и пятьдесят новобранцев и около пятидесяти человек из числа инструкторов и офицеров части. Но, опять же, по непроверенным данным, эта цифра может быть, минимуму в два раза выше, а это значит, что помимо, трехсот человек в Керченской исправительной колонии, тысячи ополченцев, которые обитают где-то на подступах к городу, есть еще, почти, полторы тысячи, хорошо обученных и экипированных бойцов, при поддержке бронетехники. Мягко выражаясь — к нам в гости пришел пушной зверь, по имени — «писец».
Заседатели «карточного» клуба, в течение двух часов обсуждали возможные варианты своих действий. Практически сразу, «картежники» разделились на два неравных клана: первые — оба армейца и четверо «ментов», выступали за оборону города, всеми возможными силами, вторые — предприниматели и чиновники, считали, что необходимо немедленно бежать из города. Криминалитет, свою позицию не объявил — как всегда, выжидали и осторожничали, желая понять, куда повернется настроение остальных.
В такой расстановке мнений не было ничего удивительного: вояки и менты «кормились» исключительно со своих должностей, и если они их лишались, то и полноводный финансовый ручей иссекал. Предприниматели и чиновники могли легко найти способ добычи денег на новом месте, тем более, что по характеру своей деятельности, и те, и другие, имели денежные «заначки» за пределами страны. Оба «бандоса», как и все представители криминального мира, были очень хитрыми и изворотливыми, такие могли выжить в любой обстановке, как бы она не изменилась. Они могли с равным успехом выжить в охваченном войной городе и за его пределами, в другой стране.
Ближе к полуночи, все «картежники» разъехались по домам. Хорошо бы вернуться в сауну и забрать «пуговицу» подслушивающего устройства, иначе утром, когда в зале будут проводить уборку, её найдут. Но, честно говоря, я даже не представлял, как это сделать. Ну и ладно, найдут и найдут, не велика потеря.
Когда я вернулся в интернат, то застал в нем много посторонних людей. Здесь были бывшие и нынешние воспитанники интерната, их друзья, знакомые и родственники, было много представителей казачества. Хотя, конечно, керченские казаки — те еще клоуны — ряженные, но их было много, держались они организованно и были относительно хорошо подготовлены.
Я осторожно прокрался, через двор интерната, стараясь, чтобы никто меня не заметил. Возле дверей мастерской, в которой содержался Кружевников, стоял конвой. Двое парней, вооруженных «ксюхами», молча, пропустили меня внутрь.
Сева, висел на цепи, подвешенный к потолку. Цепь была пропущена подмышками, таким образом, что его ноги, лишь слегка касались пола. Выдернув стопор, который фиксировал цепь, я отпустил Кружевникова на пол. Задержав дыхание, я подтащил Севу к дальней стене, которая была оббита фанерой. Приподняв Кружевникова, я усадил его, облокотив на стену. Чтобы тело, не сползало вниз, я с помощью строительного степлера, пригвоздил одежду Севы, к стене. Кружевников все это время находился без сознания. Он полусидел, пригвожденный к стене, его голова, было склонена на грудь. Выглядел Сева очень плохо: бледная кожа, темные круги под глазами и вокруг рта, искусанные губы синюшного цвета и ужасный запах нечистот — все это создавало впечатление того, что Кружевников, получил сполна за свое предательство. Хотя, нет — сполна будет, когда его кости сгниют в придорожной канаве.
Вколов, в плечо Севе, очередную порцию самодельной «химии», я наполнил ведро водой, и выплеснул её, на лицо Кружевникову.
Сева дернулся всем телом, и медленно открыл глаза.
— Что надо? — еле слышно прошептал Кружевников.
— Я буду задавать тебе вопросы, я ты отвечай.
— Пошел в жопу! — голос Севы, срывался на хрип. — Ничего я тебе не скажу.
— Скажешь, еще как скажешь! — спокойно произнес я. — Даже, если не захочешь, все равно скажешь. Если не мне, то очередной порции «сыворотки правды», правда, после этого твои мозги будут больше похоже на манную кашу, а ты сам станешь вечно улыбающимся дебилом. Но кого это волнует, твоя жизнь, сейчас стоит ровно столько, сколько ты можешь мне сказать.
— А если, я отвечу на все твои вопросы, то ты сохранишь мне жизнь? — голос Кружевникова, заметно окреп, да и сам он выглядел, немного лучше — снадобье, которое я ему вколол начало действовать.
— Я позволю тебе, выкупить свою жизнь!
— Выкупить?! Это как?
— Ты ответишь на все мои вопросы, я проверю все твои слова, и если ты не соврал, то мы с тобой договоримся, сколько ты готов заплатить за свою жизнь.
— А может, сразу оговорим сумму? Возможно, обойдемся без расспросов?
— У тебя денег не хватит от меня откупиться без ответов, на мои вопросы.
— Ну, а все-таки, о какой сумме идет речь, — хитро прищурившись, спросил Сева.
— Миллион долларов! — кажется, это входит в привычку, требовать от Севы миллион долларов.
— СКОЛЬКО?! Ты шутишь?
