Царь Болгарии Борис III
Писано 03.02.1942
Несколько раз прочитав послание болгарского монарха, Сталин вздохнул, медленно положил бумагу на стол и прошелся по кабинету.
– Эка его проняло! Нет, товарищ Ларионов, как говорил в свое время Владимир Ильич, это действительно архинужное и архиважное письмо! Это тоже победа советского оружия, причем достигнутая без единого выстрела. Вы сделали совершенно правильно, что передали это письмо лично мне в руки, минуя обычные для такого рода переписки каналы. У вас есть что-то еще?
– Да, товарищ Сталин, – кивнул вице-адмирал. – Болгарский царь был с вами не до конца откровенен. На самом деле его волнуют не столько угрозы Германии оккупировать его страну, сколько планы соседней Турции войти в состав антигитлеровской коалиции и на этом основании напасть на Болгарию, входящую в число союзников Третьего рейха. Турецкие зверства там были упомянуты совсем не зря. Сведения о подготовке турецкого вторжения в Болгарию были получены путем радиоперехвата. Кроме того, самолеты-разведчики зафиксировали переброску турецких войск с Кавказского ТВД на Европейский.
– Значит, не все так просто, товарищ Ларионов? – быстро спросил Верховный Главнокомандующий.
– Совсем не все так просто, товарищ Сталин, – вздохнул вице-адмирал Ларионов. – Кроме всего прочего, все это крайне несвоевременно. Не та фаза войны.
Сейчас Болгария для нас – как чемодан без ручки. И нести тяжело, и бросить нельзя. Как мне известно, у нас сейчас нет в наличии свободных войск, которые у нас просит царь Борис. Две армии, которые сейчас выводятся из Ирана, наверняка понадобятся на другом участке фронта. Образно говоря, у нас сейчас нет лишних четверти миллиона солдат, а если они и есть, то они совсем не лишние.
Сталин некоторое время молча ходил по кабинету, потом посмотрел на вице-адмирала Ларионова.
– Вы совершенно правы, действительно сейчас у Красной Армии нет ни одного лишнего бойца, ни одного. Но и бросать Болгарию на произвол судьбы мы тоже не можем, потому что тогда ни одна страна не захочет быть союзником СССР. Придется нам им помочь.
– Товарищ Сталин, тут надо подходить, как говорится, тщательнее. С одной стороны, мы должны предотвратить удар Турции по Болгарии…
Верховный кивнул.
– Вы правы, товарищ Ларионов, турки для нас не союзники, а скорее шакалы, которые почуяли запах добычи и теперь стремятся присоединиться к сильному. Между прочим, всего пару месяцев назад эти войска готовились напасть на наше Закавказье, а сейчас поворачиваются совсем в другую сторону. Мы должны удержать их от этого шага, но без того, чтобы показать наш интерес к самой Болгарии. Что говорит об этом ваш иновременной опыт? Ведь ваше соединение готовили как раз против Турции.
Вице-адмирал Ларионов сначала задумался, потом сказал:
– Товарищ Сталин, как было сказано в одной хорошей комедии, «тот, кто нам мешает, тот нам поможет». Угроза нападения Турции станет основанием для того, чтобы Болгария не посылала свои войска на фронт, а напротив, требовала для их усиления новейшее немецкое оружие и боеприпасы. Пусть Риббентроп устроит истерику президенту Иненю, тому полезно.
А наш НКИД, в свою очередь, должен заявить, что любые действия, предпринятые Турцией самовольно, без согласования с нами, будут предприняты ею на свой страх и риск. У нас свои планы операций на советско-германском фронте, и мы совсем не собираемся их менять в угоду турецкой военщине.
Кроме того, никакого формального союза между нами нет, а в таких условиях их вступление в войну будет выглядеть чистой авантюрой. Но мы его обязательно заключим, и тогда, разумеется, предпримем совместные наступательные операции. Турецкий пес должен сидеть на цепи, время от времени гавкать, и ждать, пока ему не бросят кость. Это что касается Турции.
Болгария в таком варианте будет увеличивать армию, выпрашивать у Германии танки, самолеты, артиллерию и вообще всячески демонстрировать обеспокоенность. Пусть царь Борис потребует размещения немецких частей вдоль турецкой границы…
– И какая в этом для нас выгода? – скептически спросил Сталин.
Вице-адмирал Ларионов кивнул.
– Все достаточно просто. Ввод нашего экспедиционного корпуса в Болгарию надо приурочить к летнему немецкому наступлению. Точнее, к его разгрому.
Товарищ Сталин, есть одно слово, которое действует на Гитлера как запах валерьянки на кота. И это слово – нефть! Ближе к лету по перемещению войск станет ясно, какой именно вариант наступательной операции выбрали немцы. Но совершенно очевидно, что главный удар будет нацелен на Кавказ. В том, что они еще будут наступать и на Сталинград, я сейчас совершенно не уверен. Сил, по сравнению с нашим прошлым, у немцев значительно меньше, но с бесноватым фюрером все может быть – подпишет директиву, и будут наступать как миленькие.
