А майор-то смотрит на меня внимательно, не отпускает. Потом он все-таки решается заговорить:
– Товарищ старший лейтенант, у меня к вам личный вопрос. Я понимаю, что мы никак не могли встречаться раньше, но у меня постоянно такое ощущение, что я вас где-то видел…
Я вздыхаю.
– В зеркале вы меня видели, товарищ майор, ну, или почти меня. Особенно когда были моложе, примерно лет десять назад. – Майор уставился на меня непонимающим взглядом. – Ведь вы же Санаев Иса Георгиевич, тысяча девятьсот пятого года рождения? – Майор машинально кивнул. – Ваша младшая сестренка Нина, двадцать четвертого года рождения, приходилась матерью моей матери, а вы мне, Иса Георгиевич, соответственно двоюродный дед.
С остолбенелого майора можно было с натуры писать картину про библейский соляной столп. Было так тихо, что, казалось, было слышно, как в голове майора ворочаются шестеренки.
Я лично его не знал, да и не мог знать. Его, полковника госбезопасности, расстреляли вслед за Берией в пятьдесят третьем. Но у бабушки Нино был альбом с фотографиями времен ее молодости… Я узнал своего двоюродного деда сразу, как только увидел его вместе с генерал-лейтенантом Василевским на КП бригады. Тогда он не заметил нашего сходства – лицо у меня было перемазано боевым гримом.
Что-то я отвлекся. Дедушка-то, кажется, хоть еще и держится за голову обеими руками, но уже начал приходить в себя. Эх, дед, дед… А еще кровавая гэбня!
Кашлянув, майор поднял на меня глаза.
– А ведь точно, стервец, похож! А я-то голову ломал! А Бесоевы – это какие будут: владикавказские или…
– Алагирские! – вздохнул я и постучал пальцем по циферблату часов. – Время, товарищ майор госбезопасности.
– Ах, да, – встрепенулся тот и, вскочив, начал быстро одеваться. – Поеду с вами, а то не ровен час… – чего не ровен час он не уточнил, а вместо этого спросил: – Ну и как там?
– Плохо там, товарищ майор, – ответил я. – Опять была война, опять горе, опять кровь. Не надо об этом, тут этого своего хватает.
– Да, хватает! – майор госбезопасности надел полушубок. – Но все-таки, так вот какие у нас внуки, холодные и безжалостные! Манштейна брал?
Я мотнул головой.
– Нет, товарищ майор, в это время я со своей группой брал Евпаторийское гестапо. Поверьте, после этого любой Манштейн – это такая преснятина.
– Оба-це! – Санаев остолбенел. – Так Евпаторийское гестапо – это твоя работа?! Не знал! Вы что, в самом деле там всех в ножи взяли?
– В ножи не в ножи – не в этом суть. Есть такие девайсы для бесшумной стрельбы…
– Что, что? – не понял майор. – Какие такие девайсы?
– Ну, устройства по-аглицки! – я показал ему глазами на часы. – Товарищ майор госбезопасности, времени же совершенно нет!
– Ах, да! – он затянул ремень, снял с крюка трофейный МП, и мы вышли в коридор.
Это была та самая школа, в которой еще двое суток назад размещался штаб Манштейна. Мои парни квартировали в самом конце коридора, в угловом классе. После давешней шутки с подрывом подстанции, резервные генераторы едва справлялись с освещением, вольфрамовые волоски в лампочках едва рдели. Так, в багровой полутьме, почти на ощупь, мы дошли до нужной двери. Я распахнул ее и рявкнул внутрь:
– Парни, подъем, выходи строиться, есть работа срочная и вполне не пыльная!
Ну, а дальше было все как всегда. У нас же не пехота какая-нибудь. Парни понимают, что ради забавы после трех суток боев я их от отдыха отрывать не буду. Вышли и построились как миленькие.
Пока они обмундировывались и экипировались, я связался с дежурным по бригаде и договорился взять для выполнения задания особой важности два «Тигра» и один тентованный КамАЗ. Во-первых, понадобится возить товарищей Берию и Кузнецова. Во-вторых, арестованного, в-третьих, для целого взвода моих головорезов в полной боевой экипировке КамАЗ – это самое то.
Короче, со всеми делами, выехали мы в сторону Севастополя в 20:28. Сто километров за полтора часа езды? Успеем! Хорошо, что шоссе Симферополь – Севастополь при советской власти держали в более-менее приличном виде, да и водители у меня сами понимаете какие. Так что получилась не езда, а смертельный номер – «Только у нас и только для вас».
Машины – тоже звери: моторы ревут, скорость за сто. На что майор ГБ Санаев боевой мужик, но и он, побледнев, сидел на заднем сиденье «Тигра», прихваченный ремнем безопасности. Было видно, как перегрузки на виражах швыряют его из стороны в сторону. Да, такие гонки для местных – слишком много адреналина. Отсюда, наверное, и общий успех наших действий. Немцы просто не успевают ничего понять, когда мы их начинаем месить.
Короче, домчались до Севастополя ровно за час и пять минут. Майор госбезопасности сунул под лобовое стекло картонку с энкавэдэшным «вездеходом», так что на блокпостах нас вовсе и не останавливали, только завистливо провожали взглядами большие мощные машины незнакомых очертаний.
Первым делом мы заехали в городское управление НКВД, там Санаев предъявил страшную ксиву личного порученца ЛПБ, чем произвел эффект разворошенного муравейника. Туда-сюда забегало все городское управление. Вскоре к нам присоединилась еще одна полуторка с бойцами НКВД и капитан госбезопасности Осадчий.
