– право каждой семьи на достойное жилье;
– право на достаточное медицинское обслуживание, должны быть созданы условия для сохранения здоровья человека;
– право на достаточную экономическую защиту в старости, при болезни, несчастного случая, безработице;
– право на хорошее образование.
Перечислено было то элементарное, что дала советскому человеку Советская власть и что отнял у него в 1991 г. ельцинский переворот. В 1944 г. американский конгресс отказался поддержать предложения президента. Но в ноябре 1944 г. Рузвельт в четвертый раз победил на президентских выборах. И можно было не сомневаться, что по окончании войны он наверняка занялся бы претворением в жизнь Экономического билля. Тогда-то сторона, которую предложенные реформы затрагивали в первую очередь, т. е. владельцы Федеральной резервной системы, банкиры – хозяева «Джойнта» в числе всего прочего, и рискнули устранить президента. Наиболее вероятным убийцей выступил Генри Моргентау. СМИ были полностью под пятой у банкиров, так что организовать всеобщее молчание танснациональному капиталу ничего не стоило.
2. Многих в США беспокоило дружеское отношение Рузвельта к Советскому Союзу. Недовольных в правительстве представлял вице-президент Г. Трумэн. Когда война вошла в заключительную стадию, эти недовольные решили устранить Рузвельта и готовиться к войне с СССР. Так сложился широкий заговор в ближнем окружении президента. Убийство случилось по сугубо внешнеполитическим мотивам.
Сомнительно, что столь частная проблема могла стать причиной физического устранения главы государства. Ведь и обе палаты Конгресса, и Верховный суд страны находились в руках крупного капитала. Следовательно Рузвельт в своих намерениях помочь СССР был полностью парализован законодательной и судебной властью страны.
3. Заговор сионистов. Об этих событиях написал особый меморандум ближайший сподвижник Рузвельта Г. Гопкинс[550]. «Накануне закрытия Ялтинской конференции президент поразил Черчилля, сообщив ему впервые, что он собирается вылететь в Египет и что он пригласил короля Египта[551], Ибн Сауда[552] и Хайле Селассие[553] встретиться с ним на борту крейсера на Большом Горьком озере[554]. На эти встречи он выделил три дня. ‹…› Я лично решил, что все это в сущности шутовство и что президент просто предвкушал удовольствие от встречи с колоритной вереницей повелителей этой части мира, которые считали, что президент Соединенных Штатов Рузвельт может избавить их от всех бед. Я не знал, что он собирался беседовать с Ибн Саудом о палестинском вопросе. ‹…› Обсуждение этого вопроса было кратким и конкретным. ‹…› И когда президент попросил Ибн Сауда разрешить большому числу евреев въезд в Палестину, указав, что это незначительный процент по отношению к общему населению арабского мира, он был крайне поражен, когда ибн Сауд не моргнув глазом сказал: “Нет”. ‹…› Я знаю, что совещание о Палестине так и не приняло характера серьезного обсуждения проблемы, а превратилось в монолог Ибн Сауда, и у меня сложилось мнение, что президент находился под слишком большим впечатлением того, что ему говорил Ибн Сауд. Я никак не могу понять заявления президента на одной из пресс-конференций о том, что он за пять минут узнал от Ибн Сауда о Палестине больше, чем за всю свою жизнь…»[555] Под конец беседы Рузвельт взял на себя устное обязательство: «в качестве главы американского правительства, я не предприму никаких действий, которые могли бы оказаться враждебными по отношению к арабскому народу»[556]. 5 апреля того же года уже из Вашингтона он подтвердил сказанное в письме к Ибн Сауду.
Любители демонизировать сионистов, смешав их в одну кучу с банкирами транснационального капитала, утверждают, будто президента Рузвельта убили за то, что он стал опасной помехой на пути создания еврейского государства в Палестине. Правда, по той же причине потребовалось бы перебить большую часть госдепа США и министерства обороны страны. Хотя нельзя отрицать и того, что накануне, в ноябре 1944 г. сионистские террористы из «Лехи»[557] убили в Каире британского статс-секретаря на Ближнем Востоке лорда Мойна[558]. Но Мойн был англичанином, и покушение организовали на улицах египетской столицы. Сомнительно, что президентская охрана поместья в Уорм-Спрингс оказалась столь непрофессиональной, что в дни мировой войны допустила чужаков к резиденции главы государства. Разве что роль сионистского террориста выполнил все тот же Генри Моргентау.
В любом случае, из трех версий наиболее правдоподобным организатором вероятного убийства следует признать транснациональный капитал. У банкиров и причины были самые веские, и возможности организовать покушение неограниченные. А это означает только одно: перед Сталиным при выяснении вопроса о причинах смерти Рузвельта наверняка мелькали имена хозяев Федерального резервного фонда, а следовательно, и еврейский «Джойнт».
