Вскоре русские пушки перенесли свой огонь, и несколько сот пехотинцев побежали через позиции 77-го полка в сторону Внешнего холма. Приняв их за наступающих англичан, солдаты 77-го полка кричали им слова одобрения. Но, как выяснилось, они приняли за своих отступавших в тумане под огнём английских батарей Внутреннего холма русских пехотинцев.
Теперь русские отступали повсюду. На правом фланге они были встречены штыковыми ударами 41-го и 30-го полков. Англичанам пришлось идти в штыковую атаку после того, как выяснилось, что их винтовки, пролежав всю ночь во влажной грязи, не могли стрелять. Решительная атака нескольких сот солдат обратила в паническое бегство несколько тысяч врагов. То, что ещё час назад казалось невозможным, стало реальностью. На всём узком участке фронта неприятель, стремившийся сбросить союзные войска в море, сам был отброшен назад.
Было 7.30 утра.
IV
Раглан сидел на коне на вершине холма к северу от лагеря 2-й дивизии и пытался собрать воедино поступавшие к нему многочисленные разрозненные донесения. Туман всё ещё не рассеялся и не позволял увидеть, как проходило сражение. Постепенно отдалявшиеся звуки боя наводили на мысль, что первый натиск врага был отражён. Но Раглан понимал, что это ненадолго и вскоре русские с удвоенным упорством ринутся вперёд. Оставалось только ждать, когда и где это произойдёт. Вскоре этот вопрос выяснился сам собой. В 7.45 командующий получил донесение, что примерно в полумиле к северу от расположения его штаба русские предпринимают решительное наступление на позиции 1-й бригады 2-й дивизии под командованием генерала Адамса.
Адамс имел в своём распоряжении менее 700 солдат, в основном из 41-го и 49-го полков. Высокая фигура генерала на крупном коне то и дело появлялась на самых опасных участках, там, где нужно было немедленно отбросить назад вклинившихся вражеских солдат. Однако было ясно, что Адамс не сможет долго удерживать позиции, если не получит подкреплений. Русские обходили англичан с флангов, медленно отжимая их с занимаемого участка земли. И вот наконец, когда из тумана выплывала очередная колонна вражеской пехоты, прискакавший на взмыленной лошади бригадный майор принёс радостную весть, что на выручку спешит гвардия. Услышав новость, четверо молодых офицеров 41-го полка с саблями наголо повели солдат в атаку против огромной колонны русской пехоты. Но подчинённые отказались следовать за ними, и все четверо были убиты.
— Ну вот, — ворчливо заметил кто-то из солдат, — значит, подходят эти чёртовы гвардейцы. Пусть они и воюют здесь вместо нас.
В британской армии в то время было широко распространено мнение о том, что гвардия ни на что не годится. Это мнение ещё более усугубилось после сражения на Альме, когда гвардейцев незаслуженно обвинили в трусости. «Ходят слухи, и я надеюсь, что они не получат дальнейшего распространения, — писал отцу один из офицеров полка королевских стрелков, — о том, что гвардия там позорно бежала». О том же писал и капитан гренадёров. Пытаясь быть более объективным, чем прочие офицеры номерных армейских полков, он так описывал отступление шотландской гвардии: «Конечно, никто не требовал от них наступать под ураганным огнём. Но после того как прочитаешь массу лживых отчётов об их безудержной храбрости, хочется, чтобы публика узнала о том, как всё это было на самом деле. О том, как эти щеголи бежали, а наши парни, располагавшиеся правее, кричали им: «Позор!» Хотелось бы, чтобы сама королева посмотрела в эти минуты на своих любимчиков».
Шотландские стрелки спешили на помощь солдатам генерала Адамса, полные решимости восстановить свой авторитет. Ими командовал полковник Уокер. На правом фланге наступали гвардейские гренадёры под командованием полковника Рейнардсона. В боевых порядках своих солдат находились командир бригады генерал Бентинк и сам герцог Кембриджский.
В восточной части участка наступления гвардейцев располагался недостроенный полукруглый забор с двумя амбразурами высотой около 10 футов. Там было решено во что бы то ни стало разместить два орудия. Несмотря на отсутствие какой-либо ценности этого участка с точки зрения тактики, ему пришлось стать ареной ожесточённого боя, в ходе которого погибли несколько сот солдат. Позже генерал Боске, рассматривая ряды мёртвых тел, лежащих там в самых разнообразных неестественных позах, определил это место с убийственной точностью, коротко бросив:
— Бойня.
К моменту подхода гвардии земля уже была усеяна телами мёртвых и раненых. К тому времени русским удалось отвоевать это место, выбив оттуда англичан. После безуспешной попытки выстрелить отсыревшими боеприпасами гренадёры бросились в штыковую атаку и снова заняли строение. Русские оставили позицию батареи и откатились вниз по склону холма. Полковник Уокер получил приказ занять позиции слева от гренадёров. Выступив с шотландскими стрелками в указанном направлении, он неожиданно обнаружил, что в его сторону движутся две свежие колонны русской пехоты. Он немедленно развернул строй навстречу наступавшему противнику. Шотландцы уже готовились открыть огонь, когда неожиданно появился герцог Кембриджский и гневно спросил полковника:
— Куда это вы направляетесь, сэр? Немедленно занимайте позиции слева от гренадёров.
