«Итак, — сообщал в тот же день Военному министру князю Долгорукову Муравьев, — с падением Карса исчезли остатки Анатолийской армии, коей было в июне месяце до тридцати тысяч человек; иные побиты, часть распущена, многие разбежались, еще большее число вымерло от болезней и голода и около 10 т., в том числе и прежде взятые, попали к нам в плен». 30-тысячная анатолийская армия исчезла. 8677 человек сдались в плен (в том числе 12 пашей и 665 офицеров), 6500 чел. редифа и ополчения были распущены по домам, 8500 погибли во время осады, 2000 перебежали к русским, 2000 находились в госпиталях и только 3000 успели пробраться в Эрзерум. В крепости было взято 136 орудий, 18 тыс. ружей и 1 тыс. штуцеров английского и французского производства, 20 тыс. пудов пороха. Офицерам, к огромной радости Вильямса, было возвращено их личное оружие. С пленными, по свидетельству английских офицеров и врачей, обращались весьма мягко и внимательно.
Позже, во время торжественного приема в Лондонском клубе, Вильямс вспомнил об этом и произнёс тост в честь Муравьева: «Это благороднейший, честнейший, храбрейший и лучший из людей». Больных и измученных голодом солдат, у некоторых из которых не было сил дойти до русского лагеря, кормили и лечили. Гораздо меньше повезло тем, кто был отпущен. Ослабленные солдаты не были обеспечены продовольствием при движении по территории, контролируемой турками. До перевала Саганлуг их конвоировал батальон лейб-карабинеров, далее они шли сами. На перевалах лежал снег. До Эрзерума дошло около 200 человек. Больше повезло оставшимся. В городе немедленно начались работы по обеспечению санитарной безопасности — Карс освобождали от трупов людей и животных. На рынках царила дороговизна на всё, голодавшие люди прятались. «В городе царствовало гробовое молчание. — Вспоминал русский офицер. — Жители, у которых было еще что-нибудь глодать втихомолку, не показывались на улицах».
Начальником Карской области был назначен полковник М. Т. Лорис-Меликов. Главной задачей русских властей поначалу была помощь голодавшим и снабжение города продовольствием и фуражом. Сделать это было непросто — снежная зима мешала наладить подвоз. Тем не менее очистка дорог помогла решить эту проблему. Весьма тяжелыми и проблемными были отношения между разными общинами в пашалыке — больше всего жалоб поступало на курдов и карапапахов со стороны турок и армян. Необходимо было восстанавливать порядок. Лорис-Меликов преуспел в этом. При передаче крепости и области турецким властям 26 июля 1856 г. он получил благодарственный адрес от жителей во главе с муфтием города, в котором говорилось: «Со вступления своего в управление краем, оказывал в нуждах и потребностях жителей всевозможное содействие; не допуская никакие притеснения, не оставляя без удовлетворения доходивших до его высокостепенства просьб». Благодарность принес и мушир Анатолийской армии, принимавший крепость: «Это обстоятельство (обращение жителей — А. О.), доказывает как человеколюбие ваше, так и высокое и точное знание своих обязанностей…»
Илл. 94 Томас Баркер. Сдача Карса, Крымская война, 28 ноября 1855. 1860
Взятие крепости и уничтожение Анатолийской армии было не единственным успехом Муравьева. Уже 28 ноября (10 декабря) 1855 г. Генерал-майор И. К. Багратион-Мухранский доложил В. О. Бебутову: «25 ноября турецкий главнокомандующий внезапно переменил свой план действий. Артиллерия, за исключением горной, понтонный парк и все тяжести с величайшей поспешностью отправлены были назад за Техур; туда же последовали и главные силы, за исключением арьергарда из отборной пехоты и штуцерников, при нескольких горных орудиях и отряде кавалерии, оставленных на Абаше. По полученным сведениям, это наступление без результатов и потом поспешное отступление чрез едва проходимую грязь привели в крайнее расстройство все перевозочные средства Турецкой армии: люди от недостатка провианта, теплой одежды и обуви пришли в совершенное изнурение».
Причиной действий Омер-паши была новость о сдаче Карса. «Это отступление, — писал его английский участник, — совершается в полном беспорядке: все бежали взапуски к морскому берегу, причем паши оказали такую ревность, какой до того в них никто не подозревал. Беспорядок был страшный, и появления какой-нибудь тысячи казаков достаточно было бы, чтобы это отступление превратилось в полное поражение». Еще 18 (30) ноября Муравьев писал ген. Бебутову: «Не Карс от Омер-паши будет зависеть, а Омер-паша от Карса». Теперь эти слова подтвердились на деле. В крепости был оставлен небольшой русский гарнизон, основная часть армии выводилась на зимние квартиры. Вскоре турки откатились назад до побережья Черного моря. Их преследовала немногочисленная русская кавалерия. Это было серьезное поражение коалиции, «настоящий позор для союзников», как назвала его королева Виктория.
Илл. 95 Европейское равновесие. 1855
Баланс сил накануне мира
После Севастополя и Карса наступил момент истины. С одной стороны, потери и победы каждой из сторон делали возможным разговор о мире. С другой, Парижу и Лондону нужен был только победоносный мир, слишком уж дорогой была эта война, чтобы закончиться неопределенно. И, наконец, напряжение войны достигло такого предела, что перелом в военных действиях стал бы возможным только в случае расширения коалиции. Возможности России сопротивляться не были безграничными.
