Как языку крымских караимов, так и литовских, уделяли много внимания отечественные и заграничные востоковеды. Первым серьезно занимался языком караимов русский акад. В. В. Радлов, который обнародовал ряд текстов на обоих наречиях караимов и ввел в свой знаменитый многотомник — “Опыт словаря тюркских наречий” лексический материал языка крымских, тракайских и луцких караимов [36,37]. Он же первый охарактеризовал наречия северных караимов, сказав: “Куманский язык сохранился почти в первоначальной чистоте у литовских караимов” [38]. В последнее время выказал интерес к лексике перевода Библии на старокараимский язык (Крыма) тюрколог акад. В. А. Гордлевский [39].
Из иностранных ориенталистов проявили интерес к языку караимов немецкие, венгерские и, главным образом, польские ученые.
Немецкий ученый К. Foy поместил небольшую статью “Karaimisch — turkische Sprachproben aus Halic in Galizlen” [40]. Это была первая и, к сожалению, неудачная попытка исследования караимского языка западно-европейскими учеными, как справедливо отметил профессор Варшавского Университета А. Зайончковский в цитированной выше статье его.
Венгерский ученый Bernhard Munkasci, как и немецкий проф. Карл Фой, имел случай заняться языком караимов из города Галича. Тогда Галич входил в состав Австро-Венгрии. Этот ученый опубликовал один религиозный гимн “Karaimiscki — tatarische Hymn aus Polen” [41]. Здесь обращает на себя внимание самое определение языка, как караимско-татарского. К сожалению, и этот ученый ничего интересного не внес в изучение языка караимов. Обоих их затмили польские исследователи — Я. Грежегоржевский, (I. Crzegorzevski) и, главным образом, Т. Ковальский (Т. Kovalski).
Первый выступил в 1903 году в Австрии со статьей “Ein turk-tatarischen” [42]. Здесь язык назван тюрко-татарским. Впоследствии Грежегоржевский выпустил обширное исследование на польском языке “lezyk Lach — karaitov.Narzecze poludniove (lucko-halickie)” [43]. Он приводит в этой статье тексты не столько содержания религиозного, сколько светско-обрядового. Правда у него встречаются ошибки в изложении обрядов караимских, но это к языку не имеет отношения. Язык же отработан у него основательно, и автор является пионером исследования говора караимов-галичан. Грежегоржевский подходит к вопросу о происхождении караимов так же, как и русские ученые, а именно, что они потомки хазар [44]. Акад. Т. Ковальский главным образом остановился на языке тракайских караимов, отметив разницу между этими двумя говорами в своем докладе в Академии Наук [45]. Сперва этот ученый выпустил в свет две предварительные статьи, одна из которых является чисто лингвистической [46], а другая носит отчасти и этнографический характер [47]. Затем уже появился в свет в серии академических изданий его обширный труд — “Karaimiche texte im dialect von Troki” [48]. При несомненных достоинствах этой книги, все же отметим один крупный ее недостаток, а именно: все приводимые тексты, почерпнуты из караимских письменных источников и в большинстве случаев - религиозного содержания. Между тем, как русский акад. В. В. Радлов обнародованные им тексты записывал непосредственно из уст народа. Поэтому и словарный запас у акад. Ковальского получился не народный, как у Радлова, а какой-то странный — богослужебного характера. Тем не менее, труд этот высоко оценен в западноевропейском ученом мире, а сам Ковальский повторил в нем слова Радлова, охарактеризовав язык тройских караимов, как близкий к языку куманов (половцев). Этот автор приводит в своем труде обширную библиографию о караимах.
Польским ученым, занявшимся языком и историей тройских караимов, является упоминавшийся проф. А. Зайончковский — ученик акад. Ковальского и караим по национальности. Он издал на польском языке основательный труд о суффиксах в караимском языке — Suffiksy iminne I czasovnikowe v jezyku zachodniokaraimskin (przyzynek do morfologii jezykow tureckich) [49]. Другой молодой тюрколог — Вл. Зайончковский — собрал и опубликовал пословицы и поговорки западных караимов [50]. Известный писатель и бывший издатель журнала на караимском языке “Karai Awazy” Ал. Марткович выпустил караимско-польский-немецкий словарь [51].
Из беглого перечня имен авторов и их трудов видно, какой живой интерес вызвал в ученом мире язык караимов.
Кстати будет добавить, что когда турки по инициативе своего Президента — преобразователя страны Кемаля Ататюрка приступили вслед за принятием латинского алфавита в 1928 году [52] к очищению своего языка от неимоверного наслоения арабских и персидских слов, то они начали искать для замены их слова как среди сельского населения Малой Азии, так и у родственных им народностей. Созданная для этой цели особая Комиссия Тык deli Tetkik Cemiyeti заимствовала из языка западных караимов 330 слов чисто тюркского корня [53]. В учрежденном в 1937 году в Истанбуле (во дворце Долма-Багче, на берегу Босфора) Турецком Государственном Музее изображена в одной из зал, во всю стену, громадная географическая карта Азии и Европы, на которой отмечены цифрами пункты распространения тюркских языков, где под № 3 на крайнем западе указан язык литовских-караимов.
