Опасность, которую создавала Россия для Индии, была bête noire[7] для британских русофобов. Для некоторых это станет основной целью Крымской войны: остановить силу, стремящуюся не только к завоеванию Турции, но и к доминированию на всей Малой Азии, вплоть до Афганистана и Индии. В их воспаленном воображении не существовало границ для планов России, самой быстрорастущей империи в мире.
По правде говоря русские никогда не представляли никакой серьезной опасности Индии в годы перед Крымской войной. Она была слишком далека и труднодоступна для армии на всем пути, хотя русский император Павел I однажды обдумывал сумасшедшую схему, отправить в Индию соединенную армию русских и французов. Идея всплыла снова в беседах Наполеона и царя Александра в 1807 году. «Чем нереальнее экспедиция», объяснял Наполеон, «тем лучше её можно использовать для запугивания англичан». Британское правительство всегда знало, что подобная экспедиция нереалистична. Один британский офицер разведки полагал, что любое русское вторжение в Индию «составит несколько больше чем отправка одного каравана». Но тогда как лишь некоторые в британских официальных кругах думали, что Россия представляет серьезную угрозу Индии, они не мешали русофобской британской прессе раскручивать маховик страха, упирая на потенциальную опасность от завоевания Кавказа Россией и её «закулисной деятельностью» в Персии и Афганистане{56}.
Эта теория впервые увидела свет в 1828 году, в памфлете «о замыслах России», написанном полковником Джорджем де Лейси Эвансом (к тому моменту как он возглавил 2-ю пехотную дивизию во время Крымской войны он был уже генералом). Спекулируя на тему результатов Русско-турецкой войны, де Лейси Эванс сотворил кошмарную выдумку о русской агрессии и экспансии, ведущей к захвату всей Малой Азии и коллапс британской торговли с Индией. Рабочая гипотеза де Лейси Эванса — быстрый рост Российской империи с начала восемнадцатого века подтверждает железный закон, который говорит, что русская экспансия продолжается до тех, пока не встречает весомого сопротивления — появилась во втором памфлете, который он опубликовал в 1829 году, «О практической пользе вторжения в британскую Индию», в котором он заявлял, без каких-либо доказательств действительных намерений России, что русская армия может собраться на северо-западной границе. Памфлет широко разошелся по официальным кругам. Веллингтон принял его за предупреждение и сообщил лорду Элленборо, президенту Совета по управлению Индией, что он «готов поднять вопрос в Европе, двинутся ли русские в сторону Индии с очевидно враждебными намерениями». После 1833 года, когда русское господство в Оттоманской империи по внешним признакам было обеспечено, эти страхи приняли вид самоисполняющегося пророчества. В 1834 году лейтенант Артур Конноли (который придумал термин «Большая игра» для описания англо-русского соперничества в Малой Азии) опубликовал путевые заметки, имевшие огромный успех «Путешествие на север Индии», в которых он отстаивал точку зрения, что русские могут атаковать северо-западную границу если их поддержат персы и афганцы{57}.
Русские и на самом деле постепенно увеличивали свое присутствие в Малой Азии в соответствии с политикой слабого соседа. Русские агенты консультировали Персию по внешней политике и организовывали поддержку шахской армии. В 1837 году, когда персы захватили афганский город Герат, многие британские политики не имели никаких сомнений в том, что это было частью русской подготовки ко вторжению в Индию. «Герат в руках персов», писал бывший британский посол в Тегеране, «никогда не может рассматриваться никак иначе как выдвинутая вперед point d’appui[8] для русских по направлению к Индии». Русофобская пресса критиковала бездеятельность британских правительств, которые упустили из виду «закулисную» и «нечестную» активность русских в Персии. «Уже несколько лет», предупреждал Херальд, «мы пытаемся заставить их понять, что амбициозные планы России простираются далеко за пределы Турции и Черкесии и Персии, аж до наших восточных индийских владений, которые Россия не выпускает из виду еще с тех времен, когда Екатерина пугала походом своей армии в этом направлении и сбором местных князьков вокруг знамени Великих Моголов». Стандарт призывал не только к бдительности против России: «нет никакого смысла наблюдать за Россией, если мы все наши усилия заканчиваются только на этом. Мы наблюдаем за Россией уже восемь лет и за это время её приобретения и военные аванпосты продвинулись вперед на 2000 миль по дороге к Индии»{58}.
