Михаил отправился в обратную дорогу, пытался ориентироваться по мозаике пола. Поначалу оглядывался на электромобиль. Ему казалось, что так он будет понимать хотя бы приблизительно, туда ли он идет и сколько уже прошел. Когда единственный ориентир исчез, шел наугад. Сейчас он пожалел, что не подумал о таком надежном методе, как хлебные крошки…
Без ориентиров Кривой шел минут пятнадцать. Даже понервничать не успел. Ориентиров появилось сразу два – лаборатория и директор.
Встречали бы двое дюжих санитаров со смирительной рубахой на изготовку… и Миша даже и не сопротивлялся бы.
Если ты в одну сторону едешь почти пять часов, а обратно идешь без малого час, и при этом едешь на скорости километров в пятьдесят, а идешь со скоростью человека, а не атакующего гепарда… Скорее всего у тебя что-то с мозгом. Что именно – вариантов много, и только в самом конце обширного списка неврозов и расстройств будет версия твоей нормальности и проблем с местным пространством и временем.
Директор как-то не удивлялся:
– Аккумулятор сел?
– Ну да.
– Обратно шел долго?
– Не особо. Я не первый? – Теперь вся эта затея показалось Кривому глупой, раздражало то, что он не понимал – директор сочувствует или издевается.
– Электромобиль вытянем. Не первый… Даже не пятый.
– А если бы я не вернулся?
– Тогда у тебя бы получилось то, чего не смогли все остальные. Ты мог идти от машины в любую сторону и все равно пришел бы сюда. Скривился чего?
– Не люблю чувствовать себя идиотом.
– В этот раз у тебя есть компания. Небольшая, но, надеюсь, нехудшая…
Вечером Кривой все-таки уехал домой. В приюте было хорошо, но он чувствовал, что ему нужно побыть одному и для начала выспаться в собственной постели. Квартира на Петроградке встречала плохо. Девушка, которой полагалось ждать, ждать устала. Что радовало, устала без обид, в холодильнике было чем поживиться, а на телевизоре висела записка: «Когда поймешь, позвони!»
Старого, в меру скрипучего дивана и банки пива из холодильника оказалось мало, чтобы уснуть. Миша пытался читать давно отложенное, пытался мерзнуть (где-то он читал, что это тоже помогает заснуть), часа в два ночи поотжимался, принял душ и, наконец, заснул.
Снилось тревожное, и Михаил все время просыпался, но стоило снова закемарить, как сон с точностью фирменного плеера продолжался с того же места, на котором оборвался.
Во сне Михаил все-таки доезжал до стены подземелья, и ждала его там женщина со стрижкой под мальчика. Смуглая блондинка была не просто красивой. По крайней мере во сне Михаилу казалось, что не только женщина ждала его, но и он ее. Причем всю сознательную жизнь.
Когда он проснулся уже в четвертый раз, причем как раз в тот момент, когда до блондинки оставалось только руку протянуть, Михаил решил бороться с навязчивыми снами радикальным методом, тем более что время упорно не хотело двигаться – Миша засыпал и просыпался, а часовая стрелка все никак не могла добраться хотя бы до цифры три. Кривой оделся и спустился к своему грузовичку. В конце концов – почему бы и не сделать это снова, и сделать это сейчас, тем более что в три часа ночи в подземелье под приютом было так же светло, как и днем.
Реальность всегда жестче, причем как-то обухом в лоб, будто нельзя человека вытащить из фантазий более гуманным способом. Уже подъезжая к приюту, Кривой вспомнил – Лифт поедет только с директором. Так устроен. Миша возвращаться не стал. Заехал во двор и решительно направился к директорскому кабинету. Ни один из охранников на него даже не глянул – тоже невидаль, приехал человек в три часа ночи к директору, значит, человека ждут.
Дверь открылась с такой готовностью, будто за ней стоял швейцар в ожидании чаевых. Роль швейцара выполнял Ефим Маркович.
– Не спится?
– Вижу, что не мне одному. Вы меня ждали.
– Ждал. Нужна компания или отправишься сам?
Книжный шкаф отошел в сторону, коридор, Лифт…
– Попробуешь? – Директор пропустил Кривого вперед.
– Серьезно?
– Почему нет? До сих пор он открывал створки только передо мной и моим отцом. Военные спецы считают, что это как-то связано с генетическим кодированием. Но это не мешает им примерно раз в неделю пытаться открыть его с кем-то другим. Чем ты хуже?
– Что нужно сделать?
– Просто положить ладонь на двери.
Металл не холодил, Кривому показалось, что узор под ладонью сдвинулся, подстраиваясь под линии его руки. Миша обернулся к директору:
– Забавные ощущения, но пока ничего.
– Точно?
Кривой повернулся к Лифту. Он держал руку перед пустотой – кабина открылась, хотя он по-прежнему чувствовал ладонью поверхность дверцы.
– У меня получилось.
– Получилось.
– Значит, дело не в генетике. – Михаил догадывался в чем дело. Кое-что изменилось в Михаиле Кривом, и это что-то ему нравилось.
Михаил спустился в подвал в одиночестве. Ему хотелось верить, что директор не расскажет военным, что появился еще один ключ от подземного хозяйства.
