Если положение русских было весьма сложным, то для англо-французов зима 1854–1855 гг. стала катастрофой. К тифу и холере, высокому уровню смертности, колоссальным проблемам при эвакуации больных и раненых прибавились обмороженные. Особенно страдали британцы. Теплой одежды и жилья не было — у англичан было зарегистрированы многочисленные случаи обморожения. Впервые на русскую сторону стали перебегать дезертиры от союзников — это были жертвы голода и холода. Пленные жаловались на плохое качество галет и постоянный недостаток пищи, особенно горячей. Союзники испытывали нужду буквально во всем, включая чистую воду и дрова для отопления. В окрестностях Севастополя и Балаклавы были вырублены все деревья, в огонь пошли даже корни виноградников, но этого было мало. В трагическом положении оказались и кони союзников — запасы заранее заготовленного англо-французами в Байдарской долине сена были сожжены казаками, компенсировать эту потерю было нечем. В результате за время зимовки была потеряна кавалерия, уже к концу декабря 1854 г. в британской легкой кавалерийской дивизии осталось только 60 лошадей, причем состояние их было таким, что несчастных животных пришлось списать в обоз.
Размещение людей также было не идеальным. Надежной крыши над головами союзники не имели. Первые палатки прибыли в английский лагерь только 22 сентября (4 октября), а ноябрьский шторм уничтожил многие из них. Люди долгое время вынуждены были ночевать под открытым небом.
Дожди, сырость, холод и однообразное питание резко ухудшили санитарное положение войск. С осени 1854 до весны 1855 гг. армии союзников понесли огромные потери из-за болезней. Медицинская часть была организована безобразно: на 75 тыс. французов было 450 врачей, в то время как заболевших зимой было 89 тыс., а весной — 106 тыс., то есть почти каждый солдат и офицер болел несколько раз. У англичан на всю профессиональную 80-тысячную армию было 448 врачей. С 1 октября 1854 г. по 30 апреля 1855 г. из 28 939 чел. заболевших умерло 10 053 чел. Уровень безвозвратных санитарно-медицинских потерь был равен приблизительно 6 из 10, то есть 60 %.
Болезни, принявшие характер эпидемий, вновь усилились к осени 1855 г. Во многих полках не было ни врачей, ни лекарств, что приводило к массовым потерям. Так, например, 46-й английский полк, высадившийся в Балаклаве 10 ноября 1854 г. в составе 706 чел., уже к началу января потерял 114 умершими от болезней и еще 257 больными. Полк за это время не был в бою ни одного раза.
12 декабря 1854 г. английский парламент под угрозой отставки правительства принял закон, позволявший набор иностранных наемников в армию, — явное свидетельство того, насколько непопулярной стала война в английском обществе. Потери нельзя было возместить за счет добровольцев из числа собственных подданных.
Хуже всего было туркам. В английском лагере их использовали вместо вымершего тяглового скота и почти не снабжали продовольствием. В среднем зимой 1854–1855 гг. ежедневно умирало по 300 турецких солдат. С 19 сентября 1854 г. по 28 сентября 1855 г. англичане потеряли в Крыму убитыми и умершими от ран 239 офицеров и 3323 солдата. В то же самое время потери замерзшими составили 2873 чел., от холеры умерло 35 офицеров и 4244 солдата, а от других болезней — 26 офицеров и 11 425 солдат. Уровень санитарных потерь в Крыму был даже больше, чем в Индии, где в это время англичане в среднем ежегодно теряли 4830 умершими и 5880 заболевшими из 70-тысячной армии.
Пик потерь от болезней выпал на зиму 1855 г., и благодаря значительному, но запоздалому финансированию, санитарное положение британских войск было улучшено только к зиме 1856 г. В феврале 1856 г. правительство заключило контракт на строительство железной дороги от Балаклавы до осадных позиций. Это была первая военная железная дорога, имевшая общую протяженность в 39 миль, резко облегчившая снабжение к весне 1856 г. Впрочем, англичане перебегали в русский лагерь и зимой 1856 г.: голод, холод и болезни продолжали косить их солдат. Помощь была запоздалой: прекрасно подготовленная кадровая британская армия уже была уничтожена болезнями, слабо обученные подкрепления не могли компенсировать этой потери. Что касается французов, то у них изменений в качестве снабжения фактически не было. В конце января 1855 г. в Крыму находилось 71 326 французов, около 15 тыс. англичан и несколько тысяч турок — всего до 90 тыс. человек.
Потери конца 1854 — начала 1855 гг. были несколько компенсированы появлением нового союзника. Он появился как нельзя более вовремя. Если французам удалось почти удвоить численность своей армии, то англичане столкнулись со значительными проблемами. Набранные в 1854 г. 23 тыс. новобранцев еще не были обучены, попытки заменить милицией гарнизонные полки с целью высвободить их для Крыма не обеспечивали нужного количества солдат и офицеров. Компенсировать разрыв планировали даже с помощью создания иностранных легионов. 16 января 1855 г. к коалиции присоединилось королевство Сардиния (Пьемонт). В конце 1852 г. Виктор-Эммануил назначил премьер-министром графа К. Кавура — этот политик, в отличие от своего короля, не считал, что «Italia fara da se» (то есть справится своими силами), и в своих планах по объединению полуострова рассчитывал опереться на поддержку внешних сил, и прежде всего — Франции, тем более что правительство королевства Обеих Сицилий — консервативного alter ego Пьемонта на полуострове — не скрывало своих симпатий в пользу России. Король Фердинанд II даже запретил экспорт товаров, которые могли быть использованы для снабжения англо-франко-турецкой армии в Крыму.
