Укрепления морского фронта крепости состояли из 13 батарей и фортов, имевших на вооружении 611 орудий, из которых на 1 сентября 1854 г. было только 28 бомбических трехпудовых пушек и 166 пудовых единорогов. Таким образом, большинство орудий на береговых батареях было калибра от 36 до 12 фунтов. Этого было недостаточно для отражения атаки мощного союзного флота. В августе 1853 г. по приказу вице-адмирала В. А. Корнилова восемь линейных кораблей Черноморского флота двумя колоннами с десантом на баркасах провели примерную атаку Севастопольской бухты под холостым огнем береговых батарей. Маневры указали на недостатки укреплений и слабость их артиллерийского вооружения.
Визит 25 декабря 1853 г. (5 января 1854 г.) «Ретрибьюшн» — формально нейтрального судна — ускорил оборонительные работы и ужесточение мер по охране рейда. Иностранным военным кораблям был запрещен вход в Севастополь. В январе 1854 г. было завершено строительство еще нескольких береговых батарей, вооруженных 80 орудиями, увеличено количество бомбических орудий. Однако и этого оказалось недостаточно. В августе 1854 г. были проведены стрельбы по учебной мишени — старому бригу, потопить который при движении на внутренний рейд не удалось. Не был полностью укомплектован и состав рот крепостной артиллерии. На май 1853 г. они должны были иметь 3252 чел. (из расчета на 533 орудия), в то время как среднесписочный состав четырех с половиной роты артиллерийского гарнизона в 1852–1854 гг. колебался от 996 до 1018 чел. Уже в конце декабря 1853 г. артиллерийские расчеты пришлось пополнять матросами 37-го флотского экипажа, солдатами инженерной военно-рабочей роты, рабочих экипажей, солдат резервной бригады 13-й пехотной дивизии.
Таким образом, и береговая оборона крепости не была вполне надежной. Она вполне обеспечивала базу Черноморского флота от обстрелов с моря или демонстрации со стороны турецкой эскадры, но не гарантировала успеха в случае решительного штурма сильного союзнического флота с его опытными командирами и хорошо обученными экипажами. Между тем адмиралы союзников, получив 9 апреля 1854 г. известие об объявлении войны, попытались активизировать свои действия. Союзные суда начали появляться перед русскими портами. До этого англо-французы в основном ограничивались конвоем турецких транспортов с войсками, боеприпасами и продовольствием. Угроза атаки нарастала.
Летом в Севастополь приехал один из лучших русских фортификаторов того времени — подполковник Тотлебен. После осмотра имевшихся оборонительных сооружений, он, судя по всему, поначалу пришел в ужас. 15 (27) августа, закончив объезд крепости, он заметил: «С сухопутной стороны Севастополь весьма доступен, если до появления неприятеля ограничиться существующими укреплениями; укрепления эти состоят из нескольких батарей, вооруженных орудиями весьма малого калибра, которые могли бы только оказать некоторое сопротивление татарам». Схожие идеи были изложены и в донесении Меншикова императору от 29 августа (10 сентября) 1854 г. Только Южная сторона признавалась удобной к защите.
По русским данным, 8 (20) сентября 1854 г. вражеская эскадра у мыса Лукулл состояла из 21 линейного корабля (из них 8 винтовых), 13 фрегатов и 33 пароходов. Союзнические пароходо-фрегаты имели до 20 орудий и машины мощностью от 400 до 600 л.с. Русский флот имел 14 линейных кораблей, примерно половина из которых была старой постройки, 7 пароходо-фрегатов, имевших от 6 до 13 орудий и машины мощностью от 220 до 400 л.с., паровой корвет с машиной в 120 л.с. и 6 орудиями на борту и 3 бывших каботажных слабых парохода, имевших слабое вооружение.
9 (21) сентября на военном совете из флагманов флота и командиров кораблей Корнилов предложил атаковать союзнический флот, но не был поддержан большинством командиров, предложивших затопить часть старых судов поперек входа в бухту и перевести экипажи и вооружение на укрепление берегового фронта крепости. Это решение, несмотря на сопротивление командующего флотом, было поддержано и князем Меншиковым. «Если же придется умирать, — сказал он, — то не лучше ли тогда, когда будут истощены все средства к защите, от чего мы еще далеки. Геройскую решимость честных моряков я постараюсь употребить с большею пользою на защиту Севастополя». Корнилов, с самого начала считавший, что крепость нужно защищать до последнего и любой ценой, до конца отстаивал свой план, и окончательно согласился пойти на перекрытие фарватера Севастополя только после того, как Меншиков пригрозил ему отстранением от должности.
Илл. 53 Гаспар Туппер. Панорама Севастополя
В результате уже утром 9 (21) сентября на входе в рейд были затоплены пять старых линейных кораблей и два фрегата, создав, таким образом, препятствие для прорыва союзной эскадры в бухту. Это было сильнейшим потрясением для моряков. С части кораблей не успели снять артиллерию — до последнего момента опасались, что она может понадобиться в случае попытки прорыва противника на рейд. Кроме того, снятие тяжелых морских орудий и перевозка их на берег потребовала бы много времени. Большинство кораблей затопили без затруднений, но вот старый линкор «Три Святителя» никак не хотел идти на дно. Тогда к нему приблизился пароход «Громоносец», с борта которого в упор было сделано несколько выстрелов. Увидев это, стоявшие на берегу люди зарыдали.
