта Бирюлева. В четыре часа ночи они незаметно подошли из Бульварной лощины, ударили во фланг, французы отступили в свои траншеи, наши ворвались туда на их плечах, но были задержаны огнем у второй траншеи. Произошел упорный бой. Чтобы дать время солдатам занять и исправить взятые ранее французами укрепления, наши шесть раз ходили в штыки и выбивали противника из окопов. Солдаты и матросы так увлеклись, что не слушали сигнала отступления и отступили только по окончании работ, оставив в укреплениях стрелков».
В ноябре 1854 года на брустверах французов и англичан появилась не темная, а светлая земля, и начальнику инженерной службы Севастополя генералу Эдуарду Тотлебену доложили, что неприятель роет под бастионы подкопы.
Русские саперы вырыли перед главными бастионами на глубине шесть и двенадцать метров в два этажа длинные галереи, из которых вывели в сторону противника десятки слуховых рукавов длиной до семидесяти метров, главные из которых находились перед Четвертым бастионом. Из-за недостатка воздуха саперы работали без свечей в полной темноте, и солдаты называли их «кротами».
В конце декабря 1854 года русская военная разведка в Париже сделала копию секретного плана осады Севастополя, на котором в том числе были показаны оба французских подкопа к Четвертому бастиону, являвшемуся вместе с Малаховым курганом ключевым местом обороны города. Оказалось, что Тотлебен ранее абсолютно точно определил их направление и правильно вырыл против них контрподкопы.
В ночь на 17 января 1855 года русские слухачи услышали звуки работы приближающихся французских саперов. В контрподкоп тут же прибыл Тотлебен и лично установил четыре бочонка с порохом весом более двух центнеров с двумя запалами. Когда слухачи стали отличать у французов работу киркой от работы ломом, все русские солдаты и матросы отошли в казематы и укрытия. В девять часов вечера страшная контрмина была взорвана так, что ужасающие горящие пороховые газы яростно прорвались во французскую минную галерею, из нее в траншеи и казематы врага и в секунды стерли в них все живое и мертвое в прах и пепел.
Обе армии услышали, как страшный подземный грохот удалялся от Четвертого бастиона, где образовалась совсем небольшая воронка, к французским укреплениям, а затем из них до самого неба ударил огромный фонтан пламени и повалил черный дым, хорошо видимый даже темной зимней ночью.
В течение осады русские саперы во главе с «обер-кротом» капитаном Мельниковым взорвали еще десять контрмин против новых вражеских подкопов.