Крымская война стала серьезным водоразделом. Она разрушила старый консервативный альянс между Россией и Австрией который поддерживал существующий порядок на Европейском континенте, открыв дорогу появлению новых национальных государств в Италии, Румынии и Германии. Она оставила русских с глубоким ощущением отторжения Запада, ощущением измены, из-за того, что христианские государства приняли сторону турок, и крушение честолюбивых замыслов на Балканах, которые будут продолжать дестабилизировать отношения между державами в 1870-х годах и приведут к череде кризисов ведущих к началу Первой Мировой Войны. Это был первый крупный европейский конфликт вовлекший в себя турок, если исключить их краткое участие во французских революционных и наполеоновских войнах. Она открыла мусульманский мир Оттоманской империи западным армиям и технологиям, ускорила их интеграцию в глобальную капиталистическую экономику и заронила искру исламской реакции против Запада, которая не потухла до сих пор.
Каждая держава вступила в Крымскую войну по своей причине. Национализм и имперское соперничество сочеталось с религиозными интересами. Для турок это был вопрос борьбы за свою разваливающуюся империю в Европе, вопрос защиты суверенитета империи против русских требований представлять православных христиан в Оттоманской империи, и предотвращение угрозы исламской и националистической революции в турецкой столице. Британцы заявляли, что они вступили в войну для защиты турок от русской агрессии, но на самом деле они были больше озабочены нанесением ощутимого удара Российской империи, которую они полагали своим соперником в Азии, и для использования войны для продвижения своих интересов свободной торговли и религиозных интересов в Оттоманской империи. Для императора Франции, Наполеона III, война была возможностью восстановить уважение и влияние Франции за границей, если не во славу правления его дяди, и возможно для перекраивания карты Европы как семьи либеральных национальных государств по границам начерченными Наполеоном I — хотя влияние католиков на его слабый режим подталкивало его также к войне с Россией по религиозным мотивам. Для британцев и французов это был крестовый поход в защиту свободы и европейской цивилизации от варварской и деспотической угрозы России, чей агрессивный экспансионизм был реальной угрозой не только Западу, но и всему христианскому миру. Царь Николай I, человек более других ответственного за Крымскую войну, был ведом частично чрезмерной гордыней и высокомерием, результат пребывания у власти в течение двадцати семи лет, частично ощущением того, как такая великая держава как Россия должна вести себя по отношению к более слабым соседям и частично из-за серьезной ошибки в расчетах, как другие великие державы ответят на его действия; но прежде всего он верил в то, что ведет религиозную войну, крестовый поход, выполняет миссию России по защите христиан Оттоманской империи. Царь поклялся бросить вызов всему миру согласно своим убеждениям в том, что его священная миссия есть расширение его православной империи вплоть до пределов Константинополя и Иерусалима.
Историки склонны были отвергать религиозные мотивы как повод к войне. Мало кто посвящает более пары параграфов спору, разгоревшемуся на Святой Земле — соперничеству между католиками или латинянами (поддерживаемых Францией) и греками (поддерживаемых Россией), о том кто должен контролировать Храм Гроба Господня в Иерусалиме и Церковь Рождества Христова в Вифлееме — хотя он и был отправной точкой (и для царя достаточной причиной) для Крымской войны. До начала современных религиозных войн, это казалось невозможным, что мелкая ссора о ключах церковного старосты вовлечет в войну великие державы в серьезную войну. В одних работах этот спор о Святой Земле используется для иллюстрации природы этой «глупой» и «ненужной войны». В других он появляется не более чем спусковым крючком к настоящим причинам войны: соперничество европейских держав за влияние в Оттоманской империи. Войны вызываются имперскими притязаниями, оспаривается в этих работах, соперничеством за рынки, или из-за националистических настроений дома. Тогда как все это правда, роль религии в девятнадцатом веке недооценивается (если Балканские войны 1990-х годов и подъем воинствующего Ислама и научили нас чему-то, то это конечно то, что религия играет роковую роль в разжигании войн). Все страны использовали религию как рычаг в Восточном Вопросе, политика и вера были плотно переплетены в этом имперском соперничестве, и каждая нация, и в особенности Россия, вступили в войну полагая, что Бог на их стороне.
