Впрочем, и без этой катастрофы положение англо-французов оставалось весьма тяжелым. Прибывшие без обозов англичане столкнулись с проблемами снабжения. Не хватало даже хлеба, выпечку которого британское командование попыталось организовать на месте. С раннего утра солдаты вынуждены были выстраиваться в очереди за дневной порцией, которой не хватало на всех. Положение французов в этом отношении было несколько лучше, их интенданты снабдили свою армию галетами.
Санитарное состояние было ужасным. В Варненском лагере армии союзников несли значительные потери от болезней, за короткое время там умерло еще около 3,5 тыс. чел. Эпидемия нарастала. Только французы к 19 августа насчитывали 12,5 тыс. чел. заболевшими. Потери французов умершими составили, по разным оценкам, до 7 тыс. чел., англичан — несколько меньше. Сент-Арно докладывал своему императору, что его армия физически не в состоянии совершать длительные марши, и особенно по направлению к Дунаю. Тем не менее союзники сохраняли свободу выбора времени и места при планировании своих действий. Угрожать территориям Франции и Англии или даже Балканам Россия не могла. Таким образом, она потеряла возможность ведения военных действий по собственной инициативе.
Война в Закавказье. 1854 год
Единственным участком возможных активных военных действий для русских войск оставалось Закавказье, где они должны были учитывать и угрозу с тыла. Еще в январе 1854 г. Меншиков считал возможным удержать Новороссийск, Геленджик и Сухум при любых обстоятельствах. Весной ситуация изменилась, и по его приказу начальник Черноморской линии вице-адмирал Л. М. Серебряков начал готовить отход из укреплений. 3 (15) марта, вслед за разрывом отношений с Англией и Францией, русская эскадра в составе семи пароходов, буксировавших пять транспортов, приступила к эвакуации фортов и опорных пунктов черноморского побережья Кавказа. Люди, оружие, боеприпасы, лошади и продовольствие вывозились, укрепления разрушались. 5 (17) марта эскадра пришла в Новороссийск, где высадила 3849 чел. Гарнизоны остались только в укреплении Святого Духа и в Гаграх, откуда нельзя было вывезти людей из-за плохой погоды. 23 марта (4 апреля) в Новороссийске было высажено 438 чел. — гарнизон укрепления Святого Духа.
Положение Гагринского укрепления было трагическим: благополучный отход по горам исключался, так же как и успешная оборона в случае подхода эскадры союзников. Помочь вызвался греческий шкипер Сарандо Фотий. На своем судне «Иоанн» 23 апреля (5 мая) он перевез в Керчь и гарнизон Гагр — около 600 чел. Все участники этой рискованной экспедиции, проходившей буквально под носом у пароходов англо-французов, отказались от денежного или иного вознаграждения, заявив, что лучшей наградой для них будет спасение жизней русских солдат.
Таким образом, с окончанием весны 1854 г. противник мог без всяких препятствий поддерживать связь с горцами, перевозить оружие и боеприпасы, что увеличивало опасность активизации их набегов. В ответ в сторону бывших укреплений, где обосновались пункты снабжения, был организован ряд экспедиций русских войск. Их действия были неожиданными и потому успешными.
По планам союзников, в 1854 г. предполагалось организовать наступление на Тифлис с трех направлений: из Карса, Батума и Баязета. В марте 1854 г. А. Чарторыйский представил Пальмерстону меморандум, уверяя, что в случае удара по Тифлису все народы от Каспийского до Черного морей восстанут против России. Восставших предлагалось вооружать и ставить под командование служивших на Кавказе поляков, которые массами начнут дезертировать из русской армии. Однако турецкое вторжение в Закавказье, вопреки надеждам некоторых политиков, отнюдь не вызвало подъема «освободительной» борьбы против России.
Характер тех, кто не выполнил функцию освободителей, хорошо описан турецким офицером, воевавшим в этой армии: «Турецкий солдат очень любит головы и никак не может понять возможность сражаться, не снимая голов с плеч своих неприятелей». Значительную часть армии, которую Чарторыйский мечтал навести на Грузию, составляли ополчения аджарцев. «Турецкая Гурия (то есть район Батума, Аджария — А. О.), — отмечал адъютант командующего турецкой Батумской армией, — имеет около 30 000 жителей, говорящих на грузинском языке, — все без исключения магометане и к тому весьма фанатичны. Главное занятие — разбой, земледелие и садоводство. Последние две отрасли принадлежат более женщинам, чем мужчинам. Мужчины предпочитают шляться по лесам, заниматься разбоем и поимкой детей, мальчиков и девочек, отправляемых затем в Трапезонд и Константинополь». Неудивительно, что турецкие войска при наступлении в Грузию, как и всегда, отличились невысоким уровнем дисциплины, грабежами и насилием над мирным населением и восстановили забытую при русском господстве практику похищения людей для работорговли, благо рядом находились Батум и Трапезунд с их невольничьими рынками. Естественно, что христианское население Закавказья предпочло оставаться верным России. Что касается мусульман этого региона, то, будучи шиитами, они по-прежнему ориентировались в религиозном и культурном отношении не на Турцию.
