Неожиданно из-за поворота бесшумно выскользнула темная фигура, и рука разведчика дернулась к ножу на ремне. Но он тут же с облегчением выдохнул: это оказался пропавший Зинчук в сопровождении своего верного Снежка. Оба они были так же, как остальные, вымазаны с головы до ног грязью. Шерсть у пса собралась черными сосульками, отчего он напоминал огромного ежа. Только Павел, казалось, совсем не замечал неприятных ощущений от мокрой и липкой формы. Он улыбался во весь рот, непривычно открыто, светлые глаза светились радостью на темном от засохшей жижи лице. Парень протянул ладонь с разноцветными маленькими каплями леденцов и предложил:
— Угощайтесь. Я чаю вам принес. — В другой руке у него оказался котелок с темным напитком.
От неожиданного сюрприза все оживились. Пожилой солдат охнул, взял один леденец, закинул в рот и закатил от удовольствия глаза:
— Ох, парень, спас от голодной смерти. Думал, брюхо сейчас прилипнет к спине с голодухи. Давай-ка сюда котелок. — Он отпил несколько глотков чаю и передал котелок следующему.
Трофейные монпансье мгновенно исчезли с грязной ладони. Последние три штучки сияющий Пашка сунул капитану:
— Берите, товарищ командир, это вам. Я уже свою часть съел, ребят угостил.
Глеб подхватил крошечные леденцы и вполголоса спросил:
— Это же монпансье, такие конфеты у немцев водятся. Ты где их взял?
— У пленного. — Зинчук с загадочным видом замолчал, явно ожидая расспросов.
— У пленного? Неужто взяли «языка»? — изумился караульный. — Это кто ж герой оказался?
— Пашка, ну не томи, говори! — следом поинтересовался Евсюков. — Правда в плен немца кто-то взял?
Зинчук спокойно и односложно ответил:
— Я взял.
Окружающие ахнули от такой новости, а парень потупился, чтобы скрыть довольную улыбку. Он, как обычно, пытался казаться равнодушным. Евсюков же захлебывался от восторга:
— Как, Пашка, ты как смог?! Ты как это сделал?!
Тот пожал плечами:
— Через минное поле прополз, меня Снежок провел. Он натасканный на мины, чует их через грязь и дорогу показывает.
— Что, вот просто переполз и взял? — с недоверием переспросил пожилой солдат.
Зинчук тряхнул грязными сосульками волос:
— Ну. Прополз за Снежком поле, потом прошел до дота. Зашел, пистолет на них, говорю: «Хенде хох». Они как сидели, так и сидели, рты разинули. Я одного взял и повел под пистолетом, ползти только не хотел, гад. Пришлось ему пинков…
Слова Зинчука заглушила отчаянная стрельба, воздух над окопом буквально взорвался от новой огневой атаки противника. Очнувшись после неожиданного появления русского разведчика на своей территории, белым днем, прямо на глазах у многочисленной охраны, немцы теперь зашлись в бессильной ярости. Стрекотали пулеметы, ухали тяжелые снаряды. От разрывав снарядов земля дрожала. Небо над окопчиком затянуло черными пороховыми газами, дышать стало трудно из-за едкой гари. Все бойцы присели на корточки, спасаясь от отчаянной стрельбы по их позициям.
Пожилой солдат покрутил головой, он тоже был доволен, что этот сорвиголова смог насолить немцам.
— Во жарят, взбесились, черти! Хех, так нос им утерли, сволочам.
Капитан Шубин же ухватил за рукав молодого разведчика, в ухо прокричал, чтобы перекрыть грохот пальбы:
— Тарасову доложил?
— Никак нет, товарищ командир! Я за вами пошел, чтобы допрос провели. Пленный ждет у командира подразделения в окопе. А мне сказали — Стукаленко ранен, вы еще не вернулись, ну я и пошел проверить все сам.
— Идем! — Капитан повернул в темную сетку окопов. — Евсюков, найди своих, в порядок приведи себя, — крикнул он бойцу, а сам уже шагал по узким траншеям, чтобы своими глазами увидеть и убедиться, что Павел Зинчук действительно добыл «языка». На ходу засыпал вопросами парня, а тот охотно делился радостью с командиром.
— Докладывай, докладывай, Павел! Как ты додумался по минному полю с собакой пройти?
— Да я думал, думал, ведь немцы отовсюду ждут атаки, везде понаставили стрелков. А минное поле не охраняют, какой дурак туда сунется? Вот я решил по нему пройти. Снежок давно на мины натаскан, я его еще в партизанском отряде научил их по запаху находить и путь показывать. Вы с ребятами отправились на вылазку, а мы со Снежком туда, к минному полю. На брюхо упали, и повел он меня, я там кучками отмечал дорожку, чтобы в темноте проползти. Густо они, конечно, мины уложили, только я их палкой тихонько отодвигал в стороны. В грязи извалялись со Снежком так, что от земли не отличишь, как вы учили — для маскировки. Нас никто и не заметил. Да фрицы не думали, что кто-то к их доту проберется, даже часового не поставили на входе. Я туда, а они в одних подштанниках стоят, только проснулись. — Пашка искренне хохотнул, вспомнив, как застыли растерянные гитлеровцы при виде измазанного в грязи советского разведчика. — Так в белье одном и повел. Пинка дал, он на карачки упал, лицом под хвост Снежку уткнулся и пополз как миленький. Слова не вякнул. Только скулил, чтобы я не стрелял.
Пашка закончил рассказ, когда они шагнули в просторную траншею, где располагался штаб батальона. Здесь вокруг пленного, дрожащего от холода в одном нижнем белье, уже столпились офицеры, в том числе и майор Тарасов. В отличие от остальных особист не был почему-то рад, что боевое задание выполнено. Он с недовольным прищуром рассматривал пленного, а при виде радостного Зинчука вовсе скривился.