Строительством новых укреплений руководил Тотлебен. Адмиралы Корнилов, Нахимов и Истомин, возглавившие оборону города, мобилизовали все имевшиеся в их распоряжении силы, включая население (в 1854 г. в городе проживало 45 тыс. чел.), для строительства укреплений на подступах к Севастополю, созданных в течение нескольких дней и ночей — работы не останавливались ни на час. Орудия устанавливались при первой возможности их использовать, на недостроенных еще батареях, даже пороховые погреба старались сделать поскорее — иногда для них использовали корабельные металлические цистерны, зарывая их в землю за позицией каждого орудия — это давало возможность рассредоточить боеприпасы. Артиллерия и экипажи были направлены на сухопутный фронт. Свыше 10 тыс. матросов существенно укрепили оборону города. Остальные корабли Черноморского флота были расставлены таким образом, что могли поддерживать своим огнем оборонительные позиции, и сохранялись вплоть до взятия противником Малахова кургана. Особенно активными в конце 1854 г. — начале 1855 г. были 10 русских пароходов (11-й — «Корнилов», бывший «Перваз-Бахри», находился в капитальном ремонте). Они постоянно обстреливали позиции противника, в том числе и новейшим для того времени способом — морские артиллеристы начали стрелять перекидным огнем по невидимым для них позициям. Для этого на берег направлялись офицеры и сигнальщики, корректировавшие стрельбу.
Несколько дней передышки, использованных для создания линии обороны, по общему мнению защитников Севастополя, спасли его от падения в сентябре 1854 г. И всё же гарантии успеха не было. «Малочисленный гарнизон наш, растянутый на обширной семиверстной позиции, — отмечал Тотлебен, — был повсюду слаб». Положение было весьма тяжелым. «Должно быть, Бог не оставил еще России, — писал в эти дни в своем дневнике Корнилов. — Конечно, если бы неприятель прямо после Альминской битвы пошел на Севастополь, то легко бы завладел им». Союзники отказались от планов атаки Северной стороны, опасаясь серьезных потерь при штурме ее фортов. Южная сторона казалась им более доступной, так как, по их данным, она не имела укреплений, линия возможного фронта русской обороны была здесь более протяженной и, следовательно, давала больше шансов на успех. Кроме того, к Южной стороне были более близки удобные для стоянок флота гавани, в то время как Северная таковых поблизости не имела.
13 (25) сентября англо-французская армия появилась перед Южной стороной города. Союзникам сразу же стало ясно, что взять русскую военно-морскую базу с ходу не удастся.
Альминское сражение 8 (20) сентября было выиграно союзниками, но передышкой в пять дней воспользовались русские. В результате Альма так и не стала стратегическим успехом англо-французов. Взять базу русского флота одним эффектным ударом не удалось, впереди была затяжная война, масштабы которой еще не осознавали ни в Петербурге, ни в Лондоне, ни в Париже.
Илл. 54 Бомбардировка Севастополя (фрагмент)
Первые бои под Севастополем
Оказавшись под Севастополем, армия союзников встретилась с проблемами, которые не смогли предвидеть ни в Париже, ни в Лондоне. Подходы к русской военно-морской базе с суши оказались укрепленными, нанести удар на Бахчисарай и Перекоп эта армия не могла, во всяком случае — немедленно, так и не обретя надежного тыла и надежной линии снабжения. Союзники вынуждены были терять время. Поскольку русское командование использовало каждую возможность для усиления своих позиций, время работало на русскую оборону.
Часть высших английских офицеров поначалу настаивала на внезапной атаке Севастополя, гарантируя успех при низком уровне потерь, но командующие союзников отказались от неподготовленного артиллерией штурма.
14 (26) сентября Нахимов обратился к морякам с приказом: «Неприятель подступает к городу, в котором весьма мало гарнизона; я в необходимости нахожусь затопить суда вверенной мне эскадры и оставшиеся на них команды с абордажным оружием присоединить к гарнизону. Я уверен в командирах, офицерах и командах, что каждый из них будет драться как герой: нас соберется до трех тысяч; сборный пункт на Театральной площади. О чем по эскадре объявляю». Еще ранее, в ночь на 14 (26) сентября, Корнилов перевел с Северной стороны на Южную почти весь ее гарнизон — 11 батальонов.
В этот же день англичанами была занята Балаклава. Ее небольшая, но глубокая и закрытая от ветра гавань была избрана для стоянки их кораблей и приема транспортов для снабжения британского экспедиционного корпуса. Небольшой гарнизон — неполная рота Балаклавского греческого батальона во главе с командиром этого батальона полковником М. А. Манто — отказался пок