Благодаря родителям – отцу Александру Алексеевичу Жданову (выпускнику Московской духовной академии, доценту по кафедре Священного Писания Ветхого Завета, известному в стране толкователю Апокалипсиса, инспектору народных училищ) и матери – урожденной Екатерине Павловне Горской-Платоновой (дочери инспектора Московской духовной академии) – Жданов вырос убежденным патриотом русского народа и все годы пребывания во властных кругах боролся за восстановление русских в их исторических правах. Видимо, именно это обстоятельство и сблизило Андрея Александровича со Сталиным.
А еще их сближало отношение к христианству. Оба не отрицали веру в Бога. Мне довелось неоднократно и близко общаться с внучкой Иосифа Виссарионовича – Галиной Яковлевной Джугашвили (1938–2007). После гибели ее отца в фашистском плену, она долгое время (с пятилетнего возраста) жила в доме деда и лучше кого-либо знала его образ жизни. Однажды Галина Яковлевна очень удивила меня, мимоходом сказав, что крещена в раннем детстве и тогда же выучила несколько молитв. На мой немой вопрос она пояснила, что в быту Сталина обслуживали преимущественно члены одной семьи, и все они оставались искренними православными верующими. Специально для обслуги на ближней даче вождя была обустроена отдельная молельная комната с небольшим иконостасом. Сам Сталин туда не приходил, но и никто не стал мешать няньке девочки, когда та окрестила внучку вождя в церкви и научила Галину молитвам.
О своем отношении к христианству Сталин открыто сказал в феврале 1947 г. в беседе с кинорежиссером С. М. Эйзенштейном и актером Н. К. Черкасовым: «Конечно, мы не очень хорошие христиане, но отрицать прогрессивную роль христианства на определенном этапе нельзя»[302]. Речь, бесспорно, шла об исторической роли христианства, но и такое заявление в устах руководителя социалистической части человечества многого стоит.
В данном случае ненавистники Сталина и Жданова традиционно обвинят их в ханжестве и коварстве. Однако реалистично мыслящие люди понимают, что в послереволюционной общественной атмосфере иного поведения от обоих ожидать не следовало: ведь руководители страны были такими же зависимыми от незыблемых идейных установок большевизма и конкретной ситуации людьми, как и любой рядовой гражданин. Менять что-либо в обществе следует осторожно, поэтапно и весьма длительное время. Что и делалось.
Кому принадлежит идея восстановления русского народа в его историческом объединяющем страну статусе, мы можем только предполагать. Гипотетически, если судить по последовательности и продуманности действий, правомерно предположить, что идеологом и вдохновителем этого процесса был А. А. Жданов. Сталин поддерживал его, исправлял допущенные ошибки и прикрывал своим авторитетом. Прочее сталинское окружение, включая Л. П. Берию, оставалось всего лишь слепыми исполнителями.
Восстановление русских в статусе государство образующего народа прежде всего требовало воспитание нового, подготовленного к должному восприятию таких изменений слоя руководителей-государственников и одновременное отстранение от власти несостоятельных руководителей – революционеров первой волны. Сказать это легко, а как сделать, если во власти в СССР никого, кроме младшего поколения революционеров первой волны не имелось, да и те в большом числе своем были либо троцкистами с зиновьевцами, либо возомнившими себя местными царьками – вершителями человеческих судеб. Последние в значительной части проворовались или оказались дураками-фанатиками, напившимися человеческой крови в годы гражданской войны и социальных репрессий 1920-х гг. и готовыми продолжать свое пиршество во имя идеи.
Выход был найден: зачистку советской бюрократии первой волны решено было проводить силами самой же бюрократии. Так начался период советский истории, с легкой руки диссидентствующей фронды получивший название «большой террор». Сам Жданов охарактеризовал этот период одной фразой: «Социальная база – бунт чиновников против партии»[303].
Не стоит преувеличивать значение в этом деле убийства С. М. Кирова. Для Сталина эта трагедия оказалась столь же неожиданной, как и для любого советского гражданина. Ведь Киров был самым близким его соратником и единомышленником, отчего именно его продвинули в январе 1926 г. на место Г. Е. Зиновьева – в руководители наиболее оппозиционного к столице города СССР. После убийства Кирова Сталин, уже будучи полновластным хозяином страны, поставил во главе Ленинградской парторганизации, города и области свое самое доверенное лицо – А. А. Жданова. При этом он не смог отказаться от Жданова как от руководителя в центральном партаппарате – Андрей Александрович сохранил за собой все партийные и государственные должности. Особыми решениями Политбюро, которые периодически возобновлялись, Жданов обязывался 20 дней в месяце работать в Ленинграде (на город и область) и 10 дней – в Москве (на весь СССР). Так что уже с конца 1934 г. Жданов рассматривался и в Политбюро, и в стране как единственный преемник Сталина. Умопомрачительная карьера была им сделана менее чем за год – ведь в высшие правительственные круги Жданов вошел лишь в начале 1934 г.!