Представление, что Россия по самой своей натуре была угрозой Индии стало широко популярным среди британских читателей качественной прессы. Анонимный автор выразил его в широко разошедшемся памфлете 1838 года под заголовком «Индия, Великобритания и Россия», в пассаже вызывающем воспоминания о теории домино времен Холодной войны:
Беспримерная агрессия России во всех направлениях уничтожает все доверие к её мирным заявлениям, и каждый разумный наблюдатель должен понимать, что единственный предел её завоеванием может быть только в ограничении её силы. На Западе Польша низведена до состояния вассальной провинции. На юге у Оттоманского суверена отнимают часть его владений, а на остальное кладет глаз завоеватель и лишь ждет момента. По Черному морю нельзя плавать без разрешения московитов. Флаг Англии, который гордо развевается над всеми морями мира оскорблен, коммерческие предприятия его торговцев приведены в негодность и расстроены. На востоке Россия систематически преследует ту же цель, Черкесия скоро будет сокрушена, Персия сначала станет сторонником, затем зависимой провинцией, а в конце концов интегральной частью Российской империи. За Персией лежит Афганистан по стечению многих обстоятельств готовый обеспечить готовую дорогу для захватчика. И если они пересекут Инд, то кто встанет против полета русского орла к сердцу британской Индии? Именно туда устремлен взгляд России. И Англии следует об этом позаботиться{59}.
Для противодействия усматриваемой русской угрозе британцы попытались создать буферные государства в Малой Азии и на Кавказе. В 1838 году они оккупировали Афганистан. Официально их целью было восстановление на троне недавно свергнутого эмира Шаха-Шуджи, но после того как цель была достигнута, в 1839 году, они продолжали оккупировать страну для поддержания своего марионеточного правительства, с конечной целью подчинить страну британскому правлению, до тех пор пока они не были вынуждены покинуть территорию из-за восстаний племен и катастрофических военных неудач в 1842 году. Британцы увеличили свою дипломатическую активность в Тегеране, пытаясь переманить персов на свою сторону предложениями по созданию оборонительного альянса и помощи персидской армии. Под британским давлением персы оставили Герат и подписали новый торговый договор с Британией в 1841 году. Британцы даже раздумывали над оккупацией Багдада, полагая, что арабы встретят их как освободителей от турок, или, по крайней мере, любое сопротивление будет ослаблено расколом между суннитами и шиитами, которых по словам Генри Роулинсона, британского генерального консула в Багдаде, «всегда можно стравить друг с другом». Армейский офицер Ост-Индской компании и признанный ориенталист, который первым расшифровал древнеперсидскую клинопись Бехистунской надписи, Роулинсон был одной из самых важных фигур, настраивающих на активной британской политике против экспансии России в Центральную Азию, Персию и Афганистан. Он думал, что Британия должна основать Месопотамскую империю под европейской протекцией в качестве буфера против растущего присутствия России на Кавказе и для предотвращения русского завоевания долин Тигра и Евфрата на пути в Индию. Он даже предлагал послать Индийскую армию для нападения на русских в Грузии, Эривани и Нахичевани, территории, которые британцы никогда не признавали за русскими, как турки сделали это по Адрианопольскому договору{60}.
Роулинсон послужил орудием предоставления британской помощи мусульманским племенам Кавказа, чьи боевые действия против русских после 1834 года получили новый импульс при харизматичном лидере имаме Шамиле. Для своих последователей Шамиль казался непобедимым, военачальник посланный богом. Ходили истории о его легендарной храбрости, его знаменитых победах над русскими, его чудесных спасениях от неизбежного пленения и поражений. Такой лидер вдохнул новую жизнь и мусульманские племена, объединив их вокруг призыва к джихаду против русской оккупации их земель. Сила армии Шамиля происходила из его тесных связей с горными деревнями: это позволяло ей вести партизанские действия, которые ставили русских в тупик. При поддержке местного населения армия Шамиля была везде и при этом практически невидима.
Жители деревни превращались в солдат и солдаты в жителей в один момент. Горцы были глазами и ушами армии — они служили разведчиками и шпионами — русских повсеместно могли ожидать засады. Бойцы Шамиля буквально кружили вокруг царской армии и наносили внезапные удары по незащищенным войскам, фортам и линиям снабжения и исчезая в горах и сливаясь с местным населением в деревнях. Они редко сражались с русскими в открытую, осознавая риск быть побежденными превосходящим числом и артиллерией. С такой тактикой было трудно справляться, особенно для русских военачальников, которые никогда ранее не сталкивались с подобным, и долгое время они просто бросали в бой все больше и больше войск в бесплодных попытках победить Шамиля в его основной базе, Чечне. К концу 1830-х годов тактика Шамиля стала настолько эффективной, что он стал казаться русским непобедимым,