Посылка сардинского корпуса в Крым позволяла Кавуру несколько восстановить потрепанный Радецким в 1849 г. военный престиж королевства, надеяться на полноправное участие наравне с великими державами на международном конгрессе по заключению мира и поставить там на повестку дня итальянский вопрос. Именно поэтому глава сардинского правительства категорически отказался от получения субсидий от Англии и Франции, заявив, что его солдаты должны рассматриваться в качестве «союзников, а не слуг». Что касается противоречий в восточной политике великих держав, то они интересовали Кавура только с точки зрения интересов объединения Италии. Это понимали и в Вене, где вступление в войну Сардинии было встречено весьма негативно. «Никогда знамена Пьемонта, даже если они развиваются рядом с французскими, — заявил Буоль французскому послу, — не будут ничем иным, как вражескими полевыми значками».
Сардинская армия по штатам военного времени насчитывала 111 батальонов, 93 эскадрона, всего 118 тыс. чел. при 256 орудиях. Армия мирного времени была скромнее — 15-тысячный экспедиционный корпус составил 1/3 всей ее численности. На время войны неприкосновенность границ Пьемонта получила гарантию со стороны Британии и Франции. Прибывшие под Севастополь под руководством ген. Альфонсо де Ламармора сардинцы позволили союзному командованию несколько компенсировать свои потери, особыми успехами на поле боя эти солдаты не отличились, но тем не менее воевали не хуже турок. Именно в крымской распутице среди сардинцев родился лозунг «Из этой глины будет создана новая Италия».
Илл. 64 Транспортировка пушек около Видина на Дунае
Илл. 65 Уильям Симпсон. Могилы офицеров на Каткартовом холме
Илл. 66 Вид Авачинской бухты во время попытки высадки десанта в Петропавловск 4 сентября 1954 г. (фрагмент)
Война на окраинах России. Меры мобилизации
Военные действия Крымской войны велись не только на Балтике, Черном и Азовском морях, в Закавказье и Крыму, но и на Белом море и Тихом океане. Союзники решили навязать России войну на ее окраинах. Это была верная и в целом весьма опасная для Петербурга стратегия, хотя в середине XIX века удары по отдаленным участкам русского побережья не могли дать значительных результатов.
Атака главного русского порта на Белом море — Архангельска — исключалась. По данным британской разведки, его гарнизон состоял из шести тысяч человек, позиции на Северной Двине были прикрыты новыми батареями, на реке действовала флотилия из 15 канонерских лодок и нескольких маленьких пароходов. Три британских судна и отряд морской пехоты в 540 чел. не могли рисковать до такой степени, чтобы позволить себе десант. Впрочем, далеко не все русские берега имели столь солидную защиту. Побережье Белого моря охраняло всего 2,5 батальона. Разумеется, большая часть рыбачьих поселений оказалась беззащитной, многие из них были разорены и ограблены. Прибытие французского подкрепления добавило союзникам решительности. 6 (18) июля 1854 г. два английских паровых 14-пушечных фрегата — «Бриск» и «Миранда» — обстреляли Соловецкий монастырь.
Здесь находился отряд местной инвалидной команды — 60 солдат и офицер. Кроме того, среди монахов оказались отставной капитан-артиллерист и фейерверкер. Вместе они подготовились к отражению возможной атаки. Доставались стволы старых пушек, которые стояли в музее или даже использовались в качестве подпор, всё, что возможно, ставилось на лафеты. Несколько орудий было поставлено в батареи, преграждавшие подступ к бухте, три легкие пушки поставили на колеса и сформировали конную батарею, на вооружение вновь были взяты стрелецкие копья, бердыши и ружья времен то ли царя Федора Иоанновича, то ли Алексея Михайловича. Кроме того, имелось около 500 ядер и 20 пудов пороха.
По свидетельству капитана Э. Оммани, в свою очередь ссылавшегося на донесение бывшего британского консула в Архангельске, в монастырь перед нападением было переведено 8 орудий и 80 солдат — это делало его законной целью для атаки. Полученный отпор вызвал глубокое удивление у моряков. В своем рапорте о случившемся Оммани объяснил свои действия ответом на провокационное нападение со стороны русской крепости на свои суда.
Илл. 67 Белое море. Атака русского поселения фрегатом «Миранда» и корветом «Бриск» в августе 1854 г.
В течение нескольких часов британским кораблям отвечала батарея из двух старых трехфунтовых орудий. Отставным солдатам удалось добиться нескольких попаданий, после чего суда отошли мористее и выслали для переговоров шлюпку. Объявив, что стрельбой было нанесено оскорбление британскому флагу, англичане потребовали капитуляции, пригрозив в противном случае не оставить на месте монастыря камня на камне. Получив категорический отказ сдаться, на следующий день британские суда повторили бомбардировку с ничтожными результатами для крепости начала XVII века. Не удалось даже повредить деревянную гостиницу, стоявшую у стен. Ядра подожгли лишь крышу мельницы. Высадить десант на Соловецком острове англичане так и не решились, хотя в монастыре, кроме инвалидов, были лишь монахи и богомольцы, ходившие крестным ходом по монастырской стене. Эскадра отошла, ограничившись обстрелом и грабежом не имевших артиллерийской защиты прибрежных деревень и монастырей на Белом море. Так, очевидно, желая получить моральную компенсацию за позорный провал у Соловецкого монастыря, 11–12 (23–24) августа 1854 г. фрегат «Миранда» обстрелял и сжег город Кола, гарнизон которого состоял из 50 человек инвалидной команды и ополчения вооруженных жителей без орудий. Корабль, без всякой для себя опасности стрелял по деревянному городу с расстояния 300 метров. Успех здесь был явным, безопасным и обошелся без оскорбления британскому флагу по причине отсутствия артиллерии у оборонявшихся.