Зачистка бунтующей бюрократии руками самой же бунтующей бюрократии определила многие черты этого процесса: его поэтапность (когда одних власть имущих репрессировали другие власть имущие, которых, в свою очередь, репрессировали третьи власть имущие и т. д.), вынужденный временный отказ от преследований зачистителей и т. д. В целом, прорусски переориентированная сталинская власть Кремля справедливо репрессировала: 1) по политическим мотивам; 2) по националистическим мотивам; 3) за бюрократические и уголовные преступления.
Однако объективно бюрократия никогда не расстается с властью добровольно и в одиночку. Она всегда утягивает за собой невинных людей, как из собственного окружения, так в еще большей степени – сторонних. Более того, там, где за социальную чистку берется бюрократия, многочисленные невинные жертвы случайных людей неизбежны. Повторяю: как показала и доказала история человечества начиная с древних времен, нет в природе таких сил, которые могли бы избавить общество от трагических преследований невинных там, где бюрократия репрессирует бюрократию. В таких случаях всегда и везде находится большое число желающих поживиться или решить иные собственные проблемы за чужой счет. Для них бюрократ – и мать, и благодетель. А в СССР оболгать человека было относительно легко, поскольку в силу сложившихся обстоятельств (в частности, интенсивного поиска для финансирования индустриализации страны похищенного в годы революции и гражданской войны национального достояния) были разрешены пытки. Предполагалось, что применяться они будут ограниченно и в исключительных случаях (как это сегодня фактически принято в большинстве государств мира), но о какой ограниченности и исключительности может идти речь в мире бунтующей бюрократии? Тем более, что репрессии 1930-х гг. вынужденно осуществлялись преимущественно по сократовскому типу[304].
Страдания многочисленных невинных жертв, утянутых бунтовавшей бюрократией в горнило очистительного пожара, стали в руках диссидентствующей фронды последних лет СССР и в наши дни обвинительной базой для компрометации прорусского периода сталинизма[305]. Де факто речь идет о дикой мировой кампании клеветы на русский народ в статусе государство образующего народа. Как раз эта ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННО раздуваемая по всему Земному шару кампания мордования нашей страны за победоносное правление И. В. Сталина и за восстановление им русских в статусе государство образующего народа и является сегодня базовым основанием мировой гибридной войны против России за ее природные ресурсы (прежде всего за пресную воду и тайгу). Не будет русского народа как государство образующего народа – неизбежно саморазрушится и государство Российское. Оно уже саморазрушается, поскольку ельцинский неокапитализм гораздо сильнее боится русского народа, чем разгрома и капитуляции в гибридной войне.
Следует особо подчеркнуть, что репрессии в СССР до 1934 г. ни к Сталину, ни к сталинизму существенного отношения не имеют – это были репрессии, проводившиеся ленинским большевизмом, в котором Сталин всегда оставался приметным, но все же одним из винтиков общего механизма. Наша внутренняя клеветническая кампания против «культа личности Сталина» (возобновленная группой Яковлева – Горбачева в продолжение хрущевского балагана и не прекращающаяся по сей день) изначально выполняет роль подрывного механизма, предназначенного для полного разрушения национального самоуважения, самоидентификации и чувства самосохранения у населения страны. Заодно эта кампания стала индульгенцией на государственные преступления и незыблемой гарантией неприкасаемости для постсоветской высшей капиталистической бюрократии. Скорее всего, так было задумано изначально и реализовано в 1980-х гг. Сознательно или по недомыслию (не суть важно!), но эта бюрократия соучаствует в гибридной войне против народов России на стороне врага. К сожалению, кампания запугивания населения эпохой подавления бюрократического бунта прорусским сталинизмом пресекает любые попытки назвать происходящее ныне с нами своими именами.
Но вторая половина 1930-х гг. в действительности стала началом возрождения русского народа из революционного небытия – Русским Ренессансом. Причем этот Ренессанс по праву равно следует называть Ждановским, поскольку целиком и полностью связан с государственной деятельностью этого великого человека. В муках и терзаниях шло возрождение русского народа как государство образующего народа.
Прежде всего, изменилась государственная идеология. Как по мановению палочки в прессе и литературе прекратились обвинения русских во всех бедах и страданиях бедняков других национальностей. К народу стали возвращаться национальные герои (к какому бы классу они не принадлежали); национальные праздники и обычаи