Парень же не обращал на энкавэдэшника никакого внимания, он пропустил вперед своего командира, чтобы тот начал допрос. Шубин попросил остальных:
— Товарищи офицеры, освободите помещение. Я буду допрашивать пленного.
Командир батальона, круглоголовый, с длинными обвисшими усами, майор Краснов кивнул остальным:
— Разойдитесь по своим постам, товарищи офицеры. Разведотделение молодцы, добыли «языка», но и вашу службу исполнять надо. По местам!
Взбудораженные офицеры пошли по окопной паутине, возвращаясь к привычному терпеливому наблюдению за разъяренным врагом. С ними по пункту советской обороны пошла гулять информация о дерзком молодом разведчике, который протащил «языка» прямо на глазах у немцев через границу фронтов. Поэтому теперь так ярится подразделение вермахта, что засело на Соленых холмах.
Глеб Шубин отчеканил на немецком языке:
— Вы находитесь на советской территории, вы — военнопленный и подлежите немедленному расстрелу.
Он на секунду замолчал, наблюдая за реакцией немца. Тот застыл с округлившимися от ужаса глазами и затрясся так, что зубы принялись выстукивать дробь.
— Ваше имя, звание, номер части.
— Фельдфебель Таубе, вторая стрелковая дивизия. — Пленный вдруг упал на колени и завизжал тонким женским голосом: — Умоляю, не расстреливайте. Прошу! Я… я сделаю все, что вы скажете.
Он подполз поближе к разведчику, попытался поцеловать кончик сапога. Шубин сделал шаг назад и сказал:
— Мы оставим вам жизнь, если вы будете с нами сотрудничать. Расскажете о количестве вооружения, личном составе, нарисуете план расположения ваших войск на холмах, а также на ветке железной дороги.
— Я все сделаю, все! — закивал в знак согласия перепуганный перепуганный пленный.
— Нужны бумага и карандаш, а еще карта местности, — повернулся Глеб к майору Краснову. — Он согласен рассказать все, что знает.
Майор Тарасов не удержался от язвительного замечания:
— Если он вообще что-то знает, притащили непонятно кого. Какое у него звание, он хотя бы офицер, Шубин?
— Товарищ майор, он — фельдфебель. Это как у нас старшина, — объяснил разведчик.
Тем временем Краснов достал из своего планшета химический карандаш, обрывок бумаги и карту. Разведчик продолжил допрос, он задавал вопросы, записывал сведения уже по-русски на клочке бумаги. Потом вместе с пленным завис над картой, помечая места расположения стрелкового оружия, постов наблюдения. Пока фельдфебель трясущимися руками ставил крошечные точки на карте вдоль холмов, Краснов полголоса поинтересовался:
— Ну что, толк есть? Чего он только в одном месте малюет? За холмами-то что? Есть там оружие? Воздушная разведка там месяц назад засекла площадку не то под стройку, не то под укрепление с артиллерией.
Шубин, и сам огорченный результатами допроса, покачал головой:
— Он как наш сержант, старший над рядовыми. Он уже месяц сидит на холмах, а что происходит на железке — не в курсе. Им оттуда поставляют провиант и боеприпасы. Это все, что он может рассказать. Толк, конечно, есть, теперь мы знаем, куда направить силы при атаке. Он указал все огневые точки, где находятся снайперы, где пулеметы, где минометы, где организовали ячейки для автоматчиков.
Комбат Краснов нахмурился:
— И что нам это дает? Атаковать в лоб холмы — верная смерть, там ляжет весь батальон, им же сверху поле видно как на ладони. Я понимаю если бы вперед шла бронетехника, а так… — Он махнул рукой. — Видел я уже такое, когда фрицы батальон за четверть часа превращают в роту.
— Понимаю, товарищ майор. Пытаюсь узнать все, что ему известно.
Капитан как никто другой сейчас поддерживал командира батальона, который не хотел рисковать своими бойцами и бросать их на штурм смертельной высоты. Он сам точно так же прикипел душой к молодым разведчикам, хотя и не показывал никому своего теплого отношения к ним. Но мысль о том, чтобы отправить бойцов на верную гибель, переворачивала у него все внутри.
Когда разведчик заметил, что немец смирился со своим положением и старается изо всех сил хоть чем-то помочь капитану, он попросил командира части:
— Товарищ майор, давайте ему чаю дадим глотнуть, и пусть накинет ватник. Согреется — лучше будет соображать.
— Мигом сообразим, — согласился Краснов. — Лишь бы все, что знает и не знает, рассказал.
Согревшись в старой куртке и попив горячего чая, пленный немного успокоился. Он рассказывал подробно, старательно отвечая на каждый вопрос капитана. Глеб уже понял, что перед ним обычный деревенский парень, который оказался на войне не по своей воле. Призвали, вот он и воюет, а сейчас, попав в плен к русским, готов сотрудничать. Потому что жизнь свою любит больше, чем фюрера, его генералов и войну, что они развязали, втянув в кровавую бойню миллионы невинных людей. Почти два часа капитан спрашивал и спрашивал, записывая каждый ответ. Даже задал странные вопросы, когда и как они готовят обед, отчего фельдфебель округлил глаза, но подробно описал поход дежурных к колодцу за водой. Довольный его ответами, разведчик кивал: никаких особо ценных сведений, конечно, фельдфебель не сообщил, но все же теперь Шубин знал, почему происходит перерыв в перекрестном огне, и придумал, как же ему проникнуть на территорию врага и взять в плен именно офицера.