Следующий пункт назначения – аэродром. Не тот, который на мысу Херсонес, а второй – поближе. Капитана Осадчего посадили в нашу машину рядом с майором Санаевым. Гонки по ночному городу были не такими крутыми, но все равно впечатляющими.
Ровно в двадцать два ноль пять наша автоколонна ворвалась на окраину аэродрома. С юга, в облачной мгле, уже довольно близко были видны фары заходящего на посадку вертолета, и был слышен довольно специфичный, ни на что не похожий свист турбин. Фары поставленных полукругом машин высветили площадку на окраине аэродрома. Пилот все понял и плавно опустил вертолет в самой середине светового пятна. Из раскрытого люка на землю спустились два человека, придерживая от ветра головные уборы. Майор госбезопасности Санаев шагнул вперед, прикладывая руку к шапке:
– Товарищ народный комиссар внутренних дел…
Я непроизвольно бросил взгляд в сторону капитана ГБ Осадчего. Боже ж ты мой, с человека можно в натуре писать картину «Приплыли»: трепет и благоговение во взоре. Пока мой двоюродный дед рапортовал, капитан Осадчий просто млел от присутствия столь высоких особ.
– Товарищи, – выслушав рапорт, Берия быстро оглядел собравшихся, – не будем зря терять времени. Николаю Герасимовичу как можно быстрее надо принять командование, – он посмотрел на майора ГБ Санаева. – Товарищ майор, на какой машине мы поедем? А то, гляжу, вы здесь целую автоколонну собрали.
– Сюда, товарищ нарком, – майор показал на наш «Тигр». – Товарищ Кузнецов поедет во второй машине с капитаном госбезопасности Осадчим.
– И много у вас людей? – Берия бросил быстрый взгляд на стоящие чуть в стороне КамАЗ с полуторкой.
Майор Санаев козырнул:
– Товарищ нарком, к операции привлечены: взводная тактическая группа Осназа РГК, командир старший лейтенант Бесоев и опергруппа Севастопольского отдела НКВД, командир – капитан НКВД Осадчий.
– Так, так, – Берия сделал шаг в мою сторону и прищурился, – слушай, товарищ майор, мне кажется, что старший лейтенант Бесоев чем-то на тебя похож?
Мой двоюродный дед тяжело вздохнул.
– Так точно, товарищ народный комиссар, он внук моей младшей сестры, Нины.
Тут челюсть капитана НКВД Осадчего совершенно отвалилась и осталась висеть на специальных страховочных веревочках, придуманных как раз на такой случай. А то грохоту бы было! А в НКВД лишнего шума не любят.
Берия одобрительно посмотрел на меня, потом на майора и, проходя к машине мимо остолбеневшего капитана Осадчего, вдруг не удержался и выдал фразу почти по Райкину:
– Товарищ капитан, закройте рот, мы уже все сказали!
Потом взялся за дверцу, задумался и добавил:
– И вообще, вам лучше забыть все, что вы здесь услышали. Это я вам как ваш прямой начальник говорю.
С этими словами милейший Лаврентий Павлович из пронзительной сырости январской севастопольской ночи переместился в жарко натопленный салон «Тигра», в комфорт и уют. Это, конечно, не представительский «Паккард», но и не «эмка».
– Коля, – сказал я своему водителю, садясь на переднее сиденье, – ты особо не гони. Помни, что везешь не дрова, а лично товарища Берию. Веди аккуратней, тщательнее, можно сказать… Тут недалеко, мы успеем.
– А почему не гнать? – вмешался в разговор Берия. – Время дорого, так что давайте без нежностей. Товарищ сержант, – это он к Коле, – вообразите, что у вас на заднем сиденье не товарищ Берия, а эти, как его – дрова. – Во, блин, юморист!
Майор ГБ Санаев повернулся к нему:
– Товарищ нарком, вы извините, но этот Коля, если дать ему волю, вытрясет из вас душу. Мне эти ночные гонки из Симферополя в Севастополь на всю жизнь запомнятся. Я чуть не поседел раньше времени.
Тем временем мы выехали с окраины аэродрома в Николаевке и направились в сторону Южной бухты. Быстро, но без всяких каскадерских штучек.
– Товарищ майор госбезопасности, – в зеркало заднего вида было видно, как Берия одним глазом посмотрел на моего двоюродного деда, – ранняя седина – это наше с вами профессиональное заболевание. Обыкновеннейшая вещь. Единственное спасение от нее – это лысина.
Потом «лучший менеджер всех времен и народов» через зеркало встретился взглядом со мной. Сказать честно, это было как удар током.
– Товарищ старший лейтенант, я уже где-то слышал вашу фамилию, только не могу вспомнить, где.
Ой, подумал я, хитрит ЛПБ – с его-то памятью и не запомнить! Но если он так хочет, подыграем! Но вслух ничего сказать не успел.
Вмешался мой дорогой двоюродный дед:
– Товарищ народный комиссар, старший лейтенант Бесоев командовал штурмовой группой, которая в ночь с четвертого на пятое января захватила Евпаторийское гестапо.
– Ой, как хорошо! – всплеснул руками Берия. – Вы, товарищ старший лейтенант, просто замечательный человек. От лица Советского правительства выражаю вам благодарность за спасение жизней наших граждан и захват опасных военных преступников. Вы и вся ваша группа по линии нашего наркомата уже представлены к правительственным наградам.