V
Для ознакомления с доказательствами тюркского происхождения караимов обратимся к их истории и этнографическим особенностям на основе других научных данных.
Начнем с сохранившихся пережитков их народных верований — таких далеких и противоречащих официальному вероучению, базирующемуся на Ветхом завете. Прежде всего остановимся на малоизвестных фактах сохранения у караимов следов их старых языческих верований.
Караимское духовенство в течении ряда веков успело преобразить мировоззрение своих единоверцев. Хотя остатки былого язычества и старины, столь ценные для специалистов по этнографии, ныне уже почти исчезли из памяти тюрков-караимов, однако кое-что еще удается уловить в этой области. Сохранились отголоски их древней мифологии — воспоминания о божествах добра и зла. “Улуг-Ата” (великий отец) божество доброе, приносящее людям мир, покой, дождь, урожай и благополучие. Наоборот — “Каргавлы-Ата” (или сокращенно “Каргалата”), что в переводе означает “отец-проклинатель”, божество злое, приносящее бедствия и несчастья: моровую язву, засуху, неурожай и т.п. Именем первого божества называется караимский народный календарь с тюркскими названиями месяцев [9], которые начинаются с апреля [10]: артарык, куралай, башкускан, язай, улагай, чыры-кай, айрухсай, кюзай, согумай, кышай, каракышай, сююнчай. Именем второго божества поныне караимки пугают своих детей и даже раз в году по традиции ставят в своих домах чучело, изображающее этого злого духа[11].
Интересно отметить обычай, также бытовавший у каримов до 80-х годов прошлого столетия: в каждом доме, в комнате, отводимой гостям, на почетном месте непременно висел бубен на вбитом в стену деревянном гвозде — “чюй” — именно деревянном, а не железном. До конца XIX века старики с особыми причитаниями в стихах, ударяя в бубен, изгоняли из дома духа в дверь, на улицу и затем, вернувшись обратно, открывали окно, чтобы в комнату вошли лучи восходящего яркого солнца. Впоследствии обычай этот исчез, но до наших дней на деревянный гвоздь вешали в кухне сито, формой напоминавшее бубен... Что касается “чюй” — деревянного гвоздя, то он, по-видимому, тоже играл роль доброго предмета. Так, все части детской колыбели — деревянной люльки -скрепляли деревянными гвоздями. Ни одна караимка не решалась положить ребенка в люльку, где вбиты железные гвозди, ибо такими гвоздями забивают деревянный гроб. Нельзя было раскачивать люльку без ребенка, иначе он умрет. Вообще, вокруг колыбели ютится целый ряд суеверий и примет.
Добавим, что у караимов до последнего времени сохраняется понятие о священных дубах, растущих на самом старом их кладбище в Крыму, около Чуфт Кале (близ Бахчисарая), называемом по — народному Балта Тиймез (т.е. топор не коснется) — нечто вроде средневековых верований жителей Фуллы в Крыму или чувашских “керемети” [12]. До XIX века к этим дубам, во время засухи, шло во главе народа само караимское духовенство, молясь о ниспослании дождя. Как видим, официальная религия, не будучи в состоянии противостоять народному требованию, не могла еще до прошлого столетия выжить чисто языческие верования и обряды, переносящие нас к временам Кирилла и Мефодия в Крыму [13], или же в страну чувашей, к берегам Волги, докуда в раннее средневековье распространялись земли царства хазарского. Самое название старейшего караимского кладбища Балта Тиймез указывает на то, что караимы не рубили растущих на их кладбище вековых дубов или их ветвей. Это признавалось святотатством [14]. Академик Паллас, еще в конце XVIII века отметил, что ханские чиновники, вымогая у караимов деньги, угрожали, что если не дадут, то они силой вырубят дубы на их кладбище [15]. Об угрозе ханских властей вырубить “священные” деревья караимов имеется также указание в приписке, помеченной 1648 годом, на сохранившемся в г. Бахчисарае старинном молитвеннике.
VI
Мы уже упоминали о том, что караимы в СССР считаются тюрками по племени и в частности потомками народа хазарского, от которого, видимо и унаследовали эти языческие обычаи. Теперь рассмотрим, что говорят о племенном происхождении караимов разные специалисты с точки зрения своих научных дисциплин.
Часть хазаров в эпоху своего наивысшего могущества в конце VIII или в начале IX века приняла учение Ветхого Завета. Хаган, его двор и правящий класс исповедовали эту веру, которую известный русский историк Иловайский характеризует, как караимскую [16]. Так ее представляют и мусульманские писатели, в частности, Хасан Ата ибн Мулла Мухаммед, из волжских татар [17]. То же подтверждает и известный еврейский ученый С. М. Дубнов, опровергая тенденциозное желание некоторых считать хазар талмудистами, дважды возвращаясь к этому вопросу, он определенно высказывается, что исповедание Ветхого Завета у хазар было караимского вида [18].