Щербаков – один из ключевых политиков Русского Ренессанса. Будучи первым секретарем Московского обкома ВКП(б) и начальником Совинформбюро, он почти семь лет принимал на себя основные удары при попытках Кремля государственным регулированием восстановить национальный паритет в творческих сферах столицы и страны в целом. О каком гадючнике человеческих отношений идет речь, может понять лишь тот, кто вплотную сталкивался с этими творческими сферами. Так что не удивительно, что у Александра Сергеевича пошаливало сердце – ведь он был объектом ненависти такого огромного числа истеричных людей и оставался им столь длительное время.
На Щербакова, как на талантливого и расчетливого руководителя, в годы Великой Отечественной войны возлагалось всё больше и больше обязанностей общегосударственного уровня. Под конец он совмещал шесть высоких руководящих постов.
Под его командованием Совинформбюро выиграло информационную войну у фашистской Европы – такое случилось первый и единственный раз в истории России!
Щербаковым была проведена вся организационная работа по подготовке гимна Советского Союза – в конкурсе участвовали более 70 композиторов и столько же поэтов. Предварительный отбор был осуществлен Щербаковым. Сталин только отредактировал и утвердил окончательный вариант.
Как выдающийся идеолог, Щербаков стал одним из создателей советского пантеона героев Великой Отечественной войны. Ведь только наивные люди думают, будто человек совершил выдающийся подвиг и стал народным героем. В действительности схожие подвиги совершали десятки, а то и сотни людей. Но идеологи, исходя из обширной информации о героях, своей волей определяли, кому быть общенародным героем, а кому остаться героем местного значения. Такова проза жизни. И так было во все времена и у всех народов. Но против такой прозы Великой Отечественной пытаются нынче воевать под радостные истерики «желтых» СМИ многочисленные полусумасшедшие «правдоискатели». Чума на их больные головы! Александр Сергеевич всю войну оставался ведущим советником Сталина в таких вопросах.
В целом мы с вами, как и весь советский народ в военные годы, видим нынче Великую Отечественную войну, читаем прессу Великой Отечественной войны такой, какой преподал ее нам Александр Сергеевич Щербаков. Он создал советскую информационную концепцию Великой войны. Надо понимать, что наши мужественные, высокоталантливые операторы работали не там, где им пожелалось, но там, куда их направляли по решению одного человека, а славные корреспонденты писали о том, что было одобрено или выделено одним человеком – Щербаковым. Оттого он и являлся самым доверенным лицом Сталина.
Щербакова же признают выдающимся организатором ПВО Москвы. В годы войны наша советская столица оказалась самой защищенной из столиц всех воевавших тогда стран. Из огромных воздушных армад, которые посылали на Москву фашисты, всякий раз к городу прорывались единицы бомбардировщиков – столь удачно была организована система ПВО Щербакова. Так что тысячи москвичей обязаны Александру Сергеевичу своими спасенными жизнями и сотни тысяч – спасенным жильем и имуществом.
Правда, отплатили ему эти москвичи черной неблагодарностью. О памятнике военному градоначальнику генерал-полковнику Щербакову и говорить не приходится. Напоминала о нем – руководителе Москвы в судьбоносные для Родины и города годы станция метро Щербаковская, да и ту спешно переименовали в 1990 г., чтобы стереть с лица столицы последнюю память об идеологе и проводнике Русского Ренессанса. Кто это осуществил – общеизвестно.
Смерть Александра Сергеевича воистину загадочная.
Весной 1945 г. он перенес на ногах инфаркт миокарда. Врачи поставили точный диагноз в апреле месяце. Методика лечения этой болезни в те годы предполагала длительный и желательно неподвижный постельный режим. Щербакова поместили на излечение в санаторий «Барвиха» под Москвой. Наблюдающим врачом ему назначили заместителя главного врача Романа Исаевича Рыжикова. Консультировал больного уже известный нам по делу ЕАК профессор Я. Г. Этингер.
8 мая Щербаков, пролежавший в постели менее месяца (!), якобы уговорил Рыжикова отпустить его на денек в Москву. Согласие было дано, и Александр Сергеевич совершил первую поездку в столицу и обратно. Поскольку больной перенес ее благополучно, он был отпущен и 9 мая. На этот раз Щербаков остался ночевать дома. В ночь на 10 мая он умер в результате повторного, на этот раз обширного инфаркта. Это было подтверждено в ходе вскрытия.
Сердце покойного изъяли, поместили в спецраствор и оставили на хранение. Тогда было заведено в течение семи лет после смерти сохранять сердце большого государственного чиновника на предмет возможной повторной экспертизы. По какой причине был заведен такой порядок, ныне не известно.