— Нет, не шучу. Что, нет у тебя такой суммы? Ну, вот и отлично, так что придется рассказывать. Постарайся говорить быстро, действие возбуждающего препарата, который я тебе вколол, продлиться еще минут двадцать, не больше. Если, я не получу ответы на все твои вопросы, то мне придется тебя пытать, чтобы поддерживать твое тело в тонусе, иначе ты опять впадешь в беспамятство. Поэтому, если ты не хочешь лишиться пальцев на ногах и приобрести парочку подпалин, то отвечай быстро и правдиво!
— Даш воды, отвечу на твои вопросы.
— Имя, фамилия и отчество, только настоящие? — спросил я, включая диктофон на мобильном телефоне. — Где родился, как стал наемником, кто тебе за это платит?
— Вальчук Степан Федорович, восьмидесятого года рождения. Родился в Днепропетровске, но с трех лет жил в Ивано-Франковске. Как стал наемником не важно. А платят мне сейчас татары и их покровители — турки.
— Братья Серовы и пацаны из интерната, тебе нужны были только для того, чтобы их подставить и дать повод для резни?
— Да.
— Кто координирует твои действия и отдает приказы?
— Татарин, зовут — Руслан. Живет, в селе Чистополье, номер его телефона, записан, как — «ремонт холодильников».
— Сколько ваших команд в городе?
— Не знаю. Я работал в одиночку. Ни с кем больше не общался.
Хрясьь! Острие ножа воткнулось в деревянные доски пола, всего в нескольких миллиметрах от ноги Севы. Кружевников, испугавшись, хотел было одернуть ногу, но сталь ножа, надежно зафиксировала ткань штанины.
— Еще раз соврешь, и нож попадет туда, куда надо!
— Ну, я, правда, никого не знаю! — испуганно выпучив глаза, зашептал Сева. — Там конспирация, похлещи, чем в Хамасе.
Я выдернул нож, и коротко замахнувшись, вонзил его в икру левой ноги Кожевникова. Нож, пробив мышцы на ноге, застрял в доске. Прокрутив нож в ране, я выдернул его.
— Больно! А-ааа!!! Ы-ыыы!!! — заорал во все горло Сева.
— Если, сейчас же не заткнешься, то я этот нож, тебе в мошонку воткну! Понял? — окровавленный клинок, оказался возле самого лица Кружевникова, показывая, что я с ним не шучу.
В дверь осторожно постучали.
— Алексей Иванович, у вас все в порядке? — парни, стоявшие стой стороны двери, решили проверить, чем вызваны эти крики.
— Да, все нормально! Никого не пускать внутрь. Никого! — крикнул я. А потом, повернувшись к Севе, уже шепотом добавил: — Повторяю свой вопрос — сколько групп в городе?
— Точно не знаю! — яростно прошептал Кружевников: — Могу сказать только одно: как-то раз видел, как Руслан, упаковывал восемь «посылок» с оружием.
— Сколько в группе должно быть бойцов?
— По-разному: в моей группе было четыре человека, а могло быть и больше. Все зависит от задачи, которая ставится перед группой.
— Какая задача была у тебя?
— После провала, с подставой парней из интерната, мне приказали возвращаться в Керчь и ждать дальнейших распоряжений. Их, я получить не успел, так как вы меня захватили.
— А, что же, ты падла, молчишь про квартиру на Буденного, в которой тебя ждала посылка, от своего координатора. А, что ты скажешь о Ильясе, который занесен в твой телефон, под именем — «сестра Ира»?
— Откуда ты знаешь?! — изумленно произнес Сева.
— Я, все знаю! Ты, уже все мне рассказал, а сейчас только проверяю твои слова, сказанные под воздействием «сыворотки правды»! Сделать тебе дырку, в другой ноге? Для симметрии!
— Не надо! Я все скажу! Сделай мне перевязку, а то я умру от потери крови.
— Посмотрим, что ты расскажешь. Если соврешь, хотя бы раз, получишь еще одну рану! Понял?
— Понял, — обреченно ответил Кружевников, и, набрав в легкие воздух, начал говорить: — Ильяс — «банкир», он привозит деньги, а Руслан — координирует действия диверсантов. Керчь — обречена, она должна стать предостережением для всех, кто вздумает, сопротивляется. Цель диверсионных групп — уничтожение мирного населения. Где-то в городе есть схрон, в котором размещается склад боеприпасов начиненных боевыми отравляющими газами.
— Почему именно Керчь?
— Из-за географического расположения — Россия находиться рядом, по ту сторону пролива. Плюс, ко всему, в Керчи, проживают те представители крымских татар, которых не очень жалуют, свои же соплеменники.
— Сколько всего сил будет брошено на Керчь?
— Не знаю! Правда, не знаю. Кто мне об этом скажет? Я всего лишь, командир, низшего звена!
— Ну, а если подумать?
— Тысячи две, никак не меньше!
— Когда должно начаться вторжение?
— Не знаю, могу лишь предположить — на Майские праздники.
— Первого мая или девятого?
— Девятого, а лучше десятого. Да! Я бы начал — десятого мая!
— Кого ты еще знаешь, кроме Ильяса и Руслана?
— Никого. Только этих двоих, — голос Кружевникова становился все тише и тише.
Через минуту, Сева замолчал и его голова, упала на грудь. Я достал из кармана ИПП, и, наложив жгут, немного выше раны, перевязал её. После того, как рана была обработана, а бинт туго намотан вокруг раны, я снял жгут и вколол несколько лекарств в плечо Кружевникова.