Раиль настолько его поразила, что препятствием не стала даже значительная разница в возрасте. Следует добавить, что еще в детстве сердобольный миссионер способствовал его крещению и направлению на учебу в семинарию, из которой он со временем был изгнан и стал журналистом. На свадьбу сестры в Тургай поехали Ананий и Эстер с маленьким сыном. Сохранилась уникальная фотография, на которой мой отец запечатлен на руках Алиби Джангильдина. Затем он переехал в Крым, вновь вернулся в Тургай, где вместе со своим другом Амангельды Имановым, возглавил восстание 1916 года. Стал первым казахом коммунистом, принял самое деятельное участие в проведение первого съезда советов Казахстана. Не смотря на то, что в советское время считался буржуазным националистом, счастливо избежал репрессий, и ушел из жизни с должности заместителя председателя Верховного Совета Казахстана, оставив о себе добрую память у своих соотечественников.
Вероятно, их брак не имел перспективы, но не будем гадать по той простой причине, потому, что сразу после гражданской войны в Симферополе вспыхнула эпидемия тифа. Работавшая в тифозных бараках Раиль заразилась сама, и заразила своих родных. Практически одновременно ушли из жизни она и мой дед Матвей Поляков.
По словам моего отца, которому в тот год было 10 лет, она терпеть не могла большевиков, и была убежденной эсеркой.
Аналогично события развивались и на Сумщине, но только с той разницей, что дополнительную роль играл украинский фактор.
Садук (Савва) Туршу (1891–1965) + Каноненко Антонина Павловна (1901–1973) Венчание состоялось в 1919 года, и, вероятно, с этого времени, Садук Туршу официально становится Саввой. Это имя мы будем использовать в дальнейшем.
Также в браки с православными вступили его сестры Груня и Лидия, чьи караимские имена нам еще предстоит установить.
В историю своего родного города Сумы она вошла, как Груня, впрочем, нам удалось установить, что 1 января 1888 года у сумского купца Ильяго Эфроимовича Туршу от жены его Алтын Моисеевны родилась дочь Гулюш. В примечании указывалось, что в 1910 году перешла в православие и вышла замуж Розонова [10, л. 11.].
Поразительный факт, но девушки из караимской семьи стала организаторам и активным членом сумского культурно-просветительского общества «Просвита». В 1909 году Груня Туршу приняла участие в создании «Малороссийского кружка любителей драматического и музыкального искусств». Стала деятельной помощницей и актрисой в спектаклях местного энтузиаста и мецената театра Дмитрия Митрофановича Корепанова. Как можно понять из нашего далека, это стало возможным только после ухода из жизни ее отца. В 1919 году ее арестовывала деникинская контрразведка, причем обвиняли не в пропаганде большевизма, чего не было, того не было, а в пропаганде украинской культуры.
После окончания гражданской войны увлеклась радио и принимала участие в деятельности Сумского общества любителей радио. Не смотря на то, что не имела собственной радиостанции, стала достаточно профессиональным радиолюбителем. То, что у нее не было своей радиостанции объясняется ее непролетарским происхождением. Кто ей позволил бы самостоятельно общаться со всем миром? Как артистка постоянно принимала участие в радиоспектаклях. Сразу после закрытия общества друзей радио властями в 1930 году переехала в Киев, а затем в Москву.
К сожалению, дальнейшая судьба практически не известна. Было у нее две дочери, одну из которых звали Лидия. Если кто-либо знает больше – откликнитесь.
Сегодня, уже неоспоримый факт, что Груня (Гунюш) Туршу была первой актрисой из числа женщин караимок!
Эмилия Ильинична Туршу (1898 —?)
О ней мы знаем еще меньше, так как после гражданской войны она уехала из родного города.
Бубюш Вениаминовна Туршу (1880–1972)
Она оставалась единственным убежденным противником нарушения традиций. Так сложилась судьба, что «своего караима» она так и не встретила. Прожила долгую жизнь. Преподавала в Москве, ее труд был отмечен медалью «800 лет Москвы», орденом «Трудового красного знамени», которые хранятся в моем семейном архиве. С выходом на заслуженный отдых вернулась в Крым, где жила вместе с сестрой, сначала в селе Отрадном (Ханышкой) Бахчисарайского района, а потом в Симферополе, Кривой переулок, 23.
Мой друг Виктор Красников родился в селе Ханышкой, которое вскоре переименовали в Отрадное, рассказывал мне, что поскольку в 1-м классе он был единственным учеником (1944 год рождения), то его одного обучали по очереди Анна Вениаминовна и Бица Вениаминовна. Все это закончилось тем, что за год учебы он успешно прошел программу 1-го и 2-го классов, и, сдав какой-то комиссии из Бахчисарая экзамен, был переведен сразу в 3-й класс. Не смотря на то, что он, закончил только Симферопольский автотранспортный техникум, впоследствии стал одним из лучших в Крыму профессиональных корректоров и всегда с теплотой вспоминает своих первых учителей – двух интеллигентных старушек, заложивших фундамент его грамотности.