Более ста лет тому назад ученый ориенталист, проф. СПб Университета — В. В. Григорьев в обширном исследовании “Еврейские религиозные секты в России”, трактуя о караимах, как о последователях учения Ветхого Завета, приходит к заключению, что в отношении караимов нельзя ставить исповедуемую ими веру в связь с их племенным происхождением. Он пишет дословно: “Заметим лишь, что наречие татарского языка, которым говорят караимы, не заключает в себе ни малейшей примеси еврейских слов, оборотов или каких либо других следов того языка, которым должны были говорить их предки, если эти предки точно были евреи. С другой стороны, в очертаниях лица наших караимов, также нисколько не проглядывается тот резкий национальный еврейский тип, который с первого взгляда позволяет отличить израильтянина от человека всякой другой нации, тип, который евреи сохраняют неизменно под всеми широтами земного шара. Оба обстоятельства эти невольно наводят на мысль: или, что караимы наши, если они действительно евреи, в самой сильной мере подверглись когда-то смешению с народами тюркского племени, и что это смешение должно было быть постоянно, долговременно и происходить еще с весьма отдаленных времен; или — и это едва ли не вероятнее, по крайней мере, в наших глазах, что они совсем не евреи, а потомки тех турков — хазаров, которые, как известно, исповедовали Закон Моисея и владели Крымом с VIII до XI века” [19].
Последующие ориенталисты уже считают крымских и происходящих от них литовских караимов не иначе, как народом тюркского происхождения. Так, проф. В. Д. Смирнов, историк Крыма, неоднократно высказываясь в том же смысле, в самое последнее время, говоря об известной крепости Чуфт Кале, заключает: караимы, остаток некогда господствовавшего в Крыму целого народа хазар, вытесненного оттуда другою, хотя и родственной тюркской народностью, основались в своем старинном укреплении Чуфт Кале [20]. В самое последнее время, известный польский ученый академик Тадеуш Ковальский в энциклопедии “Swiat i Zycie” поместил статью “Tatarzy”. В подотделе “Karaimi”, подводя итог своим многолетним исследованиям вопроса о караимах, он заявляет, что несведущие совершенно неправильно причисляют караимов к евреям, от которых они отличаются верой, языком и происхождением [21].
Если оставим в стороне многих других историков и филологов-ориенталистов, которые на основании исторических и языковых данных уже давно указали на тюркское происхождение караимов, то увидим, что к этому имеются и многие другие доказательства. Так, профессор истории искусств при Виленском Университете М. Морелевский на основании исследования геометрических орнаментов на полотенцах и других ручных тканях, на вышивках золотом и праздничных хлебных лепешках караимских женщин в Крыму, путем систематического сопоставления и сравнения их с таковыми же произведениями других народностей, уже в этом отношении изученных, также устанавливает в заключение тюркское происхождение караимов [22].
VII
Коснемся теперь других отличительных признаков караимов. Представляют интерес неизвестные в литературе легенды, предания, сказки, пословицы, поговорки, песни и даже домашний быт караимов. В их сказках и героических песнях — дестан прославляются богатыри, носящие старотюркские имена, говорится о прославленных воинах, о семиглавых чудовищах, также носящих старотюркские названия.
Господствующая фабула караимских сказок почти тождественна таковым у турок и татар. Героем сказок является сын ханский, отыскивающий царевну необыкновенной красоты или другую девицу, лицо которой сравнивается с луной и притом в четырнадцатую ночь месяца, т.е. с полнолунием (отсюда и распространенное у караимов женское имя — Айтолу, т.е. полная луна). Брови этой красавицы сравниваются с луком, ресницы со стрелами, щеки - с персиком, губы с черешней, стан — с гибким кипарисом и т.д. Или наоборот, героем сказок является сын бедняка, отличающийся признанной храбростью, отыскивающий богатый клад или тоже красавицу, охраняемую семиглавым драконом — ермавуз. Герой храбро подходит к извергающему огонь чудовищу и отсекает ему шесть голов, после чего обезвреженный дракон умоляет не мучить его и отсечь седьмую голову... Путь героя к замку красавицы или пещере с кладом лежит через горы, долы, горные потоки или через моря. Идут или едут на быстроходных аргамаках, иногда не только скачущих по земле, но и летающих в поднебесье. Попадается в сказках и описание горемыки-неудачника, который, идучи сорок дней и ночей, обернувшись, видит, что он прошел пространство величиною не более ячменного зерна... Любопытны и присказки длинные, предлинные и рифмованные, подчас трудно поддающиеся переводу на другие языки [23].
Переходя к быту и обычаям караимов, интересно отметить, что сохранилось любопытное описание свадеб, происходивших во времена ханов в упоминавшейся нами караимской крепости Чуфт Кале, со всеми подробностями тех обрядов и обычаев, долго и строго соблюдавшихся у караимов, которые любят уверять, что обычаи составляют половину веры — “адат диннин ярысыдыр” — говорят они. Впервые эти обряды и обычаи собрал и записал небезызвестный и довольно либеральный для своего времени настоятель кенасы в Чуфт Кале С. Бейм по поручению Русского Географического Общества, членом которого он состоял, и впоследствии и напечатал [24]. Видим там описание ночной скачки всадников, бешено летящих вверх по дороге в крепость, освещенную светом факелов; загораживание пути с целью заставить жениха откупиться, на что возмущенная свита открывает стрельбу из пистолетов при бое больших турецких барабанов, бряцании бубна и звуках зурны; повествуется также о купании в бане жениха, торжественном бритье его головы и пр. Интересные описания для пытливого этнографа.