Поначалу все происходило как во сне – он никого не встретил и удалялся от Лифта, понимая, что в принципе все равно, в какую именно сторону идти. По какому-то наитию снял ботинки, стянул носки. Встал босыми ногами на мозаику пола – не холодный и даже будто не каменный. Грани плиток не ранили, наоборот, Михаилу казалось, что он идет по огромному мягкому махровому полотенцу. Идти было так хорошо, что Кривому даже стало почти все равно, куда и сколько, лишь бы идти.
До стены он все равно не добрался – дошел до границы, той самой, за которой точно есть что-то еще. Просто в нескольких метрах от него воздух перестал быть прозрачным, Мише такого видеть еще не доводилось: можно было подумать, что этот туман проходил службу в Советской армии и не один день убил на занятиях по строевой подготовке, по крайней мере, команду «смирно» туман освоил на отлично – стоял сплошной стеной по линеечке.
Кривой не удержался – прикоснулся. Погрузил руку. Ничего. Туман не стал менее густым и вообще никак не отреагировал. Со стороны довольно жутко смотрелось – будто руку оттяпали. Кривой перестал думать и шагнул вперед – в его сне тумана не было, но – «мы не привыкли отступать». Задержать дыхание Михаил не сообразил, поэтому успел попытаться вдохнуть – и почти задохнуться тоже успел. Дышать было просто нечем, будто он шел не в тумане, а находился в вакууме. Спасло Кривого то, что он продолжал идти, а идти было недолго – метров десять. Туман кончился, начался нормальный воздух, появился нормальный свет – слабенький, какой бывает в больших городах на рассвете, когда небо затянуто облаками и солнца не видать, но новый день приходит – и становится все светлее и светлее.
– Здесь уже утро…
Миша с трудом сфокусировал взгляд на говорившем, точнее, говорившей. Туман, через который он только что прошел, вероятно, оказывал какое-то психотропное действие. Он ожидал чего угодно, но только не офиса. Огромные окна в пол, стол, кресла и менеджер. Топ-менеджер.
– Здесь – это где? Мы знакомы? – Если не обращать внимания на деловой костюм, перед Кривым сидела женщина из его сна. Что-то в ней было такое, что мешало назвать ее девушкой. Ни одна морщина не предала ее, и все же.
Короткостриженая смуглая блондинка вышла из-за стола, каким-то неуловимым движением бедер обогнув это препятствие. Протянула руку для пожатия. Мужчины так не умеют – это не просто приглашение к знакомству – тут и обозначение дистанции, и обещание, но главное – в самом пожатии. Узкая ладонь оказалась неожиданно крепкой.
– Мария. А вы – Михаил.
– Вы не ответили.
– Простите. Отвечаю. Во-первых, мы не знакомы, во-вторых, сейчас вы находитесь в Гонконге, в моем офисе. Посмотрите на город, тем, у кого нет страха высоты, – нравится.
Михаил уже стоял у окна и уже успел надавить на глазное яблоко – все раздваивалось, ущипнул себя за мочку уха – было больно.
– Гонконг?
– Непохоже?
– Пока не знаю. Но красиво. И зачем я здесь?
– Решила познакомиться, ты против?
– Нет. У вас довольно продвинутые методы знакомства.
Кривой ей нравился. Мария видела разную реакцию, такую – почти деловую – встречала впервые. Михаил не осматривался, а словно примерял кабинет к себе, как рубаху, – размер правильный, осталось выяснить как сидит. Изучил высоту потолка, оценил мебель, заметил камеры наблюдения и сигнализацию, добрался до карты во всю стену.
– Это карта чего?
– Неужели не видно?
– Видно, только здесь все города не там, где должны быть. В этих местах нет городов. И названий таких я никогда не слышал.
Мария подошла к Михаилу чуть ближе, чем это нужно было, чтобы просто рассказать и показать. Достаточно близко, чтобы Кривой перестал задавать вопросы. Сейчас ему хотелось исключительно действия.
– Мне нужен водитель на пару дней в Петербурге. Плачу хорошо, работы немного – покатаешь?
– Вам не понравится моя машина, – Миша не торговался, скорее, не хотел разочаровать.
– С машиной я что-нибудь придумаю.
Мария прошла мимо Михаила к своему месту за столом, не совсем мимо – она снова задела его, а Миша изо всех сил делал вид, что внезапно потерял чувствительность. Уже воцарившись в своем кресле и, видимо, жалея Кривого, который старательно продолжал изучать карту, потому что не мог сообразить, что ему еще тут делать, продолжила:
– Так располагались города на Земле около восьми тысяч лет назад.
– В Сахаре и Антарктиде?
– Там, где теперь пустыни, ледяные и песчаные, там, где теперь тундра, – везде были города, и знаешь что интересно: почти везде, где тогда жили люди, теперь есть нефть.
– В Монголии нет нефти.
– Может, ее просто еще не нашли? Михаил, предупреди Ефима, что завтра ты занят. Возьми!
Можно было подумать, что Мария участвовала в чемпионате по керлингу. Такому специальному, где в качестве снаряда используют мобильные телефоны, а вместо льда – вот такие шикарные офисные столы. Телефон остановился точно у края. Маленький черный аппарат, нарочито прямоугольный – ни одной кривой линии, – без признаков фирмы-производителя.