Завершая тему смешанных браков, не могу не отметить, что по прошествии века, уже в седьмом, восьмом поколении все мы – их внуки-правнуки стали кто русскими, кто украинцами, кто евреями….
В соответствии с выдвинутым и почти осуществленным моей дочерью лозунгом: «Туршу всех стран, объединяйтесь!» нечто подобное уже происходит и хочется верить, что эта книга поспособствует этому самому гуманному и бескорыстному объединению.
Уже в детстве я осознавал, что мои бабушки, отец были свидетелями уникальных событий революции, гражданской войны и часто расспрашивал их. Их воспоминания были совершенно разные.
Меня поразила фраза о том, что по словам бабушки «Германская война» шла где-то очень далеко. Радио не было. Источники информации – газеты и слухи. В газетах не столько читали о том, какой город оставили или взяли, а внимательно просматривали, регулярно публиковавшиеся списки погибших или попавших в плен офицеров, нередко встречая в них знакомые имена.
Проведенное мною исследование выявило следующую картину призыва караимов в армию. Если их сгруппировать по наибольшей представительности, то она будет следующая: Одесса – 128; Евпатория – 63; Бахчисарай – 33; Петроград – 28; Харьков – 11; Кременчуг – 4; Бердянск – 4.
Среди них было два Туршу оба из Харькова, прапорщики Ме-ворах Маркович Туршу и Яков Маркович Туршу. Все призванные из Петрограда, Пскова и Вильно караимы были офицерами.
Радость возращения участников войны домой в конце 1917 в начале 1918 омрачилась волной самосудов и расправ, охвативших Крым в начале 1918 года.
Моему отцу было в ту пору 7 лет, он учился в приготовительном классе реального училища и обладал определенной свободой передвижения. Вероятно, поэтому видел много больше, чем его мать, которая тогда работала на симферопольском телеграфе. На его глазах в феврале 1918 года матросы убивали людей только за то, что на голове был буржуйский котелок, так тогда называли головной убор типа шляпы, убивали за отсутствие мозолей на руках.
В силу своего социального положения все караимы Крыма оказались в группе риска, риска смертельного.
В восьмидесятые годы мой ученик и друг Сережа Артищев, который тогда служил в милиции, по моей просьбе выбрал адреса всех проживающих в Крыму людей с фамилией Туршу. Ими оказались две старушки, которые жили в Евпатории. Я встретился с ними. Одна из них Елена Иосифовна, выслушав мою приамбулу, сказала, что я из «Вениаминовичей», а она из «Ароновичей».
Её отец Иосиф Исакович Туршу был военным ветеринаром и буквально за день до трагических событий вернулся домой. Убили его у них на глазах. Убили только за то, что на нем была офицерская форма. Поразительно было и то, что всю последующую жизнь она прожила на улице, носящей имя человека, который участвовал в этой и других расправах.
В скорбном списке погибших в эти дни караимов помимо Иосифа Исааковича значится и Туршу Илья Моисеевич (1868–1918).
В силу своего социального положения, воспитания, убеждений основная масса караимов либо служила у белых, либо старалась дистанцироваться от участия в братоубийственной войне. Впрочем, занимать позицию «моя хата с краю» практически не получалось.
В феврале 1918 г. в Сумах Садук Ильич Туршу был арестован первый раз. Семью обложили контрибуцией, забрали автомобиль, фабрику национализировали, то есть тоже забрали.
Потом пришли петлюровцы, потом деникинцы, снова красные… Арестовывала Савву практически каждая новая власть. Он, как мог, дистанцировался от своего «проклятого капиталистического прошлого» и позиционировал себя, как артист театра, равноудаленный от любой власти. Такая позиция оказалась самой удачной. В этот период у него состоялась встреча с Григорием Котовским, который в силу каких-то причин помог ему выйти на свободу при красных.
В Крыму ситуация была практически аналогичной: сначала власть захватили большевики, потом немцы, при которых было создано краевое правительство, которое возглавии караим Соломон Крым, вновь большевики, вновь белые и, наконец, в конце 1920 года опять большевики.
Как вспоминал отец, смена властей мало что меняла в его детской жизни. При белых он вступил в скаутский отряд, где ему дали красивый, громкий барабан; при красных с этим же барабаном вступил в пионерский отряд. В скаутах ему нравилось больше, так как там кормили. Все солдаты, будь то белые или красные к детворе относились доброжелательно и потому не вызывали у него никакого страха.
Как это не покажется странным, но приход немцев в 1918 году оставил в памяти крымчан вполне позитивное впечатление. Безукоризненно работал железнодорожный транспорт, и поезда от Севастополя и до Киева и дальше до самого Берлина ходили строго по расписанию. В городе был порядок, торговля процветала… Все это потом обернется трагедией для крымских евреев, которые, помня о немцах 1918 года, отказывались верить слухам о массовых расстрелах евреев на оккупированных территориях. К сожалению, официальная пропаганда об этом помалкивала, да, наверное, ей бы и не поверили.