Как показали события на Альме, герцогу плохо удавалось командовать войсками в условиях резкой перемены обстановки. В таких случаях его обычно бесстрастное лицо перекашивала гримаса ярости. Посчитав ниже своего достоинства объяснять начальству причину перестроения, полковник Уокер отозвал солдат и повёл их в указанном герцогом направлении. Однако в этот момент генерал Бентинк тоже увидел приближавшиеся колонны русских и отправил полковника Уокера обратно. Уокеру пришлось вновь собирать своих солдат. Он настолько охрип, что не смог достаточно громко прокричать команду. Поэтому генералу Бентинку пришлось сделать это вместо полковника.
Шотландская гвардия наконец получила возможность доказать, как несправедливо к ней относились после битвы на Альме. Гвардейцы дали залп по русской колонне, находившейся от них на расстоянии менее 50 ярдов, а затем со свирепым рыком бросились вниз по склону на врага. Увидев разъярённых шотландцев в медвежьих шкурах, русские отступили. Шотландцы преследовали противника до тех пор, пока присланный герцогом Кембриджским бравый адъютант не приказал полковнику Уокеру вернуть их на вершину холма. Выполнив приказ, Уокер с удивлением увидел, как гренадёры оставляют позиции в недостроенном строении. Их командир справедливо рассудил, что от него мало пользы, поскольку высокие стены лишают войска свободы манёвра, заставляя солдат держаться скученно. Гренадёры заняли господствующие высоты вокруг строения, предоставив русским снова занять его. Что те сразу же и сделали с победными криками. Это вывело полковника Уокера из себя. Пешком, так как его лошадь была убита, он повёл солдат в новую атаку, и те ударом в штыки снова выбили из строения русских.
По обе стороны изогнутой стены землю устилали тела убитых и умирающих, на некоторых участках убитые лежали в три ряда. Генералы Адамс и Бентинк и полковник Уокер были ранены. Стоны раненых перекрывали шум боя. Туман начинал рассеиваться, но из-за сильного дыма по-прежнему не было ничего видно ближе чем на 40 ярдов. Пока шотландцы приходили в себя после недавнего боя, некоторые — отдыхая в относительной безопасности за мешками с песком, другие — меланхолично расхаживая под стенами, на их позиции обрушилась невиданная доселе по численности колонна русской пехоты. Даже сквозь дым и тошнотворно-сладкий аромат разлагающихся трупов можно было отличить тот особый, характерный для русских солдат дух, напоминающий запах кожи. Темнота и предрассветный туман постепенно отступали, и теперь, как раньше на Альме, снова можно было различить скуластые бледные лица молодых солдат со стрижеными головами под плоскими шапками. И то и дело среди этих сотен лиц различалось одно, чем-то очень знакомое, неуловимо кого-то напоминающее. Как однажды удивлённо воскликнул полковник Уайт:
— Они совсем как мальчишки из Итона!
Они поднимались на холм, перелезали через стену укреплений. Кто-то из русских офицеров позже писал: «Я взобрался на барбет вражеской батареи и увидел вокруг себя мундиры англичан. Они носили высокие чёрные шапки, я так и не понял почему». Его солдаты стреляли сверху в копошившуюся внизу массу вражеских солдат. Заменивший Уокера полковник Симур не разделял убеждений своего предшественника о том, что позиции следовало удерживать любой ценой. Поэтому он предпочёл увести своих солдат, прежде чем их всех перестреляют на месте. Русские с победными криками спрыгивали вниз прямо на тела погибших и умирающих шотландцев.
Теперь пришла очередь гренадёров слушать торжествующие вопли врагов. Они, побросав оружие, бросились прочь от русской пехоты. Затем им на помощь подошёл гвардейский полк «Голдстрим» под командованием полковников Перси и Линдсея, и гренадёры, у которых гордость перевесила чувство безопасности, с голыми руками бросились на наступавших русских, швыряя во вражеских пехотинцев камнями. И вот батарея вновь в руках англичан, которые, обезумев от боя, саблями и штыками рубят, колют и режут вокруг себя всё живое.
В то утро батарея переходила из рук в руки несколько раз. Британцы выдворяли с позиций русских только затем, чтобы несколько минут спустя самим отступить оттуда. Боясь потерять в лесу своих находившихся на грани истерики солдат, офицеры криками собирали их обратно под знамёна полков, не давая возможности преследовать противника до подножия холмов. Но полковнику Уилсону после безуспешных попыток докричаться до своих людей пришлось самому спуститься за ними вниз по склону. Там, в долине, генерал Кирьяков криками и ударами казацкой плети пытался развернуть солдат и заставить их встретить англичан лицом к лицу.
В ситуации, когда каждый солдат на счету, безудержный порыв гвардейцев преследовать врага до конца был опасен. Ведь бригада, солдаты которой демонстрировали чудеса храбрости, таяла на глазах. В распоряжении генерала Адамса уже практически не осталось солдат 41-го и 49-го полков. Герцогу Кембриджскому, который галопом отправился за подкреплениями, удалось получить до 500 солдат 20-го и 95-го полков и стрелковой бригады Пеннифасера. В то же время генерал Кэткарт и два французских полковника дивизии генерала Боске решительно отвергли все его просьбы о подкреплениях. Последние сослались на отсутствие соответствующих приказов своего командования. Становилось ясно, что, если в ближайшее время англичане не укрепят свои позиции, русским удастся прорвать фронт.