Вскоре темнота взорвалась выстрелами – КВ-9 открыл огонь по комендатуре. Громыхнуло так, что было слышно, наверное, за десять километров. А потом еще ярко, ослепительно сверкнуло. Это внутри здания взорвались ящики с осветительными ракетами – каменную комендатуру использовали и как склад боеприпасов. Фейерверк получился, что надо…
Вслед за этим переключились на дома охраны. Осколочно-фугасные гранаты легко пробивали стены, разлетались внутри десятками смертельных осколков. Немцы в одних трусах посыпались из окон и дверей… Денис Губин ударил по ним из курсового ДТ – совместил обязанности водителя и пулеметчика. Короткие злые очереди косили фашистов, как траву. Для острастки ударил и в сторону хиви, но те даже не думали сопротивляться. Вылетели наружу и побежали, кто куда…
Пока «Ворошилов-9» вел огонь по комендатуре и охране, Стрелков и Сомов потихоньку подобрались к больнице. Алексей помнил: советский медперсонал находится в левом флигеле, в правом живут немецкие врачи. Но это – если смотреть из лагеря, а они подобрались с противоположной стороны…
Вот и перепутал. Показал Михаилу – туда, влево… Стрелков рысцой побежал к флигелю, а Алексей остался ждать во дворе – прикрывал на всякий случай.
Хорошо, что в комнате горела керосиновая лампа, и Михаил сразу понял свою ошибку. Ворвался в комнату, видит – а там за столом сидит высокий худощавый немец и ест вареную картошку. Аккуратно разрезает ее ножом, подцепляет вилкой и по кусочку отправляет в рот. А потом тщательно жует…
Судя по знакам различия – военврач. Немец с удивлением посмотрел на Стрелкова и удивленно поднял брови. Рука с поднятой вилкой застыла в воздухе…
Михаил не стал его убивать – чтобы не терять время. Развернулся и вылетел во двор, где ждал Сомов. Махнул рукой – не сюда, и побежал к другому флигелю. Алексей еле поспевал за ним – пулемет и два диска очень затрудняли бег…
Михаил, не останавливаясь, влетел на крыльцо, ногой вышиб дверь, ворвался внутрь. И сразу увидел Верочку – та внимательно прислушивалась к бою за окном. Вместе с ней в комнате находилось еще трое медиков – двое мужчин и немолодая женщина.
– Товарищи! – громко объявил Михаил. – Я лейтенант Стрелков! Мы – за вами…
И повернулся к любимой:
– Ну, здравствуй, Верочка!
Та громко ахнула, прижала руки к груди:
– Миша? Это ты?
– Не сомневайся, – Михаил улыбнулся. – Я, и никто другой! Слышишь взрывы? Это наши дерутся, а я – за вами. Давайте быстро за мной, у нас мало времени…
Верочка подошла к Стрелкову, прижалась к его груди, взглянула еще раз – да, это точно Михаил. Такой же смелый и отчаянный, как был и на Финской. Рубаха-парень, настоящий герой! Его ни с кем не спутаешь.
Подхватила с лавки шинель и уже собралась бежать, но внезапно остановилась:
– А как же пленные? Тоже берем с собой?
Михаил отрицательно покачал головой:
– Нет, только вас. Кто может двигаться – пойдет следом. Выведем к нашим…
– А как же раненые? Их много…
– Нет, не берем, – вздохнул Стрелков. – У нас всего один танк, других машин нет. Даже подвод нет…
– А кто будет здесь за ними ухаживать? – спросила Верочка. – Если нас, врачей, увезут, немцы их тут же убьют… У них своих врачей мало, даже на своих раненых не хватает, не то, что на наших… Возиться точно не будут.
– Это война! – жестко ответил Михаил. – Сама понимаешь… Нам приказали спасать вас, врачей, вы очень нужны! А также тех, что может сражаться. Что касается раненых… Не знаю.
– Они же не выживут, – в отчаянии произнесла Верочка. – Вот что, Миша. Забирай, кого можешь, и уходите. А я остаюсь… Это мой долг. У раненых надежда только на меня!
– Верочка, я же приехал за тобой! – чуть не застонал Стрелков. – За другими – тоже, но главным образом – за тобой! Неужели ты этого не понимаешь?
– Я не брошу раненых, – твердо произнесла Верочка, а затем обернулась к коллегам: – Бегите, товарищи!
Тем два раза повторять не пришлось – выскочили за дверь. Михаил зло стукнул кулаком по стене – вот упрямая какая! Ну что за характер! И ничем ее не проймешь, никакими аргументами. Чувство долга у нее – превыше всего. Это он уже понял…
– Жди меня здесь! – сказал он Верочке. – Я что-нибудь придумаю.
Та кивнула – хорошо, буду ждать. И надеяться.
– Идите за мной, – приказал Михаил медикам и вышел во двор.
В поселке уже вовсю шел бой: резко трещали пулеметные очереди, звучали резкие хлопки гранат. Надо помочь нашим…
Михаил повел врачей к КВ-9. Может быть, капитану Вальцеву удастся как-то уговорить Верочку? Он умеет убеждать, может практически к каждому найти подход. Не силой же Верочку, в самом деле, за собой тащить! Хотя, если ничего другого не остается…
Из левого флигеля выскочили немецкие врачи, бросились в темноту, Михаил лишь проводил их взглядом – пусть бегут. Мы не такие сволочи, как фашисты, не стреляем по врачам…
Однако двух солдат, также появившихся во дворе, положил короткой очередью – они тащили пулемет MG-34. Нечего было соваться, куда не надо! Подхватил трофейный пулемет, а коробку с патронами отдал одному из врачей – держите, будете вторым номером! И взял еще две гранаты на длинных деревянных ручках – не пропадать же добру!