X
На обоих указанных наречиях караимов существует своя, хотя еще и не очень богатая литература, которая неустанно пополняется и расширяется в последнее время. В Крыму, во второй половине прошлого столетия прославился поэт Юсуф Эрак, причем не столько оригинальными стихотворениями, как талантливыми переводами русских поэтов: Державина, Жуковского, Пушкина и Лермонтова, а также — басен Крылова, которые по достоинству оценены и изданы Академией Наук отдельной книгой в 1888 году [54]. Впоследствии их включил акад. В. В. Радлов в VII том “Образцов народной литературы северных тюркских племен” [55]. Эрак употреблял арабский или гебрайский алфавит, тогда как позже караимы перешли на латинизированный или русский алфавит, которым пользуются и поныне. Кроме Эрака популярны у крымских караимов стихотворения С. Пигита, С. Бабаевой, А. Катыка, и др. Причем последний, равно как и О. Леви, подвизался и на драматическом поприще, написав ряд комедий и драм, которые долго не сходили со сцены.
Среди западных караимов выделялся С. Кобецкий своими оригинальными стихотворениями, которые он напечатал в виде первого опыта в русской транскрипции [56]. Они нашли должную оценку у проф. Т. Ковальского, который их перепечатал в латинской транскрипции в академическом издании своего труда [57]. Из ныне живущих можно отметить талантливых писателей и поэтов: С. Фирковича, Я. Малецкого и М. Тынфовича. Фиркович и Малецкий и по сей день усердно переводят на свой язык стихи Пушкина и иных русских поэтов.
В Крыму, на Украине и в Литве издавались журналы на караимском языке: “Бизим йол” (Наш путь) в Симферополе, “Karai Awazy" (Голос караима) в Луцке и “Onarmah” (Преуспеяние) в Паневежисе.
Тесные рамки очерка не позволяют дольше останавливаться на языке караимов и на произведениях, написанных на этом языке, вызывающем, как мы видели, большой интерес в ученом мире. С образцами языка крымских караимов мы ознакомили читателя по пословицам.
XI
Остается еще сказать, что имя караимов исторически связано с известной в Крыму древней крепостью Чуфт Кале, близ г.Бахчи-сарая. Крепость эта в прежние времена носила разные названия: Гюхер Кермен [58], Кырк Ер [59], и, наконец Кош- Кала, по народному говору соответствующее своему нынешнему названию Чуфт-Кале (двойная крепость), которое искажено потом в Чуфут- Кале, как утверждает историк Крыма проф. В. С. Смирнов [60].
Город-крепость расположен в 3,5 км. от Бахчисарая, между ущельями и стремнинами, на крутой скале высотой в 560 метров над уровнем моря. Наружные т.е. новые крепостные стены, с воротами, обитыми толстым железом, построены в конце XIV века. Об этом гласит надпись на могиле строителя — караимского князя Елизара; время постройки старых (средних) стен приблизительно относят к раннему средневековью. Ввиду того, что внутри крепости имеется много пещер, служивших для жилья (с окнами и дверьми), ученые полагают, что крепость эта, равно как и другие пещерные города Крыма — относится к глубокой древности.
Вблизи железных входных ворот крепости находится многовековое караимское кладбище, о чем уже была речь. По словам проф. Д. А. Хвольсона, который лично исследовал на месте памятники этого кладбища, можно считать, что древнейшие погребения относятся к VIII и IX в.в. нашей эры, т.е. к периоду хазарского владычества в Крыму [61]. Следовательно, уж несомненно караимы в это время населяли Джуфт Кале. Акад. А.Е. Крымский в статье «Чуфут Кале», помещенной в сборнике историко-филологического отдела Академии Наук Укр. ССР высказывает о караимской крепости следующие соображения: «Історичне життя те можна більш-менш твердо зв'язати з епохою хазарського панування; та може бути саме отут мали притулок останні кагани Х-ХІ в.. що визнавали релігією юдейську” [62]. По мнению этого ученого, здесь нашли убежище последние хазарские цари, после разгрома их столицы Итиля, на Волге, в 1016 г. соединенными силами князя Мстислава Владимировича Тьмутараканского и Византийского императора Васш лия II.
Из дальнейшей хроники известно, что среди караимов в Чуфт Кале выдвинулся род Хаджи Мусалы, который дал ряд правивших здесь князей, носивших не соответствующие их скромному положению титулы, вроде “великого князя”, “державного главы обеих крепостей”, как о том можно судить по надписям на надгробных памятниках.
...Владения караимских князей ограничивались небольшой округой, с центром в Чуфт Кале, и ближайшими от этой крепости селениями: Таш-Ярган, Ягмурча, Чабак, Коксу и др. Таким образом, караимы, жившие в большом количестве в Мангупе, Херсонесе, Солкате, Кафе, Согдае, Отузе и др. многочисленных селениях, оставались вне пределов округи, под властью греков и генуэзцев. Проф. Хвольсон отмечает, что караимы в случае надобности умели защищать свое “довольно укрепленное место”, ссылаясь при этом ид-князя Эльягу, который пал в 1216 году при защите крепости/от генуэзцев [63]. “Крепкою стеною был он для своего народа внутри крепости и вне ее” переводит проф. Хвольсон надпись на могильном камне, воздвигнутом в память этого князя.