Кмн: Что ж, это разумно.
(Длинная пауза, шум сдвигаемых стульев).
Кмн: Позвольте задать личный вопрос, товарищ генерал-лейтенант?
Фм: Что это вы так официально, Николай Иваныч? Давайте без чинов.
Вл: Простите, я вам не помешаю? Раз уж вопрос личного свойства…
Кмн: Совсем напротив, Сергей Борисович. Я бы даже настаивал на вашем присутствии, если товарищ генерал, разумеется, не против.
Фм: Вот даже как? Что ж, я не против, оставайтесь. Так что у вас, Николай Иваныч?
Кмн: Признаться, я удивлен, что вы принимаете дела наших предков так близко к сердцу. Я не сомневался, что вы будете ратовать за скорейшее возвращение.
Фм: А вы почаще сомневайтесь, товарищ капитан второго ранга. Иногда это полезно.
(Пауза, звон разбитого стекла.)
Вл: Простите, я…
Кмн: Ничего, ничего, Сергей Борисыч, бывает.
Фм: Говорят, стаканы бьются к счастью. Верно, господин писатель?
Вл. Я… да, конечно… но я не совсем понял…
Фм: Представьте себе, я тоже. Простите, товарищи, на этом беседу я полагаю законченной. Да, и распорядитесь о катере, меня ждут на берегу.
Вл: Да, но я не…
Фм: (очень громко, с раздражением) я же сказал, господин альтернативный историк, разговор окончен! Во всяком случае – на эту тему!
(Конец записи.)
Глава шестая
Пароходофрегат «Владимир».
14 октября 1854 г.
Капитан-лейтенант Белых
– Любопытная статейка, – сказал Андрей, складывая пополам газетный лист. – Выходит, фантазии Сергея и Николая Николаевича – не такие уж и фантазии.
Белых кивнул. Газету, парижский «Journal des Débats Politiques et Littéraires» недельной давности, он сам доставил с берега этой ночью. То, что задумывалось как короткая вылазка, неожиданно превратилось в полноценную разведоперацию. Капитан-лейтенант не был сторонником экспромтов и слабо разбирался в тонкостях нелегальной работы в неприятельском тылу, и стремительность, с которой развивались события, вызывала у него оторопь.
9-го числа «Улисс» с парусником на буксире вышли в точку рандеву на траверзе острова Змеиный и встретились с «Громоносцем». Двумя часами позже корабли присоединились к отряду Бутакова, а через каких-то восемь часов разведывательная группа в составе Белых, Змея, Карела, Вани Калянджи, Фро и обер-лейтенанта цур зее Ганса Лютйоганна высадилась на берег.
Беспечность, с которой англичане относились к караульной службе, поражала. Они понятия не имели о контрразведке и противодиверсионных мероприятиях – как, впрочем, и о самых обыкновенных проверках документов. И это на важнейшей, стратегической базе в разгар войны! Да тут на каждом углу должны стоять патрули с собаками, а аусвайсы проверять через каждые сто шагов!
Но ничего подобного, разумеется, нет. Окрестности Варны и улочки города-крепости патрулируют морские пехотинцы Ее Величества, а турецким стражникам остаются трущобы вроде Цыганского рынка. Красные мундиры пресекают драки, грабежи, улаживают конфликты с местным населением, собирают упившихся до изумления и покалеченных в потасовках Томми Аткинсов[16]. Могут домотаться к какому-нибудь черкесу или албанцу-арнауту, слишком уж бесцеремонно разгуливающему со своим кармультуком и кривой саблей, могут шугануть подозрительных оборванцев. Но чтобы требовать какие-то бумажки у прилично одетого европейца, сопровождающего даму? Полно, что за вздор, англичане – культурные люди…
«Тут-то мне карта и поперла…» – вспомнил Белых затасканный анекдот. Ситуация, в общем, ясна: двое разведчиков (Фро и еще один, одетый в европейское платье) открыто проникают в крепость и ведут наблюдение. Еще трое, в полном боевом снаряжении, находят укромный уголок и ждут сигнала. Если таковой поступит – на месте определяются с планом действий. Если нет – обеспечивают безопасное возвращение разведчиков.
Оставалось найти подходящего человека – старшего группы. Сам Белых не годился по причине слабого знания языка и местных реалий; по тем же соображениям не подходил и Андрей Митин. Эфэсбэшник неплохо владеет языком потенциального противника, но вот акцент… Фро, послушав его, мило сморщила носик и заявила: «Ах, милый André, ваша смесь английского с нижегородским не обманет даже пьяного валлийского капрала». У Змея отличный шотландский выговор, в турпоездках он ухитрялся сойти за жителя Эдинбурга, но вот актерские способности не внушают никакого доверия. А предложенные Бутаковым кандидатуры офицеров, хорошо владеющих и английским, и французским, Белых отверг – не желал поручать столь ответственное дело непроверенным людям.
Оставался один кандидат. Обер-лейтенанту цур зее Гансу Лютйоганну предстояло изображать дельца из Триеста, приехавшего в Варну по торговой надобности. Байку о якобы зависших на архипелаге десяти тысячах пудов муки из отборной сирийской пшеницы сочинили с помощью дяди Спиро. Старый грек уверял, что в городе полно коммерсантов любых национальностей, и все хотят урвать свой кусок военных поставок.