– Бежим к комендатуре, – приказал Михаил, – там наши.
И двинулся первым – на тот случай, если столкнемся с гитлеровцами. Следом шли врачи, а замыкал группу Алексей Сомов с ДТ.
Пробрались через сад, пересекли узкую улицу и оказались в тылу у немцев. Гитлеровцы уже оправились от первого потрясения и стали давать отпор. Пытались подобраться к танку и закидать его гранатами… Притащили даже миномет, приготовились стрелять…
«Этого нам не хватает! – подумал Михаил. – Броню мины не пробьют, но корпус изрядно поцарапают. Всю красоту испортят…» Он сделал врачам знак – ждите! А сам достал трофейные гранаты, размахнулся и кинул одну за другой в сторону гитлеровцев. После чего добавил из трофейного MG-34. Минометчиков как ветром сдуло – жить хочется всем…
На этом бой в поселке и завершился. Немецкие солдаты и офицеры, кто уцелел, отступили в сторону Феодосии. Залегли в двух километрах от поселка и решили дожидаться рассвета. Тогда станет ясно, как складывается ситуация. А то какой-то бред получается: вдруг среди ночи в глубоком тылу возникает русский танк… Да не один, а, судя по выстрелам, с целой пехотной ротой. Это как минимум. Нет, надо сообщить командованию корпуса и ждать помощи. И без приказа в поселок не соваться…
Оперативная сводка Советского Информбюро за 14 мая 1942 года
Утреннее сообщение 14 мая
В течение ночи на 14 мая на Керченском полуострове продолжались ожесточенные бои. На остальных участках фронта чего-либо существенного не произошло.
Вечернее сообщение 14 мая
В течение 14 мая на Керченском полуострове наши войска под давлением превосходящих сил противника с упорными боями отошли на новые позиции.
На Харьковском направлении наши войска продолжали успешно продвигаться вперед. За два дня боев уничтожено и подбито не менее 150 немецких танков. Захвачено много трофеев и пленных.
На других участках фронта ничего существенного не произошло.
По уточненным данным, за 12 мая сбито не 43 немецких самолета, как об этом сообщалось ранее, а 51 немецкий самолет.
За 13 мая уничтожено 40 немецких самолетов. Наши потери – 23 самолета.
За 13 мая частями нашей авиации на разных участках фронта уничтожено или повреждено 120 немецких танков, свыше 200 автомашин с войсками и грузами, автоцистерна с горючим, 30 подвод с боеприпасами, 16 полевых и зенитных орудий, 8 пулеметов, взорваны склад с боеприпасами и склад с горючим, разбит железнодорожный эшелон, рассеяно и частью уничтожено 2 батальона пехоты противника.
Глава тринадцатая
После того как врачей благополучно довели до КВ-9, Алексей попросил майора Дымова:
– Нельзя ли ударить и по лагерю? Он там, за поселком, совсем близко…
Виктор Михайлович сказал:
– Танк гонять не будем, побережем горючее, да он там и не нужен. Немцы, полагаю, все уже убежали. Вас двоих со Стрелковым вполне хватит. Тем более что все так хорошо получается…
Михаил в это время разговаривал с Петром Вальцевым: объяснил ситуацию, попросил помочь с Верочкой. Тот понимающе качал головой – да, понимаю. Знаю, сам видел Верочку, характер у нее еще тот… Ладно, помогу, если смогу. А ты пока с Сомовым займись пленными – нам бойцы нужны. Есть у меня одна идея…
Стрелков подхватил трофейный MG-34 и порысил к лагерю. Сомов, оставив у танка тяжелый ДТ, взял у него коробку с патронами – стал вторым номером в расчете. Одного пулемета вполне будет достаточно…
Немцев у лагеря, как и предсказал Дымов, не оказалось: все давно разбежались. Вовремя – иначе им бы пришлось иметь дело с очень злым Мишей Стрелковым.
Алексей отодвинул металлическую задвижку ворот, распахнул створки пошире и крикнул:
– Товарищи! Вы свободны!
В лагере давно никто не спал, все с напряженным вниманием прислушивались к тому, что делается в Дальних Камышах. На слова Ивана ответили дружным гулом – всем хотелось поквитаться с фрицами, отомстить за свои мучения. Полураздетая, полуживая, но весьма решительная толпа повалила из лагерных ворот. Злость придавала красноармейцам силы, и все, кто мог двигаться, пошли в сторону поселка.
Сомов дернул Михаила за рукав – давай вон туда, к тому сараю. Надо кое с кем поквитаться.
Подошли, но никого, разумеется, не нашли – предатели смотались одними из первых. Однако, как выяснилось, недалеко: укрылись в кустах за лагерем. Решили переждать заварушку, а потом вернуться к немцам. В кустах их и нашли – Алексей знал, что больше прятаться негде.
Долго разговаривать с изменниками не стали: собакам – собачья смерть: дали по кустам длинную очередь из пулемета. Густо, не жалея патронов, чтобы наверняка.
Как ни странно, Мустафаев опять уцелел – выбежал из кустов с поднятыми руками. Похоже, сдаваться стало для него уже делом привычным. Крикнул визгливо: