Все, вышло время нашего недолгого отдыха. Вчера ночью звонил Сталин и подтвердил – начало операции «Полынь» ровно в 6:00. В районе Каховки, как гнойный нарыв, собирается кампфгруппа генерала Гудериана. Ее ядром являются две новые танковые дивизии, 22-я и 23-я, а пехота – сборная солянка. Если верить донесениям разведки, все это напоминает группировку российских войск в Чечне в году так в 2000-м. Нашей истории, естественно. Довелось участвовать в той кампании, так что я сейчас Быстроходному Гейнцу не завидую. Даже немцы в таких условиях способны организовать немалый бардак. Ну, а уж если мы поможем…
Оставляем машинный двор МТС, который неделю был нам временной воинской частью. Все вещи уложены, распиханы по машинам. С нами и наши женщины в медсанбате, который мы разместили в немецких полугусенечных вездеходах, и специалисты НПО «Рубин» и МКБ «Кристалл», которые присутствовали на борту «Северодвинска» в этом походе. Конечно, это не первый состав этих организаций, скорее второй-третий. То есть совсем юные гении и пожилые середнячки, эрудированные и упертые, как кони, которые тянут свои темы благодаря усидчивости. Но и это будет диким пинком советскому НИОКРу. Сталин сказал, что в смысле их безопасности и одновременно сохранения секретности он больше полагается на их путешествие вместе с нашей бригадой, чем на какие-то окольные маршруты через Новороссийск или их перевозку самолетами. Кроме того, пусть они посмотрят своими глазами на оккупированную территорию, потом будут работать не за страх, а за совесть.
Так что вся эта научная братия, вместе со всеми своими записями, компьютерами и прочим багажом, едет в нашем обозе. Константин Константинович, чуть посмеиваясь, называет наше хозяйство ордой, только не уточняет, какой. Даже вертолетная группа с нами, все ее бензовозы, БАО и прочее хозяйство.
Первым за ворота выходит танковый батальон. Рота «семьдесятдвоек», потом по две роты КВ и Т-34. В интервалах между ротами идут ЗСУ «Панцирь-С». Пусть люфтваффе на юге и разгромлено, но береженого и Бог бережет. Каждый день они пытаются подтянуть сюда новые силы. Как сказал мне контр-адмирал Ларионов, Толстый Герман сейчас внедряет такую штуку, как полевые мини-аэродромы, на которых сидят по три бомбардировщика или четыре «мессера». Заманаешься их бомбить. Правда, пока они не очухались после того, как наши соколы их капитально проредили. И теперь немецкие асы способны только на мелкие пакости, массированные налеты остались в прошлом. Они не лезут туда, где могут огрести по зубам, то есть в Крым, а стараются тиранить наши тылы на других направлениях.
Их тактикой стали ночные удары малыми группами по железнодорожным станциям, госпиталям и прочим тылам. А ночных истребителей в советских ВВС еще нет – у них и обычных-то едва хватает. Эвакуированные заводы только-только дали первую продукцию.
Вслед за танкистами временное расположение покидают механизированные батальоны морской пехоты, по десять БМП-3Ф и тридцать полугусеничных тягачей. Для усиления огневой мощи, стрелковые роты до предела насыщены трофейными немецкими пулеметами. Что поделать, если «дегтярь», мягко выражаясь, не дотягивает до необходимого уровня, а «максим» – это целая артсистема, которой нужен по уму расчет из четырех человек, как для сорокопятки.
Есть еще одна проблема – всех вновь зачисленных в штат бригады надо обмундировать по-нашему, то есть в камуфляжку. Товарищ Сталин как бы между прочим сообщил мне, что образец ткани передан на одну известную ткацкую фабрику. Советские ткачихи обещали выполнить задание партии в срок. Какой этот срок, я спрашивать не стал, все равно он от этого не изменится. Зачем это? Просто бывают моменты, когда осназ РГК должен быть заметен, как манекенщица на подиуме. В противном случае мы все должны носить красноармейское х/б и бесследно растворяться в толпе. Ага, плавали, знаем.
Кроме того, униформа имеет крайне высокий психологический статус – это как перевод из кандидатов в действительные члены. А они этого достойны – настоящие бойцы. Кто воюет полгода – с Одессы и Дунайской флотилии, а кто – три месяца на обороне Севастополя. Мы учим их только тактике и рукопашному бою, а боевой дух, отвага и упорство у них свои. Я горжусь, что Сталин доверил мне этих людей, и я сделаю из них таких рейнджеров, что американцы в своем Техасе будут дрожать от ужаса. Да, морская пехота тоже аккуратно прослоена зэсэушками, так что асам люфтваффе не светит и здесь.
Вслед за морской пехотой двигаются штабные службы, авторота, груженная боеприпасами и топливом, медсанбат, БАО, и замыкают все это комендачи на БТР-80, которые тоже оказались в трюме «Колхиды». Берия добавил в комендантскую роту своих волкодавов и преобразовал ее в батальон. Теперь это наш резерв и одновременно инструмент для зачистки освобожденных территорий от шпионов, изменников, вражеских пособников и прочих нехороших людей.