Илл. 42 Русские войска перед Баязетом в 1854 году
14 (26) июня 1854 г. действующий корпус Кавказской армии переходил русско-турецкую границу. Командовавший им генерал В. О. Бебутов издал в этот день два приказа. Первый из них гласил: «Храбрые товарищи! Наступил час, с нетерпением вами ожидаемый, и мы переходим рубеж края, который, со всеми крепостями в нем находящимися, 26 лет тому назад завоеван был победоносным Российским оружием и великодушно уступлен Государем Императором воюющей с нами неблагодарной Турции, и где шесть месяцев тому назад, со свойственной вам храбростью, нанесли вы поражение туркам, почти вчетверо числом вам превосходившим…» Второй приказ касался отношения к мирному населению: «Ребята! В конце прошлого года, по объявлении войны, я приглашал мирных жителей Турции оставаться в своих домах и дал им слово, что их собственность не будет тронута. Не изменяйте же данному мною обещанию, уважайте их храмы, не касайтесь их имущества, не нарушайте спокойствия их семейной жизни и не посягайте на беззащитных вдов и сирот! Я употреблю все усилия, чтобы вы ни в чем не нуждались; взамен требую от вас строгого исполнения всех моих приказаний. Будьте страшны только врагам, дерзающим вступать с вами в бой, и карайте их беспощадно; но не трогайте беззащитных жителей. Надеюсь, что вы послушаетесь моего благого совета и приказаний, избавьте ваших ближайших начальников от ответственности, а меня не поставьте в неприятное положение — прибегать к мерам строгости». В отличие от турок, реквизировавших продовольствие и фураж у местного населения, русская армия расплачивалась за всё наличными, и жители пограничных пашалыков с удовольствием снабжали ее всем необходимым. Разница в поведении и мотивации действий двух армий была очевидна.
Дипломатия союзников с самого начала прилагала значительные усилия, чтобы вовлечь в коалицию и Персию, но та предпочла не рисковать и заключила с Россией 29 сентября 1854 г. конвенцию о нейтралитете. Тегеран обязался не дозволять вывоз хлебных припасов в Турцию и поддерживать порядок на границе (ст.1), не дозволять вывоза хлеба союзникам Турции (ст.2). Россия со своей стороны обязалась строго соблюдать соглашения с Персией и отказывалась от последнего курура туманов контрибуции, которую ей должен был выплатить Тегеран (ст.3). Все остальные положения русско-персидских отношений оставались без изменений (ст.4).
Руководство Кавказского жандармского округа в 1855 г. доносило в Петербург, что «большинство мусульманского населения за Кавказом, сочувствовало Персии по религии и родственным связям; в настоящую войну с Турцией не представляет особенных причин заключать о расположении их и готовности содействовать сим последним; как шииты… они не могут разделять враждебных нам намерений Турции, принадлежащей к Суннитской секте, и готовы содействовать войскам нашим». В результате граница с Персией была практически оголена от войск — ее охраняли посты четырех Донских казачьих полков и восьми рот пехоты.
Союзные эскадры заняли ряд небольших фортов на Черноморском побережье Кавказа, предусмотрительно оставленных немногочисленными русскими гарнизонами и высадили там турецкие десанты. Это дало возможность союзникам установить контакты с черкесскими племенами и раздать оружие и боеприпасы. Однако бурные надежды (особенно характерные для французов) на то, что горцы выставят многочисленные ополчения, которые смогут изгнать русские войска не только из Кавказа и Закавказья, но и перенести военные действия в район нижнего Дона и Крыма, скоро развеялись как дым. Союзникам не удалось наладить прочного контакта и с Шамилем. «Мне кажется, — писал Стратфорд Каннинг, — что Шамиль — это фанатик и варвар, с которым не только нам, но и Порте будет трудно установить какие бы то ни было удовлетворительные отношения. Его наиб в Черкессии — такой же». При искреннем непонимании и недоверии друг к другу союзники, турки и горцы действовали разрозненно.
Попытки французов обрести друзей в Закавказье иногда приобретали явно анекдотический характер. Так, в 1854 г. во французской прессе появилась информация о Леоне VII, «короле Армении», который объявил, что «отныне русский император Николай перестал царствовать на всех территориях армянских». Как и следовало ожидать, «король» оказался проходимцем, реальная власть определялась не газетными утками и брошюрами, а силой.
Турецкая армия весной — летом 1854 г. была разделена на три части: на флангах, в Батуме и Баязете, находились два сильных корпуса, в центре, в Карсе, собиралась ударная сила — Анатолийская армия. Батумский корпус попытался прорваться к Тифлису, но был остановлен после взятия Озургети. Потерпев ряд поражений, 28 мая (10 июня) турки вынуждены были покинуть город, отступив за реку Чолок. 4 (16) июня генерал-лейтенант князь И. М. Андронников, имея 10 тыс. чел. при 18 орудиях, атаковал 34-тысячную турецкую армию, стоявшу