Но, товарищ Сталин, обсуждать сейчас детали этой операции бессмысленно. Товарищи Василевский, Жуков, Конев, Бережной справятся с этим лучше меня. Главное, чтобы это сражение сыграло здесь ту же роль, что и разгром немецкой «Цитадели» в нашей истории. Но на год раньше. А если одновременно с этим ввести войска в Болгарию, то, пожалуй, можно будет попробовать одновременно заставить Румынию сменить сторону в войне.
Если дела у немцев пойдут скверно, то достаточно будет убить или арестовать Антонеску, после чего король Михай совершит государственный переворот и повернет штыки своей армии против немцев и венгров. По крайней мере, в нашей истории он именно так и поступил. А пока мы должны тянуть время, выяснять немецкие планы и готовиться, готовиться, готовиться. Лето сорок второго года решит, сколько всего лет продлится война – пару, или четыре-пять. Если наши генералы повторят все свои ошибки прошлой истории, то не будет нам прощения.
– Согласен с вами. – Сталин покрутил в руках карандаш. – Поскольку царь Борис так доверяет вам, то придется возложить на вас как переписку с ним, так и руководство этой операцией. Все доклады – только мне лично и в этом кабинете. Подготовьте необходимые расчеты по высадке сил и средств, необходимых для обороны Болгарии. В качестве ложной цели для десанта для отвлечения германского командования в документах пусть фигурирует Одесса. Мы ее, конечно, тоже освободим, но по-другому – с суши. – Сталин немного помолчал, держа паузу. – Вы меня поняли, товарищ Ларионов?
– Так точно, товарищ Сталин, понял, – ответил вице-адмирал, – довести до болгарского царя Бориса наши пожелания по внешней политике Болгарии и приступить к планированию десантной операции.
– Правильно, товарищ Ларионов, – кивнул вождь, – а турок немного придержит НКИД. Пока Громыко на это дело поставим, а потом посмотрим. – Сталин прошелся взад-вперед по кабинету. – Скажите, как вы видите будущее нашего флота на послевоенный период?
– Товарищ Сталин, если будет выполнена программа максимум, которую нам тут изложил генерал-майор Бережной, то вот что нам будет необходимо для сдерживания американского флота на рубежах Атлантики и Тихого океана.
Во-первых, сильная противолодочная оборона. Как ближней зоны, по охране непосредственно побережья и портов, так и дальней зоны, вынесенная далеко вперед. Корабли должны быть дополнены противолодочными самолетами, способными длительное время барражировать над морем. Это могут быть как летающие лодки, так и обычные сухопутные самолеты морской авиации.
Во-вторых, основой противокорабельной обороны должны стать торпедные подводные лодки, самолеты с противокорабельным вооружением и береговые установки, как ракетные, так и ствольной артиллерии соответствующих калибров. Все это должно быть сверху прикрыто истребительной авиацией, зенитными батареями и зенитно-ракетными комплексами…
Неожиданно Сталин спросил:
– Скажите, товарищ Ларионов, а что нам делать с уже заложенными линкорами типа «Советский Союз» и линейными крейсерами типа «Кронштадт»? Как я понимаю, они уже устарели?
– С одной стороны, да, – честно признался вице-адмирал, – побоище у португальских берегов, знаете ли, заставляет задуматься. С другой стороны, линкоры и тяжелые крейсера необходимы в составе ударной и десантной эскадр, действующих на большом удалении от наших берегов, крупные корабли – это важный элемент их боевой мощи.
Кроме того, и на «Советском Союзе», и на «Советской Украине» пока все застопорилось на стадии корпусных работ. Как я догадываюсь, товарищ Курчатов уже начал работу над Бомбой и Реактором?
В ответ Сталин только молча кивнул, подтверждая догадки собеседника.
– Тогда пусть у СССР будут первые в мире линкоры и крейсера с атомной силовой установкой. Надо будет проверить, можно ли адаптировать существующие проекты «23» и «69» к новому типу силовой установки, в случае невозможности сделать это, лучше разобрать имеющийся технический задел и начать все сначала. На крупном надводном корабле не такие жесткие требования по габаритам, как на подлодке, так что начинать можно и на реакторах первого поколения.
Кроме всего прочего, необходимо пересмотреть комплекс вооружения. В качестве главного калибра линкоров желательно иметь такие орудия, чтобы они могли стрелять как обычными снарядами, так и управляемыми или самонаводящимися составными комплексами противокорабельного и зенитного назначения, состоящими из собственно снаряда и отдельного ракетного двигателя. За образец можно взять наши гладкоствольные танковые пушки для стрельбы снарядами с отделяемым поддоном. Стреляем снарядом, имеем относительно дешевое поражение целей на дальности сорок – пятьдесят километров. Стреляем составным ракетным комплексом, тогда дальность увеличивается до сто пятьдесят – двести километров, но каждый выстрел будет влетать в копеечку. Также возможно создание облегченных снарядов, которые позволят увеличить дальность более чем вдвое и без использования ракетного двигателя.
Для линейных крейсеров лучше всего было бы иметь главный калибр в виде четырех трехорудийных башен калибра 305 мм. Вместо отдельного противоминного калибра в 152 мм и отдельного зенитного калибра в 100 мм, использовать на всех крупных кораблях флота универсальный калибр в 130 мм. За основу при проектировании системы взять нашу универсальную башенную установку АК-130.