На рабочем столе Верховного Главнокомандующего загудел телефон ВЧ. Сталин снял трубку.
– Алло?!
– Товарищ Сталин, докладывает генерал-лейтенант Василевский. Двадцать минут назад передовые части ОТМБ осназа РГК под командованием генерал-майора Бережного прорвали немецкий фронт со стороны Лозовой, уничтожив при этом несколько вражеских опорных пунктов. В настоящий момент ширина прорыва составила восемь километров и все время расширяется. На нашу сторону проследовала колонна специального назначения со спецтехникой и спецперсоналом. На станцию Купянск поданы эшелоны…
Разрешите ввести в прорыв приготовленную для развития успеха маневренную конно-механизированную группу маршала Буденного! Под Лозовой идут тяжелые бои, а со стороны Харькова постоянно контратакуют части 6-й армии Паулюса. Бригаде осназа срочно нужна помощь…
– Дэйствуйте по заранее разработанному плану, товарищ Василевский. – Верховный немного помолчал. – И помните, на вас смотрит весь советский народ. Если что надо, звоните, не стесняйтесь.
Положив трубку, Сталин повернулся к Берии.
– Все, Лаврентий, началось. Список наших конструкторов, привлекаемых к работе в специнституте, через три дня мне на стол.
20 января 1942 года, утро. Юго-Западный фронт, пять километров севернее Изюма
Все положенные команды прошли по линиям полевой связи, и громада конно-механизированного корпуса была готова двинуться в путь. Семен Михайлович Буденный, садясь на коня, поплотнее запахнул бурку. Он вспоминал вечер седьмого января, когда его вызвал к себе товарищ Сталин…
Старый соратник по Гражданской войне встретил его как радушный хозяин, усадил к столу, угостил чаем. А глаза у него были внимательные, как у кота, караулящего мышь. В чем-то Коба был не уверен и сейчас хотел проверить свои сомнения.
Последний раз Буденный был в этом кабинете больше месяца назад, перед самым началом контрнаступления под Москвой. И теперь он заметил перемену обстановки. Странный прибор с открытой крышкой на рабочем столе вождя, потом нечто вроде небольшой радиостанции с телефонной трубкой странной формы и рядами кнопок.
Стопки книг и топографических карт в кабинете Сталина были явлением обычным. Но тогда было такое впечатление, что в этот кабинет переехал целый книжный магазин, причем букинистический. Присутствовали как старые истрепанные тома, аккуратно завернутые в газеты, так и новенькие книжки, судя по ярким кричащим обложкам, явно заграничного издания. Товарищ Сталин был утомлен, но в то же время доволен. Действительно, почти завершено второе после Москвы контрнаступление, завершается освобождение Крыма, остатки немецких войск теснятся на Ялтинском пятачке.
Но хозяин кабинета не дал маршалу времени для размышления.
– Семен, – сказал Сталин, допив чай, – есть мнение забрать тебя из резерва Ставки и поручить одно ответственное дело… Дело высочайшей секретности и государственной важности. Ты согласен?!
На осторожный вопрос Буденного с просьбой объяснить суть дела, Сталин заметил:
– Э, нет, Семен, так не пойдет. Дело настолько важное и ответственное, что или ты, как храбрый человек, соглашаешься не глядя, и тогда сразу получаешь всю информацию, или идешь и дальше кукуешь в резерве до следующей оказии.
Дело настолько важное и секретное, что даже я не имею права рассказывать тебе о нем без твоего согласия на участие в этом деле. Ну?! – видя нерешительность Семена Михайловича, он добавил: – Не бойся, ни на Кушку, ни на Чукотку мы тебя загонять не будем, дело боевое, это я тебе сразу говорю. Тем более что ты в Гражданскую в тех краях уже воевал.
И тогда маршал Советского Союза Буденный Семен Михайлович, 1883 года рождения, русский, по-кавалерийски махнул рукой, как рубанул шашкой, и сказал:
– Я согласен! – В резерве Ставки герою Гражданской войны сидеть надоело, хотелось настоящего дела.
– Хорошо, Семен, слушай… – Сталин вытащил из коробки папиросу «Герцеговина Флор» и стал медленно крошить ее в трубку. – Обстановка на фронтах требует срочно сформировать конно-механизированный корпус нового типа… Ты не ослышался, не конный, не механизированный, а именно двойной… Конно-механизированный. Возьмешь из резерва Ставки на юго-западном направлении три кавалерийских дивизии и две танковые бригады из легких танков Т-60. Корпус должен быть готов к бою через десять дней. Перед ним будет поставлена задача особой важности, приравнивающая его действия к фронтовому масштабу.
Нет, Семен, фронт тебе прорывать не придется – это за тебя сделают другие люди, причем с обратной стороны. Твоя задача будет войти в чистый прорыв и устроить немцам такую же веселую жизнь, какую ты устроил полякам в двадцатом, помнишь?
– Глубокий рейд, – кивнул Буденный, – скажи, Коба, где и на какую глубину?
Сталин подошел к висящей на стене карте и ткнул остро отточенным карандашом сначала в точку под названием Изюм, а потом в Мелитополь.