Последним за ворота выезжает мой «Тигр». Вместе с нами двигается дивизион «Смерчей» и батарея «Солнцепеков». Но их я могу использовать только в самом крайнем случае, их боекомплект нужен Сталину для другой очень важной операции. Хотели двинуть и «Искандеры», но потом передумали. Они и из-под Евпатории много до чего могут дотянуться в Румынии, или даже Венгрии. Один-два пуска в ночь по свежевыявленным объектам приводят немецкое и румынское командование в мистический ужас и недоумение… Как так, все было спокойно, и вдруг внезапно все взлетело на воздух.
Обгоняю колонну по обочине, «Тигр» – это такая зверюга, везде пройдет. Прокатил как-то раз на передовую Константина Константиновича Рокоссовского – это когда мы рекогносцировку полосы прорыва делали. Он весьма впечатлился увиденным. Причем не столько комфортом (на него генерал не обратил внимания), сколько проходимостью и надежностью «Тигра».
Бригада выходит на исходную. Смотрю на часы – ровно в шесть ноль-ноль, за полтора часа до рассвета, артиллерия Крымского фронта начинает артподготовку, расчищая нам дорогу огневым валом. Бьют не только орудия РГК, ранее входившие в состав СОРа и Крымского фронта, но и захваченные трофеи. Каждый ствол будет стрелять, пока для него есть хотя бы один снаряд, и лишь потом отправится на переплавку. Или нет – ведь должны же у нас быть еще трофейные боеприпасы. Я читал, что в июне-июле сорок первого года немцы захватили столько наших корпусных гаубиц 152-мм и дивизионных 122-мм, что даже развернули выпуск боеприпасов для них. Должен сказать, что эти гады и нашими танками не брезговали. Причем не только Т-34 и КВ, но и Т-26 и бэтэшками. Сам видел в Крыму. И не только нашими – в панцерваффе есть батальоны, укомплектованные трофейными английскими и французскими танками. Я уже не говорю про серийно выпускающиеся чешские 35(t) и 38(t). Сегодня или завтра наши танкисты попробуют на зуб этих зверей – ведь по данным разведки, таких танков у Гудериана больше половины.
А артиллерийская канонада все гремит и гремит. Как мы и договаривались, дирижирует этим концертом недавний майор, а теперь подполковник Гальперин, командир всей артиллерии нашей бригады. Раз за разом он огненным утюгом проходится по немецким окопам, выжигая солдат вермахта. Его самоходный дивизион последним двинется за бригадой, готовый в любой момент развернуться и поддержать нас огнем. Гудериану наверняка уже доложили, что мы пошли на прорыв, и он должен двинуться нам навстречу. Ну, не тот у него характер, чтобы отсиживаться в обороне, да и гонору все еще хоть отбавляй.
16 января 1942 года, 13:05.
Северная Таврия, окрестности поселка Чаплинка
Командир танкового батальона майор Деревянко
Сегодняшнее утро началось просто на «отлично». Ровно в 7:00 смолкла артподготовка, и над нашими позициями разнесся заунывный вой тысяч сирен ПВО. Генерал-майор Бережной рассказал Рокоссовскому о задумке Жукова, примененной тем при штурме Берлина. Ну, той самой, с сиренами и прожекторами. Рокоссовскому идея понравилась.
Немецкие пехотинцы, те, что уцелели после часовой артподготовки, едва лишь подняли головы, как из предутренней темноты на них обрушился новый ужас. Слепящий свет и сводящий с ума вой. Да, даже немецкая психика имеет пределы выдержки, солдаты вермахта выскочили из окопов и помчались в степь.
Вы когда-нибудь охотились на зайцев, ослепляя их автомобильными фарами? Так вот, тут было то же самое – немецкий солдат, задыхаясь, убегает от танка, в свете прожекторов мотаются туда-сюда полы тоненькой мышастой шинели… Короткая пулеметная очередь, и еще один холмик появляется в морозной степи. Были и такие, что поднимали руки, этим тоже доставалась пулеметная очередь. Здесь и сейчас в плен не брали. Ну, недосуг было нам с ними возиться.
Всего через полчаса бригада насквозь прошла тоненькую ниточку немецкой обороны, раздавив по пути какой-то штаб, и, свернувшись в походную колонну, вышла на оперативный простор.
Теперь наш маршрут зависел только от предварительных планов и приказов из Москвы, а не от хотелок германского командования. Оно, это самое командование, в тот же момент, когда мы начали артподготовку, двинуло нам навстречу панцеркампфгруппу генерала Гудериана. Встреча с которой лоб в лоб должна была произойти примерно в полдень где-то в окрестностях поселка Чаплинка.
Мы успели, вошли в Чаплинку раньше Гудериана, и, получив предупреждение от вертолетчиков, сразу за ее окраиной начали разворачиваться в боевой порядок. А вообще нам только встречного танкового сражения в условиях населенного пункта не хватало. Причем нашего населенного пункта, с нашими мирными людьми в нем. Но бог миловал, мы успели!
Завидев наши танки, Гудериан тоже начал развертывать свои танки стандартной «свиньей». Впереди «углом» полсотни PzKpfw IV с короткоствольной пушкой, а на каждом фланге, чуть приотстав, примерно по сотне легких «чехов» PzKpfw 38(t). В середине, как пехотинцы внутри рыцарского клина, легкие PzKpfw II и бронетранспортеры с пехотой. Ну и пусть.
Я приник к окулярам своего командирского перископа, осматривая окрестности. Мы выбрали совсем другой ордер. В центре, по оси дороги, рота на «семьдесятдвойках» в од