А Фро будет играть роль супруги свежеиспеченного торговца. На нее у Белых особая надежда: живой ум и авантюрный характер Ефросиньи Георгиевны как нельзя лучше подходили для рискованной затеи. Змея переквалифицировали в «слугу джентльмена» и велели держать язык за зубами. Другим слугой-посыльным, грумом, мальчиком на побегушках «назначили» Ваню Калянджи. Его взяли на берег за великолепное знание языков – греческого, турецкого и французского, не считая родного болгарского.
Все прошло как по маслу. Спустя три часа после высадки Фро связалась по рации с Белых и предложила внести некоторые изменения в план. Вместо того чтобы возвращаться, они снимают в Варне дом (оказалось, сделать это совсем просто) и располагаются там. Таким образом, отряд приобретает базу, а сами разведчики до известной степени легализуются. Белых, растерявшийся от такой наглости, с трудом удержался от того, чтобы не потребовать возвращения сумасшедшей дамочки. Вместо этого он связался с Андреем Митиным, а тот затею одобрил.
В результате разведчики уже третий день подряд изображали супружескую чету. Съемный домишко располагался в купеческой «Гръцкой махалле» (греческий квартал, где обычно селились немусульмане); кроме «герра и фрау Лютйоганн» в нем устроились их «слуги» – юный Калянджи и боевая группа в составе Змея, Карела и самого Белых.
При необходимости любой из них мог вернуться назад – пробраться незамеченными по ночному городу было детской задачкой. Фро сочла нужным ознакомить своих друзей с новинками парижской прессы, и Белых лишний раз убедился, что не ошибся в подруге.
– Значит, в Париже беспорядки… – произнес Бутаков. – Не удивлен. Из того, что я знаю о французском императоре, можно сделать вывод: поражения в этой войне ему не простят. Сорок тысяч народу на улицах, национальная гвардия грозилась стрелять, сотни арестованных…
Андрей снова развернул «Журна́ль де Деба́».
– Да, это серьезно. У нас Наполеон III лишился престола после того, как угодил в плен при Седане. Тогда дело, как вы помните, закончилось Парижской коммуной. Альма, конечно, далеко от парижских предместий, но ведь и положение нынешнего властелина La belle France достаточно шаткое. Он не так давно провозгласил себя императором, и во Франции хватает желающих вернуть Вторую республику. Он и войну-то затеял для того, чтобы влезть в сапоги своего великого дядюшки. И тут – такое фиаско! Разумеется, будет смута, в Париже это не заржавеет.
– Сегодня же надо передать содержимое статьи в Севастополь, – подытожил Белых. – Что касается наших дел: Фибиха пока найти не удалось. Видимо, еще нездоров и не выходит на улицу. А вот его приятеля Блэксторма, репортера из «Манчестер Гардиан», мы вычислили. Да он и не скрывается, расхаживает по городу.
– Что ж, будете готовить операцию захвата? – спросил Андрей. – Хорошо бы взять англичанина поближе к вечеру. Выбить из него сведения о том, где Фибих, и сразу нанести визит.
– А как же с обломками летающей лодки, которые вместе с Фибихом притащили из Евпатории? Их непременно надо уничтожить – даже неисправный мотор, не говоря уже о пулемете, здорово поможет британским инженерам. При их уровне промышленности через пару лет у англичан появится и автоматическое оружие, и аэропланы.
– Вы, капитан, начитались книжек про попаданцев, – улыбнулся Андрей. – Ни через год, ни через пять лет англичане не сумеют повторить эти… хм… изделия. Но пользу из них, несомненно, извлекут. Так что вы правы, незачем оставлять такие подсказки.
Совещание закончилось. Андрей Митин и Белых устроились на площадке, поверх колесного кожуха. Обычно здесь стояла гребная шлюпка, но сейчас ее не было, а с высокого горба открывался отличный вид. Палуба под ногами вибрировала, снизу доносились плеск воды и шлепки плиц. «Владимир» набирал ход.
– А ты не боишься оставлять свою даму с Лютйоганном? – поинтересовался Андрей. – Все же офицер Кайзермарине, дворянин, не нам, разночинцам, чета. А то изображают примерных супругов, так и до греха недалеко.
– Во-первых, – обстоятельно ответил спецназовец, – зависть дурное чувство. Во-вторых, если кто тут из разночинцев, так это ты. А мои предки – природные уральские казаки. А в-третьих, не хочешь ли, мил-друг, в рыло схлопотать за такие предположения? Фро – женщина приличная, чтобы с какими глупостями – ни-ни!
– Я что, я – ничего, вашсокородие! – Андрей принял шутливый тон. – Да и стоит ли переживать, ежели что – мы, если верить Сереге, скоро сделаем этому миру ручкой, надо же дамочке как-то устраиваться? А Лютйоганн – чем не вариант? Не думаю, что он отправится с нами, здесь ему светит карьера первого в мире подводника.