Осенью 1855 г. военные неудачи союзников в Малой Азии были компенсированы политическими успехами. 21 ноября 1855 г. был подписан оборонительный союз между Швецией, Англией и Австрией. По секретному приложению к этому документу Стокгольм обязался начать подготовку к военным действиям в Финляндии, для чего в 1856 г. предполагалось собрать в Швеции до 165 000 шведских, норвежских, французских, английских и даже датских солдат и офицеров. Трудно с уверенностью утверждать, насколько реален был этот план, но безусловно одно — северо-западный театр военных действий становился более опасным для России направлением. Проверить, насколько крепка была оборона там, где находились лучшие части русской армии, союзникам не пришлось, тем более что один из них, а именно Франция, твердо стремился к достижению мира и отнюдь не был заинтересован в расширении географии войны. Пока английская дипломатия готовила в Стокгольме почву для кампании 1856 г., французская в Вене прилагала усилия к тому, чтобы ее и вовсе не было. Австрийский посол в Англии докладывал своему правительству, что Наполеон хочет мира, и поэтому считает выступление Австрии наиболее быстрым способом его достижения.
6 декабря 1855 г., получив информацию об изменении позиции Швеции и Австрии, британское правительство отправило в Париж и Вену проект будущего мирного договора, состоявшего из 5 пунктов:
1) отмена русского покровительства над Дунайскими княжествами, введение взамен коллективного покровительства великих держав при сохранении существующих прав и привилегий Молдавии и Валахии при сохранении сюзеренитета султана, разрешение на создание новой оборонительной системы Княжеств, проведение новой границы в Бессарабии;
2) свобода судоходства по Дунаю, право великих держав иметь в устье Дуная по 1–2 легкому военному кораблю для охраны этого режима;
3) нейтрализация Черного моря, уничтожение на его берегах крепостей и военно-морских арсеналов, ограничение количества военных судов прибрежных государств, то есть России и Турции, легкими кораблями, количество которых будет оговорено позже. Море объявлялось открытым для торгового мореплавания, военные суда в него не допускались, гарантией для последнего условия стал принцип закрытия для военного флага Босфора и Дарданелл;
4) права и льготы христианских подданных султана должны быть обеспечены «без нарушения независимости и достоинства турецкого правительства», при участии всех великих держав, включая Россию;
5) «воюющие державы предоставляют себе право предъявить на общую пользу Европы особенные условия сверх четырех прежних».
Эти предложения Англии были поддержаны Францией и Австрией. 4 (16) декабря 1855 г. Буоль направил в Петербург проект мирного соглашения, сопроводив его недвусмысленной угрозой: «Мы настоятельно просим российский Двор спокойно разобрать предложения, которые мы передаем ему на усмотрение. Мы не будем распространяться относительно тех серьезных последствий, которые повлек бы за собой отказ вступить на вторично предлагаемый нами путь к почетному примирению, отказ, вследствие которого на него обрушилась бы вся тяжесть громадной ответственности. Мы предпочитаем надеяться, что он благоразумно взвесит все шансы. Мы думаем, что в этом мы являемся выразителями пожеланий и насущных интересов Европы». 30 декабря 1855 г. (11 января 1856 г.) Австрия по соглашению с союзниками предложила русскому правительству проект мирного договора и, в ответ на возражения против некоторых его положений, потребовала принятия этого документа под угрозой объявления войны. Для принятия ультиматума было дано шесть дней. Россия оказалась в чрезвычайно сложной ситуации.
За пять дней до вручения ультиматума Фридрих-Вильгельм IV направил Александру II секретное письмо, в котором умолял его пойти на уступки союзникам и… спасти Пруссию. Свое государство он сравнивал с индейкой в пасти союзников, стремящихся разорвать его на части. Франция стремилась к Рейну, Австрия хотела вернуть Силезию, Англия мечтала об уничтожении прусской промышленности. Перспектива начала военных действий на Балтике и возможное восстание в Польше пугало Берлин. Перед лицом угрозы расширения коалиции Петербург не мог рассчитывать на поддержку своего единственного соседа в Европе, который занимал благожелательно-нейтральную позицию в войне. После долгих колебаний и обсуждений, в ходе которых большинство их участников высказалось за уступки, 4 (16) января 1856 г. Александр II принял предложение Австрии. В тот же день Нессельроде известил об этом решении австрийского посла в России.
Военные действия прекратились. Под Севастополем, к немалой радости гарнизона и его противников, было заключено перемирие. Снабжение русской армии на полуострове по окончании военных действий вошло в фазу кризиса, к тому же в госпиталях начиналась эпидемия тифа. В феврале 1856 г. князь Г. А. Трубецкой отметил в своем дневнике: «Положение Крымской армии в настоящее время можно описать одною чертою. Истребление перевозочных средств привело ее в то положение, в которое тщетно старались привести ее союзные, внешние враги. Она отрезана от России, от той страны, где еще есть люди здоровые и скот, могущий ходить и перевозить. С каждым днем эта пустыня, которая отделяет армию от России, всё более и более увеличивается. Что из этого будет, ежели это продолжится, страшно подумать».