1. Религиозные войны
Неделями паломники прибывали в Иерусалим на празднование Пасхи. Они приезжали из всех уголков Восточной Европы и Среднего Востока, из Египта, Сирии, Армении, Анатолии и греческого полуострова, но большинство были из России, прибывая по морю в порт Яффы где они нанимали верблюдов и ослов. К Страстной Пятнице, 10 апреля 1846 года в Иерусалиме было 20 000 паломников. Они арендовали все возможное жилье которое они могли найти или спали семьями под открытым небом. Чтобы заплатить за свое долгое путешествие почти все их них привезли с собой какой-нибудь товар на продажу, вручную изготовленное распятие или украшение, нитки бус или вышивку, которую они продавали европейским туристам возле святынь. Площадь перед Церковью Гроба Господня, цель их паломничества, была шумной ярмаркой, с пестрыми грудами фруктов и овощей, соперничающих за место с паломническим товаром и вонючими козьими и бычьими шкурами, выставленными на солнце сыромянтниками, прячущимися позади церкви. Попрошайки тоже собирались здесь. Они вымогали у прибывших милостыню пугая их прикосновениями своих прокаженных рук. Богатых туристов защищали их турецкие гиды, которые лупили попрошаек палками, чтобы расчистить себе дорогу к дверям церкви.
В 1846 году Пасха совпала по дате в православном и католическом календарях, поэтому святыни были запружены народом больше чем обычно и воздухе висело напряжение. Два религиозных сообщества уже долгое время спорили, кто обладает право первым проводить службы на алтаре Голгофы внутри Церкви Гроба Господня, на месте, где крест Христа был предположительно вставлен в скалу. В последние годы соперничество между латинянами и греками достигло такого накала, что Мехмет-паша (Mehmet-pasha), оттоманский правитель Иерусалима, был вынужден расставить солдат внутри и снаружи церкви для соблюдения порядка. Но даже это не помогло от возникновения конфликтов.
В эту Страстную Пятницу латинские священники прибыли со своими белыми льняными алтарными покровами чтобы обнаружить греков, которые пришли первыми с их шелковыми вышитыми покровами. Католики потребовали у греков фирман, указ от султана в Константинополе, дающий им право поместить первыми их шелковый покров на алтарь. Греки потребовали у латинян фирман, позволяющий им этот покров снять. Началась драка между священниками, к которой быстро присоединились монахи и паломники с обеих сторон. Сколько вся церковь превратилась в побоище. Соперничающие группы дрались не только кулаками, но и распятиями, подсвечниками, чашами, лампами и кадилами и даже кусками дерева, которые они отламывали от святынь. Сражение продолжилось с ножами и пистолетами, пронесенными в Церковь Гроба Господня прихожанами с обеих сторон. К тому времени когда охранники Мехмет-паши очистили церковь, более сорока человек лежали мертвыми на полу{4}.
«Поглядите, что делается во имя религии!» написала английская светская туристка Харриет Мартин, которая посещала святые земли Палестины и Сирии в 1846 году:
Этот Иерусалим самое святое место в мире, за исключением Мекки, для магометан; и для христиан и евреев, это самое святое место в мире. И что они делают в святыне их общего Отца, как они сами заявляют? Здесь магометане рады убить любого еврея или христианина, который бы зашел в мечеть Омара.
Здесь греческие и латинские христиане ненавидят друг друга и готовы убить любого еврея или магометанина, который бы зашел в Церковь Гроба Господня. И тут же евреи, выступающие против своих врагов, с карающим языком своих древних пророков{5}.
Соперничество между христианскими церквями усилилось с быстрым ростом количества паломников в Палестину в девятнадцатом веке. Железные дороги и пароходы позволили людям путешествовать в больших количествах, открывая регион для туристических групп католиков из Франции и Италии и благочестивому среднему классу Европы и Америки. Различные церкви конкурировали друг с другом за влияние. Они открывали миссии для поддержки своих паломников, боролись за приобретение новых земельных участков, одаривали епископства и монастыри, основывали школы для обращения православных арабов (в основном сирийских и ливанских), самой крупной, но не самой необразованной христианской общины в Святой Земле.
«За последние два года в Иерусалим было прислано значительное количество подарков для украшения Церкви Гроба Господня русским, французским, неаполитанским и сардинским правительствами», сообщал Уильям Янг, британский консул в Палестине и Сирии, лорду Палмерстону в Министерство иностранных дел в 1839 году.
Было много симптомов возрастающей ревности и враждебных чувств между церквями. Мелкие ссоры всегда существовали между латинскими, греческими и армянскими монастырями, но они никогда не набирали хода, так как обычно разногласия улаживались от раза к разу и победитель в споре определялся размером взятки турецким властям. Но наступил день когда и эти страны попали в круг европейской интриги в церковных делах{6}.
Между 1842 и 1847 годами в Иерусалиме произошла вспышка активности: англикане основали епископство; австрийцы установили францисканский печатный станок; французы открыли консульство в Иерусалиме и закачивали деньги в школы и церкви для католиков; папа Пий IX возобновил постоянное представительство латинской церкви, впервые со времен крестовых походов двенадцатого века; греческий патриарх вернулся из Константинополя, чтобы крепче взять в руки бразды правления православными; и русские прислали духовную миссию, которая привела к основанию русского двора с гостиницей, больницей, часовней, школой и рыночной площадью для поддержки большого и постоянно растущего количества русских паломников.