– Вот отсюда и сюда… Твоя задача состоит в том, чтобы Клейст не смог отвести за Днепр ни одного танка, орудия или солдата. Вся его Первая танковая группа должна навечно остаться в наших степях. В этом тебе поможет бригада полковника Бережного, которая очень успешно показала себя при освобождении Крыма…
– Коба! – воскликнул Буденный, от возмущения встопорщив усы. – Как бригада может помочь корпусу, тем более усиленному почти до армии?!
– Эта – может, Семен! – чеканя каждое слово, сказал Сталин, выбивая пепел из трубки. – Рано или поздно ты все равно узнаешь, так что слушай. Вечером четвертого января нежданно-негаданно в Крыму объявились наши дальние родственники, троюродные внучатые племянники… – Дальше Семен Михайлович услышал краткую фантастическую историю, которые обычно приходят в головы писателей-фантастов вроде Герберта Уэллса.
Утром восьмого января Семен Михайлович уже прибыл в район станции Купянск, куда к полудню подошел первый эшелон одной из кавалерийских дивизий, прибывшей из района формирования, расположенного где-то в Сибири. Даже будучи занятым процессом сколачивания корпуса, Семен Михайлович не забывал о том разговоре в Кремле и внимательно ловил любую информацию о том, что происходило в Крыму и на Черном море вообще. Плюс к тому, маршалу СССР в ходе войны удалось узнать то, что простые граждане СССР смогут узнать через двадцать, пятьдесят или семьдесят пять лет соответственно…
Картина получалась и захватывающей, и пугающей одновременно.
А уж когда этот Бережной, со своим ОТМБ-1 осназа РГК, выскочил из Перекопа и пошел на север, по дороге походя затоптав Гудериана вместе со всеми его дивизиями, в этот самый момент Семен Михайлович понял – пора! И точно – теперь Сталин звонил ему по два раза на дню, вникая в каждую мелочь подготовки корпуса к рейду. По его же приказу танковым бригадам были приданы мобильные мастерские, укомплектованные рабочими автозаводов и механиками машинно-тракторных станций.
Шестнадцатое, семнадцатое, восемнадцатое, девятнадцатое числа прошли в страшной суете. Бережной шел на север, громя немецкие тылы, проткнув немецкий фронт, как кавалерийская пика, воткнутая в живот супостата. Ну, а Василевский, сменивший Тимошенко, Буденный, Малиновский и сотни тысяч людей, сами того не зная, готовились к первой операции Красной Армии на окружение и полное уничтожение противника.
Вечером девятнадцатого в штаб юго-западного направления пришло известие: бригада Бережного заняла Лозовую. По прямой от Лозовой до Изюма всего шестьдесят пять километров. Остался последний рывок. В течение ночи 1-й конно-механизированный корпус маршала Буденного скрытно покинул район сосредоточения в районе Купянска и занял исходные позиции в непосредственной близости к фронту.
В шесть часов утра, еще в полной темноте, Семен Михайлович прибыл на НП дивизии, оборонявшейся южнее Изюма. Чуть позже туда же подъехал генерал-лейтенант Василевский. Все ждали семи часов утра.
Прорыв фронта «с обратной стороны» не походил ни на что, ранее известное. Просто в сероватой предутренней мути на воздух взлетел один из немецких дотов. За ним второй, третий, четвертый… Невидимые отсюда самолеты накрывали немцев тяжелыми бомбами с высоты в несколько километров. Необъяснимым образом все они точно попадали в цель, разрушая самые мощные очаги немецкого сопротивления.
Через четверть часа самолеты улетели, оставив после себя три десятка дымящихся воронок на месте дотов. Далее операция по прорыву фронта продолжилась налетом винтокрылых штурмовиков, которые еще разок прошлись по руинам опорных пунктов огненной метлой… Потом в кармане у генерал-лейтенанта Василевского что-то запищало, и он вытащил продолговатую коробочку из черного эбонита, чуть побольше пачки сигарет. Неожиданно коробочка рявкнула сиплым простуженным басом с мягким южнорусским акцентом:
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, здесь майор Рагуленко. Будем на месте через пару минут!
«Рация? – подумал Буденный. – Неужели возможно сделать такую маленькую? Наверняка от „внучатых племянников“».
– И ты будь здоров, товарищ майор, – чему-то улыбнулся Василевский, – много немцев-то перебил?
– Та, я от самой Чаплинки в головном дозоре прошел, товарищ генерал-лейтенант, у меня с немцами получается право первой ночи. – Коробочка засмеялась. – Это как в анекдоте: «Меняем третий забор». Короче, товарищ генерал-лейтенант, мы начинаем. Конец связи.
Через несколько минут полуразрушенные и приведенные к молчанию вражеские опорные пункты с тыла атаковала подъехавшая на танках и немецких полугусеничных тягачах пехота в белых камуфляжных халатах. Причем Буденный не поверил своим глазам – на танках были красные немецкие «фартуки» со свастиками…
Генерал-лейтенант Василевский, наверное, тоже не понял происходящего. Он снова вытащил свою рацию.
– Майор, что за дрянь ты напялил на свои БМП?
– Новая фишка сезона, – ответил майор Рагуленко, – товарищ генерал-лейтенант, это называется: «Верни немцам долг за Бранденбург». Сейчас, через пять минут, быстренько всех вырежем, и готово…